Её хвост снова коснулся его лапок, но теперь коготки дракошки и кончики перьев её крыльев тоже были пущены в ход, щекоча Мирдалу бока и в подмышках. Драконесса совершенно не намеривалась держать дракончика без воздуха в спокойном состоянии. Вспоминая пёрышки, зажатые между её ног ещё в бытности пони, она с удовлетворённым оскалом исполняла на Мирдале всё-всё то, чем он ей досаждал в постельке, не давая продохнуть от смеха. Кисточка, чертящая по поджавшимся ладошкам и залезавшая ворсинками между когтистых пальчиков, пёрышки, словно пилящие под рёбрышками разрядами щекотки, и коготочки в подмышках бессильно вытянутых вперёд и сжавшихся лапок.
А Мирдал не мог даже расхохотаться. Намордничек лишь иногда, от особенно сильно пыфания, немного приоткрывался, выпуская воздух, и тут же прижимался крепко обратно, стоило дракоше вдохнуть. Щекотное безумие начинало резонировать с мучащей духотой, глазки отчаянно закатились, а стержень, сильно прижатый собственным животиком Мирдала к матрасу, чуть ли не поднимал его тело своим давлением.
Минута! заявила Хелли и решила, что пришло время тяжёлой артиллерии. Её правая лапа скользнула под животик Мирдала и сжалась на стержне, отчего дракон мучительно застонал. Нехватка воздуха усиливала его возбуждение не меньше, чем полная беспомощность, и дракон крутил головой, словно безумный, пытаясь спихнуть ошейник. Пока хвостик Хелли продолжал щекотать его ступни, лапка задвигалась по его стержню, опускаясь до шерсти и поднимаясь до кончика, пробегаясь остренькими коготками и нежными пальчиками, а затем сильно сжалась. Сама Хелли запустила левую лапу под свой животик и, наслаждаясь мучительными стонами Мирдала, принялась ласкать саму себя, благо пальчиками это было гораздо удобнее, чем копытами.
Сознание Мирдала поплыло, он силился вдохнуть, он дёргался всем телом, ощущая, как слабеет зрение. Предметы в комнате стали терять очертания, пламя в груди уже обжигало его душу. В ту же секунду лапа драконочки рванула застёжки и сбросила с него намордник. Ещё секунду назад он туго стягивал мордочку и чуть ли не втягивался в отчаянно пытавшиеся вдохнуть ноздри, и тутживительный поток кислорода с оглушительным стоном-аханием ворвался в глотку, пока Мирдал осоловело глотал воздух пастькой, постанывая от жутко усилившегося запаха самки. Стержень пульсировал и едва сдерживался, ноя, словно маленького дракончика душила большая лапка.
Ты хочешь, чтобы я обратно тебе его одела? Драконесса, низко нагнувши носик к носу Мирдала, прикрыла его голову своей длинной гривой. Молчи... А то следующий рррраз... Будет дольше
Огненные глаза засветились ещё ярче, когда Хель стала натирать тёплым от дыхания дракончика намордником своё местечко. Ей так хотелось, чтобы Мирдал... Дышал только ей. Лишённая контроля аура дракоши живительным ожогом наполнило дракона, доводя его возбуждение до предела. Внезапно Хелли отбросила намордник с кровати и, обхватив Мирдала крыльями и лапами, она перевернула его на спину. Ловко просунув морду между его сцепленными передними, она прижалась к ещё не надышавшемуся Мирдалу и вцепилась в его губы своими, при этом двинувшись назад и изнывающей от нетерпения щёлкой опускаясь на предельно доведённый стержень дракона.
М-м-м-ра-а-ах! вырвалось из её пастьки, когда ствол Мирдала прошёл между её врат
Мирдал, желая успокоить любимую пегаску... Драконочку... Не только проник в неё собственной плотью, но и окутал в тёплое солнышко своей энергетики, начав затапливать безудержный огонь самки своим спокойным и добрым даже в такой момент светом. Зато по внешней реакции дракона нельзя было рассуждать о его спокойствии, потому что, прижатый копытами и хищными лапами, разогретый изнутри, он бился под Хелли, как пойманный зверёк, пробуждая незнакомые крылатой самочке инстинкты охотницы. Теперь ей очень хотелось не только отдаваться самцу, но и владеть им, изнутри и снаружи. Прищурившись и лизнув Мирдала в его милую, немного испуганную, но такую добрую мордашку, синепёрая просунула один палец ему под хвостик, обхватив в ладошку мошонку.
Хелли
Лучше молчи, усмехнулась драконочка.
Её пальчик начал пробегать по стенкам того места, которое до этого момента не трогала ни одна самка. Мирдал замер, подавленный новыми ощущениями, но в ту же секунду пальчик дракоши заставил его дёрнуться. А самочка, поигрывая его членом, не забывала и о более испытанных ею местечках, и её хвост пушистой щёточкой разгуливал по правой задней дракона, пока стенки лона доводила его столбик, а огненная магия переплеталась с магией света, отбрасывая дракона в такое состояние блаженства, какое Мирдал не испытывал никогда.
Покрутившись и упираясь копытцами в покрывало, дракоша приподнялась и со стоном опустилась на Мирдала, из-за чего её хвост мелко задрожал, а запущенный внутрь дракона пальчик вызвал ледяную волну, которая почему-то лишь сильнее разожгла его пламя.
Стержень сжало и стиснуло так сильно, что он немного нажал на заднюю стенку, заставив драконессу охнуть и сотворить с её любимым дракошей нечто похожее, что копытом было бы очень сложно устроить. Растираясь о Мирдала и купаясь в свете его любви, Хелли довольно лицезрела всё удовольствие на тихо стонавшей, запрокинутой назад золотой мордашке с разметавшейся по постели гривой. Наконец-то самочка смогла ответить своему самцу на любовь в равной мере! Теперь и Мирдал сможет почувствовать всю ту радость, которую испытывала его поняшка, принимая особенного дракона в себя не только душевно, но и телесно! Только почему он так смущается этому и через удовольствие молит прекратить это безобразие? Зачем он стыдливо прижал ушки?
Что с тобой? прошептала она, аккуратно покинув дырочку самца и опираясь другой лапой об его грудь... Её горящие глазки смотрели на дракона с любовью и желанием его придушить одновременно.
М-милая... Подрагивая и поджимая лапки, Мирдал съёжился под своей драконессоц, мило и жалостливо распушившись. Ты меня хочешь ещё и там девственности лишить? Т-так же не поступают нормальные... Драконы.
Улыбнувшаяся в оскале мордашка хищницы явственно показала, что она уже очень далеко от вменяемости
Не поступают драконы
Её начавшее уменьшаться тело засветилось красноватым огнём, хищная мордашка округлилась, хвост распался на синие и красные волосы, и на Мирдале вновь восседала милая поняша. Но оскал с её мордочки так и не сошёл.
Ты меня сам вынудил! заявила она, приподнявшись и опустившись на хвост дракона уже совсем другой дырочкой. В её разработанное подхвостье Мирдал вошёл почти без труда, вот только у самого дракона это действие вызвало гораздо более громкий стон, чем у пони, чьи копыта упёрлись в его передние лапы, прижав их к телу. Высунув язык и закатив глазки, она приподнялась, чтобы снова опуститься на дракона, теперь до упора заставляя его пройти в себя
Мирдал оказался так сильно зажат в пони, что у него оставалось очень мало времени перед тем, как он доведётся, так он почувствовал... Да и на мордахе пони, вернувшей свой обликкажется, специально, чтобы сделать себя ещё тужеозарилось такое счастье, что Мирдал, несмотря даже на весь стыд из-за противоестественного занятия, так обрадовался полному счастью поняшки, чувствовавшей живое тепло там, где до того лишь вибрировал пластик, что просто не мог ей не уступить... И довёлся с громким воем, еле успевшим замениться сдавленным хрипом, когда на пушистую шейку опустилось копытце щёлкнувшей крылышками понечки.
Ле... Жать! пропыхтела пони, нажимая своим копытом на его горло чуть повыше ошейника-цепочки. Не так сильно, чтобы Мирдал не почувствовал боль, но достаточно, чтобы прекратить доступ воздуха. Дракон задёргался под пони. Теперь-то он был гораздо сильнее её, но Хелли продолжала удерживать Мирдала под собой, причём её заднее копыто прижало отозвавшийся крайним недовольством стержень дракона к его же шёрстке.
Сла-а-адкая месть... потянула она, злорадно наблюдая, как изменяется мордашка дракона. Мирдал захрипел, как и она недавно, когда он перетягивал её горлышко её же собственным ошейником. Теперь роли поменялись, вот только доброй поняше было гораздо тяжелееи физически, и психическидушить дракона. Её заднее копытце продолжало мять покрытую влагой драконью прелесть, пока переднее продолжало давить на горлышко. Мирдал открыл пасть, его глаза заслезились, а крылья задёргались от перевозбуждения, грозившее снова перерасти в дикую и безудержную злобу... Выплеснувшуюся новым, на этот раз болезненным, но от этого не менее желанным облегчением. Пони же резко убрала копыта и повалилась на Мирдала, быстрыми поцелуями покрывая его шейку.
Прости-прости-прости! запищала она. Я чуть тебя не убила!
Мирдал, ошарашенно раскинувший лапы и крылья, тихо нывший от ярких оргазмов, что сменили друг друга с поразительной быстротой и мощью, ответил не сразу. Однако, к большому облегчению драконочки... Нет, уже пегаски, хоть и поступала она уже больше сродни драконессе... Мирдал глядел на неё хоть устало, но чуть ли не добродушнее, чем прежде.
Ты меня спасла от гнева разбуженной Дейбрейкер... Дракон принял вновь такую милую, добрую, ласковую и нежную пони в объятия своих крыльев. Я бы без тебя не только её, но и Инанну во дворце бы разбудил
Ты так уверен в своей безнаказанности?! раздался гневный голос со стороны.
Пони и дракон вскричали, когда их тела окутала золотая магия и бросила друг на друга, заставив ноющий член дракона скользнуть в ложбинку пегаски. В одну секунду ярко-золотые ленты принялись опутывать их лапы и ноги, притянули к телам крыльям и обмотали шею пегаски, соединив её с драконовским ошейником. Селестия, без нагрудника и диадемы, но в накопытниках, с озлобленным видом стояла в дверях и её рог сверкал яркой магией.
Я заставлю вас помолчать и дать мне выспаться! с весёлостью в голосе заявила она, ловко орудуя лентами и притянув морды дракона и пони так, что им пришлось соединиться в поцелуе, пока ленты продолжали своё коварное дело. Не прошло и минуты, как привязанные друг к другу тела рухнули на кровать. Шумное и частое дыхание сменилось приглушёнными стонами-мольбами, но Селестия не обратила на них внимания.
Я вернусь через два часа! И советую вести себя потише! заявила она, обернувшись и выйдя из комнаты, но вдруг остановившись на пороге и коварно посмотрев на привязанных друг к другу послов. А эточтобы вы не заскучали.
Её рог полыхнул ещё раз и четыре золотых пера возникли из воздуха у копытец пегаски и лапок дракона.
Аха-ха-ха, оф-я-афь! Мирдал нарушил запрет принцессы практически сразу же, как она покинула этаж, а пёрышки принялись за дело. Селестия явно ревновала дракона к менее достойной, по её мнению, кобылке, хотя расспроси Солнечную кто-либо прямо, она бы залилась гневной краской на щеках под тонким слоем белой шёрстки и заявила бы, что она не думает ни о чём, кроме благам пони, в отличии от всяких извращенцев. А Хелли принялась с рычащим мычанием крутиться, стараясь воспользоваться их положением и ещё больше насадиться на самчика. Щекотка сейчас лишь подстёгивала желание обоих, как и тугие ленты, сжавшие любящих в такие тесные объятия, каким дракон бы не смог в своей воле подвергнуть маленькое и хрупкое существо. Однако больше всего распалял кровь обоих жуткий стыд, что теперь об их играх известно Селестии... И, зная её тёмные стороны, вполне можно предположить, что она до скончания своей бесконечной аликорновской жизни будет шантажировать этим обоих.
М-м-мфр... промычала что-то пони прямо в рот Мирдалу, изо всех сил дёргая своими копытами.
Увы, если этим способом она и могла помешать перу касаться чувствительной бабки, то лапы Мирдала таким образом ещё больше оказывались под ударом. Дракон недовольно зарычал бы, но язычок пони, оказавшись в его собственной пастьке, заглушил его недовольство. От щекотки крылышки Хелли, заботливо просунутые Селестией под мышки теперь уже окончательно связанных лап Мирдала, ещё больше усиливали пытку, и дракон танцевал под пони, с шумом обдавая её горячим дыханием из ноздрей и наполняя комнату гораздо более громкими стонами, чем вырывавшимися из неё ранее.
Тела, бившие друг о друга совсем хаотично из-за щекотки, доводили обоих так сильно, как они бы не смогли бы обрадовать друг другаодновременная пытка и общее чувство беспомощности, и главноенеспособности лучшего друга сердца прилететь на помощь, как бы сильно его не звали... Ведь он был столь же беспомощен сейчас и изнывал от той же самой пытки! Мирдал пищал и крупно бился, катая на себе пегасочку, желавшую хоть немного облегчить его муки и отвлечь от них поёрзыванием по вынужденному вновь обрести силу стержню, но лишь больше его пытала ворошением пёрышек между боком и лапками, а нервно мотавшийся хвостик доводил Мирдала до заливчатого смеха-скула, оглаживая его яички.
Саму пони уже давно поглотила лавина оргазмов, обрушивавшихся одна за другой, она захлёбывалась смехом, сексом... И счастьем? Да, счастьем! Тепло тела Мирдала и его близость, пусть и такая странная, наполняли пони безудержной радостью. Если бы сейчас вынуть её душу, ей бы можно было запустить технику во всём Нашаре! Силясь выкрикнуть имя Мирдала, она потянула дракона на себя и вместе с ним упала с кровати, во власть как будто бы взбесившихся перьев, которые с ещё большим остервенением накинулись на конечности несчастных пленников, утопающих в друг друге. Пушистый любовник, стенавший от такого же счастья, придавил кобылочку своим телом, часто подымаясь с неё и, наконец, завалившись на бок, безуспешно отбрыкиваясь от пёрышек задними лапками.
Его аура распалялась с той же скоростью, резонируя с любовью пегасочки и подталкиваемая к действию уплывшим на волнах блаженства сознанием. Между теревшимися друг от друга, прижатыми и доводимыми щекоткой до неестественно-мощной радости крылатыми в буквальном магическом смысле проскочила искра, и их ауры слились в одну огненно-золотую. Сначала глазки обоих раскрылись в надежде, что а этом будет их путь ко спасению, ведь взаимная, искренняя любовь всегда спасала пони и их друзей... Но Дейбрейкер знала толк в магии. Путы соединяли не только тела, но и души, потому всё, чем окончилось энергетическое соитие... Это большее умножением мук, так как оба пленника начали испытывать не только собственные телесные страдания, но и безумие в энергетики своей половинки, равно как и телесную щекотку.
Прф-ф-ф, пропищала пони. Миффал... Мфя фофи.... Фо
Она обмякла, хотя её дыхание явно говорило о том, что она в полном порядке... Или не в полном, если потеряла сознание от щекотки и наслаждения! Заскуливший Мирдал излился в её уже бессознательное тело и замер... Пёрышки наконец-то прекратили свою пытку и дракон смог нормально дышать.
Надеюсь, вам понравилось, услышал он голос Селестии.
Мирдал с обречённостью и укором посмотрел на аликорна: по сути, это всё, что он мог сейчас делать... Помимо полного счастья и наслаждения от пребывания связанным с Хелливо всех возможных смыслах.
====== Скрытые опасности ======
Мирдал по своей скромности не любил шумных празднеств, да и Хелли предпочитала изрядно поднадоевшим ещё в Эквестрии вечеринкам безмятежную тишину. Потому на время проведения фестиваля оба сговорились выскользнуть из-за стен в тихое местечко, чтобы познакомиться с менее шумными и более прекрасными сторонами Нашара. Озерцо, видное от города, но тихое в данный момент всеобщего веселья, было принято идеальным местом для культурного отдыха. Тому способствовала и ровная гладь, отражавшая ясная стараниями залётных пегасов небо, мягкая травка на бережку и живописный лес, через который просматривались порушенные дома оставленной деревеньки.
Хелли, прихватившая с собой несколько разнообразных вкуснях, быстро разложила на зелёной траве клетчатую клеёнку, на которой стала расставлять блюда: зная хищные нравы драконов, пони ограничились ввозом сладостей и грифонских блюд, среди которых особое место занимала хорошо прожаренная рыба без кости, продававшаяся под маркой хот-фиша. Впрочем, поскольку Мирдал был Светлым, своё место на клеёнке нашли также печёные яблоки, вишнёвый пирог, газированная шипучка, сахарная вата, конфеты и прочие сладости. Тёные, конечно, тоже любили разнообразить свой рацион, но чаще предпочитали что-то мясное. Зато Мирдал, как правило, ограничивался только энергетическим питанием, за что поняшка его постоянно корила и пыталась в него впихнуть хоть что-нибудьнаверное, ей это, как кобылице, доставляло своё удовольствие, удовлетворяя материнский инстинкт. Но и на этот раз Мирдал нашёл, как отвертеться и не поглощать даже растительную пищу:
Ты же не будешь набивать живот перед купанием? Взяв кусочек пирога, дракон покрошил его нескольким милым, но бойким птичкам, вылетевшим из леса и наградивших разумных крылатых за щедрость звонкими трелями.
Опять я зря тащила на себе такую тяжесть! фыркнула пони, явно лукавя насчёт тяжести. Сумка в несколько кило не могла быть для неё непосильным весом. И о каком купании ты говоришь? У вас в воде водятся... она вздрогнула. Даже не хочу думать, что именно! Мне мой друг показывал свой дневник!