Оставалось красивое витражное окно, изображавшее сцену охоты. И если на дверь я не особо рассчитывала, то уж в том, что смогу выбраться через окно, даже не сомневалась.
Когда витраж не разбился вдребезги после первого удара стулом, притащенным из соседней комнаты, я еще не отчаялась, после четвертого запаниковала, после пятого осознала, что эта ночь может стать последней ночью в моей жизни.
Каждый раз, когда стул соприкасался со стеклом, по окну проходила полупрозрачная волна, и стул отскакивал в меня. Я уворачивалась и повторяла попытку.
Шестой попытки не было. Я умела учиться на своих ошибках. Не сразу, конечно, но даже до меня со временем дошла вся бессмысленность моих действий. Стекла в замке не бились.
Желтоглазый появился в галерее как раз в тот момент, когда я, пнув на прощание стул, вновь побежала.
Теперь уже наверх.
Лестница, после преодоления которой дрожали ноги, узкий полутемный переход, еще одна лестница поменьше, коридор, еще коридор, мрачная анфилада, потом еще один коридор, и я оказалась в заброшенной части замка.
Нет, выглядела она совсем так же, как и та, в которой жила я, но интерьер был присыпан пылью, а кристаллы, казалось, горели не оттого, что тут кто-то ходит, но лишь потому, что их забыли выключить. И даже пахло здесь забвением. Холодный сырой воздух, наполненный запахом земли и пыли.
Большинство комнат были закрыты, а те, что оказывались открыты, пусты и не запирались изнутри. Голые стены, черные провалы окон. Жуть жуткая.
Перебегая от одной двери к другой, я металась по коридору в безумной надежде найти укрытие.
И не находила.
Ноги уже давно замерзли до состояния нечувствительных ходилок, я просто передвигала их, не ощущая ни колющей крошки осыпавшегося камня, ни холода старого, кое-где треснувшего мрамора.
Желтые глаза еще не видели меня, но я чувствовала, как тьма приближается, как она стелется по моим остывающим следам, безошибочно отыскивая дорогу.
Можно ли спрятаться от того, что видит тебя даже через камень?
Я оптимистично верила, что можно.
Очередная дверь после ряда разгромных неудач поддалась и неохотно, с возмущенным скрипом, открылась. Свет не горел, но я быстро нашла местный аналог выключателя и осторожно прокрутила его.
Это был кабинет. Оставленный незапертым, полностью обставленный кабинет с проходом, ведущим в небольшую скромную спальню, а тамеще одна дверь в коридор.
Заперев кабинет изнутри, я осмотрелась.
Пыльно, печально и очень безысходно, что ли.
Книжный стеллаж, занимавший всю правую стену, угнетал пыльными забытыми книгами. На столебумаги, чернильница, перьевая ручка с засохшими чернилами. Кожаная папка и огромный черный череп.
Потрогав выкрашенные черным зубы пальцем, я невольно вытерла его о ночнушку.
Все ящички в столе были заперты.
Медленно обойдя стол, я осмотрелась и только сейчас заметила большую картину в красивой раме, висевшую на противоположной от книжного шкафа стене.
Семейный портрет. Он, она и ребенок.
На темном фоне неровных мазков выделялось золото резного стула, на котором, выпрямив спину, сидела темноволосая, красивая, но холодная женщина с равнодушным синим взглядом фарфоровой куклы. За ее спиной, положив руку на спинку стула, стоял мужчина. Массивный и хмурый, он был так же черноволос. Темные глаза с сурового лица смотрели тяжело и пристально. Как бы я ни встала, с какой бы стороны от картины ни замерла, казалось, он смотрел именно на меня.
Перед мужчиной, в шаге от женщины, сидящей вполоборота от него, застыл мальчик. Лет восьми, быть может, десяти. Бледный и напряженный, он решительно смотрел прямо перед собой. От моего хищника в этом ребенке были только глаза. Желтые, светящиеся даже на картине. Уже тогда белок его глаз был черным, а взгляд серьезным.
Красивый портрет счастливой семьи, ничего не скажешь
Нравится? вкрадчивый тихий голос, раздавшийся за спиной, чуть не остановил мое сердце.
Тьма нежно льнула к босым ногам, не спеша их есть.
Я забыла, как дышать.
Я был первенцем матери, меня отдали в самую сильную семью. На плечи легли ладони, с которых на меня стекала тьма. По груди, по бокам, окутывая руки.
Сердце предприняло еще одну попытку остановиться, но желание жить оказалось сильнее.
Первенцем?
Тьма Изначальная, моя госпожа и мать, захотела ребенка. Ей нужен был наследник. Прохладные пальцы, скрытые тьмой, нежно погладили мои плечи. Довольно странное желание, если учесть, что делиться властью она не планировала. Но я был создан по велению ее и отправлен сюда.
Голос хищника стал задумчивым и рассеянным:
В эту несчастную семью.
И что с ними стало? с замиранием сердца спросила я.
В день пробуждения силы я убил их, равнодушный ответ.
Гулко сглотнув, я беспомощно смотрела на картину. Действительно, а чего еще я ожидала? Счастливого хэппи-энда, как в фильмах?
Я не предупреждал тебя, потому прощу на первый раз, вновь заговорил он после недолгого молчания, но впредь не выходи из комнаты в безлунье. Это мое время. Поняла?
Я энергично закивала.
А сейчас ты, не оборачиваясь, вернешься к себе и не выйдешь до восхода солнца.
Я снова закивала.
Иди, меня подтолкнули к открытой двери.
На негнущихся ногах, находясь в каком-то густом, холодном тумане, я добралась до выхода, вырвавшись из тьмы, заполнившей кабинет, сделала еще с дюжину шагов, а потом побежала.
Я так и не поняла, как добралась до спальни и не заблудилась, хотя неслась не разбирая дороги, желая просто убежать.
А в спальне на спинке стула висел брошенный мной камзол. Потерянные сапоги стояли рядом.
Глава 3Гастрономические извращения
Много до чего могли бы довести ночные прогулки в одиночестве по плохо знакомым местам, начиная от увлекательной встречи с маньяком и заканчивая веселой поездкой в чьем-нибудь багажнике.
А вот моя ночная прогулка вылилась в завтрак с гастрономическим извращенцем, легко поедавшим людей целиком. В смысле, с замечательным, очень гостеприимным и таким великодушным хозяином этого замка, моих мочалок и странной картины, хранящейся в пыльном кабинете, который совсем точно не станет завтракать мною Ну, верить в это очень хотелось.
Обнадеживало еще то, что приведенная в большую, неуютную и мрачную столовую я была усажена за накрытый стол.
А вы что, и нормальной едой питаетесь? я очень старалась задать вопрос как-нибудь так, чтобы хищник вдруг не решил, что я тут над ним смеюсь но не получилось.
На меня посмотрели так, что возникло непреодолимое желание пойти и самозакопаться под ближайшим угрюмым кряжистым деревом, которых, например, в парке было огромное количество, чтобы не досаждать больше этому чудищу своим неуместным любопытством.
Человек, пренебрежительно выплюнул он, откинувшись на высокую спинку стандартно черного резного стула, если из-за того, что я не убил тебя ночью, ты вдруг возомнила, будто меня не стоит бояться, то я вынужден тебя огорчить
Яна меня зовут. Да, я перебила его, да, мне было совсем не стыдно и даже ни капельки не страшно. После своего безлунья он выглядел уставшим, ленивым и почти не опасным, а я была невыспавшаяся и на взводе, и плевать я хотела на его недовольство. Я на завтрак не напрашивалась, могла бы и в своей комнате спокойно поесть. Но нет же, их темнейшество велели мочалкам притащить меня в эту мрачнющую комнату, выполняющую обязанности столовой. Сам позвал, сам виноват. И вы мне все равно ничего не сделаете.
Выразительно приподняв бровь, он ждал пояснений, и я решила его не огорчать. Пусть знает, что я знаю.
Вы же сами говорили, что собираетесь использовать меня в качестве приманки, а это значит, что я нужна вам живой.
Пока, многозначительно протянул он. Будто бы меня можно было теперь этим напугать. В первые дни, когда еще была слабая надежда вернуться домой, я, быть может, и испугалась бы, но не после того, что узнала не так давно
Изломзакрытый мир, вернее его уцелевшая частичка, скрытая от всех остальных миров сдерживающим заклинанием. Сложнее всего, пожалуй, было даже не поверить в это, а просто озвучить с серьезным выражением лица. Я чувствовала себя почти ненормальной. Почти, потому что мочалки, странный мужик, замок и всякая чертовщина были реальны, и все это действительно было по-настоящему. Даже когда мозг отказывался верить в происходящее, интуиция утверждала, что я не сошла с ума. Ну не могла я просто настолько качественно свихнуться, не с моей убогой фантазией. Если этим вашим сектантам как-то и удалось меня сюда затащить, то обратно я все равно не попаду, а это значит, что бояться смерти бессмысленно.
Почему?
А смысл? Я пожала плечами. Домой я уже не вернусь, а с моим поганым характером здесь все равно нормально не устроюсь. Кто-нибудь непременно свернет шею за мой длинный язык.
Хищник усмехнулся, глядя на меня с интересом:
Хорошо, что ты все понимаешь, благожелательно кивнул он, бросив моей мочалке: Ты, помоги ей сесть.
Вообще-то, его зовут Бося.
Я могла собой гордиться, мне удалось шокировать хищника.
Что?
Бося. Я указала на мочалку побольше, та польщенно заурчала, а я не очень вежливо ткнула пальцем в ту, что поменьше: Дося.
Хищник молча смотрел на меня, грея душу своим ошалевшим видом.
Босенька, скорее всего, мальчик, продолжила развивать тему я, он больше и наглый какой-то, а Досенькадевочка. Маленькая и все красивое очень любит.
Мочалка смущенно прикрыла глаза лапкой, тоненько тренькнув от удовольствия. Не привыкли мои заморыши к такому вниманию. А внимание было, и какое. Хищник медленно перевел взгляд с меня на Досю и глядел на нее во все глаза. Долго глядел, пристально, а потом осторожно спросил:
Что заставило тебя сделать такие выводы?
Длительные наблюдения за поведением мочалок в их естественной среде обитания, гордо отрапортовала я. Приятно было видеть эту страшную морду в таком недоумении.
Мочалок задумчиво протянул хищник, пытаясь как-то понять мою мозгодробительную логику, а если не понять, то хотя бы с ней смириться. Не хочу тебя расстраивать, но эти существа бесполые.
Что?
Бося галантно отодвинул мне стул, страшно проскрежетав ножками по полу, и теперь преданно заглядывал в глаза.
Они созданы магией, не имеют пола и неспособны самостоятельно размножаться.
Я посмотрела на Босю, Бося смотрел на меня, и мы совсем не верили словам этого типа.
И все равно мальчик, упрямо шепнула я, упав на стул и сразу же потянувшись к тарелке с булочками. Нормальный хлеб, к которому я привыкла, здесь не пекли, зато булочек было много и разных. И все они были такими вкусными, а я была очень голодной.
Хищник недолго смотрел на меня, не то чтобы умиляясь моему аппетиту, но определенно его одобряя.
Раяр, произнес он, сбив меня с мысли. Выбирая между странного вида субстанцией, напоминавшей паштет, и ломтиками тонко нарезанного запеченного мяса, я не была готова к продолжению разговора.
Чего?
Мое имя.
Круто вот и познакомились.
Мочалки спрятались под столом, размеры которого впечатляли. Длинный, внушительный, на дюжину мест, застеленный черной скатертью с тонкой вышивкой, под которым очень хорошо прятаться двум мелким попрошайкам.
Раяр (ну и имечко, конечно) сидел во главе стола, я напротив него, а между нами расстилалась гладкая чернота скатерти и тяжелая тишина.
Если бы не мочалки, я бы чувствовала себя очень неуютно, но коленки то и дело касалась когтистая лапка, выпрашивая еду, и мне было спокойно и чуточку весело.
Правда, веселье было недолгим и закончилось неприятностью эпических размеров.
Мне кажется, ты не до конца понимаешь, куда попала, рассеянно, как бы между прочим, заметил Раяр, хотя его внимательный взгляд говорил о том, что к этому выводу он пришел после долгих наблюдений.
А я что? Я просто постаралась забыть, что нахожусь здесь не одна. И даже удачно забыла на свою голову.
Дося, усердно грызшая ребрышко, великодушно спущенное мною под стол, замерла, прекратив хрустеть костью, Бося переливчато чирикнул и обнял мою ногу лапками, уткнувшись мордой в коленку.
И мне самой как-то сразу сделалось неспокойно. Мочалки своего хозяина лучше меня знали, и если он вот так внезапно их напугал, значит, и мне ничего хорошего перепасть не должно было.
Почему же не понимаю? осторожно заговорила я, не представляя, как заверить Раяра в том, что я вообще-то исключительно наблюдательная личность и сразу просекла, в какую черную дыру попала: Я все поняла с самого начала. Вот как тот урод развлекаться резьбой по телу начал, так сразу все и поняла.
Вкуснейшая каша с фруктами, съеденная мною только что, тяжелым камнем осела в желудке.
Хищник продолжал смотреть.
Под столом осторожно захрустели ребрышком. Дося, не в силах перенести царившее в столовой напряжение, решила вернуться к еде, здраво рассудив, что если впереди ждут неприятности, то встречать их лучше на полный желудок.
А мне кусок в горло не лез
Слушайте, а давайте вы куда-нибудь в другое место смотреть будете? не выдержала я.
Куда?
Да хотя бы в свою тарелку.
Он медленно опустил взгляд, несколько секунд даже честно разглядывал недоеденный кусок мяса. Преотвратнейшего вида. Слабопрожаренное и с кровью. Мне даже с такого расстояния было видно, что оно совершенно несъедобно, а этот ел и не морщился.
Нет, с этим определенно что-то нужно делать, сообщил он своему завтраку и решительно поднялся.
Я сразу неладное почувствовала и в столовые приборы вцепиласьвилку на три зубца и нож, готовая в случае чего колоть и резать.
А Раяр прямо напрашивался на то, чтобы его порезали, потому что янервная и впечатлительная, а онстрашный и беспросветный, как моя жизнь.
Поднимайся, велели мне таким тоном, от которого появилось жгучее желание под стол сползти, к мочалкам.
Но я мужественно поборола трусливый порыв и поднялась, продолжая сжимать в руках столовые приборы.
Раяр хмыкнул:
Тебе с ними спокойнее?
Я крепче сжала вилку и кивнула. Пусть ржет, если хочет, но я их не положу. Так и правда спокойнее.
Тьма потянулась к нам от каменных стен, из углов, не освещенных рассеянным, слабым светом кристаллов, даже из-под стола, где, тихо поскуливая, затаились мочалки. Она сгущалась, наползала на нас волнами, скрадывая неуютный, гулкий простор столовой.
А что
Я хочу тебе кое-что показать. Раяр, в отличие от меня, никакого дискомфорта от этих своих перемещений не испытывал, судя по всему, и совсем неправильно понял причину моей бледности. Что же ты? Еще рано бояться.
Темные хлопья, отрываясь от основной массы, медленно кружили в воздухе, красиво тлея по краям.
А может, не стоит?
Не удостоив меня ответом, Раяр сделал то, что сделал бы любой гад на его месте: переместил нас куда-то, не спросив моего согласия.
Не ожидавшая такой подставы, я не сумела устоять на ногах и шлепнулась бы на камни, не удержи меня крепкая рука.
Вы, люди, такие слабые, небрежно заметил он, подтолкнув меня вперед.
Тьма рассеялась, и я смогла разглядеть место, в которое меня притащил этот тип.
Больше всего это было похоже на грот, казалось, я даже слышу шум воды где-то совсем рядом. Неглубокая просторная пещера со сводчатым потолком и широким проходом. Мы стояли на границе света, который исходил от друз, выстилавших стены, а прямо напротив нас, словно выходя из камня, стояла высокая женская фигура. Она рвалась на свободу, стремилась вперед, ломала оковы и казалась живой, будто бы застывшей в мгновении.
Вот это да Первый шаг к фигуре я сделала сама. Раяр не подталкивал, не торопил, я не сразу даже осознала, что он следует прямо за мной.
Второй шаг.
Фигура возвышалась надо мной, высеченная в камне, пойманная в движении, с протянутой вперед рукой и прямым взглядом в темноту.
Третий шаг.
Лицо красивое, решительное, с мягкими чертами.
Четвертый шаги я подошла достаточно близко, чтобы почувствовать это.
Она не была красивой, не завораживала взгляд, не влекла к себе.
Пятый шаг сделать я уже не смогла.
Нет, попыталась, конечно, но тут же отшатнулась, врезавшись спиной в грудь Раяра.
Почувствовала наконец, усмехнулся он, крепко сжимая мои плечи прохладными руками.
Это что такое? прошептала я, не решаясь говорить громко и боясь отвести взгляд от этой фигуры. И шевелиться я тоже боялась, потому и стояла как вкопанная, прижимаясь к хищнику, который вот конкретно сейчас казался совсем не опасным даже. Надежным. Потому что я ему еще нужна, а значит, жить буду, а вот этому вот Вот этому вот я не нужна. Ему никто не нужен.
Познакомься, Яна, голос был насмешливый, но слышалась в его насмешке какая-то нервозность, не одной мне здесь не по себе было, это Тьма Изначальная. Ра́ссах. Моя мать.