Олег чувствовал себя по меньшей мере странно. Почему-то он не помнил, какое состояние собственного тела он может считать нормальным, но сейчас был уверен в том, что с ним происходит что-то не то. Лапы плохо слушались его, и хотя в мышцах ощущалась стальная крепостьОлег не рискнул бы прямо сейчас отправиться на охоту. Словно бы он проспал слишком долго и разучился ходить
Да, наверное так и было Ведь он спал, и когда проснулсяощутил эту странность. Мысли в голове, которых не должно быть Свербящую пустоту в желудке, который должен был бы давать о себе знать только ОЩУЩЕНИЯМИ, но никак не БОЛЬЮ Слабость в мускулах, которые должны быть наполнены несгибаемой силой
И пришедшая, вдруг, пустота в голове Как будто бы во сне он, вдруг, забыл все, что знал до этого. Нет! Как будто бы во сне он прожил целую жизнь, которая растворилась в белоснежности моря при пробуждении.
Ревун, его Отец, терпеливо ожидавший, когда же Олег разберется в себе, наконец устал ждать и подал голос.
«Еда. Далеко. Придется идти туда Ты должен. Тебе это нужно. Это часть превращения»
Превращения? Олег ухватился за этот образ, как утопающий хватается за соломинку.
Утопающий хватается за соломинку? Олег вновь испугался способности собственного сознания мыслить словами, обрывками приснившейся жизни. Утопающий Как можно утонуть? Что есть «утонуть»? Захлебнуться водой? Перестать дышать? Но разве можно перестать дышать под водойОлег напряг вторые дыхательные органы у себя на загривке, и щели жабр послушно открылись, проверяя, есть ли вокруг них вода, из которой можно извлечь живительный воздух.
То выражение не имело смысла, в отличие от другого. «Превращение» Он знал, что превращается, становится чем-то иным, нежели был раньше. Может быть, отсюда и берутся слова и воспоминания?
Превращение В его обновленном сознании чувство, ассоциировавшееся с «Превращением» было идентичным чувству «Рождение». Значит это одно и то же?
«Я родился недавно?» спросил Олег у Отца, и тот утвердительно зарычал.
«Недавно. Еще много не знаешь. Много не умеешь. Но научишься»
Передавать другому ревуну эмоции было гораздо проще и удобнее, чем передавать слова, зачастую не имевшие смысла, такие как «утопающий». Поэтому Олег отмахнулся от воспоминаний, сосредоточившись на собственных чувствах.
Чувства подсказывали, что он голоден, что его желудок сводит судорогой, и что все тело горит, будто в огнедаже лапы его не ощущали холода, идущего от снега.
«Я горю!»
«Пора учиться плавать!»
Что за ерунда? Что значит учиться? Он умел плавать! Прекрасно умел, и даже более того, в годы студенческой жизнине раз участвовал в межинститутских соревнованиях по плаванию
Опять мысли, облаченные в слова! Он зарычал и затряс головой, отгоняя их прочь. Не было! Всего этого не было! Или было, но не с ним. Шестое чувство, внутреннее чутье подсказывало, что он умеет плавать, что едва он окажется в водемогучее тело само вспомнит о том, как правильно держать спину, и загребать лапами.
Его Отец, вдруг, стал разгребать передними лапами снег, добираясь до толстой корочки льда. Крепкого, Сибирского льда, способного выдержать целый танковый корпус.
«Повторяй!» прорычал Отец, и Олег принялся повторять его движения, чувствуя, что его мохнатое тело само вспоминает, как нужно пробивать себе дорогу к воде.
Принюхаться Нет, не так, довериться не обоняниюдовериться своему звериному чутью, предчувствующему опасность за километры и помогающему определить места, в которых лед тоньше чем на остальной площади ледяного блюдца.
Разгрести снег лапами, расчистив приличных размеров площадку.
Несколькими мощными ударами лапы с выпущенными когтями вбить когти в лед, выбивая из него осколки, а затем, когда после нескольких минут этой утомительной работы в маленькой дырочке покажется воданесколькими ударами проломить лед, вкладывая в это всю свою звериную силу и ярость. Выложиться до пределатак, как будто от этого зависит твоя жизнь.
В этом и был секрет мощи ревунакаждый удар, будь то удар по хребту врага, или по крепкому льду, ревун наносит так, как будто это последний удар в его жизни.
Если бежать, то быстрее ветра. Если бить, то убивать
Так, или примерно так учил его отец. Так нужно жить, чтобы стать серьезным человеком. Замахнулсябей
Серьезным?
Человеком?
Отец?
Снова слова из прошлого. Чужого прошлого!
Когда лунка с рваными и острыми краями стала достигать в диаметре около метра, Олег остановился, чувствуя, что полностью выдохся. Силы покидали его, а тело пожирал бушующий внутри огонь. Одного взгляда, брошенного на него Отцом, было достаточно, чтобы понять, насколько Олег близко к тому, чтобы без сил повалиться на лед.
«Под воду! Быстрее!» рыкнул он, и Олег, из последних сил нанеся еще несколько ударов лапой по ломающемуся льду, бесформенным кулем скользнул в образовавшуюся полынью.
Ледяная вода приняла его и обняла как родного сына. Чутье, генетическая звериная память, услужливо подсказала, что так оно и есть. Что ондитя этой ледяной воды, что именно из нее вышли ревуны, пусть и способные долгое время жить на поверхности, но все же черпающие свою силу в воде.
Чувствуя, что идет ко дну, Олег начал загребать лапами, и секунду спустя все та же генетическая память подсказала ему, КАК это нужно делать.
Это чувство было волшебным! Вода заботливо поддерживала его, остужая разгоряченное тело, и проносилась сквозь расположенные на загривке жабры, насыщая кровь кислородом. Вода была другом. Вода была родным домом, и сейчас, чувствуя как под воздействием этого холода успокаивается даже боль в желудке, Олег действительно почувствовал себя ПРЕВРАЩЕННЫМ. РОДИВШИМСЯ заново!
Он перевернулся на спину, двумя мощными гребками разогнался до вполне солидной скорости, а затем, не сбавляя хода, одним изящным движением отправил свое тело в штопор, вращаясь вокруг своей оси уходя на дно. Нырнув на десяток метров, Олег вновь выровнялся и поплыл горизонтально, проверяя собственное тело на скорость и маневренность.
Изменив положение лапы относительно туловища всего на несколько градусов, он мог резко повернуть практически на любой скорости. Обогнуть любое препятствие, встретившееся у него на пути даже не задумываясь о том, как это сделать! Всего за доли секунды развернуться и поплыть в обратном направлении, сделав мертвую петлю с той же легкостью, с какой находясь на суше он переставлял лапы во время неспешной ходьбы.
Вода была домом, и он готов был жить в ней вечно!
Неясные, размытые воспоминания вновь полезли в голову. Образ громадного сияющего диска заполнил собой все сознание. Олег почти физически ощущал идущий от него жар, способный, кажется, довести до кипения его мозг.
Солнце! Его главный враг, от которого приходится скрываться на глубине, когда оно обретает полную силу.
Отец проплыл рядом, величественный и грациозный, легонько задев его лапой, давая тем самым понять, что нужно двигаться дальше, и Олег поплыл за ним, время от времени провожая взглядом мелькающих то тут, то там рыб всевозможных размеров. Рыбы были едой Могли стать едой, если поблизости не было ничего другого. Это Олег знал оттуда же, откуда ему стало известно о Солнцевсе эти мысли и образы подбрасывала оживающая генетическая память, скрывавшая в себе рефлексы и навыки подводного хищника, которым он стал после РОЖДЕНИЯ.
В желудок сжался в комок, вызвав новый приступ боли, и Олег хотел было броситься на проплывавшую мимо рыбу, когда увидел, что Отец начинает подъем к поверхности. Вероятно цель путешествия была достигнута, и наверху, на ледяном панцире пресного моря его ждала обещанная еда.
Они вынырнули в широкой полынье, к юго-западу от того места, где ушли под воду. Олег не знал таких слов, как «юг» или «север»не имел он и представления о сторонах света, но зато точно знал направления, с которых появляется или исчезает Главный Враг. Солнце Сейчас Враг уходил, скрываясь за гранью земли. Еще десяток минут, и его край коснется земли, чтобы на долгие часы покинуть небосвод. Впрочем, сейчас Главный Враг не был врагомего лучи практически не достигали толстых шкур ревунов, теряя свою мощь по пути. Но Олег знал, что когда растает лед, пощады от Врага не будет
Они вынырнули и проворно вскарабкались на лед. Точнее, проворно это сделал Отец, а Олег же, слабеющий от голода с каждым мгновением, два раза едва не сорвался обратно. Но, тем не менее, все же выбрался и отряхнулся, сбрасывая со своей шкуры капли воды, стремительно превращающиеся в ледяные комочки. Подсознание подсказывало, что налипший на тело лед препятствует движению
Вокруг стояли другие ревуны. Еще шестеро огромных, матерых зверей, взгляды которых были устремлены на Олега. Вне всяких сомнений, они ждали именно его. От такой чести, оказанной его скромной персоне, взгляд Олега, до тогорассеянно перебегающий с предмета на предмет, превратился в широкий луч, сканирующий и анализирующий каждое движение ревунов, каждый их жест и изданный ими звук.
Вновь напомнило о себе подсознание, подбросив множество образов, в которых ревуны охотятся, или просто направляются куда-то поодиночке. Такие сборища были чем-то ненормальным
И вновь Олег вспомнил видения, явившиеся ему во время ПРЕВРАЩЕНИЯ. Не та их часть, что почти полностью покинула его разум, в которой он мог передвигаться на задних лапах, а для того, чтобы убивать ему требовалось какое-либо орудие, помимо собственных когтей и клыков. В памяти всплыл финал видениясущество, похожее на ревуна, но не являющееся им. Существо опасное, уступающее по силе разве что Главному Врагузолотому огненному диску в черном небе. Существо, которое он ненавидел всей душой, уже за то, что его облик напоминал облик ревунов, и за то, что это существо испытывало к ревунам не меньшую ненависть и, как знал Олег, почерпнув новую порцию знаний из генетической памяти, презрение ко всему их роду.
Для этих существ, Подводных Врагов, как раз было нормой охотится стаей. В этом была манера их жизни, и еще и за это Олег презирал их. Ничтожества, атакующие скопом! Ничтожества, боящиеся одиночества «Затаптывающие»
Это было слово, вспыхнувшее в мозгу помимо привычных мыслей, и отозвавшееся странными образами и эмоциями. Множество дурно пахнущих животных с блинными и острыми рогами, скопом наступающие на серого хищника, в бессильной злобе отступающего под их натиском. Олег напряг сознание, прогоняя слова, и они ушли, оставив его наедине с привычными для анализа образами, чувствами и эмоциями. Отныне он должен мыслить только так, если не хочет превратиться в Подводного Врага.
Откуда-то Олег знал, был уверен в том, что Подводные Враги умеют мыслить словами, и это коренным образом отличает их от ревунов.
А что, если сейчас перед ним были как раз они. Не друзья из его племени, а эти низкие твари, лишь внешне похожие на них? Ведь зачем ревунам собираться в стаю?
Он отступил на шаг и зарычал, обнажая острые зубы.
«Если вы нападете, я дорого продам свою жизнь!» говорила эта поза. Но в то же время, помимо воли Олега, его глаза говорили совсем о другом.
«Если вы нападетея вряд ли смогу прихватить с собой на тот свет даже одного из вас. Я слишком слаб, и слишком плохо еще умею владеть своим телом»
Оставалось надеяться на то, что Отец встанет рядом с ним в этом бою Но Отец уже подошел к этим существам и вполне миролюбиво прорычал тому, кто стоял впереди.
«Я привел его!»
Только сейчас Олег заметил позади шестерых ревунов, встречающих его, тело еще одного, обильно присыпанное снегом и кусочками льда, и лишь самую малость отличающееся по температуре от окружающего его снега, от чего издалека мертвый ревун и был им принят за снежный нанос. Это еще более укрепило Олега в его подозрениях. Но Отец Поверить в предательство своего создателя он не мог.
«Этот?!» презрительный кивок в его сторону.
«Этот недомерок?» зарычал другой ревун, окидывая Олега взглядом, полным презрения.
«Он не выстоит против Чужого Сражающегося!»
Олег не совсем понял эмоции, вложенные в последние несколько горловых звуков, которые издал первый ревун, видимо главный в этой стае. В языке ревунов не было словбыли лишь звуки, вызывающие эмоции, которые, в свою очередь, трансформировались в образы, поэтому в сознании Олега то, что хотел сказать ревун, превратилось в туманный и расплывчатый образ какого-то могучего бойца, не принадлежавшего к племени ревунов.
Его задело за живое то мнение, которое сложили о нем эти существа, но продемонстрировать что он вовсе никакой не недомерок Олег пока не мог. Он был слишком слаб, слишком мало умел, и испытывал слишком сильный голод.
«Он еще не готов», заявил его Отец, «Позвольте ему поесть и отдохнуть. В нем есть сила!»
Существа, похожие на ревунов (или, быть может, все-таки ревуны?), в молчаливом согласии расступились прочь от мертвого тела, и секунду спустя Олег понял, ЧТО именно отводилось ему в пищу. Труп такого-же, как он! Мертвый ревун
В сознании Олега вступили в спор два внутренних голоса.
Нельзя есть тех, кто одного с тобой племени! говорил один.
Мясо подобных тебесамое полезное и питательное возражал другой.
Олег с минуту прислушивался к этому спору, а затем выбрал совет, который давал ему третий голос. Голос его собственного желудка, его организма, утверждавший, что если он не поест в ближайшее время, то скоро уже не сможет держаться на лапах.
Первый шаг к мертвому ревуну дался ему с трудом. Второйуже легче. Последующие Олег сделал, совершенно забыв о моральном подтексте предстоящей трапезы. Он больше не знал понятия «каннибализм»это слово вылетело из его головы вместе с сотнями тысячами других. Осталось лишь чувство сожаления и некоторой вины перед мертвым соплеменникомОлег, ведь, собирался продлить свою жизнь за счет его. Но это чувство без труда заглушил агрессивный голод, терзающий его желудок.
Горячее дыхание Олега сорвало покров снега с морды ревуна. У него не было одного глаза, и корка запекшейся крови покрывала то место, где он должен был располагаться. Горло ревуна было разорваночелюсти того, кто убил это могучее существо, добрались до самого хребта, что заставило Олега на секунду забыть о голоде, задумавшись о силе того, кто сумел сделать это.
Ответ как обычно пришел сам. Подводный враг, либо другой ревун. Больше никто не мог нанести таких ран!
Но подсознание, столько раз уже дававшее ему ценные советы, тут же возразило: этого не могло быть. Подводный враг не нападает! Существуют правила, перемирие. Ревуны не нападают на Подводных Врагов, а те не нападают на ревунов.
Ревуны не убивают Подводных Враговони предпочитают обходить их стороной, опасаясь их Внутренней Силы. Подводные Враги не убивают ревунов, отдавая должное силе их когтей и остроте клыков.
И, наконец, самое главноеревуны не убивают ревунов.
Но мертвый ревун лежал сейчас перед ним, и не приходилось сомневаться в том, что его глотка разорвана такими же клыками, как у самого Олега. Его убил либо ревун, либо то существо, что лишь внешне напоминало его соплеменников.
На первый план вновь вышел голод, и Олег, забыв обо всем, вцепился зубами в мерзлое мясо, разрывая живот ревуна.
Вкус был божественным. Ощущения, которые вызывало холодное мясо, соскальзывающее через пищевод в желудок, было еще приятнее. Почти мгновенно Олег почувствовал, как боль в желудке отступает, и как тело окутывает приятная пелена дремоты. Ему нужен был отдых
ПРЕВРАЩЕНИЕ еще не было завершено, что бы это не означало. Олег чувствовал это, и знал, черпая знания из потаенных закромов памяти, что до полного РОЖДЕНИЯ должной пройти еще около трех заходов Главного Врага. И все это время ему будет хотеться есть! Все это время его тело будет словно гореть изнутрито горит его прошлое. Его старая телесная и духовная оболочка, постепенно, слой за слоем, заменяясь новой.
Олег не понимал сути своего превращения. Не помнил, кем был, и смутно понимал, кем должен стать. Все, что он зналэто то, что ПРЕВРАЩЕНИЕ продолжается, и что конечный результат уже близок, ибо основная фаза позади.
Он в последний раз вырвал порцию внутренностей из разорванного живота ревуна и поднял взгляд на ревунов, стоявших поодаль.
«Я сыт!» прорычал он, добавив в свой голос не только довольства, но и маленькую, едва заметную нотку злобы. «Кто вы такие?» можно было услышать в этом рыке, «Как вы смеете строить каике-то планы на мой счет. Не спросив меня? Как смеете выказывать мне свое недовольство?»
Ревуны глухо заворчали, не пытаясь сказать что-то Олегупросто показывая ему, что он услышан и понят. Наконец к нему обратился его отец.
«Ятот, кому ты обязан Превращением. ЯОтец. Онитвои братья по крови. Твое племя,»
«Кто я?» спросил Олег, подходя на шаг ближе, готовый в любой момент обороняться или нападать, не смотря на то, что после сытной трапезы его неудержимо клонило в сон.
«ТыСражающийся.» ответил Отец.
«Тытот, кто должен стать Сражающимся!» прорычал другой ревунтот, которого Олег в первые мгновения принял за вожака этого племени. Сейчас же, видя, как ревуны почтительно смотрят на его Отца, он предположил, что Отец примерно равен этому ревуну по социальному статусу. Здесь не было вожаковпросто были наиболее сильные, и пользующиеся большим авторитетом.
«С кем я должен биться?»
«С Чужим Сражающимся. Со Сражающимся Подводного Врага.»
Олег начинал понимать происходящее. Он был рожден для того, чтобы участвовать в заранее оговоренном поединке с представителем племени Подводного Врага. Большего ему и не нужно было знать Кровь вскипела при одном лишь мысленном упоминании Врага. Если он рожден для того, чтобы дратьсяон будет драться. В этом смысл жизнисражаться, чтобы побеждать. Другой жизни Олег не представлял
«Я хочу спать!» сообщил он ревунам (а теперь он был уверен в том, что перед ним именно Его племя), и двинулся к проруби. Он чувствовал, что для Превращения ему потребуется холод, иначе горящий внутри него огонь просто сожжет его. А лучшего места для отдыха, чем ласковые холодные объятия воды, он не мог себе представить.
Ледяная пустыня Обского моря, казавшаяся бы человеку белоснежно белой после прошедшего бурана, для взгляда ревуна представлялась идеально черной, сливавшейся с черным небом над головой. Лишь с той стороны, где ярко-красный шар Главного Врага недавно скрылся за горизонтом, в воздухе еще дрожало темно-синее марево заката. В той стороне воздух был немного теплее, чем на востоке, и глаз ревуна, приспособленный к тому, чтобы замечать малейшие частички жизни в холодном снегу, легко улавливал эту разницу в температурах.
Олег остановился перед полыньей, обведя взглядом тот мир, в котором ему отныне предстояло жить. Мир, в котором первым приоритетом стояла охота, необходимая для того, чтобы продлить собственное существование, а вторымнескончаемые поединки с Главным Врагом и игры в прятки с Врагом Подводным. На секунду громадное сердце почти завершившего Превращение ревуна сжала тоска, причины которой он не понимал, ибо не помнил своей прежней жизни. Олег истолковал эту тоску по-своему
«Кто убил его?» прорычал он, взглядом указывая на распростертое на снегу тело мертвого ревуна.
«Подводный Враг» последовал лаконичный ответ, прогнавший тоску и позволивший ненависти занять ее место.
«Почему? Ведь ревуны не сражаются с подводным врагом?»
Олег точно знал, что так. Где-то в подсознании, наряду с ненавистью к этим существам, столь похожим на его племя, жило и другое чувствоблагоговейное почтение к ним, преклонение перед их возможностями, перед их Внутренней Силой, сути которой Олег пока не знал. Знал он и то, что Подводный Враг, смертельно опасный как подо льдами, так и на поверхности, никогда не нападает на его племя. Быть может, опасаясь вступать в схватку со столь могучим противником, а быть может и еще по какой-то причине.
«Мы убивали Вертикальных, среди которых был Чужой Сражающийся, когда пришел Подводный Враг.» ответил Отец.
«Вы хотели убить Сражающегося до его Рождения?»
«Да. Мы нарушили Правила, боясь, что ты не справишься.»
«И сейчас боимся!» добавил другой ревун.
«Я справлюсь!» ответил Олег, и этот ответ прозвучал как громкий угрожающий рев, разнесшийся далеко по Обскому морю.
А затем вода приняла его, укачивая будто в колыбели и позволяя уснуть чтобы завершить Рождение. На этот разуснуть без снов и видений, позволяя механизму Рождения окончательно перестроить тело, лишь незначительно касаясь мозга Едва закрыв глаза он провалился во тьму.
Глава 7. Генерал
Сергей сидел в палате, сосредоточенно вглядываясь в лицо раненной девушки. Спокойное и расслабленное Если бы из под одеяла не выглядывала повязка на ее изуродованной рукеникто, наверное, и не смог бы предположить, что она пережила каких-то несколько часов назад.
Сергей вглядывался в ее лицо, ища в нем малейшие признаки трансформации, хоть и не представлял, что конкретно он ожидает увидеть. Девушка была бледна, но это, должно быть, сказывалась потеря крови. Хотя, быть может, бледность и была первым шагом на пути к приобретению бело-желтого цвета кожи буранника.
Он протянул руку и, положив ее ей на шею, проверил пульс. Сердце билось, и не просто билось, а трепетало в груди, словно намереваясь выскочить наружу. Насчитав около 120 ударов в минуту Сергей вновь сел рядом с кроватью, подперев подбородок кулаком.
Что происходило с ней сейчас? Было ли это учащенное сердцебиение сигналом тревоги, сообщающим о том, что превращение близится? Или сыворотка, подавляющая бета-фермент все же подействовала, и сейчас ее организм отчаянно боролся, прогоняя чужеродные молекулы прочь из своей крови?
Дверь в палату открылась настолько тихо, что ее шороха не услышал бы и страдающий бессонницей параноик, но Холодов тут же обернулся к вошедшему. На пороге стоял генерал Матвеев собственной персоной, и выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
Матвеев ткнул пальцем себе в грудь, затем указал на Сергея и кивнул в сторону коридора. «Пойдем, поговорим» Холодов поднялся, бросив последний взгляд на девушку, и двинулся к выходу.
В мой кабинет? предложил он, и когда генерал кивнулпервым зашагал в нужном направлении, не удостоив Матвеева больше ни единым взглядом.
В виду того, что база «Айсберг» была создана на базе заброшенного санатория, комнат в котором хватило бы на то, чтобы разместить целую дивизию (если, конечно, укладывать солдат штабелями) практически каждый сотрудник, проводящий дни и ночи на территории базы, имел собственную комнату, которую в шутку называл кабинетом. Лишь у Холодова кабинет был действительно кабинетом, смежным с его жилой комнатой и небольшим залом, в котором проходили совещания.
Сергей сел к столу, принципиально игнорируя правила хорошего тона и даже не предложив Матвееву присесть. Впрочем, тот, не страдая избытком комплексов, сел на первый попавшийся стул, в противоположном углу кабинета.
Я слушаю вас, Павел Саныч, сложив руки на груди произнес Сергей.
Нет, Холод, это я тебя слушаю. Что ТАМ произошло? Ты, вроде бы, получил приказ доставить сюда тело буранника? Получил?
Да, нехотя согласился Сергей.
Так где же он, этот буранник? Матвеев выдержал театральную паузу и огляделся по сторонам, будто бы выискивая взглядом этого самого буранника.
Павел Александрович, в рапорте все указано.
В рапорте?!! взорвался генерал, В той бумажке, что ты положил ко мне на стол?!! Да там нет ничего! Холод, ты торчишь тут уже почти год, и весь этот год я с трудом ухитряюсь сидеть в своем кресле, потому что жопой чувствую беду! Год ты и твои ребята бегаете вокруг моря, теряете людей и спокойно констатируете потери. Как личного состава, так и мирных жителей! Целый год вы не делаете ни хрена, только просиживаете свои жопы и пишете ничего не значащие рапорты. И вот, год спустя, у нас сотни жертв железнодорожной катастрофы, которую ПОДСТРОИЛИ твои буранники. У нас стычка с пятью этими существами
С четырьмя спокойно поправил его Сергей, Нападали на нас всего четверо. Пятый как раз спас мне жизнь.
У нас стычка с ЧЕТЫРЬМЯ буранниками, после чего на помощь тебе, как Сивка-Бурка приносится пятый, и это при том, что весь этот год мы видим этих тварей только поодиночке, да и то по большим праздникам! И после всего этого ты кладешь мне на стол рапорт, в котором я вижу от силы десяток абсолютно пустых, общих предложений.
Холодов пожал плечами, словно бы говоря, что иначе и быть не могло. Ведь в самом деле, он же военный, а не писатель
Холод! взревел Матвеев, Весь твой рапорт выглядит как знаменитое «Пришел, увидел, победил!»
Генерал умолк, ожидая реакции Сергея, но ее не последовало. Холодов сидел, все также скрестив руки на груди, ожидая продолжения.
Да пойми же ты, уже спокойнее заговорил Матвеев, Не враг я тебе. Не для того я над тобой стою, чтобы иметь тебя за каждый шаг, и не важно, правильный он будет, или нет. Надо мной, там, Матвеев ткнул пальцем в потолок, Тоже немало народу стоит. И все, между прочим, ждут завершения операции. Благополучно завершения, Холод! Все ждут, когда же Сергею Палычу Холодову надоест играть в войну и он займется, наконец, делом.
Павел Саныч, наконец заговорил Сергей, В рапорте есть все, что вам нужно. Мы столкнулись с буранником возле станциион не принял бой и скрылся. Затем мы забрали девушку, ввели ей сыворотку, при этих словах лицо генерала невольно скривилось, И двинулись к точке эвакуации. В лесополосе нас вели Сколько их былоне знаю, так как засечь этих тварей неимоверно сложно. Но наверное их было четверо, потому что четверо и напали на нас. Остальное вы знаете и со слов забравшего нас пилота.
Знаю Не могу понять одного, почему вы не забрали тело мертвого буранника?
Вас там не было! с жаром воскликнул Холодов, подавшись вперед, Вы не видели, на что способны эти бестии, и не смотрели им в глаза. Пилоту, с высоты, могло показаться, что в спецназе ВМФ держат полных кретинов, которые с десятка метров не могут попасть в громадного медведя. Но и его там не было! Буранники быстры настолько, что даже стреляя в упор нет гарантии, что он не успеет уйти в сторону. А если мы и попадали в них, то наши выстрелы для нихвсе равно, что укол булавкой для нас с вами. Вы бы сами пошли с «Макарычем» на медведя? А буранникипосерьезнее медведей будут!
Ты не указал в рапорте, сколько раз вы попадали в них.
Я не считал. Мои парни, я думаю, тоже. Будь у нас хотя бы «Калаши»еще можно было бы о чем-то говорить, а так У нас уже заканчивались патроны, когда появился этот пятый
Пилот предполагает, что возможно эта тварь хотела ударить тебя, но промахнулась и попала по своему же.
Бред! Форменный бред. Павел Саныч, еще раз говорю, вас там не было. Эти твари вообще не промахиваются, а уж тем более так. Да и вообще, один буранник разорвал другому горло Целенаправленно терзал его, пока тот не испустил дух. Вы что думаете, он нападал с закрытыми глазами, и просто не видел, в чью глотку вцепился?
И знаете что еще Буранники не просто разумны, у них, по-моему, есть понятия чести и братства.
Почему ты так решил?
Если ваш солдат будет убит, вы бросите тело?
Только в крайнем случае. Если это ставит под угрозу выполнение операции.
Вот и я о том же, кивнул Сергей, Только если умрет кто-то из моих, мне будет наплевать на операцию и на всех вообще. Я вытащу его. Человек должен быть похоронен по-человечески. И буранники унесли своего И я уверен, попытайся мы отбить его у нихони бы просто смели нас, втоптали в лед! При чем тот буранник, что спас мне жизнь, я уверен, был бы первым, кто вцепился бы мне в горло. И был бы прав
Матвеев предпочел пропустить последнюю фразу Холодова мимо ушей. Немного помолчав он задал новый вопрос.
В рапорте ты пишешь, что буранники разговаривали друг с другом Как это было?
Они не разговаривали, но общалисьточно. И я почему-то уверен, что пятый буранник велел остальным отпустить нас с миром. Они передавали друг другу информацию, но как именноя не знаю. И оставшиеся трое явно боялись того, что пришел последним.
И он приказал им отступить задумчиво произнес Матвеев, поднимаясь со стула и направляясь к окну.
В сотне метров от здания «Айсберга» заснеженный берег плавно переходил в заснеженные ледовые просторы Обского моря, где-то в глубине которых сейчас таились те, о ком шла речь в этом кабинете. Буранники Солнце еще далеко не завершило обход небесных владений, но уже давно миновало наивысшую точку и начинало клониться к закату.
Холодов проследил взгляд генерала и сощурился, глядя на яркий солнечный диск На секунду в сознание закралась глупая мысль, сходная с той, что нередко посещает умы подростков. «Вот сейчас я смотрю на это солнце (луну, звезду, летящий самолет), а где-то далеко моя единственная тоже смотрит на нее и думает обо мне» Сергею думалось немного о другом. О том, что где-то совсем рядом, всего в десятке километров от сюда, на льду Обского моря сидит тот самый буранник, что спас ему жизнь, и смотрит на это же солнце
Каким он видит яркий диск солнца? Каким видит мир? Как воспринимает его? Почему существо, без зазрения совести убивающее людей, вдруг спасло горстку спецназовцев, вторгшихся в его владения? Буранник-альтруист? Буранник-добродетель?
Твои дальнейшие действия? спросил Матвеев, обернувшись, Пойдешь под лед?