Ну вот, опять ничего не вышло, сказал Харкорт.
Сначала коробейник, а теперь и этот, подтвердил аббат. От обоих нам никакого толку.
Но все равно я ему вырежу колесико, сказала Иоланда. Из милосердия.
И тут что-то произошло. Харкорт не успел заметить, что именно, но он ощутил, что что-то произошло, и остальные тоже это ощутили. Все вокруг как будто мгновенно изменилось. Люди неподвижно застыли на месте, как стояли, всякие звуки внезапно прекратились, и наступила полная тишина, как будто что-то наглухо отделило их от остального мира.
Это длилось всего мгновениеможет быть, не дольше, чем один удар сердца, и во всяком случае, не дольше, чем один вздох. Но что-то случилось с временем, и им показалось, что это длилось гораздо дольше, чем один удар сердца или один вздох.
Первым опомнился старик. С возгласом ужаса он подпрыгнул, повернулся в воздухе и, опустившись на землю, бегом пустился наутек, начав перебирать ногами еще раньше, чем они коснулись земли. Через мгновение он уже скрылся за поворотом оврага.
Словно какое-то шестое чувство заставило Харкорта обернутьсяможет быть, это и было шестое чувство, хотя потом он не мог ничего припомнить. Обернувшись, он увидел великана, который вышел из леса на поляну. Он шел вперевалку, огромный, заросший черной шерстью, отвратительный и невероятно толстый. Его раздутый живот свисал так низко, что наполовину закрывал болтающиеся гениталии, Он был гол, а сзади тащился унизанный колючками хвост.
Харкорт схватился за рукоятку своего меча, и послышался скрежет стали о ножны.
Убери свой меч, сказал ему великан, приближаясь. Я вас не собираюсь трогать. Нам незачем кидаться друг на друга.
Харкорт вложил меч в ножны, но руку держал на рукоятке. Великан присел на корточки.
Идите сюда, сказал он. Давайте посидим и потолкуем. Может быть, если мы поговорим начистоту, и вам и мне будет кое-какая польза. И скажите вон тому священнику, чтобы он опустил свою громадную булаву. Он повернулся к Шишковатому. Ты один тут разумный человекты даже не пытался взяться за секиру. Даже эта прелестная молодая девицаи та приготовила стрелу.
Досточтимый великан, ответил Шишковатый, если бы мне понадобилось прибегнуть к секире, я бы погрузил ее в твое жирное брюхо прежде, чем ты успел бы досчитать до одного.
Великан усмехнулся:
Не сомневаюсь. Ни минуты не сомневаюсь. Я кое-что слышал про тебя, или про тебе подобных.
Харкорт вышел вперед и сел на корточки напротив великана. Теперь он заметил, что великан уже стар. На первый взгляд казалось, что он весь зарос черной шерстью, однако вблизи было видно, что на груди и плечах у него пробивается седина. Клыки, торчавшие из верхней челюсти, пожелтели, а на одной руке не хватало кисти: вместо нее к тупому обрубку предплечья была привязана металлическая чашка. Пальцы другой руки оканчивались треугольными, острыми, как бритва, когтями, тоже пожелтевшими от старости.
Меня зовут Харкорт, сказал Харкорт, Я живу южнее у реки.
Я знаю, кто ты, ответил великан. С самого начала узнал. Твоего лица я никогда не забуду. Семь лет назад мы встречались на стенах замка. Он поднял руку, на которой не хватало кисти. Этим я обязан тебе.
Не припоминаю, сказал Харкорт. Тогда многое происходило так быстро, что слилось в памяти. Не до того было, чтобы вас разглядывать.
Нам бы и не пришлось с вами драться, сказал великан, если бы мы смогли удержать тех из наших, кто помоложе и погорячее. Мы и сейчас с ними не можем справиться.
Тебя послушать, так ты совсем миролюбивый человек.
Ну, не такой уж миролюбивый, возразил великан. Вас и всех остальных я ненавижу, как только можно ненавидеть. Я бы с радостью перегрыз тебе горло. Но благоразумие заставляет меня отказаться от этого удовольствия.
Я и мои друзья для вас не опасны, сказал Харкорт. Мы здесь по одному небольшому делу. Как только с ним будет покончено, мы уйдем. Мы разыскиваем моего дядю, человека крайне неразумного, который, как мы узнали, проник зачем-то на Брошенные Земли. Как только мы его найдем, мы вернемся домой. Мы не стремимся к противостоянию.
Мы знаем твоего дядю, сказал великан. Большой пройдоха. Он сумел улизнуть от насне знаю, как это ему удалось. Я думал, он давно уже переправился на ту сторону реки. Он здесь впутался в кое-какие дела, которые его не касаются. Я надеюсь, что у вас нет такого намерения, ради вашего же блага.
Ни малейшего! с притворным жаром сказал Харкорт. Я не знаю, о чем ты говоришь, и знать не хочу.
Я должен самым серьезным образом тебя предупредить, продолжал великан, что если ты сказал это неискренне, то тебе конец. Не только тебе, но и всем вами этому святоше-аббату, который за тобой увязался, и этому пережитку древности, которого вы называете Шишковатым, и даже девице, которая, насколько я понимаю, принадлежит наполовину к вашему миру, а наполовинук нашему. И смерть ваша не будет легкой, могу вас заверить. Ваши потроха будут разбросаны по всей округе.
Ты начал нам угрожать, сказал Харкорт, и я не могу так это оставить. Если тебе так уж хочется разбросать вокруг чьи-нибудь потроха, я буду рад предоставить тебе такую возможность. Только один на один.
Нет, нет, приятель. Я об этом сейчас и думать не хочу. Почему ты так воинственно настроен?
Потому что ты сам слишком распускаешь язык на эту тему, ответил Харкорт.
Сказать по правде, сказал великан, неудачное время вы выбрали, чтобы явиться сюда. Хуже не бывает. По этим местам шастает банда глупых римлян. Сам факт, что они здесь, вызвал сильнейшую волну неприязни ко всему человеческому.
Я слышал, что здесь появились римляне, сказал Харкорт. Я надеялся, что они сюда не пойдут. Но раз уж они здесь, я ничего не могу поделать. Даже знай я их планы, я не мог бы их остановить.
Ты очень изящно соврал насчет римлян, заметил великан. Нет, нет, пусть твой меч остается в ножнах, нам незачем спорить по такому поводу. Но я убежден, что ты знал про римлян прежде, чем они сюда явились. Остановить их или повлиять на их планы ты, конечно, не мог, но знать знал. И подозреваю, что ты отправился сюда не только на поиски своего беспутного дяди, хотя винить тебя я ни в чем не собираюсь. Только, во имя мира, постарайся не будить спящего зверя. Это все, о чем я тебя прошу.
Я чувствую, намерения у тебя неплохие, сказал Харкорт. И раз уж ты знаешь мое имя, я счел бы за честь узнать твое.
Мое настоящее имя, ответил великан, грандиозно и многосложно до нелепости. А знакомые зовут меня Агардом.
Спасибо, сказал Харкорт. Но, зная имена друзей, хорошо бы еще узнать имена врагов.
Сказать, что мы с тобой друзья, конечно, нельзя, сказал великан, но мы можем хотя бы вести себя, как подобает хорошо воспитанным людям. Я пришел сообщить тебе, что мы про вас знаем и будем за вами следить. Если вы не совершите ничего плохого, мы не причиним вам вреда. Или, быть может, правильнее было бы сказатья сделаю все возможное, чтобы вам не причинили вреда. В настоящий момент я меньше всего заинтересован в чем-нибудь таком, что могло бы разжечь страсти у нашей молодежи. Если бы удалось без лишней крови выпроводить отсюда этих бестолковых римлян, я был бы очень рад. С севера и с востока нам угрожают варвары; не хватало еще, чтобы с юга на нас напали римские легионы. Даже небольшой бойни, жертвой которой станете вы четверо, будет достаточно, чтобы раззадорить нашу несдержанную молодежь.
Насколько я понимаю, ты намекаешь, чтобы мы покинули вашу страну.
Откровенно говоря, я был бы очень обязан, если бы вы собрали вещички и отправились восвояси. Но, боюсь, убедить вас это сделать мне не удастся.
Видишь ли, сказал Харкорт, не надо забывать про моего дядю. Я его очень люблю.
Тогда поскорее отыщите его и уходите. И при этом, ради меня и ради себя самих, действуйте как можно осторожнее. У нас хватает забот и без вас. Старайтесь ни во что не впутываться. Держитесь подальше к югу от римской дороги. Не злоупотребляйте своим везением. И не задерживайтесь здесь.
Именно таковы наши намерения, заверил его Харкорт. Задерживаться здесь мы не собираемся. Еще несколько днейи мы или услышим что-нибудь о моем дяде, или нет. И в любом случае скоро покинем эти места.
Ну что ж, сказал великан, похоже, мы поняли друг друга, и теперь мне пора. Ты, конечно, понимаешь, что этот мой визит ни в коей мере не свидетельствует о хорошем к вам отношении. Я делаю это исключительно ради собственной выгоды. Я хочу сохранить спокойствие в стране и не допустить поголовного истребления римляннам совершенно ни к чему, чтобы Империя навалилась на нас с тыла. Спасением своей шкуры вы обязаны чисто политическим соображениям.
Я все это понимаю, ответил Харкорт. Надеюсь, что больше нам встретиться не придется, хотя было приятно побеседовать с тобой.
Я тоже, согласился великан. И от всей души.
Он поднялся, демонстративно повернулся к ним спиной и начал вразвалку подниматься по склону. Все смотрели ему вслед, пока он не исчез из вида.
Что все это значит? спросил аббат.
Толком не понимаю, ответил Харкорт. Зная Нечисть, мы всегда приписываем ей гнусные побуждения. Но в данном случае я наполовину склоняюсь к тому, чтобы отчасти ему поверить. Он уже стар и, наверное, пользуется кое-каким весом среди своих соплеменников. Он в трудном положении. У них слишком много забот на севере и на востоке, и новые заботы на юге им совершенно не нужны. Я, правда, не уверен, что, если они расправятся с римлянами, это причинит им какие-нибудь новые хлопоты. Видит бог, легионы сейчас уже не те, какими были когда-то. Но кто может сказать, что предпримут римские политики? На мой взгляд, Брошенные Земли нужны Империи только как буфер между нею и варварами, но кто знает
Теперь мы знаем: Нечисти известно, что мы здесь, сказал Шишковатый. Наверное, они уже не первый день следят за нами. Нас всего четверо. Они бы давно нас перебили, если бы имели такое намерение и не боялись потерь.
Они играют с нами, как с котятами, сказала Иоланда. Глумятся над нами. Как над этим стариком. Если бы они хотели нас убить, они бы пришли сюда и так и сделали. Наверное, они могли бы это сделать в любое время за последние три дня.
Я думаю, сказал аббат, безопаснее всего было бы бросить все и бежать. Только мне что-то не хочется.
Мне тоже, согласился Харкорт. Все мы должны бы перепугаться и поступить именно так, только мне почему-то не страшно. Я никогда не отличался благоразумием.
Я тоже, заявил Шишковатый. По-моему, надо двигаться дальше.
Интересно, что случилось с нашим стариком, сказал Харкорт. Он убежал со всех ног, как будто за ним гнались все дьяволы ада. Может быть, он еще чешет вовсю, сказал Шишковатый. На этот раз ему, глядишь, удастся улизнуть.
Оуррк! визгливо прокричал попугай.
Мне кажется, нам не надо здесь задерживаться, сказал аббат. Нам нужно искать место, где провести ночь и где можно было бы в случае чего обороняться. Что нам делать с этой птицей? Вдруг ее хозяин решит не возвращаться?
Давайте ее выпустим, предложила Иоланда. Нельзя же оставить ее в клетке, она умрет от голода.
С этими словами она направилась к мельнице и вскарабкалась наверх. Повозившись с клеткой, она отыскала шпенек, на который закрывалась дверца, и вытащила его. Попугай вылетел наружу, вспорхнул на верхнюю перекладину мельницы и забегал по ней взад и вперед, что-то бормоча про себя.
Иоланда слезла на землю.
Как-нибудь выживет, сказала она. Он может питаться семенами и плодами.
Оуррк! прокричал попугай.
А красивая птица, заметил аббат. Куда эффектнее, чем наши павлины.
Попугай поднялся в воздух и стрелой полетел к аббату. Тот попытался увернуться, но попугай уселся ему на плечо.
Спасигосподьмоюдушу! завопил он. Спасигосподьмоюдушу! Спасигосподьмоюдушу!
Харкорт усмехнулся и сказал:
Я думал, он это говорит, только когда висит вниз головой.
Он потрясен святостью нашего друга аббата, сказал Шишковатый.
Аббат покосился на попугая. Тот игриво щелкнул клювом, едва не достав до его носа.
А ты ему понравился, аббат, сказала Иоланда. Он понял, что ты тут единственный добрый человек.
Девушка, строго сказал аббат, я буду тебе очень благодарен, если ты не станешь меня подначивать.
Харкорт услышал какой-то шорох в густом кустарнике, которым зарос ближний склон оврага. Он оглянулся и увидел, как над кустами взлетело вверх чье-то тело, Раскинув руки и болтая ногами, оно на мгновение бессильно повисло в воздухе и с глухим стуком шлепнулось на землю. Харкорт разглядел длинные седые волосы и белую бороду. В том, что старик мертв, сомнений быть не могло.
Харкорт выхватил из ножен меч. Но ни в кустах, ни где-нибудь поблизости никого не было видно. Все в овраге, казалось, дремлет в лучах полуденного солнца. В тишине слышалось жужжание пчелы.
Не повезло ему, сказал Шишковатый. На этот раз они решили не заставлять его вернуться.
Из кустов на склоне оврага донеслось чье-то хриплое хихиканье.
Глава 14
Путники поспешно двинулись на запад, высматривая место, где можно было бы устроиться на ночлег.
Хорошо бы найти пещеру, говорил задыхающийся аббат, стараясь не отставать от Харкорта. Или кучу камнейхоть что-нибудь, к чему можно встать спиной, если придется отбиваться.
Может быть, и не придется. Может быть, они нас не преследуют, ответил Харкорт, хотя, если верить мурашкам, которые так и ползали у него по спине, надеяться на это не приходилось.
Но ведь старика Старика-то они убили и бросили к нашим ногам!
Возможно, это просто предупреждение. Чтобы подтвердить все, что говорил старый великан.
Было бы только к чему встать спиной, сказал аббат, и тогда пусть нападают хоть всем скопом.
Помолчи, сказал ему Шишковатый. Береги дыхание, нам еще идти и идти. Иоланда отправилась вперед на разведку, может быть, найдет что-нибудь подходящее.
Сначала они шли молодым лесом, который понемногу становился все гуще. Кроны огромных, величественных деревьев сомкнулись над их головами в сплошной полог, сквозь который не видно было неба, не видно было ничего. Под пологом стояла тревожная тишина: ни одна птица не пела, ни один зверек не пробегал с шорохом под ногами. На плече у аббата, угрюмо нахохлившись, как будто подавленный этой тишиной, сидел попугай.
Харкорт думал о том, как им не повезло, что Нечисть так скоро о них узнала. Он надеялся, что, держась намного южнее римской дороги, они смогут дойти незамеченными до самого храма, а может быть, и дальше. Но теперь он понял, что надеяться на это было глупо. Он даже не мог припомнить, с чего бы у него вдруг могла появиться такая надежда. Теперь нужно было как-нибудь оторваться от преследователей, если только за ними действительно шли преследователи. До сих пор он не замечал никаких признаков их присутствия, хотя и был убежден, что они близко. Их было множество вокруг оврага, где жил старик, и Харкорт со своими друзьями явились туда, как в западню. Хотя, если старый великан сказал правду, Нечисть знала об их появлении задолго до того, как они дошли до оврага.
Мы неправильно сделали, сказал аббат, что не задержались еще немного, чтобы похоронить старика, как положено.
У нас нет времени на всякую ерунду, возразил Шишковатый. Он мертв, и для него ничего сделать уже нельзя.
Я сделал все, что мог, сказал аббат.
Ты только зря потратил время, сказал Шишковатый, пока бормотал над ним и делал всякие каббалистические жесты
Ты прекрасно знаешь, что это никакие не каббалистические жесты!
Замолчите оба, сказал Харкорт. Хватит препираться.
До захода солнца оставалось еще около часа, но в лесу стало темнеть, и хотя до сих пор стояло безветрие, теперь вдруг поднялся сильный ветер. Огромные деревья стонали, сгибаясь под его напором, по воздуху летели листья и всякий мусор.
Гроза, пробормотал аббат. Только грозы нам сейчас не хватало.
Может быть, обойдется несколькими порывами ветра, сказал Шишковатый. Дождя пока нет. А даже если и начнется, нам мокнуть под дождем не впервой.
Они упорно шли вперед и вперед, пригибаясь, чтобы устоять против ветра, от которого их отчасти защищал лес. В конце концов ветер утих, деревья перестали стонать и гнуться. Сквозь листву начали время от времени сверкать молнии, и откуда-то издалека доносились раскаты грома.
Лес неожиданно кончился, и они вышли на берег реки. Здесь их ждала Иоланда.