Так ты воздерживаешься, чтобы не задеть её чувства? Фелипе кивнул. Похвально, но глупо.
Глупо не хотеть её обмануть?
Ты уже заполучил девушку. Занимаешься ты с ней сексом или нет, это ничего не изменит, ты только наказываешь обоих. На самом деле, можно сделать ещё хуже. Когда вы расстанетесь, в её памяти останется только одна ночь, которую она возведёт на пьедестал. В то время как несколько ночей позволят ей насытиться тобой, заметить недостатки и, когда придёт время, возможно, она ощутит облегчение, что есть простой способ всё закончить.
Подожди секундочку, ты говоришь, что ей нужно часто заниматься со мной сексом, чтобы понять, какой я придурок, и устать от моих приёмов?
Да. Так происходило со всеми моими любовниками. При первом сексе есть элемент новизны. При второмне даёт покоя зуд и хочется вернуть ощущения первого раза. При третьем и четвёртомты делаешь что-то уже на автомате. При пятомтебя не волнует, что он хочет, просто желаешь быстрой разрядки.
А при шестом?
Он мёртв.
Мёртв? Фелипе фыркнул. Дай угадаю. Лишённый возможности быть брошенным, парень сам убивает себя, лишь бы не жить без тебя? Кто-то немного тщеславен?
Нет, они умирают, потому что я даю им невыполнимое задание, чтобы вновь забраться ко мне в трусики и доказать их любовь, задание они проваливают.
Звучит чертовски равнодушно.
Не моя вина, что они слабы. Если они сильны, чтобы стать моей парой, то должны быть в силах выполнить это задание.
И в чём оно заключается?
Прежде чем он узнал, раздался пронзительный крик Дженни. Фелипе взглянул на реку, только чтобы понять, что за время разговора с амазонкой, Дженни ушла вниз по течению, скрывшись из поля зрения.
Черт возьми.
Они оба побежали, Валаска вытащила свой меч, пока он снимал одежду. Когда раздался второй крик о помощи, его кот вырвался наружу и зарычал. Лошадь тихо заржала, паникующий крик оборвался и сменился зловещей тишиной. Из-за редких кустов, растущих вдоль тихой речки, невозможно было полностью увидеть развернувшуюся драму.
«Я такой глупец».
Когда Дженни заявила, что могла сама напоить лошадей, он проверил только берег реки. Фелипе понюхал воздух. Изучил землю на наличие следов. Не нашёл никаких опасностей. Никаких. Или, по крайней мере, на поверхности. Он не принял во внимание, что мелкая река, где вода доходила до талии, могла скрывать врага. В свою защиту стоило сказать, что так далеко от океана, не ожидал атаки с воды.
Ошибка новичка. Смертельный просчёт. Проблема, которую необходимо исправить. Это была последняя мысль, прежде чем он прыгнул, намереваясь решить главную задачу которая заключалась не в восьми ундинах, окруживших Дженни и двух ещё живых лошадей.
Нет. Главную опасность представлял электрический угорь, который шкварчал и светился, пока кружил у трупа бедной кобылы Дженни.
«Он готов ударить».
И это произошло.
Фелипе приземлился на угря, и электрический разряд прошёл по телу до самых лап, заставляя мех встать дыбом.
«Мя-долбанное-у!»
Больно это или нет, он погрузил когти в толстый слой слизи и крохотные чешуйки, покрывающие тело змея. Существу это не понравилось, и оно зашипело, после чего повернуло к нему голову с поднятым плавником на манер короны и одним безвеким глазом. Рот открылся шире, обнажая острые зубы. С этим Фелипе мог справиться. Но проблему вызвал второй угорь, которого он не заметил, пока тот не обвился вокруг него.
Чёрт. Он ненавидел, когда на него накидывался ужин.
«Так я лишусь ещё одной жизни».
Глава 16
С той ночи, которую они с Фелипе провели вместе в деревне амазонок, Дженни ощущала себя другой. Она не могла точно сказать, почему или как.
Частично это связано с амулетом, который ей дали амазонки, чтобы свести на нет последствия ее голоса, что означало, впервые в жизни она могла говорить свободно и без страха. Или ее новое отношение могло быть результатом ночи с Фелипе, ночи открытий и чувственного восторга, что открыло ей глаза на совершенно новый мир.
«Теперь я понимаю, почему мои тети так сильно наслаждались их моряками».
Но не только эти два события повлияли на ее вновь обретенную уверенность. Она ушла из дома, столкнулась с опасностью и выжила. Не просто выжила, а помогла Фелипе, когда он тонул. Дженни сделала это. И сделала первый шаг, чтобы заманить его в постель. Она взяла ответственность за свою сексуальную жизнь и открыла для себя удовольствие. Дженни научилась ездить верхом и теперь путешествовала по Аду.
«Наконец, я делаю свое дело и по-настоящему живу».
Но она хотела большего. Она знала, что Фелипе и Валаска оберегают ее, словно няньки.
На каком-то примитивном уровне Дженни понимала, они не хотели показаться снисходительными, но это так, поэтому она решила доказать, что может сама справиться.
Она настояла на своем дежурстве прошлой ночью. Да, они дали ей первую смену, и да, она заснула во время охраны, но это было началом. Затем Дженни настояла на том, чтобы самой поухаживать за собственной лошадью. Помогла с огнем. И теперь, поила коней. Что должно было стать простой задачей. Отвести лошадей к воде. Проявить немного самостоятельности после того, как Фелипе обыскал весь берег на наличие хищников и объявил, что местность свободна от монстров, после чего оставил ее одну. Маленькая победа. Разве можно было знать, что нечто появится из реки и испортит все планы?
Сначала, увидев сквозь толщу воды, как моргнул глаз, она не обратила на это внимания. Водные пути кишат жизнью, это непреложный факт. Хотя в них не должно быть ни двух отрядов воинов-ундин, которые выпрыгнули на берег и стали размахивать коралловыми мечами, ни гигантского электрического угря так далеко от океана.
Будучи певицей, а не бойцом, она сделала то, чему научилась во время своего первого урока самообороны с Телис. Закричала. Затем стала ждать, когда ундины падут замертво или начнут выцарапывать себе глаза.
Только когда морские воины направились к ней, не боясь электротока и не истекая кровью, Дженни вспомнила про глупый амулет, который превратил ее оружие из эффективного в бесполезное. Прежде чем она успела вытащить его из лифа платья, первый воин напал, а угорь приблизился к кобыле, и Дженни не была слишком напугана или глупа, чтобы не позвать на помощь. Ответом на ее второй крик стал рев, когда Фелипе появился весь покрытый мехом, с когтями и клыками, хотя для ее бедной лошади оказалось слишком поздно, и та пала жертвой морского змея.
Валаска, выкрикивая боевой клич, с мечом и кинжалом в руках появилась через мгновение. И вскоре ундины начали падать замертво от смертоносно вращающихся клинков. Амазонка управляла оружием, как продолжением ее рук и от движений захватывало дух, но Дженни не могла позволить себе насладиться зрелищем, пока Фелипе был в опасности. Идиот, не думая о том, что электричество может навредить, а, в больших дозах, убить, взялся за угря. Пока ундины окружали амазонку, а жеребец, поддавшись хаосу, топал и брыкался, Дженни удалось, наконец-то, разорвать тонкий шнурок амулета.
Она положила талисман в карман и встала между телами в теплые речные воды, ощутив преимущество короткой туники, поскольку юбка не доставала до поверхности.
Бедный Фелипе, его красный в чёрную полоску мех был и спутанно-мокрый и торчащий дыбом от электрических зарядов второго угря, который обвил его тело. Хотя все конечности оказались в ловушке, Фелипе не сдавался. Клыками, длиннее её предплечья, он изо всех сил старался разорвать угря, но Дженни видела, что он слабел, сочетание давления, недостатка кислорода и ударов током делали свое дело.
Приготовьтесь, это было единственным предупреждением, прежде чем она открыла рот и начала петь. Дженни могла только надеяться, что спасет подругу и своего любовникана одну ночьа не убьет их случайно.
Яркие и красочные ноты вырвались на свободу, но тут же свернулись и потемнели на открытом воздухе. Она практически могла видеть смертельные вибрации своей песни, напевая слова мелодии, которую услышала у Молпи. Понадобилось время, чтобы эффект получился полным, и несмотря на отсутствие ушей у угрей, способность не подвела. Смертельные звуковые волны ударили по змеям. Их головы вытянулись на изгибающихся шеях. Глаза остекленели, и угри стали раскачиваться. Они издали низкий шипящий звук и упали, ослабив хватку. Фелипе оскалился и вырвался на свободу, пока Дженни продолжала петь. Угри, мертвые или оглушенные, ее это не волновало, плюхнулись в воду, их подхватило течение, засосало в глубины и унесло.
Отряхивая воду, Фелипе ворчал и рычал, пока шел к берегу, а за ним следовал запах опаленного меха. Убедившись в его безопасности, она повернулась, чтобы помочь Валаске. Но в этом не было необходимости. Никто из атакующих ундин не устоял перед смертоносным клинком амазонки и голосом Дженни, хотя некоторые продолжали подёргиваться, но недолго, пока к ним не подошла Валаска с кинжалом и не перерезала глотки. Дженни не возражала против такой дикости. Когда дело касалось выживания, ее тетя Телксиопи всегда говорила: «Никогда не оставляй врага в живых, потому что из-за неуместного чувства жалости будет отстойно погибнуть от его клинка позже».
Более насущной проблемой была кровь, текущая из носа и ушей амазонки. Дженни прервала свою песню на середине ноты, и внезапная тишина почти оглушала после адреналинового выброса мелодии.
Ты в порядке? спросила она первую и единственную подругу
Буду в порядке. Ты такая маленькая, а голос силён. Хорошо, что Тора дала мне талисман и вплела заклинания в уздечки коней. В противном случае, я и наши скакуны уже присоединились бы к скользким друзьям.
Прости.
Валаска вздрогнула.
Не стоит. У тебя есть прекрасное оружие, хотя, теперь, когда мы позаботились об угрозе, не могла бы ты вернуть амулет?
Конечно.
Почувствовав себя глупо, Дженни нащупала шнурок, надела амулет и опустила камень между грудями.
Кивнув в сторону Фелипе, который все еще исследовал берег в кошачьей форме, Валаска спросила:
Почему кот не пострадал?
Тот подошел и ткнул Дженни в плечо, отчего она чуть не упала. Она протянула руку, чтобы почесать его между ушей, радуясь, что Фелипе не сильно пострадал.
Тетя Молпи думает, что он лишен музыкального слуха.
Как и я. По крайней мере, так утверждают мои друзья, когда я пытаюсь петь.
Дженни рассмеялась.
Не такого рода музыкального слуха. По какой-то причине, из-за его способностей перевертыша или чего-то еще, магия моя и сирен не действует на него. Он не слышит указаний или уродства в музыке. Он слышит тоже, что и я.
Что именно? Я признаю, на песню это не похоже. Валаску передернуло. Больше напоминало ужасное давление в голове, и каждая нота пинала и пинала мозг.
Дженни скривилась.
Ты не первая, кто так говорит, и все же, когда я пою, слышу
Красоту, закончил Фелипе, уже успев обернуться мужчиной, пока они разговаривали.
Он действительно был глух, когда дело касалось музыки. Дженни чуть не фыркнула. Несмотря на свои слова, она не настолько глупа, чтобы подумать или поверить, будто в ее смертельной музыке есть что-то прекрасное. Но кого волновала странная точка зрения Фелипе, когда он стоял рядом, и взглядом знатока осматривал поле битвы. Мужчина обладал поистине сексуальным телом. Телом, к которому она хотела прикоснуться.
Если бы только он не дал ясно понять, что их удовольствие только на одну ночь. Фелипе казался непреклонным в том, что повторения не будет. Ужасно, потому что Дженни по-настоящему наслаждалась новым эротическим миром, который хотела бы немного дольше изучить. Это даст ей ориентир, к которому она будет стремиться в будущем, когда начнет новую жизнь.
«Возможно, если дать ему четко понять, что я не стану цепляться или ожидать большего, Фелипе преподаст еще один урок».
Отличная идея, если она наберётся храбрости её высказать. Но, учитывая, что Фелипе отвёл их лошадей подальше от угрозы, а Валаски поблизости не было, она оставит это на другое время.
Перегруппировавшись, они продумывали следующие шаги.
Теперь, у нас осталось лишь две лошади, начала Валаска. Логичнее всего отдать их тебе, пока я вернусь в деревню за другой.
Не глупи, перебил её Фелипе. На это уйдёт много времени, а тебе нужно сообщить о проблеме с порталом. Особенно, если проблема масштабная. У меня есть идея лучше. Мой конь сильный и большой, а Дженни сама по себе маленькая. Мы поскачем вдвоём. Но никаких больше лагерей на ночлег или напиться. Думаю, мы достаточно видели доказательств, что опасность всё ещё следует за Дженни и, учитывая этот последний отчаянный акт, нам не бояться открыто об этом заявлять.
Валаска кратко кивнула
Согласна. Отныне, останавливаемся только в городах и деревнях. Даже если они подкупят охрану, сложно там будет напасть на приспешников Тёмного Повелителя.
Да насчёт первой части, а ко второй дополнение: я никому не позволю забрать Дженни. Онамоё дело, и я доставлю её в столицу.
В его голосе звенела честность. Как жаль, что не эти слова Дженни жаждала услышать. Ей бы по душе было бы: «Я никому не позволю забрать её, потому что онамоя».
Хотя, если задуматься, именно поэтому Фелипе боялся чего-то большего, чем связь на одну ночь. Дженни решила промолчать, на случай, если когда-нибудь наберётся мужества поднять вопрос о том, чтобы вновь заняться с ним сексом. Если Фелипе хоть на мгновение задумается, что она что-то к нему чувствует, никогда больше к ней не прикоснётся.
«А мне так нравится, когда он прикасается ко мне».
Даже так безобидно, как сейчас. Да его конь большой, но седлонет, а значит, ей пришлось практически сидеть на Фелипе, свесив ноги ему на бёдра и держась за переднюю луку, пока он прижимался грудью к её спине. Фелипе вообще её не держал. Не пытался даже обнять или зашептать нежности на ухо, но Дженни скрывала ехидную улыбку. Несмотря на весь свой отстранённый вид, Фелипе не мог скрывать своё возбуждение, упирающееся ей в попку.
«Вероятно, убедить его будет намного проще».
Глава 17
Около полудня они прибыли в город, если его вообще можно так назвать, глядя на эти ветхие здания и четырехзвездочную гостиницу из грубо отёсанного камня в стиле вестернов. Фелипе был готов расцеловать хозяина, когда тот сказал, что у них остались всего две комнаты. Более благородный мужчина сказал бы женщинам взять большой номер из двух. Но он не из таких. Он отвечал за Дженни. Отличное оправдание. Даже его кот согласился.
«Моя».
Фелипе подумал, что, возможно, ему придется вступить в спор, чтобы Дженни осталась у него. Он даже речь приготовил: «Будет безопаснее, если ты останешься со мной, так я смогу защитить тебя». И: «Я могу устоять перед твоим голосом, если тебе вдруг нужно будет снять амулет». Или, его самое любимое: «Мне говорили, что я великолепный домашний питомец».
В конце концов, он сказал:
Мы должны взять одну комнату.
Да, быстро согласилась она.
Сперва еда. В животе у Фелипе заурчало, особенно когда он учуял запах чего-то жареного на вертеле, и чем эта гигантская жарена туша когда-то была, Фелипе мало волновало. Мясо, оно и в Аду мясо, и неважно кем или чем оно было.
Сидя за столом в углу, спиной к стене, Дженни с одной стороны, Валаска с другой, Фелипе лениво наблюдал за посетителями, пока потягивал какой-то ужасный пенистый грог. Алкоголь активно укреплял позиции на всех девяти кругах, но чем дальше от центра, тем ужаснее на вкус. Толпа была такой, какой он и ожидалдемоны, несколько проклятых душ, пышногрудые официантки и парочка укутанных в плащи личностей, пытающихся смешаться с толпой, но при этом выделяющихся на общем фоне как опухший и болезненный член после проведенной с нимфами ночи. Не составляло большого труда распознать приезжих. Они всегда подскакивали или вздрагивали от любого шума, и часто держали руки на поясе и рукоятях мечей, именно мечей, потому что огнестрельное оружие не подходило из-за витающего пепла и странного заклинания Аида, пистолеты просто заклинивало. Многие идиоты считали себя исключением и пускали в ход оружие, что, в свою очередь, означало процветающую торговлю повязками на глаза и протезами.
Фелипе не ощущал никакой опасности от присутствующих, даже от людоеда с шипами, который сидел на полу и жевал ляжку, размером почти с Дженни. Опять же, не упускаем тот момент, что это может быть запланировано.
То, что казалось для него нормальным, было новой территорией для Дженни. Она наклонилась и прошептала ему.
Ты уверен, что мы здесь в безопасности?
И снова, джентльмен ответил бы: «да». Однако Фелипе сказал:
Скорее всего, нет, так что держись поближе.
Не совсем правда. Она была в безопасности рядом с ним. Нужно ли им тереться бёдрами, в качестве дополнительной меры безопасности? Скорее всего, нет, но Фелипе решил не заострять на этом внимания.
Их официантка подошла с подносом, уставленным едой. Она позаботилась о том, чтобы как можно ниже наклониться, когда расставляла тарелки. Её огромные груди практически вывалились из V-образного выреза блузки. Фелипе проигнорировал явное приглашение. Несмотря на данную себе ранее клятву, что у него не будет второго раунда с зеленоволосой искусительницей, Фелипе пересмотрел этот план. «Извините, но у меня есть более приятные занятия на вечер». Хотя он и не проявлял никакого интереса к девушке, Дженни её заметила. И даже с амулетом на шее, она могла нанести удар своим голосом.
Ты должна сделать выговор своей швее за то, что она такой плохо сшила облегающий верх.
Что-что? Темноволосая официантка нахмурилась на упрек Дженни.
Фелипе еле-еле сдерживал улыбку. Не парясь, Валаска фыркнула.
Моя подруга пытается сказать, что ты ведешь себя, как шлюха перед ее мужчиной, и она от этого не в восторге.
Фелипе хотел ответить, но Дженни оказалась быстрее.
Он не мой мужчина.
Забудьте тот факт, что именно это он и хотел сказать, но, услышав это от Дженни, Фелипе расстроился. Официантка, явно не самого светлого ума, наверное, потому что за все эти годы слишком много выпила мозги разжижающего грога, подумала, что должна обидеться.
Я не шлюха, а страстная девушка, которой трудно устоять перед мужчиной, посчитавшей меня привлекательной. И если он не ее мужчина, то почему ей не насрать на то, во что я одета? Держу пари, что парню рядом с тобой нравится то, что он видит. Не так ли, сахарок?
Затем девка бросилась к Фелипе на колени и, прежде чем он успел сказать: «Не втягивай меня во все это», ткнула его носом себе промеж грудей. Фу. Словно он горел желанием понюхать вспотевшую и немытую плоть, настолько грубой женщины. Женщина или нет, у Фелипе не возникло проблемы спихнуть официантку с коленей.
Он точно узнал его, но не мог объяснить, почему вдруг в воздухе появился запах соленого моря. Враги выследили их? Низкий гул вибрировал вокруг и становился все выше. Влажный ветерок, пахнущий бурными, вспенивающимися волнами наполнял воздух. Фелипе повернулся и наткнулся на стоящую Дженни, в синих глазах которой бушевала буря, волосы падали каскадом живых, извивающихся прядей, а губы открыты для ноты, которая, вероятно, убила бы всех в баре, не будь амулета.
Фелипе узнал эту эмоцию. Ревность. В прошлом, он избегал женщин, которые осмеливались показывать её в отношении к немуи хотя он гнушался всего этого «будь мне верен» в исполнении Дженни, ревность была чертовски сексуальной. Не просто сексуальной, а страстной и возбуждающей, вызывая каменную эрекцию.
Услышав, как один из посетителей закричал: «Девчонки дерутся! Тащите масло!», Фелипе понял, что Дженни использует силы на публике, и ни чем хорошим убийство сотрудника, в нашем случае официанткипроклятой души хорошим не кончиться. Это будет или серьезное увечье или зомбирование. Люди, как правило, запоминают такое и потом чешут об этом языками. И враги и без того наступают им на пятки. Фелипе должен это остановить.
«Остановлю. Через секунду».
Сразу после того, как Дженни воспарила над скамейкой, на которой они сидели, Валаска вскочила и схватила её, преследующуюну, скорее левитирующую по воздухууже не такую нахальную официантку.
Простите, пролепетала бабенка. Я буду держаться от него подальше.
Дженни не ответила, просто подняла руки и произнесла еще одну ноту, достаточно высокую, чтобы заставить всех вздрогнуть. И снова, спасибо грёбаному амулету. Определенно, если бы не он, у всех бы из ушей кровь хлынула, и это говорил тот, у кого не было музыкального слуха.
Завизжав, официантка убежала, только тогда Дженни опустила руки и ногами коснулась пола. С растрепанными волосами и пылающими синими глазами, она медленно покрутилась в притихшем баре, а затем мило улыбнулась.
Кто-нибудь еще хочет облапать моих спутников?
После этого остальные женщины старательно игнорировали Фелипе, он даже не смог сделать еще один заказ. Валаска, пока ела, все время смеялась, а Дженни ела с молчаливым спокойствием. Что касается Фелипе, то он был голоден, только еда трактирщика тут не причем. Он хотел раскрасневшуюся, сладкую красавицу, сидящую справа от него.
Без происшествий они добрались до комнат и пожелали Валаске спокойной ночи, когда она вошла в комнату напротив. Как только дверь за ними захлопнулась, Фелипе рассмеялся.
Облапать? Знаешь, флирт не относится к преступлению?
Я бы не назвала то, что она делала флиртом, нахально, ответила Дженни, кидая плащ на кресло в углу.
Что ты знаешь о флирте?
Расхаживая по комнате, Фелипе не мог сказать, что так беспокоило Дженни, которая остановилась и бросила на него робкий взгляд через оголенное, так как тога была без рукавов, плечо.
Я знаю, что не обязательно вести себя так откровенно.
Так ты считаешь, что лучше мужчинам и женщинам тянуть резину? Плясать вокруг да около того, что им обоим нужно, а не напрямую заявлять об этом?
Иногда.
А что если у них мало времени? спросил он, расстегнув ремень, который вместе с одолженным у амазонки кинжалом, упал с глухим стуком на пол.
Тогда, возможно, прямолинейный подход будет уместнее, но все же флирт и обольщениедве разные вещи.
Правда? И как бы ты стала обольщать?
Дженни медленно, чувственно улыбнулась, а затем облизала губы, откинула волосы и пальчиком медленно проследила линию между грудями вниз по тоге, обводя одно полушарие. Фелипе сглотнул и затрепетал. Как же он изголодался.
Возможно, ты прав, тихо сказала она.
Насчет чего?
Зачем флиртовать, когда я могу говорить прямо?
Фелипе смотрел, как Дженни медленно и с невероятным изяществом отстёгивает единственный ремешок, удерживающий тогу. Быстрый щелчок и вот тога уже лежит у ног, а Дженни остается в одних лишь трусиках. Влажных трусиках. Он уловил запах ее желания и жаждал попробовать его на вкус.
Я хочу тебя, Фелипе.
От простых словслов, которые он слышал десятки раз раньшеслетевших с губ Дженни, Фелипе испытал странные ощущения. Они согревали и возбуждали его. Стирали все причины держаться подальше, которыми он себя кормил. Фелипе точно не мог сказать, как пересек комнату, но сейчас уже стоял прямо перед Дженни. Но когда хотел поцеловать ее, она прижала палец к его губам.
Не в этот раз. Поцелуидля влюбленных, а как ты уже сказал, мы не влюбленная парочка, а просто два создания, нуждающиеся в прикосновениях.
«Да, в безмерном количестве прикосновений. К голой плоти прикосновений».
Прочитав его мысли, она опустилась на колени и стащила с него штаны. По её настоянию, он вышел из них и снял рубашку, оставаясь абсолютно голым. Глядя на него она вздохнула.
У тебя действительно великолепное тело. Правда, думаю, ты в курсе.
Ещё бы, но из-за того, что это признала и Дженни, у Фелипе раздулась не только грудь от гордости, но и член от восторга. Она взяла его в руки, буквально, обхватила пальцами изнывающий стержень и сжала. Фелипе не мог отвести взгляд, когда Дженни подалась вперед и поцеловала головку члена. Легкий поцелуй заставил его задрожать. Но когда Дженни провела языком от головки до основания и обратно, Фелипе застонал. Она исследовала его длину влажным, изворотливым языком, заставляя ноги подгибаться.
Пытаясь восстановить контроль, Фелипе выдохнул. Дженни слегка прикусила головку члена. Фелипе втянул сквозь стиснутые зубы воздух и зарылся пальцами в шелковистые локоны Дженни. Хорошо, что он нашёл, за что ухватиться, потому что Дженни в этот момент обхватила губами головку его члена, а затем вобрала глубоко в рот. Его член пульсировал от влажных сосущих ощущений. Фелипе замурлыкал, когда Дженни зубами задела нежную кожу. Скользя по его стволу, она втягивала щеки, доставляя удовольствие горячим и влажным ртом. Чертовски потрясающие ощущения. Добавьте к этому ее стоны наслаждения, и Фелипе понял, что слишком быстро подходит к краю. Он изо всех сил сдерживался.
Как бы приятно это ни было, он не собирался кончать ей в рот. С сожалением, он вынул член изо рта Дженни и почти закатил глаза от ее разочарованного вида. Он помог ей встать с пола и, несмотря на утверждение, что только любовники могут целоваться, впился в ее губы страстным поцелуем. Он хотел вновь отведать её вкуса, поэтому и поцеловал, жадно, а Дженни отвечала ему. Когда она разомкнула губы, Фелипе скользнул в жар её рта языком и закружил с ее в диком, влажном танце.
Зажатый между телами, член Фелипе пульсировал у живота Дженни, умоляя обратить на него внимание. Сначала Дженни взяла в свои руки ситуацию, теперь очередь Фелипе. Повернув Дженни, он дал ей пройти пару шагов, затем надавил рукой на спину и нагнул над кроватью.
Ухватись за что-нибудь, грубо приказал он.
Она сжала матрас, ее попка аппетитно взывала к себе, хотя была скрыта крошечным клочком ткани, именуемым амазонками трусиками. Для Фелипе они оказались помехой, но ненадолго. Один рывоквсе, что нужно, чтобы сорвать их и обнажить розовую, влажную и манящую сердцевину. Он просто сгорал от желания провести по ней языком.
Дженни извивалась под ласками его языка. Фелипе мурлыкал, не в силах скрывать удовольствие от ее очевидного наслаждения. Низкий гул вибрировал у чувствительной плоти и, закричав, Дженни содрогнулась.
Фелипе, выдохнула она, и он практически кончил. Сирена или нет, но когда Дженни говорила, это влияло на него. Он с огромным удовольствием лизал ее до тех пор, пока она не кончила на его губы. Десны Фелипе ныли, когда он боролся с кошачьим желанием укусить ее. Пометить. Заклеймить Он не должен потерять контроль или думать только о себе в этот момент. Они были двумя плотскими созданиями, испытывающими похоть, а не возлюбленными. И неважно, что ощущения говорили совершенно об обратном.
«Скажи это своему коту».
Устояв перед искушением, Фелипе скользнул пальцами между ее блестящими складками. Смочив пальцы соками, Фелипе кружил, тер и щипал набухший клитор, пока Дженни не запрокинула голову с немым криком. Она была на грани оргазма. Как раз вовремя. Одним резким толчком он вошел в Дженни по самые яйца. И впился пальцами в ее идеально округлую попку, когда ее лоно плотно обхватило член. Горячая, влажная и тугая, она сжимала его, пока он входил и выходил из нее.
Её стоны, как и дыхание, становились рваными, подстраиваясь под ритм Фелипе: он входил в нее, она толкалась назад, загоняя член глубоко, он выходил, она качалась вперёд.
Жестче, хныкала она.
Он послушался.
Быстрее, добавила Дженни.
Он повиновался.
Фелипе, закричала она, когда ее накрыл оргазм, который Фелипе с наслаждением разделил. Как он мог не кончить, когда ее стенки крепко сжимались вокруг него, а волны блаженства проносились по телу? Он взревел, и выстрелил горячей струей внутри нее. Фелипе царапал ее кожу, поскольку все его тело напряглось, но она, похоже, не возражала против боли, определенно нет, конечно, если второй оргазм, накрывший ее, не был каким-то другим показателем. Тяжело дыша, Дженни рухнула на кровать. Он не мог удержаться и лег на нее сверху, не желая потерять эту близость. Пока еще нет.
Она хихикнула и он нахмурился.
Что смешного?
Полагаю, я мало чем отличаюсь от официантки внизу. Я просто сама хотела облапать тебя наедине.
Он мог указать на бесчисленное количество различий между ними, например, распутница получила бы золотую монету и трофей за минет, а Дженни милой Дженни, которая тяжело дышала, пришлось разделить с ним постель. А что касается объятий? Так, во всем виноват комковатый матрас.
Глава 18
На следующее утро Дженни сделала все возможное, чтобы вновь отстраниться от Фелипе. И ничего не вышло. Во-первых, при каждом взгляде в его сторону, она не могла сдержать жар, который растекался по телу. Оно отлично помнило его прикосновения, ласки и поцелуи. Ох, и как хотелось большего. Словно зная о производимом эффекте, Фелипе бросал дерзкие ухмылки или украдкой щипал ее за попку. Но ему все вернулось сполна, когда они сели на адского скакуна, и Дженни стала тереться об его пах, оставляя в состоянии постоянного возбуждения. Фелипе зарычал ей на ухо:
Если бы не было зрителей
Дженни пробормотала в ответ:
Скромник. Мои тети говорят, что зрители служат дополнительной прелюдией.
Дерзкие слова, которым она не придавала значения, и считала, что он не станет действовать. Фелипе и не стал, но не из-за стыдливости.
Если бы не вероятность новой атаки, я бы доказал ошибочность твоего мнения.
Отвлекало это или нет, но они не могли устоять перед дразнящими прикосновениями. Только избегали разговоров о будущем и произошедшем между ними, но позволяли проявляться влечению и похоти.