А место оказалось выдающимся, будто его строили не людируками, а сами боги.
В описаниях я не сильна, но сочетание белого, тёмного и прозрачногоэто сильно!
Нравится?
Я коротко кивнула. Мне нравилось. Ещё как.
Каждый дом имеет душу. Её истоки лежат в его памяти. А этот дом помнит многое, как прекрасного, так и тёмного. Он весь построен на контрастах, как души тех, чьи призраки до сих пор бродят в нём. Кстати, ты веришь в призраки?
Нет.
Синтия криво усмехнулась.
Мы это исправим. Против железных фактов даже скептики бессильны.
Ты намерена превратить меня в призрак? с лёгким налётом сарказма поинтересовалась я.
Я намерена познакомить тебя с парочкой из них, но это позже. Для начала тебя следует подготовить.
Как индюшку к Дню Благодарения?
Синтия молча сделала знак следовать за ней, я подчинялась охотно. Со мной происходило нечто мне несвойственноея очаровывалась. Дом встал передо мной как воплощение тайных снов, запретных и сладких.
Кто-то мечтал о приключениях. Кто-то о богатстве. Кто-то о чудесах. Кто-то о прекрасных, как грех и солнце, мужчинах. А я всегда мечтала о доме, который никогда не надеялась найти. И дело тут не в богатстве интерьера, не в его немыслимой роскошивсего того, что ценят большинство.
Что-то куда более глубокое, как подсознание. Как будто когда-то я уже была здесь, когда-то уже любила его, а потом потеряла дорогу и только теперь вернулась.
Синтия не сводила с меня испытывающего взгляда, жадно ловя малейшие изменения на моём лице. Вообще-то я не раз слышала, что натура я мало эмоциональная. Это не правда. Просто чувства на моём лице не отражаются. Школа Рэя.
Но дом всё-таки пробил толстую броню. Восхищение, что я испытывала, хотя бы краешком, не могло не отразиться на моём лицеуж слишком велико оно было.
Дом тебе нравится, удовлетворённо кивнула Синтия. Ты настоящая Элленджайт! А вот Катрин Хрустальный дом не приняла, с грустью добавила она, проводя холёной рукой по его дорогим панелям. Она его испугалась. Он для неё слишком велик.
Вы габариты поместья имеете в виду? Или нечто другое?
И то, и то.
Зал с колоннами производил впечатление поражения громом. Это правда грандиозно, масштабно и нечеловечески красиво!
В своё время в центре висела на огромных позолоченных цепях люстра с даже уже затрудняюсь сказать, сколькими свечами. Всё это преломлялось в гранях кристального купола, отбрасывая мириады искр. В те времена выглядело как настоящее волшебство, с ностальгией вспоминала Синтия. Теперь другие возможности, их стало гораздо больше, а вот волшебства, наоборот, увы, меньше. Но благодаря новой разработке дизайнеров теперь можно создавать любое настроение, подстраивая освещение под свой вкус: голубое, зеленоватое, красноватое, золотое свечение в колоннах. И всё по нажатие пары кнопок. Мне по старинке нравится, когда всё словно утопает в лунном свете. Винтажно и старомодно.
Демонстрируя возможности новой световой техники, Синтия нажимала на кнопки. И в зависимости от подсветки действительно менялось всё. Но мне, как и ей, тоже ближе естественные тона.
Серебристо-голубоватое мерцание льдистого потолка, лунное сияние колонн вызывало во мне чувства, что я попала в настоящий снежный дворец, то ли Джека Фроста, то ли Ледяного Сердца, то ли Снежной Королевы.
Холодное мерцание льда, луны и ночиэтакое готическое царство Смерти.
Красная подсветка мне категорически не понравилась. Мы словно оказывались на дне адского котлована. Бр-р!
Хочешь выпить? предложила она.
Я не пью.
Удивление Синтии казалось искренним:
Не пьёшь? Вот это да! Довольно неожиданно для девочки из твоего окружения. Хотя, если подумать? усмехнулась она. Если подумать, то не так уж и неожиданно. Когда все вокруг трезвинники тянет выпить, а когда все вокруг с утра до вечера лакают виски, логично заделаться трезвенником. Протест он такой протест. Ну, не хочешь спиртного, может быть, сгодится чай?
Против чая не возражаю.
Штат прислуги пока набирают, а тех, кого уже наняли я обычно после семи отпускаю по домам. Так что, если не возражаешь, пойдём на кухню и всё сделаем сами.
Я не возражала.
Кухня выглядела одновременно и уютней, и архаичной. Находилась она, насколько я разобралась, в цокольном этаже. Чем ближе к фундаменту, тем меньше нововведений. И тут не нужно быть историком, чтобы невооружённым взглядом рассмотреть остатки сгинувшего в других местах без следа жизненного уклада.
Раньше готовили на открытых очагах, но теперь, слава богу, и здесь стоял ряд новеньких газовых плит.
Несмотря на то, что восстановительные работы ведутся полгода, и за них щедро платят, реформация коснулась не всего, как видишь, проговорила Синтия, колдуя над плитой, чайником и заварником. К свадьбе Альберта планирую завершить всё. Впрочем, можно и по-другому посмотреть на проблемусвадьба Альберта как вишенка на торте, станет венчать воскрешение родового гнезда.
А я тут при чём?
Всё-таки спросила? усмехнулась Синтия. Ну, я знала, что рано или поздно этим всё равно закончится.
Из буфета она, по-хозяйски, совсем по-человечески достала, одну за другой, вазочки с булочками, конфетами, печеньями и душистым вареньем. Кажется, персики? Или абрикосы?
Интересно, она сейчас сбросила маску или, наоборот, получше её натянула?
Вот на самом деле интересно! Даже приятно, что у Синтии так много лиц. В последнее время люди, как и современные книгибольше идёт примитивный шлак. Нет, они милые, но их содержание становится понятным с третей минуты или третьей страницы. Никакого второго плана, всё на виду и с одной линейной сюжетной линией. Синтия же напоминала шкатулку с секретом. Я подозревала, что на дне она хранит смертельный яд или отравленный кинжал. Но то, что копаться в этой опасной шкатулке было интересно отрицать не имело смысла.
Твоему присутствию здесь есть две причины.
Она села, поправив прядь выбившихся из причёски волос.
Во-первых, все мы ищем «своих» людей. Тех, кого можно приблизить, кого можно обучить, передать часть знаний. Чем сложнее и многогранней личность, тем больше шансов у неё на одиночество. Ты когда-нибудь видела одиноких торговок, доярок или водителей большегрузов? Они все женаты, счастливо ли, несчастливо, другой вопрос, имеют кучу приятелей-собутыльников и кучу сопливых ребятишек. Да чёрт! Они плодятся, как кролики! Хотя их примитивные грубые одноклеточные отпрыски, что без зазрения совести нагадят у тебя в прихожей, не нужны никому, даже самим себе. И каждый из этих одноклеточных так же легко и быстро плодится, находя себе пару по интересамили отсутствию оных.
Другое дело люди умные и тонко чувствующие. Большинство из них не имеют партнёров, потому что сложно найти человека той же глубины и чувств. Вот и намечается такой глобальный перекос, когда дураков много, стяжателей много, подлецов много, а популяция порядочных людей уменьшается, словно шагреневая кожа, с каждым новым столетием.
Возможно, подпёрла Синтия рукой подбородок, в задумчивости созерцая пламя танцующей на фитиле свечи, есть и другое объяснение. Земляпреддверие Ада. Чистым душам тут просто нет места. Они рождаются в других, более совершенных и светлых мирах.
Как ваша теория соотносится с моим приездом в этот дом? вернула я её к началу разговора.
Синтия вздрогнула, словно очнувшись от сна и рассмеялась серебристым смехом. Была в её жестах некоторая театральность. Не то, чтобы фальшь, но каждый жест, слово, взгляд точно рассчитаны на зрителя.
Ты конкретная девушка, покачала госпожа Элленджайт головой. Так просто с пути не собьёшься.
Лицо её посерьёзнело, черты заострились, стали словно бы злее.
Любопытная метоморфоза. Как у неё так получается?
Мне нужна помощница и ученица. Я планирую провернуть одно дельце, в котором ты будешь мне помогать. Может быть, получиться компаньонку из тебя сделать. Официально будешь помогать мне наводить блеск в доме.
Отлично. Можно мне его осмотреть?
Не лучше ли дождаться утра? улыбнулась Синтия. В дневном свете всё выглядит уютным, а ночью, с непривычки, дом напугать может. Слишком уж он большой для двух хрупких женщин.
Я не из пугливых. Скорее, из любопытных. И меня куда больше пугает скопление народа, чем его отсутствие. Но если вы предпочитаете перенести осмотр на завтра, я не могу настаивать.
Делай, как знаешь, отмахнулась Синтия.
Мне отчего-то показалось, что сейчас она возьмёт свечу и дальнейшая экскурсия будет проходить при неровном свете натурального пламени. Но этого не произошло.
Планировка дома проста, проинструктировала она. Из центрального зала двери ведут во множество других комнат: гостиную, музыкальный и художественные салоны, бильярдную, бассейн, оранжерею, фехтовальную залу: все они, словно карусель, кружатся вокруг центра.
На втором этаже, устроенном по принципу любого отеля или пансиона, расположено множество комнат. В прошлые века наш род был многочисленнее, каждому предназначались апартаменты с собственным санузлом
В прошлые века были знакомы с канализацией?
Вообще-то, с канализацией знакомы со времен античности, усмехнулась Синтия. Другое дело, что далеко не все готовы были тратиться на удобства, большинству вполне хватало ночной вазы под кроватью. Но мы, естественно, не из их числа. Элленджайты во все времена ценили комфорт и уют и никогда не скупились в оплате за удовольствия.
Бесконечные дифирамбы, что госпожа Синтия пела Элленджайтам наводили скуку.
Вы хотели показать дом, напомнила я.
Синтия бросила на меня недовольный взгляд и тут же на губах её заиграла эдакая сиропная улыбочка.
Я не забыла. Идём.
Дом утопал в тайнах и сумерках. За новыми панелями чувствовались древние стены. Огромная широкая лестница, по которой легко мог съехать автомобиль, вывела в коридор на втором этаже. Я думала, что купол будет виден, но он был замаскирован стеной, а двери шли только по одну сторону.
Откровенно говоря, их количество впечатляло и зашкаливало. Сколько же людей жило тут раньше? Как многоквартирный, очень роскошный отель класса Люкс.
Хочешь заглянутьв комнату?
Синтия толкнула первую же попавшуюся дверь.
Открывшаяся моему взгляду комната была явно женской. Об этом говорили тёплые тона и светлая расцветка обоев и интерьера. Три окна в алькове занавешивали тонкая кисея и богатые, кажущиеся с первого взгляда невесомыми, но на деле тяжелые, гардины, перехваченные золотыми кистями.
Над спинкой кровати, от пола до самого потолка поднимались зеркалацелая зеркальная стена. Сама двуспальная кровать, заправленная покрывалом того же цвета, что и гардины, с четырьмя подушкамидве большие и две поменьше. В изножьенебольшой комод красного дерева на пузатых ножках. Изголовье сторожили прикроватные столики с маленькими светильниками.
Между окнамиторшеры. На одной линии с дверью возвышался массивный письменный стол и массивный же стул, тон в тон со столом, обитый натуральный кожей коричневого цвета.
У третьего стола возвышалось уютно кресло, так и приглашающее уютно устроиться, закутав ноги пледом.
У комнаты не было хозяина. Это чувствовалось по отсутствию в ней атмосферы или энергетикиназовите, как угодно.
Это был безликий уют гостиничного номера.
Нравится? ровным голосом поинтересовалась Синтия. В своё время комната принадлежала моей кузине Стелле. Но стараниями дизайнеров от того времени ничего не осталось. И слава богу! Хочешь, можешь устроиться здесь?
Непременно так и сделаю, пообещала я. Если не перепутаю эту комнату с чьей-то другой.
По губам Синтии скользнула тонкая усмешка.
Пойдём, я хотела бы показать тебе портретную галерею.
Мы дошли до конца бесконечного коридора. Толкнув замаскированную дверь, Синтия вышла ещё на одну лестницу, далеко не такую широкую, как парадная.
Куда она ведёт? поинтересовалась я.
На третий этаж.
Точно! Я же ещё на подъезде должна была заметить, что этажей три.
Или не должна?
А почему лестница потайная?
Она не потайная. Раньше в доме всегда кто-то гостил, но этот этаж предназначался только для своих. Тут были рабочие кабинеты, классные комнаты для детей, студии.
И картинная галерея?
Нет. Прежде она располагалась на первом этаже. Фамильные портреты находились в открытом доступе, взглянуть на них мог каждый желающий.
Синтия зазвенела ключами. Мы вошли в длинную комнату. Стен было многокак в лабиринте.
Это действительно была галереязалы, переходы, тупики. И со всех сторон глядели тускло лакированные портреты в полный рост, как у коронованных особ.
Ночь. Темнота. Множество лиц и взглядов.
У портретов есть такая дьявольская особенность, изображённые на них люди смотрят прямо на тебя, куда бы ты не встал.
Подняв выше масляную лампу, Синтия высветила из темноты женский портрет с изображением высокой и стройной блондинки с золотыми волосами, собранными вокруг головы золотым нимбом. Яркие глаза отливали кошачьей зеленью. Черты лица у незнакомки были точеными, но вот упрямый подбородок и плотно сомкнутые губы выдавали ой, какой не простой, характер своей владелицы.
Она смотрела надменно и спокойно, как и полагается даме с портрета прошлых веков.
«Снежанна Элленджайт», гласила надпись под изображением.
Красивая, правда? вкрадчивым голосом подкрадывающейся кошки проговорила Синтия.
Они все тут красивые.
Верно. Но у Снежанны была особенная репутаций. Многие в нашей семье винили её за тот раскол, что в ней произошёл. Обвиняли в жестокосердии и порочности.
Я взглянула на портрет внимательней. Лицо женщины выглядело спесиво, но вроде бы не хранило следы пороков. Хотя далеко не всегда лица отражают подлинную человеческую суть. По-крайней мере, по молодости.
Взгляни на Рэя? Красив, как ангел, а хуже чёрта.
Виновата или невиннакто теперь разберёт? вздохнула Синтия. Ты любишь страшные сказки, Сандра Кинг?
Не люблю, без колебаний ответила я.
Синтия усмехнулась:
А я всё равно расскажу тебе старую-старую историю. Почти двухсотлетней давности. Впрочем, всё началось ещё раньше.
Глава 3. Сандра
Жили-были могущественные, красивые, богатые люди. И было у них всё-всё-всё, что только может пожелать в жизни человек. Всёкроме счастья. Хотя порой и оно случалось. А если нет, то винить за это они могли только самих себя, потому что были они сверх всякой меры спесивы, похотливы и капризны.
Если и любили эти люди кого-то, то только таких же жестоких, капризных и похотливых, как они сами.
Были у этих людей весьма отличающие их от других странности. Они не умирали, как другие, если их ранить. Ни меч, ни яд, ни огонь не могли их уничтожить. Их не пугало то, что приводит в и трепет других людей: ни боль, ни порок. Напротив, они любили их, получая такое же удовольствие, как другие получают его от вкусной еды или секса.
Секс без боли они не воспринимали. В их странных головах каким-то странным волшебным образом соединялось то, что не соединимо. Понять их было сложно. Они столь же пугали и отвращали, как привлекали и завораживали. Тот, кто встречал их однажды никогда не забывал. Но худшее, что с человеком могло случитьсяэто встреча с такими, как они.
Их было много, они предпочитали держаться одним кланом. И так было на протяжении нескольких веков.
Сосуществование с другими людьми позволило построить собственную империю. Собственный город. Собственный мир.
Так длилось долго. А начало конца началось с рождения этого человека. В семейных преданиях он остался Ральфом I.
Синтия остановилась у портрета с изображением молодого человека.
Не мой тип, определённо. Мне такие никогда не нравились. Хотя я таких и не видела.
Возможно, всё дело было в костюме? Тёмный фрак резко контрастировал с золотыми кудрями с серебряным отливом. Они не ниспадали до плеч в байроническом стиле, а лежали вокруг золотым нимбом. Черты лица, по-женски тонкие, но без тени женской мягкости или меланхолии, свойственной Артуру. В уголках рта жёсткая складка. Глаза большие, взгляд прямой, но даже через портретную рамку и бездну лет под ним хотелось поёжиться.
Всё началось с Ральфа I, повторила Синтия, вздохнув. Вся эта чёртова история. Он был странным человеком. Странным даже по меркам своей чокнутой семейки. Совершенно беспощадным и к другим, и к самому себе. Он словно играл со смертью всю свою жизнь, маня её, как желаннейшую из любовниц. Но она не торопилась. Может быть, не желая присоединяться к сонму бесчисленных соперниц?