Во время длительной, сложной операции мы с моей командой сохранили половые возможности Джекса. Теперь я об этом жалею. Станет ли он насиловать меня как Блэр Мираджу? О боже, не хочу думать о том, что эта девочка переживает сейчас. Стены здания толстые, никто не услышит ее криков, только зрители перед экранами.
Я цепенею, дышать становится трудно, мое возбуждение пропадает. Джексон и в самом деле на мгновение смог меня возбудить, хотя я его боюсь. Это не нормально!
Мы, рабыни, по крайней мере защищены от беременности, хотя на этом всё. Каждому мальчику в возрасте двенадцати лет делают вазэктомию3, при которой отсекаются семенные канатики. Место в городе ограничено. Продолжать род разрешено только тем, кто может гарантировать генетически совершенное потомство. Тогда, после тестикулярной экстракции сперматозоидов4, яйцеклетка оплодотворяется в пробирке и подсаживается женщине, желающей иметь ребенка. Листы ожидания длинные, в то время как люди за пределами города размножаются безостановочно. Я могла бы им позавидовать.
Сквозь пелену слез я рассматриваю Джекса. О чем он думает? Запутался ли он так же, как и я? Никогда раньше я не была так сбита с толку, мои мысли скачут, как шальные, туда-сюда. Неужели он хотел возбудить меня, чтобы унизить?
Он пристально смотрит на меня, и я смотрю ему в глазачто-то в них не так. Холод исчез, уступив место чему-то еще. Глаза блестят, словно Джекс в горячке.
Помимо этого, его дыхание учащается, руки поднимаются от моей талии к груди. Мои предательские соски скучают по губам Джексона и его шероховатым пальцам, радушно принимая то, как он щиплет и крутит их.
Я и не подозревала, что мне понравится такое обращение. Но оно не должно мне нравиться, если это делает он!
Мне нравятся твои пышные формы, серва, шепчет Джекс и встает. При этом он поднимает вместе с собой и меня тоже и прижимает к своему телу. Теперь ты должна заплатить!
Нет! Пожалуйста, нет!
Он вытаскивает меня из ванны, так что я ударяюсь коленом о ее край. Через ногу проходит резкая боль, но это всего лишь ноет задетый нерв. Мое сердце жестко бьется о грудную клетку. Что он собирается сделать? Джекс хватает меня за руку, берет с полки большое полотенце и толкает меня за дверь.
Нет, пожалуйста! Я хочу убежать от него, но он ловит меня сзади и обхватывает рукой мой живот. Я дрыгаю ногами, но он просто поднимает меня выше. Я ожидаю, что он бросит меня на кровать, но вместо этого он несет меня к двери в туалет.
Не могу больше ждать, я должен сделать это прямо сейчас! рычит он и при этом смотрит прямо в камеру над нашими головами. Но без вас. Я хочу насладиться моей малышкой один.
В туалете? Он серьезно?
Пожалуйста, Джекс, я сделаю, что ты захочешь, только не делай мне больно! Я плачу и молюсь за свою жизнь, мне едва хватает сил говорить, настолько сильно парализует меня страх. Я вишу в его хватке и позволяю ему затолкать меня в комнатушку.
Джекс захлопывает дверь и прижимает меня своим обнаженным, горячим телом к холодной стене. Здесь темно, он не включает свет. Он не хочет видеть, что будет со мной делать?
Вода из ванны смешивается с моим потом, я вдруг начинаю дрожать, мои зубы стучат друг о друга.
Пожалуйста, не Я оседаю в темноту, но Джекс продолжает держать меня в своей железной хватке. Я не убивала его, Джексон, ты должен мне
Он закрывает мне рот рукой, в панике я пытаюсь сделать глоток воздуха. Он хочет задушить меня!
Но вместо этого он шепчет мне прямо в ухо:
Тсс. Я знаю.
Я замираю, слышу только его дыхание и бег моей крови. Мне послышалось?
Не бойся меня, я ничего тебе не сделаю, док. Он медленно убирает руку от моего рта. Мне нужна только информация.
Док?
Его хватка ослабевает, Джекс заворачивает меня в полотенце и снова прижимает мое дрожащее тело к себе.
В чем дело? Я сплю? В его голосе больше нет раздражения, и он нежно гладит мою руку.
Мой голос срывается.
Но ты только что Я очень хорошо помню, как он сорвал «одежду» с моего тела и как смотрел на меня в туалете.
Это была всего лишь игра, чтобы никто ничего не заподозрил.
А его ступня у меня между ног тоже была игрой? Но этого никто не видел.
Ты мог хотя бы в туалет отпустить меня одну.
Я боялся, что ты что-нибудь с собой сделаешь.
Он беспокоится за меня? Какую игру он ведет? Я растеряна, мой разум не может осознать такую перемену.
Джекс тянет меня за собой, и внезапно я оказываюсь у него на коленях. Он сидит на унитазе.
А кроме того, так я мог незаметно осмотреть эту комнату, шепчет он. Его теплое дыхание гладит мою шею и я чувствую покалывание. Я не нашел ни камер, ни микрофонов. Да и директор шоу пообещал нам, что нас не будут снимать в туалете.
Это всего лишь слова! Я видела, как Джекс смотрел на меня. Я глубоко дышу, чтобы успокоиться. Мой пульс всё еще сто восемьдесят5.
Тогда почему ты не включаешь свет? Интересно, здесь есть зеркало? Думаю, нет. Потому что за зеркалом прекрасно можно спрятать камеру. Он молчит секунд десять, затем отвечает:
Ты больше не должна меня бояться. Я видел, как ты смотрела на меня.
Что ты имеешь в виду?
Ты видишь то, что видят во мне все остальные: монстра, убийцу. Мои шрамы пугают тебя.
Это не так. Я врач. Твои шрамы меня не волнуют.
Он сильнее прижимает меня к своей груди.
Ну, значит ты видишь во мне только убийцу.
Конечно я думала, что ты хочешь меня убить, в конце концов это твоя работа, шиплю я. Откуда мне было знать, что ты разыгрываешь передо мной спектакль? Я спасаю жизни, он отнимает их. Могу ли я доверять такому человеку?
А если бы я не был Воином, ты хотела бы меня?
Его прямой вопрос шокирует, мое сердце делает скачок.
Что? выдыхаю я, хотя правильно его поняла. Это что, официальное заигрывание? Здесь, в комнатах удовольствия?
Сцена в ванной еще яснее встает перед глазами, мой клитор дергается, когда я думаю о том, где была его нога.
Хотела бы я его, если бы он был обычным горожанином? Кроме его тела я ничего о нем не знаю.
Джекс откашливается.
Забудь. Что произошло тогда в больнице? Почему тебя осудили?
Фух, сменил тему.
Ты же знаешь это. Все знают.
Я хочу услышать твою версию. Но сначала ты должна закричать.
Что?
Помни о шоу.
Я почти забыла о нем! Здесь, в темноте, с Джексом, на его большом, сильном теле, он обнажен, а я прикрыта лишь полотенцем Но там, снаружи, поджидает свора перед экранами. Все думают, что Джекс сейчас делает со мной ужасные вещи.
Не-е-ет! кричу я, готовая рассмеяться, если бы положение не было настолько серьезным.
Я сижу с Воином Нет, я сижу на голом Воине в туалете в комнатах удовольствий и играю на публику. Сказали бы мне такое год назад, я бы ни за что не поверила.
Я обнимаю Джекса одной рукой за шею и чувствую сухожилия. Они твердые, как стальные канаты. Его кожа и короткие, взъерошенные волосы еще влажные после ванны.
Сначала расскажи ты, шепчу я и склоняюсь к нему. Я хочу знать твою версию. На слушании дела Джекс сидел среди зрителей. Мне казалось, что я чувствую его яростные взгляды на своей спине, я боялась, что он убьет меня прямо в зале суда. Мне показалось странным, что тебя не выслушали.
Я сказал сенату, что был еще без сознания, когда Седрик умер, и больше мне высказаться не давали. Его голос звучал немного сдавленно, я почувствовала, как на его шее выступил пот.
Ты солгал!
Надеюсь, когда-нибудь ты сможешь меня простить.
Но что произошло? Мой пульс подскочил. Снова всё переворачивается у меня в голове. Может, мне это снится? И поэтому всё так запутано и безумно?
Губы Джекса касаются моей щеки.
Когда я очнулся после операции, то увидел, что ты спишь на одной койке со мной.
Ты еще раньше ненадолго просыпался и нес какую-то чушь, прерываю я. Я всё еще помню его благодарный взгляд.
Да, но я имею в виду немного позднее, когда мы были уже в больничной палате. Ты показалась мне обессиленной, лежащей на узкой кровати как мертвая. Я знаю, ты сделала всё, чтобы спасти меня и моего брата, на протяжении многих часов боролась за наши жизни. Он тихонько прочищает горло.
Откуда ты это знаешь? Я начинаю понимать, и мой желудок сжимается.
Я слышал, как ты обсуждала операцию с другим врачом, прежде чем лечь.
Это был Марк Ламонт. По моим губам скользит улыбка. Я скучаю по работе с ним. Мы отлично дополняли друг друга.
По щеке течет слеза, но я быстро смахиваю ее, вновь прислушиваясь к словам Джексона, вместо того, чтобы затеряться в прошлом.
Он уговаривал тебя пойти спать, но ты настояла на том, чтобы отдохнуть у нас в палате, ты хотела быть на месте, если возникнут осложнения. Сказала, что, хотя кризис у Седрика миновал, ты лучше побудешь рядом с ним. Ты была моей героиней. Ты сделала всё, чтобы собрать его по кускам.
На моих глазах снова выступают слезы.
Я была так измотана, что могла допустить ошибку. Предполагается, что я встала и сделала ему укол. Я сглатываю. Ты меня видел?
Нет, ты спокойно, крепко спала, когда он ушел.
Почему Джекс никому об этом не сказал? Может быть, он сам спал? Каждый отходит от наркоза по-своему, он не может быть уверен, что полностью очнулся ото сна.
Они обвиняли меня в том, что я ввела ему не тот медикамент, и из-за этого его сердце остановилось. Постепенно я и сама начала сомневаться, не дала ли ему лекарство. Я всхлипываю и отворачиваюсь, словно он может увидеть мое лицо в темноте. Джекс, даже если я допустила ошибку, я не принадлежу к повстанцам, правда нет. Я совершенно точно не специально твоего брата Он начинает гладить меня по голове, и я замолкаю. Он не ненавидит меня?
Док, послушай меня. Даже если это прозвучит странно, но Ты всего лишь пешка в коварных интригах правящего режима, и случайно попала под перекрестный огонь. Вам нужен виновный? Вуаля6, вот она.
О чем ты говоришь?
Думаю, в палате был кто-то еще, сказал он с запинкой.
Что ты имеешь в виду? Ну конечно в палату заходили другие люди. Санитары, медсестры, врачи.
Я всё еще находился в полузабытьи, но мой воинский инстинкт не так просто отключить. Когда дверь открылась, и кто-то прокрался в палату, я приоткрыл глаза. Я хотел уже снова их закрыть, потому что человек был в белом халате и походил на врача, но его лицо было мне не знакомо. Он подошел к тебе и достал из сумки пистолет.
Что? У меня пересохло в горле. Тебе точно всё приснилосьтолько Воины могут носить оружие в городе.
Он не был одним из нас.
Ты пробовал разыскать этого человека?
Пробовал, но я не очень хорошо запомнил его лицо. Знаю только, что никогда его раньше не видел. У него были карие глаза и эспаньолка7, и если я его еще раз увижу, то узнаю.
Ни один из моих знакомых врачей не носит эспаньолку. Марк бреется, у Джейсона длинная борода, Микки носит бакенбарды.
Так вот почему ты сказал, что был без сознания. Это, совершенно точно, всего лишь приснилось ему, но мое сердце хочет, чтобы он действительно видел того мужчину.
Не только из-за уверенности, что этот тип убил Седрика. Я вновь потерял сознание, хотя всячески сопротивлялся этому, и когда снова очнулся, Сед уже был мертв, а тебя арестовали.
Итак, ты думаешь, что его убили?
Да.
Кто? Сторонники режима? Почему? И почему только его, а не нас всех? И в какой такой заговор я вляпалась? Это бессмыслица!
Тсс, я больше не хочу об этом говорить.
Это что, ловушка? Меня проверяют?
И ты знал, что я невиновна, но никому об этом не сказал?! Я бы сейчас с удовольствием закричала от злости.
Я могу выкричать свою злость! И я делаю это, хотя от крика болит горло, и завтра я буду хрипеть, но мне всё равно. Мой рев звучит действительно жутко, я кричу и я буду кричать, пока не начну задыхаться. Я выкрикиваю из души ярость и разочарование, пока Джекс не прижимает мою голову к своей груди и не начинает укачивать как младенца.
Эй, всё хорошо.
Ничего не хорошо! Я рыдаю и чувствую себя совершенно измученной. Твои показания могли бы меня оправдать!
Нет они отправили бы в тюрьму и меня, и тогда я ничего не смог бы для тебя сделать.
Почему? И чего такого особенного ты для меня сделал? Теперь Джекс собирается строить из себя героя? Меня охватывает тихое бешенство. Я отстраняюсь и встаю с его колен. Мне нужны объяснения. Для всего! От твоих слов возникает только еще больше вопросов.
Не здесь.
Джекс, пожалуйста! Если нас слушают, мы и так уже слишком много наговорили. Я нащупываю его голову и пропускаю хоть и короткие, но мягкие волосы сквозь пальцы. По крайней мере расскажи, что ты сделал для меня, шепчу я ему на ухо.
Я смог добиться, чтобы ты попала в программу «Сервы».
Ну и лжец!
Это сделал мой адвокат. Я хочу отойти от него, отступаю назад, но он хватает меня за запястье, словно отлично видит его в темноте.
Предложение поступило от меня, док.
Он не упоминал об этом.
Я хорошо ему за это заплатил. Я знаю, что Джекс богат, у солдат самая высокооплачиваемая работа в городе. Но это означает, что у меня продажный адвокат. Поэтому я проиграла процесс? Может быть, он вовлечен в этот странный заговор?
Мне сдавливает горло.
Я должен был увидеть тебя снова, док. И это была единственная возможность.
Почему ты хотел меня увидеть? спрашиваю я хрипло, и кладу свою руку на руку Джекса, которая по-прежнему держит мое запястье. Я чувствую этот его маленький прибор, который похож на часы.
Я не могу допустить, чтобы погибла женщина, которая спасла мне жизнь.
Устанавливается гробовая тишина, и я слышу только стук своего бешеного пульса в ушах. Пальцы Джексона переплетаются с моими. Он нежно водит большим пальцем по моей ладони.
Что происходит между этим мужчиной и мной? С одной стороны, он кажется угрожающим, и в то же время у него есть нежная сторона. С ним я чувствую себя в безопасности в темноте. В туалете.
Представляю, как мы выглядели бы, зажгись сейчас светлопнешь со смеху.
Значит, ты моя последняя надежда, шепчу я и обхватываю его большой палец, что ласкает мою ладонь.
Я позволяю Джексу вновь усадить меня к себе на колени.
У меня есть имя того, кто может оказать нам содействие, но мне нужен компьютер, не контролируемый правительством.
Я знаю одного человека, который мог бы нам помочь, говорю я осторожно. Это правда. Кроме того, я чувствую шанс на освобождение. Но мне нельзя выходить отсюда и нельзя говорить ни с кем, кто снаружи.
Возможно, есть какой-нибудь способ. В конце концов, у Воинов особые привилегии. Мы должны будем пройти через это вместе, чтобы раскрыть правду.
Мы Внезапно я начинаю смотреть на Джексона другими глазами. Даже если у него и была возможность оправдать меня, чтобы я не оказалась в этой передряге, я не могу его винить. Потому что он прав: если за этим подлым заговором стоят люди с самых верхов, то за решеткой оказались бы мы оба. Джекс что-то утаивает. Я уверена, что он обладает важной информацией, которая может пролить свет на произошедшее. Моя надежда на спасение растёт, с Воином на моей стороне, который явно считает меня привлекательной, мир уже не кажется таким чёрным.
Я нежно скольжу пальцами по его лицу и кричу.
Джекс вздрагивает.
Черт, док, в следующий раз предупреждай, шепчет он.
Шоу должно продолжаться
Глава 3. Поцелуи Воина
Через двадцать минут мы лежим на большой кровати. Свет приглушен, здесь почти темно, за исключением слабых фиолетовых отблесков. Но камеры могут записывать в режиме ночного видения.
Джекс выволок меня из туалета, я плакала. Всё должно было выглядеть так, словно он изнасиловал меня. Я и дальше стану подыгрывать, потому что шансы вернуть себе свободу еще никогда не были так высоки если Джекс действительно говорит правду. Даже если он не был полностью откровенен, я доверяю ему. Наш разговор и его поведение в туалете полностью изменили мое отношение к нему. Тем не менее я лопаюсь от любопытства.
Я нащупываю под одеялом его руку и зову шепотом:
Джекс?
Он с ворчанием поворачивается ко мне. Я знаю, что он устал. Боевые дежурства вытягивают из солдат все силы. Даже в полумраке я различаю тени под его глазами.
Его голова лежит у меня на плече, одна рука скользит по моему животу, затем он поднимается и накрывает меня своим телом.