Вторая стена окружает Старый город, раскинувшийся на восточном берегу, вокруг Чакара. Здесь многие здания помнят еще своих хозяев-чегишаев, когда-то владевших этой землей, фундаментами им служат скалы. В Старом городе живут сплошь представители древних родов, иштемширские аристократы, тут и полиции делать нечегостражники не пускают за Вторую стену посторонних. Здесь колонна проходит всегда по одной и той же улице под говорящим названием Прямая, каждое окно украшено цветами, но выглядывать из окон не принято, так же как и стоять у домов. Странная традиция свято соблюдается, ордынцы слышат в Старом городе лишь собственное пение.
Совсем другое дело за Второй стеной. Тут куда просторнее, несколько шумных кварталов: Белый, Чегишаи, Монета, Рынок, Речной порт На пути колонны толпы людей. Как ни привыкли горожане к этому зрелищу, а оно регулярно случается вот уже триста с лишним лет, каждый раз находится достаточно желающих поглазеть на небесников. Впрочем, куда больший интерес иштемширцев вызывают городские начальники, обязательно пешком сопровождающие воинов, и их жены и дочери, выстраивающиеся перед Магистратом на площади Шале. Задача дамосыпать строй небесников цветами, шарфиками, молитвенниками, вешать на бычьи шеи бравых сержантов пакетики с бинтами и бальзамами и, конечно, плакать. Если какая-то из дам не удержится и станет болтать, горожане начнут пихать друг друга локтями и посмеиваться в ладонь, стараясь не встречаться взглядом со снующими всюду «грачами» так прозвали в Иштемшире полицию за черную форму.
Небесники идут по замысловатому маршруту, проходя через все кварталы, при этом дважды пересекая Третью стену, посещая те места за ней, что почище, например квартал Ветераны. Ворота в Четвертой стене в это время запертытуда ордынцы не пойдут. За невысокой, но длинной стеной, предназначенной для защиты не от неприятеля, а от бродяг и воров, небесникам делать нечего: тамошние кварталы грязны и населены всяким сбродом. Они направятся через мост Отца Невода на другой берег Шоссны, в Заречье. Согласно летописям, первым прошедшим по этому мосту был именно отец Невод, возвращающийся на север из Вессена. Всего же через реку переброшено четыре мостаодин, мост Желаний, ведет в Заречье из Старого города, ближе к устью, чем мост Отца Невода, а еще два выше по течению, в предместьях. Небесники, пересекая Шоссну, кидают в воду полученные от дам букетытакова традиция, а вступая в Заречье, по команде сержантов обнажают мечи. Дело в том, что, лишь покинув левый берег, отец Невод вложил свое оружие в ножны. Здесь, в Заречье, им предстоит пройти еще через одни воротав Пятой стене, столь же невысокой, как и Четвертая, но куда прочнее.
И после этого ордынцы еще не покинут Иштемшир. Город разросся за последние полторы сотни лет, и Магистрат искренне не понимает, как можно числить во владениях князя Вельшеи свои предместья. Поэтому и тут небесников сопровождают «грачи», разгоняя ножнами шумных хуланов на безымянных грязных улочках: еще сильна власть бургомистра! Поговаривают, что скоро быть Шестой стене, да нет пока благословения с севера на эту постройку: хоть Иштемшир и вольный город, а ссориться с Кенчи-пьяшем нельзя, все следует делать по закону.
Наконец кончаются и предместья. Колонна вытягивается вдоль пыльной дороги, ведущей небесников к Грохену. Не слишком-то короткая дорога в Вессеп, но сержанты, каждый из которых провел в войне с демонами по нескольку лет, ни за что не пойдут другой и не желают ее даже прокладывать. Ведь только в Грохене, этом небольшом, но шумном городке, имеется Дом встреч. Некоторые говорят, что в распутной Никее таких заведений полно, но кто там был, в этой Никее? Отцы стерпят разврат, хотя сами и близко не подойдут к Дому встреч, обогнут его стороной, вместе с частью новобранцев, не поддавшихся искушению. За души ордынцев Отцы не беспокоятсяо них, защитниках Неба, Небо и помолится. В конце концов, отправляясь в преддверие Ада, не обязательно посещать баню так говорил когда-то сам отец Невод.
Небесников провожают несколько десятков бездельников, пытаются задирать сержантов, но у первого же придорожного трактира отстают. Дальше ордынцы двигаются лишь в сопровождении ребятишек да нескольких «грачей», но у Шеймского озера и те и другие останавливаютсяэто тоже традиция. Дети бедняков о ней не знают, но идти дальше без полиции боятся, ведь матери часто пугали их небесниками. Что поделатьвоители с атори в глазах простого народа сами становятся кем-то вроде демонов.
Вот колонна ордынцев скрылась за холмом, и полицейские без команды уселись на траву, достали кисеты и трубки. Босяки потянулись прочь, в подражание ордынцам выстроившись попарно в колонну. Теперь они несколько дней будут обсуждать: а не записаться ли, как только подрастут, в небесники? Кто-нибудь посоветуется с папашей, и тот, нахлестывая по худой заднице, объяснит: лучше быть повешенным на площади Шале за убийство, чем позволить демонам сожрать свою душу. А ведь именно такая судьба ожидает всех отправившихся в Ларраноттуда не возвращаются, разве что сержанты прогуляются на север за новобранцами.
Полицейские не спешат. Они редко покидают город, более того, неуютно себя чувствуют вдалеке от его толп и стен и сейчас напитываются благостью открытого пространства. Крестьянские поля тянутся вдоль дороги до близкого леса, у которого эта земля и отвоевана. На севере видна зубчатая полоса прибрежных скал, на юге изгиб Малой Шоссны, самый большой из притоков короткой, но широкой реки. В этот летний день нет ни ветерка, дымки из трубок окутывают отдыхающих на лугу «грачей», припекающее солнце предлагает вздремнуть после длинного пути. Но полицейские люди привычные, могут и целый день на ногах выдержать.
2
Надо шляпу новую купить, без особой на то причины сообщил товарищам Вик Палассе и повертел в руках свой форменный черный головной убор. А то у Старого терпение лопнет.
Хорошая шляпа, пожал плечами сержант Шели Грамми, ее прежний владелец. Носить надо аккуратнее, чистить хоть иногда.
Ты сам-то ее чистил? Ободранная вся, поля смяты
От тебя благодарности не дождешься. Грамми выпустил очередной клуб дыма. Не нравитсяверни, купи себе другую.
Вик Палассе недавно в очередной раз отличился: покинул караульную будку, чтобы разнять драку, оставив в ней и плащ и шляпу. Вернувшись, полицейский не обнаружил там своей одежды, и счастье еще, что успел раздобыть замену до вечернего развода, полицмейстер Арно Галашше, он же Старый, давно грозился отослать Вика в морскую дружину.
Самое смешное, слышь, Шели, самое смешное, что мне ведь тогда попался какой-то тип в моем же плаще! Я ему отсалютовал, а сам иду к будке и думаю: что-то я его не помнюфыркнул Палассе. Потом, конечно, побежал следом, а уже поздно.
Дурак! буркнул Леппе, третий их товарищ, как и первые двое выходец из детского приюта.
Серьезно! Он, наверное, сообразил, что я кинусь за ним, и быстрей заныкал куда-нибудь барахло На рынке это просто.
Какой же ты дурак
Эта сволочь наверняка из хуланов, убежденно сказал Вик, ничуть не обижаясь. Если узнаю ктоискалечу сразу, Небо простит. Но лица, честно говоря, совершенно не помню, он очень низко надвинул шляпу. Вот так.
Щели покосился на друга через плечо и покачал головой, переглянувшись с Клэсом Леппе:
Давай его сбросим с моста. И Старый будет рад, и нам меньше позора.
Хорошо быпроворчал Леппе и поднялся. Кончай курить! Пора на службу.
«Грачи» не стали спорить, хотя каждый предпочел бы еще поваляться на травке. Сержант Леппе сегодня был назначен старшим по причине занятости лейтенанта Рошке, а поблажек от него не дождешься.
Ты бы шел вперед, Хромой, осмелился предложить только Бык Метессе, да и то с улыбкой. Пока до моста доковыляешь, мы догоним.
Заткнись! посоветовал ему Леппе. Выколачивайте трубки, парни, пора.
Может, еще Эшуда встретим, предположил Вик.
Вряд ли, у него там дело на пять минут.
В Хуланах? вспомнил Шели. Это ты, Вик, его туда послал? Обидчика искать, да?
Старый его послал. А я бы, конечно, тоже сходилнасупился Палассе. Он, знаешь, вор такой с тебя примерно ростом, в плечах пошире.
Строить «грачей» Леппе не сталбольше пришлось бы возиться. Просто зашагал первым, оглянувшись только на повороте дороги, когда впереди показался трактир «Вельшейский странник». Полицейские, к его глубокому удовлетворению, толпой шли следом, обмахиваясь черными шляпами.
Бездельники, провожавшие небесников от города, как раз успели потратить свои гроши и теперь переругивались с хозяином, не желавшим наливать в долг всякой гопоте. Вышибала уже успел ткнуть кого-то мордой в пыль, а трактирщик крутил колесико внушительного арбалета.
Вот мы тебе подпустим красного петушка-то, мразь вельшейская! с никейским акцентом пообещал смуглый человек, но приятель ткнул его в плечо и указал на приближающихся полицейских.
Не желая лишний раз общаться с представителями сурового иштемширского закона, голодранцы заспешили прочь. Хозяин, вместо того чтобы поблагодарить «грачей», смерил их хмурым взглядом и ушел в дом, демонстративно захлопнув дверь.
Удачного дня! ухмыляясь, выкрикнул длинный вышибала, прислонившись к забору. Скольких еще нужно повесить до заката?
Одного, Джемо. Одного придурка с противной рожей и длинным языком, ответил за всех Шели Грамми. Не хочешь прогуляться с нами и посмотреть?
Нет, господин сержант, мне и здесь неплохо. Подальше от городских стен. Вельшеясвободное княжество.
Ну передай от меня привет своему князю. Он, наверное, в вашем заведении обедает? Как раз вся его дружина влезет за два стола. Хотя откуда у него деньги И еще, Джемо, когда эти душегубы вернутся, чтобы выпустить тебе кишки и сжечь ваш поганый трактирчик, ты уж будь любезен, не жалуйся.
Не буду, господин сержант. Вышибала протянул длинную руку и снял висевшую на заборе дубинку с ременной петлей. Сам как-нибудь справлюсь и с иштемширскими ворами, и с иштемширскими говноклюями.
Шели стоял прямо перед ним, сзади тут же выросла внушительная фигура Быка, Вик, отвернувшись, положил руку на эфес. Прошедшие было мимо полицейские остановились, поглядывая то па ссорящихся, то на окно, откуда высунулся хозяин с арбалетом.
Отставить базар! потребовал Леппе. Шели, ко мне! Бык!
Иногда у меня бывают выходные, сообщил на прощание Грамми и как ни в чем не бывало запылил по дороге дальше к городу.
У меня тоже!
Вик пошел следом.
А я всегда на службе. Бык Метессе медлил, буравя тяжелым взглядом Джемо. В подвале на площади Шале. Сдается мне, однажды побеседуем.
Бык! снова окрикнул его Леппе. В строй!
Иди-иди, пробурчал вышибала, расслабляясь. Палач Кат позорный.
Метессе не оглянулся, он гордился своим умением работать с кнутом. Именно с его приходом подвал под Полицейским управлением стали называть «певческой».
Я обо всем доложу вашему начальству, сухо сообщил через окно хозяин.
Будьте так любезны не упустить ни одной подробности, господин Леппе, попросил Шели Грамми.
В строй! опять скомандовал Леппе. Мы уже в виду города, не бредите как овцы!
Предместья Заречья славились лютостью своих обитателей, в большинстве выходцев из Никеи, Грохена и Соша, проще сказать беглых крестьян оттуда. Вельшеев эта публика терпеть не могла, как тех, что проживали в Иштемшире, составляя большинство его населения, так и остававшегося вне стен, на территории княжества. «Вельшейский странник» уже давно бы сгорел, не пользуйся он покровительством хуланских бандитов.
А не спалить ли его в самом деле? тихо поинтересовался у Леппе Вик. Только глаза мозолит этот трактир. Половина краденых вещей сюда попадает
Не наше дело, путь бургомистр решает.
Я говорю: спалить потихоньку Все подумают на никейцев.
Ты бы шляпу новую купил, Вик, а не искал приключений.
Предместья представляли собой беспорядочные нагромождения бедных домишек, разделенных крохотными огородами. Здесь полицейские чувствовали себя спокойно, другое делоХуланы. Это был уже целый квартал, прилепившийся к Пятой стене, с обеих сторон колонну окружили высокие заборы. «Грачи» пошли в ногу, дружно позвякивая оружием, кроме сплоченности, ничто не могло их защитить от одинокой стрелы, летящей с чердака какого-нибудь заброшенного дома. Проткнут ногу, и будешь хромать, как Леппе, всю оставшуюся жизнь. Даже Бык Метессе втянул голову в могучие плечи: его, палача, тут кое-кто считал душегубом и мог убить с чистой совестью.
Беспокоюсь я за Эшуда, пробормотал Вик. Такие сволочи эти хуланы Я бы всех выкинул обратно на север. Посадил бы на корабль вместе с бабами и ребятней, и все.
Ага, в Кенчи их ждут не дождутся, хмыкнул Шели.
Тогда на баржу, чтоб не доплыли Прости меня Небо за такие слова. О Эшуд! Я же говорил!
Шели Грамми мог бы заметить, что ничего, кроме чепухи, Вик, как обычно, не говорил, но промолчал. Действительно, Старый здорово рисковал, посылая в Хуланы одного полицейского. Конечно, там тоже есть пара сторожевых будок, где попарно дежурят «грачи», но Эшуду Петоле предстояло пообщаться с самим Чивохой Пуговкой, а это не шутки.
Все обошлось: «самый черный грач», как звали Эшуда в полиции, да и не только, стоял у самых ворот и щепочкой снимал с сапог толстый слой хуланской грязи. Он помахал приближающимся приятелям и тут же улыбнулся проходившему мимо хулану. Тот, сняв колпак, поклонился «грачу» едва ли не в пояс.
Что еще случилось? тут же нахмурился подозрительный Леппе.
Даже в приюте Эшуд Нетоле был самым черным, хотя там хватало потомков никейцев. Толстогубый, широконосый, он ни за что не попал бы в полицию, если бы не приглянулся самому Галашше. «Этот парень поможет нам работать с южанами, в Иштемшире нынче полно этой швали», изрек полицмейстер, выбирая ежегодную шестерку. По строю сирот прокатился тяжелый вздох: стать «грачом» считалось лучшим вариантом. Остальных забирали в морскую дружину, из-за частых штормов там вечно не хватало людей. Полицейские гибли реже, да и жизнь у них была куда как разнообразнее.
Однако действительность оказалась довольно жестокой: один из шести счастливчиков уже обзавелся могилой, а другой пропал без вести. Зато из четырех оставшихся трое стали сержантами, и только Вик Палассе, вечно попадавший в глупые истории, не продвинулся по службе.
Как сходили?
Как обычно, Эшуд, наше дело маленькое. Леппе жестом остановил строй. Это у тебя какие-то секретные поручения от Старого, а мыкак обычно
Я беспокоился за Вика. Боялся, что он уйдет в Ларран с небесниками.
Разве что до Грохена, до Дома встреч, хмыкнул Шели. Но ты, я вижу, пользуешься тут популярностью? Чивоха Пуговка принял тебя в семью?
Чивохи нет, или мне сказали, что его нет. Я говорил с Крохой Ляссеном, гордо сообщил Эшуд. Согласись, Кроха мужик серьезнее. Грязно тут И везде тухлой рыбой воняет. Я не сильно пропах?
Сильно. Леппе отвернулся к строю. Бык! Назначаю старшим, веди всех в казармы, в распоряжение дежурного лейтенанта!
Слушаюсь, господин сержант! ухмыльнулся Метессе. Секретничайте в свое удовольствие.
Стражники посторонились, пропуская «грачей», и четверо друзей остались одни. О чем-то оживленно треща па своем наречии, мимо прошли несколько хуланов, все они улыбались, поглядывая на Эшуда, и приподнимали колпаки.
Ну что? Вик терял терпение.
Атори! Эшуд улыбнулся во весь рот. Прямо тут, в двух шагах от Пятой стены, представляете? Самый настоящий атори, и надо же такому выйтия его первый заметил.
Убил? Леппе недоверчиво покачал головой. Ловко! А тело где?
В будке, я уже послал одного надзирателя в Управление, Галашше пришлет кого-нибудь с телегой. Только руки не хватает, хуланы сперли Я ее отрубил.
Пошли посмотрим! попросил Вик, умоляюще глядя на Ала.
Ладно, согласился Леппе. Успеем до развода.
Нетоле, чувствовавший себя героем, с готовностью проводил друзей. У сторожевой будки толпились несколько десятков хуланов, даже женщины, что было неслыханной редкостью. Надзиратель, расправив плечи, застыл у двери.
Гус! Разрешишь нам взглянуть? Ребятам интересно, обратился к нему Нетоле.
Конечно, господин сержант! разулыбался «грач» из молодых. Кому, как не вам? Проходите, только у нас там тесно
Атори лежал на пропитанном кровью хуланском вязаном плаще, его тело наискосок пересекало крохотное помещение будки. Стол отодвинули в угол, на него взгромоздили табурет. Вик замешкался, не решаясь перешагнуть демона, тогда это первым сделал Леппе.
Он мертв, дурачок.
Откуда знать? Вдруг оживет Я слышал, такое бывает. Да, Эшуд?