Они умирают так скоро!прошептал он.
Келексел приставил палец к щеке и сказал:
Я думаю, у вас болезненная склонность ко всяким ужасамвсе это смакование насилия и смерти.
Хоть подобное и не входило в намерения Фраффина, он не смог удержаться: свирепо посмотрел на Келексела и сказал:
Ты думаешь, что ненавидишь подобные вещи, а? Нет, это не так! Ты же говоришь, что тебя многое привлекает в этом мире, например эта твоя красотка! Я слышал, тебе нравится одежда местных жителей.Он изящным жестом дотронулся до рукава своего пиджака.Как мало вы еще себя знаете, Келексел.
Лицо Келексела потемнело от гнева. Это было уже чересчур: Фраффин перешел все границы приличия!
Мы, Чемы, закрыли двери для насилия и смерти,тихо проговорил Келексел.Просмотр подобных сюжетоввсего лишь праздное времяпрепровождение.
Болезненная склонность, говорите?с издевкой спросил Фраффин.Мы закрыли двери для смерти? Навсегда, не так ли?Он усмехнулся.Но оно все еще остается, наше вечное искушение. Если нет, то почему вас так привлекают мои скромные исследования? Настолько, что вы пытаетесь любым путем получить сюда доступ и разузнать о вещах, которые вызывают у вас такое отвращение. Я расскажу вам, чем я здесь занимаюсь: я играю тем искушением, которое, наверное, будет очень волновать моих приятелей Чемов.
Пока Фраффин говорил, его рука постоянно двигались, резкие рубящие жесты демонстрировали силу вечно молодой энергичной плоти; на тыльной стороне пальцев курчавились короткие волоски, тупые, плоские ногти матово блестели.
Келексел не спускал глаз со своего противника, зачарованный словами Фраффина. "Смертьискушение? Конечно, это не так!" Однако в такой мысли несомненно чувствовалась холодная уверенность.
Наблюдая за руками Фраффина, Келексел подумал: "Рука не должна главенствовать над рассудком".
Вы смеетесь,произнес Келексел.Вы находите меня смешным.
Не вас конкретно,отозвался Фраффин.Многое забавляет меняубогие существа моего закрытого ограниченного мира, делающие счастливыми тех из нас, кто не может расслышать предупреждения относительно нашего собственного вечного существования. Ведь все эти предупреждения не могут иметь отношения лично к вам, не так ли? Вот, что я вижу, и вот, что меня забавляет. Вы смеетесь над ними, не понимая, в чем причина смеха. Ах, Келексел, вот где мы прячем от самих себя секрет нашего собственного умирания.
Мы не умираем!воскликнул ошеломленный Келексел.
Келексел, Келексел, мы смертны. Каждый из нас может остановить свое омоложение и тогда он станет смертным. Станет смертным.
Келексел сидел, не в силах произнести ни адова. Директор был безумен!
Что касается Фраффина, то сначала произнесенные им слова пенящейся волной захлестнули островок его рассудка, затем волна откатилась, и он ощутил приступ бешеного гнева.
"Я разгневан и в то же время полон раскаяния,подумал он.Никто из Чемов не сможет воспринять подобную мораль. Я виноват перед Келекселом и всеми другими созданиями, которыми я двигал без их согласия. На месте каждой головы, которую я отсек, выросли пятьдесят новых. Слухи? Собиратель слухов? Ясущество с чувствительными ушами, которые до сих пор слышат, как нож режет черствый хлеб в комнате виллы, которой давно уже нет".
Он вспомнил свою женщинутемнокожую экзотическую хозяйку его дома в Риме. Она была не выше его ростом, малопривлекательная с точки зрения местных жителей, но самая прекрасная в сто глазах. Она родила ему восемь смертных детей, их смешанная кровь растворилась в других потомках. Она состарилась, ее лицо увялоэто он тоже помнил. Она дала ему то, что не мог дать никто другой: долю удела смертных, которую он считал своей.
"Чего только Первородные не отдали бы, чтобы узнать об этом маленьком эпизоде",подумал он.
Судя по тому, что вы сказали, высумасшедший,прошептал Келексел.
"Ну, вот, мы и перешли к открытой борьбе,подумал Фраффин.Наверно, я слишком долго вожусь с этим болваном. Может, следует рассказать ему, как он попался в нашу ловушку". Но Фраффин сам попался в ловушку собственной ярости и не владел сейчас своими эмоциями.
Сумасшедший?спросил он, усмехаясь.Говорите, мы, Чемы, бессмертны. А как нам удается быть бессмертными? Мы снова и снова омолаживаем себя. Мы достигли предельного состояния, заморозили процесс старения нашего организма. Но на какой стадии развития, на чем, Келексел, мы остановились?
Стадии?Келексел ошеломленно уставился на него. Слова Фраффина обжигали, как горящие угля.
Да, стадии! Достигли мы зрелости, прежде чем заморозить себя? Я думаю, нет. Созревая, мы должны расцветать, давать побеги. Мы не расцвели, Келексел.
Я не
Мы не производим чего-то прекрасного, доброго, чего-то, составляющего сущность нас самих! Мы же даем побегов.
У меня есть потомство!
Фраффин не смог сдержать смех. Отсмеявшись, он повернулся к заметно рассерженному Келекселу.
Нерасцветший росток, незрелость, воспроизводящая сама себя,и этим вы хвастаетесь. Какой же вы посредственный, пустой и напуганный, Келексел.
Чего я должен бояться?воскликнул Келексел.Смерть не может коснуться меня! ВЫ не можете коснуться меня!
Но только не изнутри,значительно произнес Фраффин.Смерть не может коснуться Чема, если она не садит в нем самом. Мынезависимые личности, надежно защищенные от любой угрозы, но только не от самих себя. Росток далекого прошлого, скрытый в каждом из нас, зерно, которое шепчет: "Помнишь? Помнишь, когда мы можем умереть?"
Келексел вскочил, будто подброшенный пружиной, глядя на Фраффина широко открытыми глазами.
Вы сумасшедший!
Сядьте, ПОСЕТИТЕЛЬ,негромко и отчетливо сказал Фраффин. "Зачем я вывел его из равновесия?мысленно спросил он себя.Чтобы оправдать собственное действие против него? Если так, то я должен дать ему какое-то оружие, чтобы хоть как-то уравнять наши шансы".
Келексел опустился на свой стул. Он напомнил себе, что Чемы, как правило, защищены от самых причудливых форм безумия. Правда, никто не мог знать, насколько сильны и необычны стрессы в такой обстановке, на аванпосте, при постоянном контакте с чужой цивилизацией. Им всем потенциально угрожает психическое расстройствоследствие скуки. Возможно Фраффин поражен каким-то родственным синдромом.
Давайте поглядим, есть ли у вас совесть,сказал Фраффин.
Это предложение было настолько неожиданным, что Келексел не нашелся, как на него ответить и только вытаращил глаза. Однако, возникшее внутри неприятное ощущение пустоты сигнализировало о скрытой в словах Фраффина угрозе.
Какое зло может скрываться вот в этом?спросил Фраффин. Он повернулся. Позади его стола на шкафу стояла ваза с живыми розами, которые принес кто-то из членов экипажа. Фраффин посмотрел на розы. Они уже полностью распустились, опавшие кроваво-красные лепестки напоминали гирлянды на алтаре Дианы. "В Сумерии давно уже не шутят,подумал он.Кончилось время для шуток, больше мы не разбавляем глупостью мудрость Минервы".
О чем вы говорите?удивленно спросил Келексел.
Вместо ответа Фраффин надавил контрольную кнопку пульта управления. Пространственный репродьюсер, тихо загудел, заскользил по комнате, как гигантский зверь, и остановился справа от Фраффина, так, чтобы им было хорошо видно все пространство.
Келексел не отрывал глаз от устройства, во рту у него пересохло. Машина из легкомысленного развлечения неожиданно превратилась в агрессивное чудовище, готовое в любой момент поразить его.
Это была глубокая мысль, дать одну из этих машин вашей домашней любимице,с издевкой сказал Фраффин.Давайте полюбопытствуем, какой сюжет смотрит она сейчас.
Какое это имеет отношение к нам?резко спросил Келексел. Злость и неуверенность отчетливо слышались в его голосе, и он знал, что Фраффин отлично понял его состояние.
Увидим,сказал Фраффин. Он осторожно, почти нежно повернул контрольные рычажки, находящиеся в пределах его досягаемости. На сцене возникла комнатадлинная, узкая, с бежевыми оштукатуренными стенами, с размытым коричневым потолком. На переднем плане находился дощатый стол, покрытый следами от потушенных об него сигарет. Стол был вплотную придвинут к тихо шипящему, полускрытому красно-белыми шторами радиатору парового отопления.
За столом лицом друг к другу сидели двое.
Ага,сказал Фраффин,смотрите. Слева сидит отец вашей зверюшки, а справа находится человек, за которого она вышла бы замуж, если бы не вмешались мы и не переправили ее вам.
Тупые, никуда не годные создания,презрительно усмехнулся Келексел.
Как раз сейчас она смотрит на них,сказал Фраффин.Этот сюжет воспроизводит ее репродьюсер которым вы так предупредительно ее снабдили.
Я не сомневаюсь в том, что она вполне счастлива здесь,заявил Келексел.
Тогда почему бы вам не отказаться от применения манипулятора?спросил Фраффин.
Я сделаю это, когда она будет полностью под контролем,ответил Келексел.Когда она окончательно поймет, что мы можем дать ей, она будет служить нам, испытывая не только удовлетворение, но и глубокую благодарность.
Конечно,согласился Фраффин. Он внимательно разглядывал профиль Энди Фурлоу. Тот говорил что-то, его губы шевелились, но Фраффин не включил звук, и понять, о чем идет речь, было невозможно.Поэтому она и смотрит сейчас эту сцену из моего текущего произведения.
Что может теперь привлекать ее в этой сцене?спросил Келексел.Очевидно, ее захватывает мастерство постановки.
Разумеется,сказал Фраффин.
Келексел присмотрелся к сидящему справа участнику действия. Неужели это отец его любимой игрушки? Он обратил внимание на обвисшие веки туземца. Это было существо с тяжелыми чертами лица, окутанное атмосферой скрытности. Абориген походил на очень крупного Чема. Как это создание могло быть родителем его изящной, грациозной любимицы?
Тот, с которым она собиралась сочетаться бракомтуземный знахарь,сообщил Фраффин.
Знахарь?
Им больше нравится называть себя психологами. Хотите послушать, о чем они говорят?
Как вы недавно сказали: "Какой вред может в этом заключаться"?
Фраффин повернул регулятор звука.
Да, разумеется.
Возможно, это доставит нам удовольствие,мрачно произнес Келексел. Почему его любимица смотрит эти картинки из ее прошлой жизни? Сейчас это для нее источник мучений и ничего больше.
Тсс!сказал Фраффин.
Что?
Слушайте!
Наклонившись к столу, заваленному грудой каких-то бумаг, Фурлоу пытался разложить их по порядку. Можно было расслышать тихое шуршание. Донесся запах пыльного, застоявшегося: воздуха и еще какие-то непонятные ароматы, в то время как нити чувствительной силовой паутины окружали Келексела и Фраффина. Гортанный голос Джо Мерфи громко и отчетливо донесся со сцены:
Удивлен, что вижу вас, Энди. Я слышал, у вас было что-то вроде сердечного приступа.
Наверное, это был однодневный, быстро протекающий грипп,сказал Фурлоу.Многим приходится переболеть им.
(Фраффин усмехнулся.)
Есть что-нибудь от Рути?спросил Мерфи.
Нет.
Вы опять потеряли ее. Кажется, я просил вас позаботиться о ней. Но, наверное, все женщины одинаковы.
Фурлоу поправил очки, поднял голову и посмотрел прямо в глаза наблюдающих за ним Чемов.
Келексел шумно вздохнул.
Ну, как вам это нравится?прошептал Фраффин.
Иммунный!воскликнул Келексел. "Теперь Фраффин в моих руках,подумал он.Позволить иммунному видеть команду наблюдения!"
Это существо все еще живет?поинтересовался он.
Мы недавно устроили ему маленькую демонстрацию нашего могущества,сказал Фраффин,но я считаю, что он слишком забавен, чтобы его уничтожать.
Мерфи кашлянул, и Келексел переключил свое внимание на сцену, наблюдая, слушая. "Ну, что ж, разрушай себя, Фраффин",подумал он.
Находясь здесь, не заболеешь,сказал Мерфи.Я прибавил в весе на тюремной диете. Да, и режим здесь подходящий, я прекрасно к нему приспособился, хоть это и может показаться странным.
Фурлоу снова занялся сортировкой бумаг.
Келексел чувствовал, что действие захватывает его, все его существо сконцентрировалось сейчас в органах восприятия. Но одна мысль не давала покоя: "Почему она смотрит на жизнь этих существ из ее прошлого?"
Так значит, все идет нормально?спросил Фурлоу. Он положил на стол перед Мерфи стопку карточек с какими-то узорами.
Вот только время скучно тянется,ответил Мерфи.Здесь все происходит медленно.Он старался не смотреть на карточки.
Но вы допускаете, что жить можно и в тюрьме?
Фраффин подрегулировал ручки настройки. Точка обзора резко приблизилась. Перед ними были теперь два увеличенных профиля. (У Келексела возникло жутковатое чувство, будто он сам подошел и встал вплотную к туземцам).
В этот раз мы изменим порядок работы с карточками,произнес Фурлоу.Вы достаточно редко проходите тестирование. Поэтому я хотел бы изменить методику.
Мерфи бросил быстрый, настороженный взгляд исподлобья, но голос его остался вежливым и подчеркнуто откровенным.
Все, как вы скажете, док.
Я буду сидеть здесь, лицом к вам,продолжал Фурлоу.Это несколько необычно, но иначе ситуация не вписывается в предусмотренную схему.
Намекаете, что вы знакомы со мной, и так далее?..
Да.Фурлоу положил на стол перед собой секундомер.И я уже изменил обычный порядок карточек в стопке.
Секундомер неожиданно вызвал любопытство Мерфи. Он внимательно разглядывал этот атрибут предстоящего испытания. Легкая дрожь прошла по его предплечьям. С заметным усилием он заставил себя принять вид доброжелательной готовности к сотрудничеству.
Последний раз вы сидели позади меня,сказал он.Так же делал и доктор Вейли.
Я знаю,ответил Фурлоу. Он был занят проверкой правильности расположения карточек в стопке.
Келексел подпрыгнул на своем месте, когда Фраффин прикоснулся к его руке.
Этот Фурлоу великолепен,прошептал Фраффин.Следите за ним повнимательнее. Заметьте, как он изменил тест. Для этого необходимо проанализировать целесообразность повторения одного и того же теста несколько раз за короткое время, а эта очень непросто. Все равно, что подвергнуться несколько раз опасности, прежде чем научиться ее избегать.
Келексел уловил подтекст последнего замечания Фраффина, заметив, как Директор с улыбкой откинулся в кресле, и почувствовал неприятную скованность. Он вновь переключил свое внимание на сцену.
Что следовало отметить в происходящем? Осознание вины? Он изучал Фурлоу, гадая, вернется ли Рут к этому существу, если ее освободить. Неужели она сможет так поступить после общения с Чемом?
Келексел почувствовал укол ревности. Нахмурившись, он откинулся на спинку стула.
Наконец Фурлоу продемонстрировал, что он готов начать тестирование. Достал первую карточку, взял секундомер и включил его.
Мерфи уставился на первую карточку, шевеля губами. После некоторого раздумья, он сказал:
Случилась дорожная катастрофа. Два человека погибли. Вот их тела возле дороги. Сейчас полно дорожных происшествий. Люди просто не умеют быстро водить машины.
Вы выделяете какую-то часть рисунка, или вся карточка дает эту картину?спросил Фурлоу.
Мерфи прищурился.
Вот этот маленький кусочек.Он перевернул карточку и взял следующую.Это завещание или акт о передаче собственности, но кто-то уронил его в воду и написанное расплылось. Поэтому его нельзя прочитать.
Завещание? Можете сказать, чье?
Мерфи повертел карточку в руках.
Знаете, когда папаша умер, завещание найти не смогли. Мы все знали, что оно было, но дядя Амос смотался с большей частью состояния. Вот так я научился бережно относиться к своим бумагам. Вы тоже должны быть осторожны с важными бумагами.
А ваш отец берег свои бумаги?
Па? Черт побери, нет!
Фурлоу кажется что-то заинтересовало в тоне Мерфи. Он быстро спросил:
Вы и ваш отец когда-нибудь дрались?
Цапались иногда, и все.
Имеете в виду, ссорились?
Ага. Он всегда заставлял меня оставаться с мулами и повозкой.
Фурлоу сидел ожидающий, внимательный, изучающий. Мерфи откашлялся, сделавшись похожим на череп.
Это старая поговорка нашей семьи.Быстрым движением он положил карточку на стол и взял из стопки третью.Шкура выхухоля, растянутая для просушки. Когда я был мальчишкой, за штуку платили одиннадцать центов.