Кто-то ел сэндвич и оставил коробку на старой тарелке Джона с Трансформерамина низком журнальном столике возле тела, а также наполовину полный стакан молока. В спальне присутствовали следы борьбыпростыни наполовину свалены на пол, лампа разбита.
Копы сфотографировали тёмное пятно на ковре у лампы.
Они сфотографировали другой отпечаток ржавого цвета на двери холодильникаэтот был взрослого размера. Они сфотографировали тело со всех возможных углов, затем упаковали его в пакет, как мусор, который мама всегда забывала вынести к обочине.
Я чувствовала на Ревике груз вины, пока он продолжал беспощадно излагать детали.
Однако я не винила его. Безопасность моей мамы никак не могла быть его приоритетом.
Она должна была быть моим приоритетом.
Новостные СМИ придерживались того же мнения. В течение часа новостные программы начали обвинять меня в матереубийстве, заявляя, что я связалась с видящими-террористами, действующими против homo sapiens. На ток-шоу они спорили о том, то ли мне промыли мозги, заставив сотрудничать, то ли я вообще все это спланировала сама. Полиция утверждала, что у них есть ДНК-доказательство, что я совершила само убийство, а также улики того, что мужчина-видящий (или даже несколько) произвёл семяизвержение на постель моей матери, пока моя мать умирала.
Последнюю деталь, как сказал Ревик, нарочно придумали, чтобы разжечь ненависть общественности.
Но от этого ничуть не проще было слышать все эти вещи.
В ту первую ночь мы часами сидели на диванчике в маленькой каюте корабля. Он отвёл меня туда перед тем, как все рассказать.
Усадив меня, он аккуратно снял протезы с моего лица, один за другим выбросил их в маленькую мусорную корзину, пока я наблюдала за его действиями. Он показал мне снять контактные линзы. Как только я подчинилась, он и их выбросил.
Затем он привлёк меня к себе и прижал к груди, словно сдерживая нечто, что могло взорваться наружу, заляпав стены каюты, обои с ракушками и безвкусные картины. После того, как он получил первоначальные отчёты от Чандрэневысокой, мускулистой женщины-видящей с черными косичками и страшными красноватыми глазами, которая командовала Охраной корабляя все ещё не могла плакать. Я понятия не имела, то ли он меня одурманил, то ли использовал свой свет, чтобы положить конец моей бессоннице, но в итоге я заснула.
Это было несколько дней назад.
За это время круизное судно причаливало как минимум один раз, позволяя человеческим туристам сходить на береговые экскурсии, съездить и посмотреть деревянные тотемные столбы, вырезанные в форме духов орлов и медведей, а также попробовать печёного лосося с настоящими коренными индейцами.
Ревик усадил меня перед медиа-плеером с пультом, меню обслуживания номеров и списком платных каналов. Я апатично пролистала их перед тем, как остановиться на непримечательной комедии с говорящей собакой и двумя подростками, которые делали ну что-то там делали.
Теперь снаружи вновь стемнело.
Я слышала звук воды, рассекаемой носом корабля и проплывавшей мимо нашей каюты. Стеклянная дверь на балкончик была открыта, над её проёмом светилась одна-единственная оранжевая лампочка, освещавшая полный брызг ветер.
Я заметила, что Ревику не нравились замкнутые пространства, особенно когда он спал. Воздух всегда должен поступать откуда-нибудь, и неважно, насколько он холодный. Той ночью, вернувшись с очередной вылазки за пределы каюты, он вновь сидел со мной.
Спустя, казалось, часы, в течение которых мы вместе устроились на диване, он встал, потянулся и оставил меня сидеть на краю, как куклу. Он прошёлся по шкафчикам, обшарив ящики и встроенные отделения вдоль изогнутых стен, и даже в ванной.
Я понятия не имела, что он искал, пока он не вернулся с бутылкой водки и пистолетом.
Я расхохоталась в голос.
Он бросил в мою сторону недоумевающий взгляд, пока я не показала ему жестом передать водку, что он неохотно и сделал. Забрав бутылку обратно, когда я начала открывать её пальцами, он налил мне стопку и посмотрел, как я выпиваю её залпом. Он налил мне ещё одну, и пока я её выпивала, бутылка быстренько исчезла. Я не видела, куда он её спрятал, хотя я наблюдала за ним, пытаясь побороть головокружение от алкоголя, будучи настолько усталой, что не держалась на ногаххотя за весь день я почти не шевелилась и отчаянно хотела в туалет.
Взяв меня за руку, он поднял меня на ноги.
Открыв несколько ящиков, он вытащил майку, нижнее белье и спортивные штаны, в которые я теперь была одета, отвёл меня в ванную и положил одежду на раковину.
Увидев, что он собирается заговорить и сказать что-то, наверняка наполненное большим смыслом, чем я сейчас могла переварить, я показала на одежду.
Это моя? я действительно узнала майку.
Он кивнул.
Уллиса об этом позаботилась.
Я ощутила странный прилив.
О.
Он чувствовал, куда направились мои мысли.
До этого, Элли. Пока твою семью все ещё допрашивали СКАРБ и федералы, он поколебался. Тебе нужна помощь? Тебе стоит принять душ.
После паузы, затянувшейся дольше, чем следовало, я покачала головой.
Ещё несколько секунд Ревик всматривался в мои глаза, затем отпустил мою руку и попятился из комнаты, захлопнув за собой дверь. Повозившись с одеждой, которая все ещё была на моем теле, я осознала, что она тоже принадлежала мне. Я задалась вопросом, как долго я её носила, и повторила мысленно комментарий Ревика о душе. Наверное, так он говорил мне, что от меня воняет.
Я чувствовала себя сломанной; я поверить не могла, насколько сломанной я сама себе казалась.
Я поверить не могла, что позволяла ему быть тем, кто собирает меня по кускам.
Мой разум пытался сообразить, что это означало, пытался вырваться из этого состояния, позволить ему соскочить с крючка. Мне нужно = собраться. Мне нужно хотя бы убедить в этом Ревика, чтобы он не чувствовал себя обязанным торчать со мной день и ночь.
Я думала об этом все то время, что принимала душ. К тому моменту, когда я вышла, комната наполнилась паром, но казалось, словно прошло ничтожное малое количество времени.
Однако это не так. Ревик уже лежал на кровати, вытянув поверх покрывала бледные ноги в серых спортивных шортах. Я заметила, что его ноги были мускулистыми, покрытыми темными волосами. Он заметил, что я пялюсь.
Будет холодно, сказала я. С открытой-то дверью.
Он сделал жест, ничего не сказав. Я с каким-то смирением проследовала за движением его рук, вопреки всему тому, о чем думала в душе. Я не знала, что двигало им помимо вины, но не могла заставить себя достаточно переживать по этому поводу, чтобы попросить его прекратить. Я позволила ему обнимать меня, думая, что я ни за что не усну после того, как проспала целый день, а потом
Ничего. Должно быть, я потеряла сознание.
Ревик разговаривал со мной даже тогда. Я не помню всего, что он говорил, но некоторые его слова рисовали в моей голове образы, вещи, которые притягивали мой свет, отвлекали меня. Он показывал мне световые схемы в звёздном свете Барьера, туманности из золотого и зелёного света, извержения вулканов.
Подумав об этом сейчас, я посмотрела на дверь балкона.
Снаружи манило чёрное небо.
Аккуратно отцепив от себя его пальцы, я выскользнула из-под его руки, задрожав от очередного порыва ветра, который ворвался через приоткрытую дверь. Я свесила ноги с постели, коснувшись ступнями ковра на полу и стараясь не раскачивать матрас, пока вставала на ноги.
Секунды спустя я выскользнула через приоткрытую раздвижную дверь из стекла, выйдя на балкон нашей каюты. Пальчики на ногах поджались, встретившись с ледяной палубой. Стиснув перила, я посмотрела на бело-тёмное бурление океана, затем позволила взгляду подняться выше.
Звезды встречались с горизонтом горсткой булавочных уколов, обрисовывая изогнутую чёрную чашу.
Я моргнула, проследив полосу Млечного Пути и прислушиваясь к тихой музыке с других палуб. Когда я легонько потянулась своим зрением видящей, я увидела корабль из Барьера. Оттуда я мельком замечала бары, казино, джакузи, рестораны, танцевальный клуб. Я видела карты внутри конструкции, через которую плыладолжно быть, это курсы различных видящих-охранников, двигавшихся по кораблю, кто-то на службе, кто-то нет.
Мне не было дела ни до чего из этого.
Мой взгляд переместился на несколько балконов выше, где у крашеного поручня стояла гибкая фигура. Я мельком заметила характерные скулы Чандрэ, обрамлённые тонкими черными косичками. Она стояла неестественно неподвижно. Это не неподвижность живого существа. Это неподвижность валуна или припаркованной машины.
Тёплые пальцы коснулись моего голого плеча, и я резко вздрогнула.
Я повернулась и расслабилась, увидев лицо Ревика.
Я видела, как его взгляд проследил за моим до прилегающего балкона. Он смотрел на другую видящую, и я на мгновение задалась вопросом, не переговаривались ли они.
Затем я вспомнила Кэт и задалась уже другим вопросом.
Его бледные глаза дрогнули, вернувшись к моим.
После паузы его ладонь на моем плече потеплела. Его пальцы легонько пробежались вниз по моей руке, затем переплелись с моими пальцами.
Что ты делаешь? тихо спросил он.
Я задрожала, посмотрев на наши соединённые руки.
Подумав над его вопросом, я показала вверх. Его взгляд проследил за моим, и я увидела, что выражение его лица сделалось менее жёстким, когда он заметил россыпь звёзд. Он продолжал стоять там, не шевелясь. Когда поднялся ветер, я почувствовала, как Ревик изменил положение своего, чтобы получше заслонить меня.
Что-то в теплоте его близости заставило эмоции вновь нахлынуть без предупреждения. Я чувствовала, как в моем сердце опять зарождается то бьющее, ударяющее ощущение, от которого я проснулась. Оно смешивалось с безмолвным образом разлагающегося глаза, смотрящего через слипшиеся тёмные волосы, которые мне нравилось дёргать своими пальцами.
Ревик обнял меня.
Тебе нужно поплакать, сказал он. Почему ты не плачешь?
У меня не было ответа.
Ты хочешь, чтобы здесь был кто-то другой? Женщина?
Я покачала головой.
Нет. Я хочу, чтобы здесь был ты.
Последовало молчание. Я почувствовала, что краснею от своей необдуманной честности; я также почувствовала, что мои слова в какой-то мере тронули Ревика. Я чувствовала, что он пытается это подавить, хоть и его руки крепче обхватили меня.
Все ещё раздумывая, я вздохнула.
Но я хочу попросить об услуге. Ты можешь сказать «нет».
Когда он отстранился, я всмотрелась в его лицо. Увидев там напряжённое выражение, я невесело улыбнулась.
Чтобы пробудить его паранойю, требовалось совсем немногоэто я тоже выучила.
Отслеживание, пояснила я. Постановка щитов. Мне невыносимо быть такой беспомощной. И мне нужно чем-то заняться. Я по-настоящему сойду с ума, если проведу ещё хоть один день в постели.
Я почувствовала, что он думает. В его свете зародился интерес. Искренний интерес.
Завтра? спросил он.
Я с облегчением кивнула. Снова прислонившись к нему, я ощутила его реакцию. Я притворилась, что не замечаюкак делала это всякий раз, когда это случалось, когда он напрягался, пока это чувство не угасало в нас обоих. Я знала, что пользуюсь ситуацией, делаю вещи между нами слишком размытыми. Я задавалась вопросом, согласился бы он на секс, если бы я попросила, лишь бы отвлечься от этого.
Я почувствовала, как он задерживает дыхание.
Ты этого хочешь? тихо спросил Ревик.
Эти слова вибрировали в его груди у моего уха, но я слышала все. Я продолжала притворяться, что не слышу.
Нет, сказала я ему вместо этого.
Однако я хотела. Я практически уверена, что он это знал.
Но я не собиралась позволять ему заходить так далеко в попытках починить меня.
Я ощутила его колебание, словно он все это слышал.
Я чувствовала в нем противоречие, нерешительность, попытки решить, стоит ли сказать больше. Но его облегчение было буквально осязаемым. Настолько осязаемым, что я почувствовала себя только хуже.
Я позволила проявиться своему смущению, зная, что он тоже это почувствует.
Что бы я себе ни говорила, я ничего не могла с этим поделать. Гордость становилась бессмысленной, когда все могли прочесть твои мысли; тебе оставалось или принять тот факт, что ты окажешься жалкой сотнями неожиданных и неведомых способов, или сойти с ума.
Он слегка отстранился из нашего объятия, затем скользнул своим светом в мой, словно компенсируя, сливаясь со мной до тех пор, пока я не смогла пошевелиться. Я потерялась там, словно блуждая в обширном пространстве без стен и углов. В этом не было никакой сексуальности, одно лишь тепло и светсловно при погружении в парную воду. Ревик расслабился ещё сильнее, побуждая меня погрузиться глубже.
Я вновь начала реагировать на него в сексуальном плане, но сумела приглушить это. Тот факт, что я не ощущала от него ничего, кроме спокойствия, только помогал этому.
Позднее я вспомнила облака. Гигантские облака света.
Есть долина меж высоких гор, красно-золотая расселина. Она выходит к золотому океану, вечному рассвету, который покрывает перекатывающиеся волны бриллиантами.
В этом месте я никогда не одинока.
Мои друзья окружают меня, и вода лаской стирает каждую тревогу из моего разума. Моя мать плывёт в этом океане света, такая открытая, какой я едва её помню. Она смеётся так, как смеялась при жизни отца, посылает в мою сторону всплески брызг. Её тёмные глаза светятся мягким спокойствием, какого в них никогда не было, когда
Я отдёрнулась, рухнув обратно в своё тело.
Меня поприветствовал звук носа корабля, рассекавшего воду, а также движение его дыхания под моей щекой, крепко прижимавшейся к его груди.
Ревик дышал тяжело, я чувствовала, как он борется за сохранение контроля. Не отодвигаясь от него, я повернула голову, чтобы посмотреть на океан.
Здесь вода тянется лишь в чёрную пустоту и холод.
Затем, из ниоткуда, доносятся его слова.
Элли, его голос раздаётся низким рокотом у моего уха. Элли, я соврал тебе. Я помню своих родителей. Я помню, когда они умерли.
Неловкий способ сообщить такое.
Я чувствую его неуклюжесть, пока он ищет способ иначе выразить это, донести до меня смысл. На мои глаза наворачиваются слезы. Ревик крепче обнимает меня, и я ощущаю его облегчение, когда какая-то часть меня наконец-то отпускает контроль.
Я больше не увижу свою маму, если не считать кошмаров.
В этих снах, как и в жизни, я всегда не успеваю.
Глава 23
Школа
Ревик стоял передо мной, и его рост обрисовывался звёздами.
Ночное небо проталкивало меня через свои виртуальные складки, реконструированное в точной миниатюре. Я протянула руку к одному из огоньков размеров с кулак, чувствуя его тепло и поражаясь детальности иллюзии. По предыдущему опыту я знала, что могу действительно обжечься, если схвачу ладонью одно из крохотных солнышек.
Где ты берёшь эти игрушки? спросила я изумлённо. Джон был бы в восторге.
«Технологии видящих», послал он. Ты готова?
Я кивнула, стискивая его рубашку, потому что это каким-то образом помогало с иллюзией полёта.
«Не оставляй меня, предостерёг он. Даже ненадолго, Элли».
Я улыбнулась, дёрнув за его рубашку, чтобы заставить его улыбнуться в ответ.
В этот раз мы просто смотрим, верно? Немного видящего подглядывания? ощутив его сомнения, я махнула на него свободной рукой. Я не оставлю тебя, я шутливо перекрестилась, наблюдая, как его глаза следят за моими пальцами. Обещаю.
На прекси, Элли.
Немного подумав, я переключилась между языками.
Я клянусь!
Он продолжал выглядеть колеблющимся.
Я попросила об этом.
Мы ели завтрак утром после той ночи на балконе. Мы наполовину управились с тарелками яиц, тостов и сосисок, когда я напомнила Ревику о том, на что он согласился предыдущей ночью. Вместо колебаний или какого-то видимого нежелания он лишь один раз кивнул, как будто уже думал об этом.
Он спросил меня, чему я хочу научиться.
Всему, сказала я, откусывая кусочек тоста.
Он улыбнулся.
Я не уверен, что смогу поспособствовать
Выслеживание, сказала я. Ты можешь научить меня этому?
В его глазах заискрился свет.
Да, он наклонился поближе ко мне. С чего ты хочешь начать?
Кто заказал мою маму?
Его бледные глаза мгновенно опустели, вернувшись к онемелому холоду взгляда разведчика. Он откинулся на стуле.
Когда он не заговорил, я встала, нашла ручку в ящике встроенного шкафа под телевизором и вытащила лист бумаги. Разложив бумагу на столе перед ним, я наклонилась, по памяти набрасывая контур Пирамиды. У меня ушло несколько минут на то, что прочертить точки пересечения, которые, как я видела, могли менять места, а также отметить увиденные уровни.
Ревик смотрел, как я рисую, слегка изменив позу на своём месте и скрестив руки.
Я обвела мужчину, сидевшего наверху.
Он. Это он тот парень, верно? Кто это?
Ревик посмотрел мне в глаза с расстояния меньше фута. Я видела, что он впечатлён против своей воли, но не была уверена, чем именно. Это он сказал, что мои рисунки пирамид были точными.
Должно быть, он услышал меня. Слегка фыркнув, Ревик вытер рот тканой салфеткой, поигрывая стаканом апельсинового сока возле своей тарелки. Он издал краткий смешок.
D gaos, Элисон, его светлые глаза метнулись вверх. Лучшие отслеживатели Адипана не могут ответить на этот вопрос. Если ты хочешь научиться отслеживать, начни с чего-нибудь небольшого, с чем у тебя есть связь. Эти вещи происходят поэтапно
То есть ты мне не поможешь?
Его глаза прищурились.
Ты слышала, что я сказал?
Я тебя слышала. Просто на самом деле я думаю, что я
Элисон! он издал очередной отрывистый смешок. Нет!
Но как это отличается от отслеживания любого другого? я положила ладони на стол, игнорируя нервный взгляд его глаз, когда те пробежались по телу. Личная связь, верно? Или связь с чем-то, что имело связь с целью? Насколько это может быть сложно? Я почувствовала того парня, Териана. Возможно, я все ещё могу уловить отпечаток его света. И вы двое были друзьями, верно? И разве этих Шулеров не миллион? Должно быть, ты все ещё связан с некоторыми из них.
Он уставился на меня взглядом, полным ужаса, ошеломления даже лёгкой насторожённости.
Легонько отпихнув меня в сторону одной рукой, Ревик встал и поднял свою тарелку, поставив её на поднос поверх моей с салфеткой.
Я научу тебя отслеживанию, сказал он после очередной паузы. Но тебе придётся сделать это по-моему, он обернулся через плечо, удивив меня улыбкой. А что касается просьбы «научить всему», у меня есть некоторые идеи. Насколько ты открыта для предложений?
Оказывается, очень даже открыта.
Отчасти чтобы отвлечь нас обоих, а отчасти потому что у него было слишком много времени в распоряженииРевик относился к типу А с заглавной А, насколько я понималаон сделал меня своим проектом.
Он заставлял меня учить не один, а несколько языков, в основном язык видящих (прекси) и мандаринское наречие. Он также хотел, чтобы я изучала русский, хинди и санскрит, но видимо, я оказалась недостаточно мазохисткой, чтобы приступить ещё и к ним, пока не добилась прогресса с первыми двумя.
Он читал мне лекции по истории видящих, политике, культуре, мифологии, биологии, правеособенно праве. Праву он уделял много времени.
На время своего отсутствия или сна он достал записи, покрывающие такие темы, как, например, Кодексы Сарковсвоеобразная библия для его людей. Он обрисовал эволюцию легитимного контроля видящих, последовавшего за смертью Сайримна, и скажем так, версия Ревика существенно отличалась от того, что я учила в школе. Он объяснил, как Акт Защиты Людей изменялся и начал включать в себя всеобщие ограничения на регистрацию, путешествия, трудоустройство и проживание, принудительную имплантацию, рабство способностей видящих, ношение ошейника, а также описал эволюцию Сдерживания Видящих, или СКАРБ, которое изначально выросло из ветви Мирового Суда.
Он испытывал меня, пытаясь оценить, что я могу сделать со своим светом. Тут он тоже ничего не смягчал, объявив меня бездарностью в блокировании и ненамного лучше в чтении, что он называл «основами». Он сказал, что моя концентрация должна увеличиться в сотни раз прежде, чем я смогу сделать что-то в Барьере в одиночку.
Чтобы научить меня блокированию, он взял привычку бить меня своим светом, когда я этого не ожидала. Несколько раз он достаточно заставал меня врасплох и так сильно ударял, что у меня шла кровь носом, как у него в машине.
Он также добился разрешения, чтобы Элайя, один из Охраны Семёрки, обучал меня mulei, боевому искусству видящих. Когда я спросила Ревика, почему он не научит меня сам, он пробормотал что-то про то, что ему не разрешено. Где-то в этом бормотании я разобрала слово «наказание», но он не объяснил мне, что это означало.
Охрана Семёрки не впускала обычных пассажиров и членов команды на нашу часть корабля, а значит, видящие осуществляли все обслуживание и доставку еды. Они освободили одну из больших комнат от мебели, чтобы сделать тренировочную арену, где Элайя смог учить меня спаррингу. Сам спарринг был адски сложнымвидящие обладали более быстрыми рефлексами, более хорошим слухом и зрением, лучше переносили боль, потому что могли отстранить свой свет от физического тела, и они смешивали навыки видящих с физической дракой. Кроме того, правила совершенно отличались от спарринга, которым я занималась со своим братом Джоном на уроках кунг-фу.
К примеру, видящие дрались грязно.
То есть, фактически, сколько бы информации я ни усваивала, я каждый день зарабатывала себе новые синяки.
Ревик учил меня и «нормальным» вещам.
Ещё до того, как я полностью проснулась тем утром, он уже уселся на краю кровати, объясняя мне полу-органические машины и базовые принципы их работы. Наложив Барьерные образы поверх виртуальных, он также показал мне основные теоретические модели или «породы» живых машин. Он объяснил мне, как они произошли от Барьерных экспериментов видящих в тот недолгий период интеграции с людьми в начале двадцатого века, и как видящих отстранили от научных исследований в сороковых годахотчасти потому что кучка мятежных видящих «склонила» более умную органику обратиться против их человеческих хозяев.
Он сказал, что Сайримн практически изобрёл этот механизм, экспериментируя со способами усиления и контроля видящих с использованием органики и полу-органики.
Этой версии истории я тоже никогда не слышала.
Часть из того, чем учил меня Ревик, была откровенно незаконной.
Например, как взламывать кнопочные панели и компьютерные сети с заблокированным доступом, извлекая пароли и обходя файрволы своим экстрасенсорным зрением. Как избегать определяющих расу систем, мониторинга крови, камер по периметру и другого охранного наблюдения. Как и когда подталкивать людей, чтобы они дали то, что мне нужно. Как почувствовать программы лицевого распознавания и другое внешнее сканирование своим aleimi, и как одурачить сканеры ДНК, отпечатков пальцев или радужки, чтобы ошибочно сойти за человека или выдать негативный результат идентификации по ДНК, если меня разыскивал СКАРБ или Интерпол.
Другие вещи, которым он меня учил, были относительно лёгкими.
Например, как приветствовать незнакомых видящих. Правила, как просить других видящих о помощи. Лазейки в законахнапример, когда и как заявлять о клановом статусе, чтобы избежать определённых обысков и конфискаций. Этикет в храмах и домах видящих. Как вести себя со старшими видящими, особенно с членами семьи и любой другой категорией видящих, которым причиталось выказывать уважение и почёт.
Ревик проинформировал меня, что я получу новую личность и клановую татуировку, как только мы доберёмся до Азии. Семёрка, скорее всего, переклассифицирует мёртвую видящую с моими параметрами.
После этого, даЭлисон Мэй Тейлор прекратит своё существование.
Я не знала, что именно я чувствовала по этому поводу.
К тому же Ревик объяснил, как я могу получить соответствующее гражданство, если они приставят меня к человеческому спонсору. То есть, если я откажусь от некоторых прав на передвижение и взаимодействие, включая сексуальные права, то в зависимости от контракта получу ограниченные гражданские права, пропорционально связанные с контрактными соглашениями с тем, на кого я буду работать.
Твой мир ужасает, сказала я ему.
Не мы сделали его таким, был его ответ. Затем он помедлил, задумавшись:Ну, по большей части.
Он продолжил объяснять, что контрактное гражданствоэто всего лишь ещё один способ, которым люди принуждали видящих работать на армию и в других квази-легальных профессиях. Гражданские контракты давали только базовые права. Эти права обычно не включали путешествия или взаимодействие за исключением конкретных категорий«развлечение», включая проституцию, являлась одной из наиболее легко одобряемых категорий.
Армия, среди прочего, предлагала почти неограниченную свободу передвижения в свободное от работы время, вкупе с умеренными правами на взаимодействие без необходимости торговать сексом.
Неудивительно, но большой рынок контрактов видящих также существовал в синдикатах организованной преступности. Но, как сухо заметил Ревик, продолжительность жизни таких видящих существенно короче, и на том рынке почти эксклюзивно доминировали Шулеры. Однако даже мафия не брала привычку убивать видящих без разбора; обученные видящие с высоким рангом были слишком ценны.
Согласно Ревику, существовала и мафия видящих, которая в основном осуществляла сделки с детьми-видящими и органическим материалом, включая кровь.
Пока он говорил, я мельком улавливала проблески видящих-азиатов на ослах, ведущих грязных, босых, темноглазых детей по снегу, и на их шеях были ошейники, похожие на те, что я видела на проститутках и других несвободных видящих в Сан-Франциско.
Он также небрежно упомянул мне:
«Даже если ты сумеешь легально изменить личность, тебе стоит знать, что женщины-Сарки вроде тебя также не считаются разумными в глазах других видящих. Если твоя раса будет обнародована Советом, я официально буду твоим хозяином. И если я запрещу что-либо, ты не можешь на это согласиться».
Мы ели на балконе, и в этот момент он помедлил, откусив от яблока и сделав неопределённый жест.
«Для нас это может быть хорошо, что они не могут соврать и сказать, что ты осознанно согласилась там, где имело место быть принуждение. При условии, что ты доверяешь мне в этом плане, конечно».
В ответ на эту тираду я уставилась перед собой, не зная, с чего и начать.
Не разумными? переспросила я. В смысле, не имеющими разума?
Он пожал плечами.
Это юридическая фикция, чтобы оправдать необходимость владения.
Но почему именно женщины? спросила я.
Не женщины, сказал он, глядя на меня. «Ты неправильно понимаешь. Эти законы созданы, чтобы контролировать видящих с телекинетическими способностями».
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать. И все же я вынуждена была признать, что в этом был смысл, учитывая историю с Сайримном.
Наконец, я пожала плечами.
То есть, я теперь отношусь к другой расе?
Ревик поразил меня, жестом показав подтверждение.
Ну, поправился он, мельком заметив моё выражение. Не совсем. Твоя кровь несколько отличается, но такую аномалию имеют и другие видящие, которые не являются телекинетиками. Ты можешь иметь потомство с нами. Ну насколько я знаю.
Он поколебался, глядя на меня, стоявшую у балкона. Кажется, он уловил тот факт, что я знаю, что он чего-то не договаривает.
Он добавил: «Считается, что телекинез хотя бы отчасти передаётся через гены. То есть от женщин он потенциально может передаться потомству. Это делает тебя очень ценной, Элисон, и в некотором роде это даже более реально для тех, кому может не быть дела до твоей значимости как Моста. Мне неизвестно, насколько суеверны некоторые из верхних уровней Шулеров. Хотя считается, что сам Галейт довольно религиозен».
Галейт? Это их лидер, да?
Да, в ответ на мой неотрывный взгляд его бесцветные глаза сделались нетерпеливыми. Ты должна понимать, что они записали то, что ты сделала в закусочной. Тебе некого винить, кроме себя самой, Элли.
Но я припоминала кое-что ещё. Мост через озеро Вашингтонто, как дорожное ограждение как будто само собой сложилось прямо перед тем, как мы в него врезались. Я вынуждена предположить, что хотя бы некоторые Шулеры, гнавшиеся за нами, видели, как я это сделалаесли они наблюдали из Барьера.
Когда я вновь взглянула на него, взгляд Ревика сделался ещё более раздражённым.
Более того, я уловила оттенок сердитого недоумения.
Элли, произнёс он. Тебе не стоило делать это. Особенно пока у них был доступ к твоему свету. Это в высшей степени глупо.
Ну простите, сказала я, издав негодующий смешок. Кажется, я спасла твою задницу во время этого инцидента Дигойз.