Из матюгальника раздаётся: «Выйдите из машины, руки за голову», тон по-прежнему устало-скучающий.
Мы с Ру переглядываемся и подчиняемся. Снаружи жарче, судя по ощущениям, градусов на двадцатькожу будто поджаривают. Солнечный свет, в автомобиле приглушённый фильтрами, здесь заставляет морщиться.
Из полицейского внедорожника, по-прежнему сверкающего огнямино теперь хотя бы в тишине, выбирается верзила повыше нас. Пятнистый. Когда он подходит ближе, становится ясно, что на всех видимых местах его кожа идёт округлыми тёмными пятнами. Странно-приплюснутый нос, по обе стороны рта свисают усы из редких белых волос, контрастирующих с тёмной шевелюрой на голове. Я бы сказал, что он похож на ягуара? Да, точноогромного, накачанного стероидами ягуара.
Хули уставился, зубастый? Я вроде не в бикини. Спиной, руки за голову.
И, конечно, пистолет он уже достал из кобуры.
Извините, я послушно разворачиваюсь.
Он ощупывает сначала меня, затем переходит к Ру.
Отошли от машины, указывает подбородком на десяток метров впереди капота. Вон туда.
Пока я через плечо кошусь на рельеф мышц полицейского, прикидывая, сколько он жмёт, Эйруин спрашивает:
Разве мы не должны сами дать вам документы?
Мне похуй, потому что я не собираюсь сдохнуть из-за пары укурков. Отошли немедленно, он возвращает взгляд на меня. А ты, красотка, ждёшь пулю в жопу?
По-прежнему держа руки за головой, мы отступаем на указанное место, и полицейский, не сводя с нас глаз, впихивается на водительское сиденьеприходится наклонить голову, открывает бардачок и буквально секундными урывками начинает искать там документы.
Находит.
Теми же секундными взглядами изучает удостоверения, сравнивая с нашими физиономиями.
Выбирается из машины и достаёт из нагрудного кармана портативный модуль для штрафов. Отходит к багажнику и, столь же бдительно поглядывая на нас, заполняет.
Оплатить в течение трёх дней. Потеряетеваши проблемы, пеня будет капать.
Он оставляет бланк на крыше и спиной отходит к своему автомобилю. Садится. Мотор взрыкивает, полицейский врубает заднюю передачу и на полном ходу разворачиваетсязадние колёса было идут юзом, но всё же возвращаются на нужную полосу. Очень странное поведение для внедорожника.
Переглянувшись, мы с Ру наконец-то опускаем руки и возвращаемся к автомобилю.
Так что, альфач, Эйруин ухмыляется, у тебя стоит даже на Главного?
Закатываю глаза:
Иди нахуй со своими пиздоблядскими фантазиями! Твоя очередь вести.
После того, как ты сжёг резину? Вот спасибо!
Хочешь обвинить меня в этом? я бухаю кулаки на раскалённый капот.
Несколько мгновений кажется, что он и правда полезет в драку, но всё-таки выдыхает и отводит глаза:
Извини. Тупая шутка.
Ты тоже прости, подхожу и сжимаю его запястье. Херня какая-то вышла, но всё ж нормально. В городе поменяем, и обратная дорога твоя. Мир?
Он поднимает на меня взгляд и кивает.
Однако я чувствую кипящее в нём напряжениене меньше, чем во мне, поэтому всё же задерживаюсь рядом, провожу большим пальцем по тыльной стороне ладони.
Или можем спустить пар
Эйруин усмехаетсяуже лениво:
В этом пекле? Я не для того всё гладил, чтобы теперь по песку валяться. В гости всё-таки едем.
Ну смотри Если будет желание
Он мельком улыбается, сжимает мои пальцы на прощание и поворачивает к водительскому сиденью.
Подхватив бланк штрафасемьсот двадцать кредитов, да они ахуели! обхожу машину и бухаюсь на пассажирское. Включаю музыку и начинаю стучать в такт по боковой дверце, время от времени косясь на Ру. На этой жаре так и тянет лизнуть егокак ванильное мороженое, но нет уж, хватит с меня экспериментов, подождём более спокойной обстановки.
***
Экономя покрышки, до Данбурга мы добираемся только к четырём часам. С тем же успехом можно было арендовать семейный седан.
Ещё через час наконец-то подъезжаем к моему дому. Долбаные праздничные пробки. Ну, зато насмотрелись всяких придурков по дорогеРу никогда не был в гетто мутантов, так что для него это непривычно. Уж здесь-то никто не будет пялиться на нас с нимсвоих, кхм, особенностей хватает.
Выбравшись из машины, Эйруин запрокидывает голову.
Ничего себе. Там облака на вершине.
Я тоже оглядываю гору, к подножию которой жмутся такие маленькие по сравнению с ней человеческие строения. Дом, милый дом.
Ага. А под ними снег. Можно покататься на лыжах, если не заебёшься туда лезть.
И который дом твой? Ру перебегает взглядом от одного этажа к другому.
Предпоследний, я указываю на окна с жёлтыми занавесками, наклоняюсь и поднимаю с земли камушек. Сейчас покажу, как мы в детстве
Я не успеваю договорить, потому что попадаю с первого броска, и через пару секунд на порог выскакивает мама: с кухонным полотенцем в руках, в спортивных штанах и колышущейся парусом футболке с вытертым принтом. Судя по тому, что там изображена какая-то музыкальная группа, перехватила у Берты.
Она озирает дорогу внизу и было открывает рот, чтобы выдать наверняка матерную тираду, но замечает наси замирает в изумлении.
Мам! я радостно машу руками.
Мама у меня мироваяона справляется с эмоциями за пару секунд и всё-таки выдаёт со своей верхотуры отборный монолог, из которого следует, что она, конечно, любит стёкла в наших окнах, но меня, так и быть, рада видеть. Во всяком случае, я понимаю её слова именно так.
Ну вот, можно подниматься, я улыбаюсь Ру. А она пока нам что-нибудь вкусное сварганит. Если повезёт.
Он поёживается.
Ваше родство бросается в глаза.
В смысле?
Ну Зубы. И характер.
Провожу кончиком языка по острым резцам.
Да, я больше похож на неё. У отца крепкие кости, но мне это не передалось.
***
Когда мы наконец-то минуем три пролёта широкой каменной лестницы, неторопливо поднимающейся вдоль домов, и добираемся до нашегодвухэтажного, с оранжево-бежевыми стенами, мама выходит навстречу уже в длинном бордовом платье. Эффектно замирает на верху лестницы словно киношная дива. И улыбается влажно-красными губами, показывая зубы не менее острые, чем у меня. Вот уж кто никогда не стеснялся своих особенностейи за это я ей бесконечно благодарен. Думаю, именно из-за неё я осмелился свалить из города мутантов и поселиться среди обычных людей.
Синхард, неужто на Марсе выпал снег, что ты решил навестить родной дом?
Просто соскучился.
Сгребаю её в охапку, и мама взвизгивает.
Ну всё, всёона придушенно подвывает откуда-то из моей шеи. Я поняла, что ты меня любишь
Папа дома?
Отпускаю её, и мама демонстративно разглаживает платье, успевая улыбнуться Ру.
А то. Весь в своих статьях. Годы идут, ничего не меняется.
А Берт?
Где-то с друзьями. Может, представишь нас?
Мама, я указываю на Эйруина, мой коллега, младший лейтенант Эрик Смит. Моя мама Брунхильда Блэйк.
Просто Хильда, давайте без церемоний.
Сверкая улыбкой, мама подаёт руку, и Ру с готовностью подхватывает её, галантно склонившись для поцелуябудто каждый день так делает. Неожиданно.
Вспомнив переживания Ру насчёт подозрительности его визита, послушно добавляю:
С нами должен был быть майор Новак, но в машине только два места. К тому же его жена внезапно начала рожать, так что О, у тебя новые клумбы? И флюгер
Вблизи оказывается, что за время моего отсутствия дом и сад заметно изменились, и, озираясь по сторонам, я успеваю дойти до крыльца, прежде чем замечаю, что чего-то не хватает. Оглядываюсь. Мама и Эйруин так и остались стоять у лестницы, беседуя и обмениваясь любезными улыбками.
Пару секунд я жду, что они обратят на меня внимание, но, видимо, не судьба. Да и ладно. Пойду поищу еды.
Стоит набить рот печеньем, как на кухню влетает отец, торопливо завязывающий галстук.
Дорогая?.. О, Син, он сгребает меня в охапку, хлопает по спине и столь же быстро отстраняется. Узел ровный?
Показываю большие пальцы и одобрительно мычу, дожевывая печенье.
Что, вы голодные? Или всё-таки подождёте до шести?
Угу. Не будем нарушать семейные традиции.
Отлично, тогда я ещё этоон рассеянно оглядывается на дверь. Поработаю Зови, если что.
Оставшись в одиночестве на кухне, я прислушиваюсь к тишине дома и, подумав, беру ещё одно печенье.
***
Когда часы бьют шесть, все усаживаются за праздничный столнаконец-то, а то запах жареного мяса уже почти свёл меня с ума. Мама, как обычно, садится напротив отца, ясправа от неё, а Эйруину определили место напротив меня.
Физиономия у него розовая, и не понятьнастолько смущён или всё-таки в пустыне обгорел? Ру говорил, что не особо светочувствительныйчто странно, при такой-то бледности, но там шпарило так, что любой сгорит. Может, даже и я сам, нужно будет потом в зеркало глянуть.
Так, салатики, овощи, соус, мясо, побольше и ещё немного
Мамина нога пихает мою под прикрытием стола, и я с сожалением ставлю блюдо с мясом обратно.
Эрик, а чем вы занимались до службы? Учились где-нибудь? мама сияет улыбкой.
Ру напряжённо замирает над тарелкой и косится на меня. Ну, и я, живо поняв намёк, беру инициативу в свои рукитоже озаряю застолье улыбкой и говорю:
Он был профи на нелегальных боях.
В голове раздаётся: «Ты ахуел?!». Родители переглядываются, и мама поднимается из-за стола.
Схожу-ка я проверю, как там десерт. Дорогой, поможешь?
Конечно, отец тоже встаёт.
Как только родители уходят, я наклоняюсь через стол к Эйруину и шиплю:
Совсем придурок?! Они же тебя слышат!
Он выпаливаеттоже шёпотом:
Извини! Но разве нормально вот так об этом говорить? Мог бы сказать, что я ну, какой-нибудь там менеджер или специалист
Ага, «специалист по ломанию шей».
Ру страдальчески закатывает глаза.
А что такого? Занятие не хуже прочих, и тыреально профи. Да записи твоих боёв можно вместо порнухи смотреть!
Ты хочешь обсудить это за семейным ужином?
Хватаю ладонь Ру через столон, конечно, дёргает руку, но я не отпускаю.
Слушай, я понимаю, что тебе непривычно, но всё нормально. Ты им нравишься, я же знаю. Ещё немного посидим, и потом можно будет расслабиться.
И в этот момент в комнату заруливает Берт.
Ру вырывает руку из моих пальцев и спешно хватается за вилку с ножом, а сеструха, перекинув палочку леденца из одного угла рта в другой, падает на стул рядом с ним. Мою голову чуть не взрывает: «Ма-ам! Есть уже можно?». Эйруин тоже морщится.
Хорош хайлить! У меня чуть мозг из ушей не потёк.
Было бы чему течь, сестра ехидно ухмыляется. Все знают, что у военных мозгов нету, вы ж там стены головами бьёте.
А ну, что сказала?!
Я было дёргаюсь к ней через стол, но Берт мгновенно выплёвывает леденец на тарелку и вскакивает. В одну секунду я подрываюсь за ней, мы, разделённые столом, примеряемся друг к другу, а потомначинается погоня.
Через пару минут, подняв вихрь по пути, оказываемся в её спальне, где я всё же загоняю Берту в тупик, хватаю поперёк туловища и начинаю ерошить волосынепривычно чёрные. Ишь, красится уже как взрослая.
Сейчас получишь у меня!
Её каре аж сияет от каких-то там женских штучек, волосы на ощупь очень гладкие, и наверняка она приложила много усилий к этому всему, ноникто не смеет критиковать мои умственные способности!
Ай, моя причёска! Син!
Возьми свои слова обратно!
Волосы Берты превращаются в спутанный беспорядок, когда она, смеясь, наконец-то выдавливает:
Ладно, я пошутила Всё, прости, она встаёт на ноги и приглаживает волосы. И вот что, умный человек будет так себя вести?
На себя посмотри. Тебе уже двадцать четыре, а ты всёя замечаю фото в рамке на её тумбочке и демонстрирую сестре, всё с какими-то байкерами водишься.
Не трогай! она выхватывает фото и ставит обратно. Это мой краш. Самый классный парень в округе, между прочим.
Я скептически кривлюсь на фото:
Самый кабан точно.
Берта закатывает глаза:
Ой, много ты понимаешь в мужиках!
Бросив последний взгляд в зеркало на свою укладку, она было собирается выйти из комнаты, но я перехватываю её за талию.
Я понимаю, что если этот «краш» втянет тебя в какое-нибудь дерьмо, то я его задушу голыми руками, будь он хоть трижды кабан. Это ясно?
Я тоже тебя люблю, братец, Берта сжимает мои рёбра. Может, пойдём? Есть хочется.
Когда мы возвращаемся за стол, все чинно-благородно ковыряются в своих тарелках.
Мама поднимает на нас укоризненный взгляд:
Синхард, Синберт. Вы ведёте себя невежливо.
Ру непонимающе переводит взгляд между нами, и сестра кивает ему:
Синбертэто я. Типа, по генетической карте должна была родиться парнем, но не сложилось. Можно «Берта».
Мы садимся за стол, и сестра сразу засовывает в рот свой леденец.
Эрик. Приятно познакомиться.
Ммона было тянет руку к тарелке с салатом, но замирает. Стой, ты случаем не помощник Сина?
Ру кивает, и Берта распахивает глаза в восторге:
Так вы типа это, вместе?
Отец поднимает взгляд от тарелки и спокойно произносит:
Синберт.
Она тут же притихает. Всегда меня поражало, насколько Берт слушается отца.
Какую-нибудь минуту все едят в тишине, а потом в сознании раздаётся шёпот неугомонной Берты: «А почему ты не в военном?»
Ру бросает взгляд на меня и негромко отвечает: «Хотелось сменить стиль».
Тут же в мысли вплетается заговорщицкий шёпот мамы: «Эгей, мы вас слышим».
Сестра наклоняется к Ру и бормочет сквозь зубы:
Мне нравится. Возможно, кое-кому стоило бы поучиться.
Я через стол смотрю на них с высокомерной усталостью:
Вообще-то у меня идеальный стиль. Потому что я идеален во всём.
Берт прыскает со смеху, и Эйруин, хоть и прикусывает нижнюю губу чтобы сдержаться, тоже ухмыляется.
В этот момент мама, очевидно, решает вернуть общение в русло светской беседы:
Значит, Эрик, вы участвовали в нелегальных боях?
Да, так вышло.
Тут уж Берта не выдерживаетоткрывает рот от восторга и выдыхает:
Да ладно?!
Но-но, он мой, я предостерегающе поднимаю палец. У тебя есть байкер.
Ру смотрит на меня со смесью отчаяния и растерянности, и я пожимаю плечами:
Я предпочитаю сразу ставить границы. А то с неё станется.
Вот тут сеструха могла бы обидеться, но онанеожиданно веселоокидывает Эйруина заинтересованным взглядом, всасывает стручок фасоли со своей вилки с громким «чмок!» и мурлычет под нос:
Да, с меня станется
Я оглядываю семейство. Все подозрительно спокойны.
Что, Влада уже растрепала?
Мама пожимает плечами:
Ну, нам интересны все новости. От тебя же не дождёшься ни сообщения, ни звонка.
Я вздыхаю:
Ну ладно, если вам так нужновот, я указываю открытой ладонью на Эйруина, представляя его. Эрик. Мы вместе.
Однако охреневшие глаза Ру вселяют тревогу, и я переспрашиваю:
Мы же вместе?
Он косится на моих родителей, возвращает взгляд на меня и едва заметно кивает. Я с облегчением выдыхаю.
Значит, да. Ну, типа, можете поздравлять, дарить вазочки и всё такое. Внуков не обещаю, но мы очень постараемся.
Отец поднимается из-за стола и берёт бутылку вина. Открывает. Разливает по бокалам и поднимает свой, явно ожидая, что мы присоединимся.
Когда все встают, он провозглашает:
Эрик, мы рады приветствовать вас в нашей семье.
Я расплываюсь в улыбке и чокаюсь с отцом, с чинно улыбающейся мамой, хитро-довольной Бертой и напоследокс Эйруином, который удивлённо смотрит мне в глаза. А я говорил, что у меня ахуенные родаки!
Слово за слово, бутылка за бутылкойи вдруг Берт замирает, в ужасе глядя на циферблат часов, спешно глотает остатки желе и опрометью кидается в прихожую с бормотанием: «Фейерверк, фейерверк!.. Скорее, я не хочу из-за вас опоздать».
Остальные тоже поднимаются из-за стола. Мама поводит плечами, разминаясь. Отец ослабляет узел галстука.
Переглянувшись с Эйруином, говорю:
Мы не пойдём. Я обещал Эрику показать нашу крышу, к тому же мясо было такое сытное
Берт высовывает голову из прихожей:
Как не пойдёте?!
Отец снова выдаёт спокойное:
Синберт.
Сестра замолкает, но, когда родители и Ру уходят на кухню с грязной посудой, выпаливает шёпотом:
Утром, что ли, не могли потрахаться?
Воровато оглянувшись на дверь кухни, шепчу:
Я, может, на крыше хочу!
Она кроит недовольное лицо, но потом всё-таки шипит:
Хрен с тобой, ёбарь-террорист! Но я тебе это припомню!
В комнату возвращаются родители, голова Берты тут же исчезает, а я ей вслед тяну: