Не пытайтесь выучить наизусть эти тексты! Сочините свой, в своём стиле. Это работает гораздо лучше.
Когда вы произнесёте этоне ждите ответа. Поворачивайтесь и бегите, прижав уши.
Самое важное: не бойтесь показаться невежливым! Стать жертвой няшагораздо хуже, чем прослыть грубияном.
Запах редко используется как основной канал заняшивания. Однако встречаются ароматические (благоуханные) пантеры, которые няшат именно ароматом. По слухам, попадаются так называемые благовонные упыри, или "вампиры". Я таких не встречал, но вы можете встретиться с ними и стать их жертвой*.
Если чей-то (не какой-то, а именно чей-то) аромат вам кажется очень приятнымвполне возможно, что это няш.
Лучшее средство: носите с собой тщательно закупоренный флакон с гнилым чесноком. Этот запах хорошо отбивает ароматический няш. Откройте флакон и глубоко вдохните содержимое. Постарайтесь не сблевать. После чегобегите.
Носите такой флакон с собой всегда. Если вы его забыли, попробуйте дышать ртом. И бегите прочь, как можно быстрее. Но учтите: пантераотличный спринтер.
В процессе заняшивания очень важны прикосновения, поглаживания и всё такое. Однако про случаи заняшивания только через тактильные ощущения я не слышал. Но в древности существовали предметы с т. н. гипноглифами, действующими именно через тактильные ощущения. Сохранились кольца и браслеты, владельцы которых не могут с ними расстаться, охраняют и защищают эти вещи. Часто они считают их "счастливыми талисманами" или приписывают какие-нибудь волшебные свойства. Доктор Стрейнджлав на заре своей карьеры имел дело с существом, одержимым гипноглифом. Это было совершенно разложившееся существо. У него было кольцо, которое он называл "моя прелесть". Когда кольцо отняли, он впал в тяжёлый неадекват.
Запомните: к гипноглифированным вещам всё время хочется прикасаться, держать их в руках и т. п. Если у вас есть такая вещьобращайтесь в "Аводу Кадавру" или в клинику доктора Стрейнджлава: сами вы не сможете избавиться от такого предмета.
Теперь самый ценный совет. Разум не помогает! Напротив, чем выше ваш IIQ, тем быстрее вас можно заняшить. Особенно это касается няша поняш и филифёнок. Разум изобретает прекрасные объяснения того, почему права филифёнка, а не ваши глаза, уши и здравый смысл. Эти объяснения могут быть крайне изощрёнными!
* ПРИМЕЧАНИЕ. Про поняш часто говорят, что они изумительно пахнут. Но это результат няша: на самом деле пони пахнут пони, только и всего. Хотя не буду врать: у меня от их запаха тоже текут слюнки. При этом на вкус поняши не представляют из себя ничего особенного: что-то вроде конины с крабом.
СРЕДСТВА БОРЬБЫ С НЯШЕМ
Самое простоекарманное зеркальце. Покажите его няше, а потом посмотрите на няшу с его помощью (особенно, если подозреваете, что это филифёнка). Учтите, некоторые няши специально приучают себя к зеркалам, так что это может не сработать. К тому же демонстрация зеркалалучший способ разозлить няшу. Среди поняш демонстрация зеркала считается оскорбительной, за это можно получить копытом в живот или укус за задницу. Осторожнее! Пони не только овладевают, но и больно дерутся! Филифёнки тоже могут быть очень неприятными, когда их разоблачают. Осторожнее!
Лёгким противоняшным действием обладает соль, особенно морская. Осторожно, чрезмерное употребление морской соли вредит вашему здоровью. Зато никто не скажет, что это неприлично.
Противоняшными свойствами обладают лекарства: нитропургин (в ООО "Хемуль" известен как ансуггестин), ноглюкан, тексиалло. Дозировки для наиболее распространённых основ приводятся обычно на упаковке. Но лучше всё-таки поговорите со свои лечащим врачом.
Наконец, существуют профессиональные средства именно против няша. Самое мощноеочухан, нитропакостная производная омерзола. Изготавливается хаттифнаттами, стоит дорого. Надолго отравляет вкус любой еды. Очухан, разведённый в крови гозмана, способен привести в чувство даже давно заняшенное существо. Но следующие несколько лет его придётся лечить от депрессии, нежелания жить и т. п. побочек. Однажды мне пришлось пройти через это. Я не согласился бы на это снова даже за миллион соверенов!
Хотите узнать больше о няше и защите от него? Читайте мою книгу "Меня поимели! Что делать?". Или приходите на мои курсы по ментализму, куда входит и спецкурс "Защита от няша и других воздействий на разум".
Если вы живёте в Дебете, то попасть на курсы не просто, а очень просто! Пришлите письмо со своими данными на адрес: ООО "Хемуль", г. Дебет, ул. Малая Среднестатистическая, д.3, а/я 401. В письме должна заявка о записи на курсы по ментализму от Сердара Сингха Файлза, а также конверт с марками и заполненным обратным адресом.
Если вы живёте вне Дебета, вы можете получить брошюры и патефонные записи моих лекций! Пишите на тот же адрес. Мы свяжемся с вами и решим все проблемы.
И не забывайте: в действительно серьёзных случаях сразу обращайтесь в клинику доктора Стрейнджлава! ООО "Хемуль", г. Дебет, Малый Валютный Коридор, д. 21а корп. 81 стр. 3 под. 4 направо.
ДВЕНАДЦАТЫЙ КЛЮЧИК, ЛЕВЫЙ. CLAVICULA SINISTRA
Было бы полезно прочитать это после главы 57 первого тома. Увы, опосля удаления этой волшебной главы по всему роману пронеслась уёбищная волна разрушений, оставляющая после себя лишь гнойные островки никомуненужности. А зачем они? Вот то-то.
А всему виной некоторые несознательные читатели, возжажавшие экшена, хуекшена, бдыщ-бдыщ и кровьмешкамипроливайки!
Всё, чем я их могу угостить, что им кинуть -
битте-дритте, нате-жрите, да смотрите не обляпайтесь!
ТРИНАДЦАТЫЙ КЛЮЧИК, ЭПИСТОЛЯРНЫЙ. ДУГЛАС БАРАНАУСКАСКОНСТАНЦИЮ
Пожалуй, имеет смысл прочесть это после Двенадцатого действия второй книги. Хотя а, впрочем, ладно. "Пусть будет так".
Предисловие редактора
Публикуемое нами частное письмо любезно предоставлено, в числе прочих документов, отдалёнными родственниками автора, ныне гражданами Директории.
Несмотря на отсутствие даты, нетрудно понять, что письмо было написано между 281 и 282 годами. Об этом свидетельствует, во-первых, орфография (в частности, написание слов "всё" и "все", принятое в Нижгороде до начала 281 годао чём см. Послесловие), а во-вторыхсамая интересная и содержательная часть письма, касающаяся обстоятельств прихода к власти т. н. "возлюбленной вриогидры Морры". Очевидно, оно не могло быть написано до событий 281 года; однако уже в 283 году и далее странно было бы предположить, чтобы кто-либо стал писать о Морре в подобном тоне. Так что наш текст относится к тому короткому периоду, когда власть Морры уже существовала, но ещё не воспринималась как данность.
Всё, что известно об авторе и адресате письма, изложено в прилагаемой к тексту исторической справке, подготовленной публикатором. Мы же дадим ему характеристику как историческому источнику.
Согласно известному высказыванию Черчилля, история домена Хемульэто загадка, окутанная тайной и спрятанная внутри головоломки. Это мнение разделяет большинство историков, социологов и политологов, занимающихся Хемулем. Стоит, однако, уточнить: главной проблемой является не столько отсутствие фактического материала, сколько его бессистемность. Как ни странно, но это в значительной мере связано с отсутствием официальной версии истории домена. Даже самая фальшивая и тенденциозная версия истории создаёт некий смысловой каркас, проводит линию, связывающую факты в целое. С ней можно не соглашаться, отрицать или разоблачать её, можно и вовсе от неё отказатьсякак, например, это сделал Ослипат Йобко в своей нашумевшей "Сравнительной истории Эквестрии". Но в Хемуле никакой официально принятой точки зрения на историю домена не существует вообщехотя бы из-за отсутствия того, что называется "официальными инстанциями". Так называемые влиятельные или доверенные лица, играющие роль местного управленческого сословия, обычно занимают позицию "мы не подтверждаем и не опровергаем никакие утверждения, касающиеся прошлого и будущего Хемуля". Не существует и архивов, помимо адвокатских и судебных. Несмотря на обилие газетно-журнальной продукции, по ней нельзя составить сколько-нибудь осмысленной картины происходящего. В хемульских книжных магазинах можно найти литературу о прошлом домена, но по большей части это фантазии, призванные развлечь или шокировать читателя. Нет и символической системы, упорядочивающей частную жизнь и связывающей её с историей и государственным мифом. Достаточно отметить, что главным государственным праздником Хемуля является день принятия годового бюджета, причём неизвестно, кто его, собственно, принимает, а публикуемые статьи отличаются непрозрачностью.
Как ни странно, но даже воцарение Морры ничего в этом смысле не изменило. Система не стала более проницаемой для постороннего взгляда, хотя и обрела нечто вроде легальной верховной инстанции или видимой верхушки айсберга. От этого очертания самого айсбергато есть реально действующей системы власти в доменене стали яснее. Скорее уж, она породила новые тени и ложные отражения, иногда крайне причудливые. Например, жители Хемуля убеждены, что Морра является "гарантом конституции, реституции и люстрации". При этом никакой конституции ни в каком смысле этого слова в Хемуле нет инасколько можно судитьвведение её не планируется (хотя само правление Морры почему-то именуется "конституционным строем"). Что такое "люстрация" и "реституция", никто не знает и даже не интересуется, полагая, что это известно самой Морре и этого вполне достаточно. То же касается распространённого утверждения, согласно которому Морра "осуществляет общий контроль над процессами": известно около двадцати интерпретаций этого утверждения различными историками и политологами. Что же касается системы доверенных лиц, на которой основана вся хемульская модель, то она стала ещё менее понятной, нежели была до того.
Именно поэтому так ценны любые внешние наблюдения, произведённые на сломе эпох, когда, по удачному высказыванию Йобко, "обнажается историческая почва". В такие моменты даже самые слепые и равнодушные глаза что-нибудь увидят: публикуемая нами эпистола это подтверждает. К сожалению, она обрывается на самом интересном месте. Но и те скудные и противоречивые сведения, которые заключены в ней, дают определённый материал для работы историка. Кроме того, оно наверняка заинтересует и наших читателейхотя бы как документ своего времени. При всей наивности автора этого послания, оно даёт нам возможность заглянуть в прошлое глазами современника, почувствовать дух эпохи, вдохнуть аромат утраченного времени.
Кель Селевендра, баклан,
научный редактор журнала "История и современность" (Директория).
ТЕКСТ
Индекс: 07 123308
Куда: Московия, г. Нижгород, а/я 12002
Кому: по требованию
Из: анкл. Хаттифнаттов, пос. Приграничный, п/о 12
От кого: Дуглас Баранаускас, п-к п.с.н.
За доставку уплочено. П/о 12, старший письмоводитель Козловский Я.Е. [подписьПрим. публ.]
Любезный друг, мой дорогой Констанций!
Вопреки Правилам письмовников, настоятельно советующих переносить всё важное в самый конец письма, а то и в пост-скриптум, начну с самого основного.
Итак, я исполнил все Обязанности, возложенные на меня дядей Ираклием, и покинул Хемуль! Это письмо я пишу на постоялом дворе в земле Хаттифнаттов, откудова до наших мест заведено почтовое Сообщение в обычном роде, то есть посредством бэтменов и письмонош. Ах, знал бы ты, как не хватало мне этого ранее! Сколько раз бывало со мной такое: я, весь полный острейших Впечатлений, хватался за перо, чтобы излить обуревающие меня Чувства и Мысли в дружеском письме! И столько же раз холодные мысли об Экономии и Безопасности принуждали меня отступиться от сего Намерения. Ибо между Хемулем и Московией существует лишь Хемульская коммерческая связь, именуемая здесь "телеграфированием". Нет сомнений, она весьма быстра: создаётся даже Ощущение, что между отдачей письма в руки почтового служащего и его получением в Нижгородском Торговом Представительстве ООО "Хемуль" проходит самое ничтожное время. Однако же отдавать в чужие руки письмо без обёртки, совершенно открытое для нескромных взоров, и ещё платить по соверену за слововсё это совершенно противно самому Духу дружеской переписки; как, впрочем, и то, что письмо попадает к адресату не в сущем виде, а переписанное рукою наёмного писца. Нет слов, как радостно мне выводить пером эти буквы, доподлинно зная, что они дойдут до тебя как они суть, то бишь начертанными моею собственной рукою! И знал бы ты, как тяжко мне было черпать сведения о Нижгородских делах из Хемульской прессы и из телеграфических посланий дяди, в которых содержались лишь деловые Указания. Впрочем, он хотя бы упоминал, что вся моя родня по-прежнему пребывает в телесном Здравии (так что рассчитывать на самомалейшее наследство мне по-прежнему не приходится). Но я не знаю иного, бесконечно более драгоценного для меня, для душевной Жизни моей: как ты жив; как жив наш дорогой Муций; по-прежнему ли варят доброе тёмное пиво в погребке у Ганса; и, наконец. главноелюбит ли меня ещё моя Клотильда.
К своему великому сожалению, обо всём об этом я узнаю не весьма скоро. Как мне уже доподлинно ведомо, дороги отсюда до нас не отличаются ни достаточной Исправностью, ни хоть сколь-нибудь удовлетворительным придорожным Сервисом. Виною тому Редкость тесла-зацеплений, от чего происходит Недостаточность населения и общее Неустройство. По пути в Хемуль я уже вполне познал все эти Горести, так что ныне с внутренним Содроганием ожидаю изматывающей тряски, незавидных ночлегов, дурных харчей, дорожной грязи и прочих Оказий. Признаться! я завидую своему же письму, кое, покойно лёжа в почтовой суме на животе бэтмена, легко преодолеет по воздуху все эти Препятствияи прибудет в Нижгород задолго до моего прибытия.
Но не буду утомлять тебя, мой любезнейший друг, напрасными Воздыханиями о неизбежно предстоящем. Они не принесут Пользы и лишь огорчат свыше Меры. Лучше посвящу этосмею верить, долгожданное! послание своим Мыслям и Впечатлениям о жизни в Хемуле. В этом вопросе ты вправе рассчитывать на совершеннейшую мою Откровенность. Я к ней готов вполне; и более, всячески сего желаю, ибо Ум полнится Впечатлениями ещё свежими. В скором времени они как бы окаменеют и превратятся в прочные Убеждения, более обдуманные, но лишённые того оттенка и тона Непосредственности, которая так притягательна для тонких Натур вроде тебя.
Начнём, пожалуй, вот с чего. Ты ведь не запамятовал наш прощальный ужин, затянувшийся до утра и перешедший в обычный наш спор? Здесь, в Хемуле, я частенько вспоминал его. Кончался февраль; я готовился к отъезду; ты же был весь в хлопотах по своему делу с Клавдием (надеюсь, оно разрешилось благополучно). На дворе стояла столь лютая стужа, да такая, что все мои щетины покрылись инеем, а твои перья встопорщились почти что до вертикального Положения. Однако всё это не помешало нам, накинув лёгкие дохи, прогуливаться по Высоковольтной улице, увлечённо занимаясь тем, в чём московитский наш Народ преуспел более всего прочегоувлечённо спорить про то, о чём мы не имеем ни малейшего Представления.
Разговор наш, помнишь? касался Хемуля. Ты с присущей тебе горячливостью Натуры отстаивал то Воззрение, что народ Хемулей установил у себя наилучший Строй и пользуется всеми выгодами совершеннейшей Свободы. Я в ту пору мнил себя счастливым обладателем немалого жизненного Опыта и склонялся к Взглядам самым циническим, а потому яростно опровергал твои Построения и доказывал, что хемульские Порядки являют собой самый обыкновенный Произвол, лишь едва прикрытый внешнею личиною общественной Пользы. Мы так и не сошлись во Мнениях; помнится, ты чуть было не ущипнул меня за рыло, а я был не вполне обходителен с твоей шеей; всё это, конечно же, вздор, какой бывает между старинными приятелями, однако же расстались мы на углу Омского и Амперского переулков не весьма довольные друг другом. Я, во всяком случае, был в сильнейшем Негодовании; мне доставляло утешение лишь то Обстоятельство, что в самом скором времени я составлю самое непосредственное и достоверное Мнение о пререкаемом Предмете.
Что же теперь? Скажу так: оба мы были не правы. Хемуль вовсе не царство Свободы, однако же и простым Произволом его Установления не являются тоже. Нельзя сказать и того, что это некоторая смесь из первого и второго. Я вообще не нашёл никакого Определения из числа нам известных, которое достаточно подошло бы к открывшейся мне Действительности.
К слову сказать. Самим Ходом вещейили, как ты будешь настаивать, Историей, хотя это, в сущности, лишь различные Имена одного и того жев наших умственных Привычках заложено исходить из некоей общей Картины, в которую как бы помещаются Факты; если же какие-то Факты остались без квартиры, тем хуже для них. Хемули мыслят не так: они исходят из Фактов, как бы из некоего строительного Материала, из которого они построяют свои Теории; однако таковые зависят от Материала всецело и совершенно. Пробыв в Хемуле менее года, я не могу претендовать на совершенное овладение этой Манерою. Посему ограничусь Описанием тех Дел и Явлений, свидетелем которых мне довелось быть, начиная с Обстоятельств самых внешних и малозначительных и кончая тем, что я почитаю существенным. Выводы же я оставляю на Будущее: авось, оно мудренее.