Она узнала Рикардо по рукам и линии волос.
Но нужно убедиться.
Витория шагала вперед, и ее сотрясала дрожь, от которой стучали зубы, а руки бились о бедра. Она наклонилась, направляя луч налобного фонаря на лицо трупа и зарыдала. Ввалившиеся глаза были распахнуты от ужаса, рот раскрыт, будто Рикардо кричал о помощи, которая все равно не пришла бы к нему, плоть сморщилась и кожа начала сползать полосами с тела, ведь никто не вернулся за останками.
Эта ужасная, одинокая и болезненная смерть оправдывала все зло, что Рикардо причинил другим, убитых им людей, прямо и косвенно, наложенные на нее ограничения.
Но смотря на разлагающееся лицо, которое знала всю свою жизнь, Витория думала не о плохих поступках брата. Она вспоминала цветочные вазы на день рождения их матери стоя перед телом мужчины, она думала о душе ребенка.
Она будет скорбеть по ребенку, с ним у нее было много общего: жуткие годы в бедности, которые сформировали амбиции Рикардо, которые то же самое сделали и с ней. Вместе они были грязными голодными оборванцами, побирались по улицам, их били и прогоняли.
Когда эмоции нахлынули на нее, возникло желание уступить. Рухнуть на колени и завыть. Вскинуть руки, сдаваясь, и вернуться в безопасную Южную Америку.
Но ведь она приехала сюда за этим. Перевернуть чистый лист и ведь Эдуардо тоже был мертв. Она не сомневалась в этом. Если кто-то сотворил такое с Рикардо, значит, второй брат также мертв.
Витория хотела революцию. Значит, она должна найти в себе силы переварить увиденное зверство.
Заставив себя подняться наверх, она споткнулась на первой ступени на ней одной. На вершине лестницы она прокашлялась пару раз и сделала вдох через нос. По неясной причине она хотела ощутить запах носом, прежде чем выйти наружу, словно это могло приглушить воспоминания. Или, может, она пыталась перевести дух. Или
Мысли путались. Но ей нужно взять себя в руки и начать действовать.
Подойдя к двери, до сих пор открытой не до конца, она сказала хрипло.
Ничего.
Стритер, стоявший снаружи, повернулся, сигаретный дым от него уходил в светлеющее небо.
Пусто?
Витория надеялась, что ей удалось произнести нечто отрицательное, и закрыла дверь позади себя. Прежде чем надеть снегоступы, она убедилась, что замок закрылся.
Значит, мы потратили время впустую, пробормотал он.
Да.
Если бы он знал ее лучше, или был чуть внимательней, то заметил бы хриплость ее голоса. Ее дрожащие руки. Тяжелое дыхание. Но он был слишком эгоцентричен, и это ей на руку.
Застегнув снегоступы, Витория двинулась вперед в темпе более быстром, чем по пути сюда.
У нее не было выбора, только оставить трупы позади, даже своего брата. Ей же лучше притвориться, что она ничего не знает, пусть полиция сама свяжется с ней, если дойдет до этого. Что произойдет очень нескоро, если вообще случится. Этот аванпост был полностью безопасным, а снег скоро заметет следы ее и Стритера
Прости.
Витория оглянулась через плечо, не сбавляя скорости.
За что?
Я ошибся. Потратил твое время.
Сейчас она сбилась с ритма.
Ничего страшного. Не переживай из-за этого. Все мы имеем право на ошибку.
Спасибо, босс.
Не стоит благодарности, Стритер.
Продвигаясь вперед, она пыталась отвлечь себя планами о том, чтобы продолжить обзвон имен в журнале Эдуардо. Но было сложно. Ради всего святого, Рикардо вспороли горло.
Какое животное сотворило такое?
Глава 34
В какой-то час после рассвета, Джейн проснулась, уткнувшись лицом в подушку. Она лежала ничком на кровати с широко раздвинутыми ногами и для этого была причина. Сверху ее придавил массивный вес, двигался на ней и в ней, ритм напоминал волны в океане. Ее прижимали к матрасу, большие ладони стискивали ее, обездвиживая. Клыки, восхитительные, острые, глубоко впивались в ее плечо.
Как Вишес умудрился взять ее всеми способамизагадка для размышлений какой-нибудь другой раз.
Толкнувшись бедрами ему навстречу, Джейн показала, чего хочет, и Ви последовал указаниям, выпустив клыки и приподнявшись с нее, чтобы она смогла подняться на четвереньки. Когда она встала в коленно-локтевую, Вишес снова накинулся на нее, его тело было настолько крупнее, что он окружал ее, как клетка; одна рука уперлась в матрас рядом с ее ладонью, вторую он просунул между ее грудей и, когда он вцепился в ключицу, она приготовилась.
Вишес вбивался в нее так сильно, что без его хватки она бы давно пробила спинку кровати но, к счастью, ее мужчина был достаточно сильным, чтобы поддерживать этот ритм и удерживать ее на месте.
Срань Господня, наверняка таким грохотом они разбудят Бутча с Мариссой.
Придется извиниться позднее.
Джейн не станет тратить ни секунды, сосредоточившись на происходящем. Было столько удовольствия в том, чтобы отдаваться таким образом, отказаться от стремлений командовать, предвкушать, планировать и исполнять просто отпустить себя. Ее доверие к Ви было проводником, а любовьсвязью. И также она знала, что, по крайней мере, с ней он был готов поменяться местами, он выполнит все, что она скажет и захочет
Оргазм молнией пролетел по ее телу, ударяя по лону словно плетью, и Ви ждал этого, его таз резко дернулся вперед, раз, второй третий. А потом кончил и он, наполняя ее своим семенем.
И они оба рухнули на кровать.
Когда Джейн смогла сфокусироваться, то посмотрела на часы.
8:38 утра.
Тылучший в мире будильник, выдохнула она.
Ви рассмеялся низким и порочным смехом.
Нажмешь на мою кнопку отключения?
Не-а.
Жаль.
Они перекатились и сплелись конечностями, а потом ей пришлось зашевелиться.
План таков, сказала она. Я отправлюсь к Эссейлу на осмотр, а потом вернусь сюда, до конца дня. Элена дежурит в клинике, мы с Мэнни выходим вечером.
Мне нравится новый график.
Мне тоже. И я бы никуда не пошла сейчас, но нужно осмотреть Эссейла.
Извернувшись, она поцеловала Ви, а потом выскользнула из его объятий. Направляясь в душ, Джейн улыбалась и целенаправленно включила свет в ванной. С зеркала на нее смотрела самая счастливая версия себя, которую она не видела очень давно, и Джейн насладилась этим видом.
Я встречаюсь с Пэйн через полчаса, сказал Ви с кровати.
Джейн выглянула в спальню.
Правда?
Да. Он закинул руки за голову и скрестил ноги в лодыжках. Ну, для спарринга. В спортзале.
Ты хочешь поговорить с ней о вашей маме.
Он отвел взгляд.
Мы решили, что в это время суток сможем обсудить все без свидетелей.
Думаю, это очень хорошая мысль.
Мэри ну, Мэри тоже будет.
Джейн вскинула брови.
Правда?
Я сам предложил это.
Она снова улыбнулась, а потом просто наслаждалась видом огромного, обнаженного тела Ви, который вытянулся в спутанных простынях, как лев на солнце.
Он обратил на нее свой бриллиантовый взгляд.
Сделай фото, протянул Ви. На память положишь в карман, чтобы смотреть, когда меня не будет рядом.
Тебя невозможно забыть.
Ты вгоняешь меня в краску. Он устроился на одном боку. Не останавливайся.
Его член лежал на бедре, бесстыжий, полутвердый, и когда Джейн взглянула на эрекцию, та стала еще крепче.
Ви скользнул рукой к бедрам и обхватил себя.
Могу я еще разок уделать тебя, когда ты выйдешь из душа?
Ты
Все еще голоден. Знаешь, мне нужно наверстать последние пару месяцев. Он погладил ствол по всей длине. К тому же, сама мысль, что ты будешь во внешнем мире, а яв кармане твоих брюк
Джейн рассмеялась.
Может, потрешь мне спинку в душе?
Я уже решил, что ты не попросишь, сказал Ви, выскакивая из койки. Времени хватит, чтобы потереть и спереди, если не будем медлить, да?
***
Сорок пять минут спустя, Сола выписывала круги по кухне Эссейла. Док Джейн, как ее все называли, пришла с опозданием, женщина долго извинялась, когда зашла в дом через гараж.
Сейчас доктор и пациент находились в просторной гостиной, и было сложно разобрать их тихие голоса. Сола хотела быть там, но решила, что важно оставить их наедине. К тому же она не верила, что сможет сдержаться. Казалось невероятным, что Эссейлу могло стать хуже; он ведь с каждым днем становился сильнее и будет рядом через неделю, месяц или даже год.
Она могла поклясться, что с каждой минутой его состояние улучшалось. Проблема в том, что чувствавсего лишь реакция на реальность. Они не могли диктовать свою волю
Открылась дверь в подвал, и в кухню вошли Эрик с Эвэйлом. Братья были полусонными, их волосы торчали идентичным образом, словно близнецы не просто выглядели одинаково, но и спали в одной позе.
Ну как? спросил Эрик, садясь за стол.
Пока никак.
Твоя бабушка еще спит, сказал он, потирая лицо. Мы вели себя тихо.
Я рада. Сола помедлила у плиты. Я беспокоюсь, что она слишком много времени проводит на ногах, хотя попробуй заставить ее прилечь, миссия невыполнима.
Мы убедимся, чтобы продукты по ее списку были в холодильнике, пробормотал Эрик. Но только с приходом ночи.
Хороший план.
Сола продолжила ходьбу по кухне, а Эвэйл принялся просматривать ящики.
Я могу помочь? спросила она, хотя это и не ее кухня. И повар из нее посредственный. И вообще она ничего не соображает в настоящий момент.
Я ищу перцы.
Фаршированные? Они в холодильнике.
Нет, маленькие такие вот эти.
Парень поставил упаковку на стол, и Сола не обратила внимание, но потом он потащил его в рот
Нет! закричала она, вскидывая руки. Стой!
Кузен Эссейла застыл, почти забросив перец-привидение в рот, который потом ничем не восстановишь.
Что такое?
Положи перец и вымой руки! От него тебе будет плохо!
Эвэйл нахмурился и окинул взглядом адски-острый-стручок.
Ты уверена?
Это перец-привидение с ними нужно обращаться аккуратно. Он обожжет тебе все внутренности.
Я ел их прошлой ночью. Он забросил стручок в рот и начал жевать. Обожаю.
Мгновение Сола не могла пошевелиться. Потом она рванула к холодильнику, схватила картонную упаковку молока и бросилась за стаканом в шкафу. Была временная задержка после того, как перец съедали целиком, и если она заставит Эвэйла выплюнуть стручок и промыть пути молоком, то этот пациент может избежать внимания Дока Джейн
Сола обернулась, чтобы тут же застыть статуей.
Эвэйл жевал перец и смотрел на нее с веселым интересом словно не понимал, чего она так носится, но уважал ее и потакал странностям. А потом он закинул в рот второй перец.
Кинь в меня, сказал Эрик со своего места.
В ответ Эвэйл повернулся и бросил перец-привидение через всю кухню, целясь прямо в рот брата.
Сола стояла со стаканом в руке и играла в зрительный теннис между Несокрушимыми.
Дайте взглянуть на них, сказала Сола, вытягивая руку. Нет, я не хочу к ним прикасаться, просто посмотрю упаковку.
Может, она перепутала не-а. Взглянула на этикетку на целлофановой пачке и увидела все соответствующие предупреждения. Но, может, оникак не взорвавшаяся боеголовка?
Сола принюхаласьзапах отвратный, как и положено. Тем не менее, она взяла один кончиками пальцев и вытянула язык. Она знала, что кусать нельзя и если бы не нужда в отвлечении, она не устроила бы проверку.
Сола лизнула. Подождала
Боже мой! склонившись, она закашлялась. Как вообще
Ты больше не будешь?
Когда Эвэйл протянул руку, Сола вернула ему упаковку и вцепилась в молоко. Пока она пыталась стереть СРАНЬГОСПОДНЮ с кончика языка, они с Эриком продолжили методично истреблять перцы.
А потом достали вторую пачку из шкафа.
Не понимаю, как вы, парни, можете
В кухню зашли Док Джейн с Эссейлом, и Сола попыталась прочесть выражения на их лицах.
Кузен, сказал Эрик. Хочешь
Нет, ни в коем случае. Сола встала между ними. Ему хорошо и без перца. Правда? Ты же в норме. Да, может, позже, спасибо.
Парни, что вы едите? поинтересовалась Док Джейн.
Это? Эвэйл показал упаковку. Они божественны.
Док Джейн кивнула.
Вишес их обожает. Лопает, как конфеты.
Сола могла лишь покачать головой.
Парни, вынечто.
Потом она сосредоточилась и встретила глаза Эссейла, пытаясь найти в них ответ. Когда он подмигнул ей, Сола не знала, как это интерпретировать.
Что ж, мне пора. Доктор надела рюкзак. Мэнни придет завтра к вечеру, и, наверное, будет Жизель поможет моему коллеге с осмотром.
Внезапно резкая тревога прошлась по телу Марисоль, неприятная энергия так сильно встряхнула ее, что она забыла про жжение языка.
Док Джейн, я провожу тебя, сказала она, направляясь к черному входу.
Не стоит
Не туда
Гараж
Трое мужчин заговорили одновременно, более настойчиво, чем она бегала с перцем-привидением.
Простите, сказала она. Вопрос безопасности, ну конечно.
Док Джейн приобняла ее.
Пошли сюда.
Уходя, Сола чувствовала на себе взгляд Эссейла, в его глазах лунного цвета читалась напряженность. Но потом кузены заговорили с ним, и он остался в кухне.
Оказавшись в гараже, Джейн опередила все ее вопросы:
Он идет на поправку, сказала доктор. Думаю, ты можешь расслабиться.
Сола нахмурилась.
Но что с его раком? Опухоль все еще в его мозгу, разве нет? Как можно говорить, что я могу расслабиться?
Док Джейн почти удалось скрыть ее реакцию. Почти. Но она едва заметно дернулась и широко распахнула глаза а когда боишься до смерти за будущее любимого и впитываешь каждый нюанс в реакции человека, которому лучше всего известно положение дел, то такие вещи замечаешь сразу же.
Женщина прокашлялась.
Слушай, тебе следует поговорить об этом с Эссейлом.
Ты его врач.
Прошу, поговори с ним.
О его раке?
Джейн едва заметно посмотрела в левую сторону.
Да.
Ладно. Поговорю.
Сола произнесла эти слова с необоснованным вызовом, но она не стала заморачиваться из-за своей реакции, отвернувшись и зайдя в дом. Когда она вернулась в кухню, трое мужчин взглянули на нее.
Мы можем поговорить? спросила она, подойдя к Эссейлу.
Она не стала ждать его. И он последовал за ней в коридор, который вел к его кабинету и лестнице на второй этаж.
Развернувшись, Сола напомнила себе, что, несмотря на происходящее, он совсем недавно был болен и лежал в больнице.
Ты расскажешь мне, что происходит, потребовала она тихим голосом.
На красивом как грех лице появилась отстраненность.
О чем, скажи на милость?
Сола скрестила руки на груди. На задворках сознания она гадала, не перегибает ли палку но нет, инстинкты твердили, что многое не сходится.
Твой доктор не сказала мне о твоем раке. Сдается мне, потому что нет у тебя никакого рака.
Глава 35
Марисоль стояла перед ним с таким лицом, словно собиралась ввязаться в барную потасовку и победить в ней, и Эссейл ощутил истощение, которое было не связано с процессом выздоровления. Воистину, в этом проблема лжи своим любимым, подумал он. Неправда всегда всплывает наружу, и всегда таким образом, что невозможно оправдать ее, насколько бы серьезной или незначительной ни была ложь.
Потому что нет оправдания лжи любимому человеку.
У тебя есть рак или нет? требовательно спросила его женщина.
Жаль, у него нет больше времени. Но для чего? Словно это изменило бы что-нибудь.
Пошли, сказал Эссейл, взяв ее под локоть. Нам нужно поговорить наедине.
Она вырвалась из его хватки, но последовала за ним в кабинет. И когда он закрыл дверь за ней, Марисоль подошла к окнам, протянувшимся от потолка до пола.
Прошу, не раздвигай шторы, сказал он, когда она протянула руку.
Почему? Не любишь дневной свет?
Нет. Не люблю.
Так что? Она повернулась к нему. Расскажешь мне, что происходит на самом деле?
Эссейл опустился в мягкое кресло, стоявшее в противоположной стороне от компьютеров. Подперев кулаком подбородок, он посмотрел на Солу.
Мне жаль, что мои кузены тебя обманули.
Она моргнула, словно ей нужно было мгновение, чтобы переварить новость.
Значит, ты не смертельно болен.
Был. Но сейчаснет.
Она резко рассмеялась.
Не знаю, чувствовать облегчение или же взять бабушку и немедленно уехать в Майами.
Мне жаль, что они решили не рассказывать правду.
Марисоль направила на него палец.
Не перевирай. Они заварили кашу, но ты поддержал ложь.
Ты права.
Он не продолжил, и Сола снова скрестила руки на груди.
Я жду. И я хочу знать всю правду, какой бы она ни была.
Судорожно пытаясь найти в бардаке, творившемся в голове, нужные слова, Эссейл не мог решить, что было хуже. Признаваться ей в своей слабости или понимать в глубине своего черного сердца, что он никогда не сможет поделиться с ней настоящим секретом: он не мог сказать, кем являлся. Согласно правилам, вампиры не открывали свою сущность людям и в редких, крайне редких случаях допускалось нарушение этого принципа. Если человек был способен принять правду и оставить свою жизнь, чтобы влиться в сообщество вампиров.
Это требовало полной интеграции. Без возврата.
И он не был готов просить Марисоль об этом потому что ее бабушку, самую главную ответственность Солы, преданную, богобоязненную католичку придется сбросить на повороте либо увлечь в их мир.
А этого не случится. Даже если Марисоль сможет подстроиться под реальность, ее бабушка придерживалась традиций и четких установок, и ее Богу здесь не место.
Эссейл не посмеет разрушить жизнь этой замечательной женщины.
У тебя еще одна минута, заявила Марисоль, а потом я беру ключи от машины
Я употреблял кокаин почти год, Эссейл сделал глубокий вдох. И под употреблением я имею в виду я закидывался каждую ночь по несколько доз. Марисоль, я был конченым наркоманом. Я не горжусь собой, и да, я употреблял, даже когда был с тобой.
Она вскинула брови.
Я не видела тебя с наркотиками.
Стал бы я занюхивать дорожку у тебя на глазах. Я хотел, чтобы ты по-прежнему хочу считала меня достойной парой для себя. А подобное поведение не способствует имиджу.
Ты ты вкалывал внутривенно?
Нет, я никогда не использовал иглы.
Она, казалось, испытала облегчение.
Я я знала, что ты продавал наркотики.
Но ты не знала, что я был своим же клиентом. Эссейл сосредоточился на ее носках, потому что боялся того, что может увидеть в ее взгляде. Когда носишь модные шмотки и живешь в подобном доме, скрыть наркозависимость легче, чем наркоману, который живет в переулке в картонной коробке. Но реальность такова, что и я, и бездомный приходим к одному отвратному результату.
Ты прошел детокс, пробормотала она.
Да. Три месяца назад я обратился в клинику за детоксикацией под присмотром медиков. К несчастью, мой он указал на голову, мой мозг не справился. У меня были психозы.
Почему твои кузены не сказали правду?
Ты бы приехала, если бы узнала, что я умираю от сумасшествия? Он хотел прикоснуться к Соле, но остался на месте, потому что не хотел давить на нее. Мне очень жаль, что тебя обманули, и я уверен, что только благодаря тебе, тебе одной я смог выбраться из клиники. Но нельзя было лгать тебе. Это неправильно.
Марисоль открыла рот, но заговорила не сразу.
Почему ты просто не рассказал мне?
Я не мог нормально думать. И, что более важно мне было стыдно. Наркозависимостьэто ужасная, мерзкая болезнь, и я не хотел, чтобы ты знала, что я был настолько слаб, что уступил ей.
Сола посмотрела на потолок. Снова сфокусировалась на Эссейле.
Значит, ты не умираешь.
Нет, не умираю. Не больше, чем любой, кто живет и стареет. Он покачал головой. И, прошу, знай, что я сожалею. Искренне сожалею.
Прошло много времени, прежде чем она направилась в его сторону, и сначала Эссейл решил, что она собирается покинуть комнату, чтобы собрать вещи и взять бабушку. Но потом она остановилась перед ним.
Пальцем заставила его поднять подбородок и посмотрела ему в глаза, и Эссейл молился, чтобы она нашла в его взгляде то, что искала.
Я рада, что у тебя все будет хорошо, сказала Марисоль спустя долгую паузу.
Ты останешься? хотел он спросить, когда его руки невесомо легли на ее бедра. Ты останешься со мной?
Он оставил вопросы при себе. Он слишком боялся слышать ответы.
***
Бог был таким странным.
Стоя перед Эссейлом, Сола подумала о том, что, наверное, стоило иначе выразиться, хотя фраза была к месту. В конце концов, она молилась на вечерней службе о подобной внезапной новости в череде плохих, надеялась на подобный невероятный исход.
Но вместо того, чтобы прыгать от восторга, она была в смятении и чувствовала себя преданной. Часть ее твердила, что нужно снять корону и понять логику Эссейла и его кузенов. Но другая половина считала, что ей манипулировали.
Ненавижу, что ты поставил меня в такое положение.
Он кивнул.
Я тоже ненавижу себя.
Похоже, мне стоит вернуться домой.
Твой дом не в Майами, и ты это знаешь.
Но и не в Колдвелле, парировала она. Я прожила здесь десять лет, и знаешь что? Все они были отстойными. А это многое говорит, если сравнить с предыдущим десятилетием.
Твой домэто твоя бабушка. Твой дом там, где она.
Будь ты проклят, подумала Сола. За то, что так хорошо меня знаешь.
Марисоль, я отошел от дел. Я также свободен, как и ты. И я бы хотел начать новую главу где угодно. Майами, Колдвелл, другой материк. Как и у тебя, мой домэто человек, а не конкретный почтовый индекс.
Он смотрел на нее, его взгляд был уверенным и полным печали.
Значит, твой домс твоими кузенами. Она сделала шаг от него. Где они, там ты
Не глупи. Они тут ни при чем.
Следи за словами. Ты не в том положении, чтобы наезжать.
Я могу защитить тебя. Безопасней всего со мной и моими кузенами, и тебе это известно.
Сола посмотрела на него, прищурившись.
Я вполне справлялась без чужой помощи.
Готова поставить свою жизнь на это? Жизнь бабушки? Чем нас больше, тем лучше.
Ты действительно хочешь, чтобы я осталась с тобой, руководствуясь собственной выгодой?
Мне все равно.
Она покачала головой.
У тебя нет гордости.
Нет. Совсем нет. Нет, когда дело касается тебя.
Сола подошла к шторам, которые он не позволил ей раздвинуть. Господи, она словно жила в доме, полном вампиров, все щели заткнуты, не пропуская солнечные лучи. С другой стороны, таковы наркоторговцы. Ночные совы, по большей части.
Смотря на непроницаемую тканьведь сквозь нее не получитсяона попыталась представить ситуацию, в которой они переезжают всей стаей, Эссейл, ее бабушка, два кузена, Маркус и она сама.
Повернувшись к нему, Сола долго смотрела на Эссейла, взвешивая все за и против. Он был прав, сила в числе. И он по-прежнему был очень слаб, рубашка висела на его хрупком теле, и была заправлена в чересчур свободные брюки из твила.
В мыслях она слышала его слова о том, что он стыдится. Потом она вспомнила, как он впервые открыл глаза, и она увидела лишь красные белки
Столько страданий.
Ты завяжешь с наркотиками? требовательно спросила она, гадая, сможет ли она поверить его ответу.
Да. Марисоль, клянусь своей жизнью. Я больше никогда не буду употреблять наркотики я слишком хорошо усвоил этот урок.
Дерьмо, подумала Сола.
Она пожала плечами спустя, казалось, целую вечность.
Поймаю тебя на лжи или с кокаином, и уйду. Я не стану делать поблажки, придумывать тебе оправдания, или притворяться, что уходя, захочу оглянуться назад. У тебя всего один шанс. Мы поняли друг друга?
Поднимаясь, он тут же кивнул.
Я понимаю и принимаю твои условия.
И она заставит тебя принять веру. Моя бабушка не шутит И тебе придется выучить испанский и/или португальский. Она научит тебя, нравится тебе это или нет.
Марисоль
Когда голос Эссейла дрогнул, она подошла к нему и обняла исхудавшее тело. Он прошел через ад, и медицинский персонал определенно считал, что он не выкарабкается Сола хотела знать правду изначально, но он был прав, она бы вряд ли приехала, если бы речь шла о том, что он не справляется с наркозависимостью или сходит с ума.
И было неприятно признаваться в этом. Вроде как ракблагородная болезнь, а если биохимические реакции твоего организма сговорились с наркотиками и привели к могиле, это было недостойно сочувствия, поддержки и понимания.
Мне жаль, выдохнул Эссейл в ее волосы.
Мне тоже. И я люблю тебя.
Ощущая дрожь, прокатившуюся по его телу, она почувствовала, что поступила правильно: он испытывал облегчение, потому что так же сильно не хотел терять ее, как и онаего.
Я хорошо позабочусь о тебе и твоей бабушке, сказал он хрипло.
Отстранившись, Сола серьезно посмотрела ему в глаза.
Эта улицадвухсторонняя. Яне дама в беде, которая нуждается в спасении. Япартнер, который тоже поможет тебе выжить. Если за мою голову назначили цену, значит, семья Бенлуи точит зуб и на тебя. Я тоже нужна тебе.
Да, пробормотал он. Очень нужна.
Сола улыбнулась.
Я же говорила тебе.
Говорила. И это ужасно заводит. Не хочешь подняться наверх и покомандовать мной еще?
Она снова прищурилась.
Скажи «пожалуйста».
Пожалуйста
Глава 36
Было почти четыре часа следующего дня, когда Витория приехала в галерею и узнала о допущенной ошибке. И, к несчастью, она вычислила свой промах в присутствии полицейских.
Войдя через черный вход, она кивнула сотрудникам галереи, разбившимся на громкие, встревоженные группы. В этот день они почти не работали, но учитывая произошедшее, она спустила им все с рук.
Войдя в выставочный зал, Витория мгновенно определила личность мужчины, стоявшего перед шарообразной скульптурой рожающей женщины.
Должны быть, выдетектив Де ла Круз? спросила она, подойдя к мужчине.
Он повернулся к ней и, казалось, испытал облегчение, получив возможность отвлечься от «произведения искусства».
Совершенно верно. Витория Бенлуи?
Это мое имя. Она знала, что правильней ответить «Это я», но подобная фраза казалась ей чересчур обывательской. Чем могу быть полезной?
Он раскрыл кожаный кошелек, показывая удостоверение, на котором было написано «Детектив Хосе Де ла Круз, расследование убийств», и медный жетон. Потом протянул руку.
Вы могли бы уделить мне несколько минут?
Мужчине было за сорок, и она прониклась к нему симпатией за одно имя, пусть они и стояли по разные стороны закона. К тому же у него были приятные темные глаза. Одеждапростая, спортивный пиджак и профессиональный образ без галстука, но не скучный, и Витория удивилась тому, что он не носил теплое пальто или парку при таком жутком холоде. Несмотря на теплое послеобеденное солнце, когда она вышла из «Бентли» своего брата, то за короткий отрезок от двери автомобиля до входа в галерею мгновенно промерзла до самых костей.
Разумеется, детектив. Она пожала ему руку. Что случилось?
Я расследую убийство, совершенное прошлой ночью.
О, Боже. Вы о Марго? Я видела новости по ТВ. Какая трагедия! Как могло произойти нечто подобное в столь безопасном районе?
На самом деле, как правило, жертва знает своего убийцу.
Так страшно. Краем глаза она отметила, что двое продажников вышли из зоны для персонала и сейчас наблюдали за ними. Скажите, чем я могу помочь?
Что ж, мы уже поговорили с сотрудниками о том, когда Марго уехала с работы и с кем могла быть. Они рассказали, что вы совсем недавно взяли на себя управление бизнесом?
Это правда, я здесь, чтобы проследить за соблюдением интересов моих братьев.
Вы говорите так, будто ждете их возвращения. Насколько мне известно, их не видели в Колдвелле уже довольно давно?
Да, это так.
В последнее время вы встречались или контактировали иным образом с Рикардо или Эдуардо?
Витория изобразила печаль на лице.
Нет. Я очень переживаю за них.
Когда в последний раз вы общались?
Много месяцев назад.
И вы не думаете обратиться в полицию?
Я обращалась, в Колумбии. Они ничего не сделали, и я приехала сюда. Я собиралась обратиться к властям, если не смогу самостоятельно выяснить, где мои братья.
Внезапно перед глазами встал образ брата в оковах, гниющего в том подвале, отчего тут же сжалось горло. Но сейчас не время для эмоций. Она разговаривала со своим врагом.