Записки доктора Тихонина. Дурная наследственность - Галина Федоровна Бек 4 стр.


В восемь часов утра следующего дня Тихон Алексеевич не нашел Дины в ее палате. Как оказалось, она уже часа два как помогает Сан Санычу в его работе по саду. Тихон Алексеевич нашел их рядом с умирающим деревцем ивы, которое было посажено этой весной, но почему-то не прижилось. Дина внимательно смотрела на несколько живых еще листочков, которые нежно волновал легкий, утренний ветерок. Тихон Алексеевич не стал подходить к ним ближе, присел на стоявшую неподалеку скамейку и стал наблюдать за происходящим. Сан Саныч как зачарованный смотрел на Дину, которая начала что-то бормотать на непонятном языке и делать кругообразные пассы руками. Через некоторое время, из земли, рядом с ивой начали выползать мелкие, черные зверьки, которые моментально растворялись в воздухе. Дина перестала шептать и совершать движение руками, и торжествующе посмотрела на Сан Саныча:

 Я же говорила, что кто-то перенес на дерево свою болезнь.

 Это невозможно. Во всяком случае, я никогда не слышал о таком ритуале.

 Но это не значит, что его не существует. Тихон Алексеевич, идите сюда. Вы сейчас увидите маленькое чудо.

Тихон Алексеевич подошел к ним, и они вместе стали наблюдать за тем как подсохший ствол дерева и его ветки меняют цвет и наполняются жизнью. Через некоторое время на ветках появились почки, которые очень быстро трансформировались в зеленую листву. Дина прокомментировала происходящее следующими словами:

 Все в этом мире происходит по закону «жизнь за жизнь». Теперь тот, кто сделал это с ивой, тихо «завянет».

 Вы считаете это справедливым?

 Разумеется. Злой колдун знал, что болезнь можно отправить в сухой пенек или в болото, но он захотел использовать энергию зарождающейся жизни.

 И что это значит?

 Значит, он хотел не только побороть болезнь, но и омолодиться.

 А кто бы этого не хотел?

 Мало ли кому чего хочется, но все в мире взаимосвязано, и тот, кто берет на себя право из корысти менять естественный ход вещей, приводит в действие механизмы деградации, как природы, так и человека.

 Но ведь существуют долгожители и даже, судя по легендам, бессмертные. Они разве не нарушают эти механизмы?

 Нет, поскольку это их судьба. Сан Саныч вы счастливы, что дерево ожило?

 Да, но последствия этого меня сильно смущают.

 Не волнуйтесь, болезнь не вернется к злому колдуну, он просто проживет положенное ему время, но без незаконно присвоенной молодости и красоты. Тихон Алексеевич, вы хотели со мной поговорить?

Да, но я бы хотел продолжить наш разговор в палате.

В палате Дина ждал сюрприз, ее мама передала через медсестру, поскольку утром посещения были запрещены, громадный шоколадный торт и букет чайных роз. Дина искренне обрадовалась и предложила Тихону Алексеевичу позвать Сан Саныча, и выпить чаю с тортом, а потом уже заняться исследованием ее родовой памяти. Вся компания отправилась в столовую, и Дина угостила тортом оказавшихся там врачей и санитаров. Они просидели за чаем ровно столько времени, сколько хотела Дина, и Тихон Алексеевич с удивлением обнаружил, что он не может руководить поведением пациентки, это она ставит условия. Когда Тихон Алексеевич и Дина вернулись в палату, он вновь попытался использовать свою способность читать мысли других людей, но ему это не удалось ни в малейшей степени. Сознание Дина было для него недоступно. Дина с улыбкой посмотрела на него и произнесла:

 Тихон Алексеевич, вы же уже пытались просканировать мой мозг, и вам это не удалось. Вам не стоит беспокоиться, поскольку вам я верю, и согласна принять вашу помощь в освоении мной современных правил жизни и моей социализации в этом времени. Обещаю, что не буду утаивать интересующую вас информацию, и какой бы страшной не была история моих злодеяний, вы ее услышите:

 «Mysterium tremendum et fascinosum».

Эти слова произнесла Дина, когда Алексей Тихонович зашел в ее палату после утреннего обхода больных. Дина сидела на кровати аккуратно причесанная и очень серьезная. Алексей Тихонович поприветствовал свою пациентку и повторил ее фразу, но только на русском языке:

 «Тайна грозная и завораживающая». До того как вы попали сюда, вы знали латинский язык?

 Нет. Эту ночь я не спала, все пыталась систематизировать свои воспоминания и восстановить хронологию событий. Чтобы не запутаться мне пришлось записать свою исповедь в тетрадь. Теперь вы можете ее прочесть в спокойной обстановке и мне не придется краснеть от стыда за «свое» прошлое.

 Спасибо. Может быть, вам стоит принять легкий седативный препарат и поспать до обеда?

 Благодарю вас, но мне нужно помогать Сан Санычу в саду. Эта работа меня успокаивает лучше всех лекарств.

 Хорошо, постараюсь прочитать ваше «сочинение» в ближайшие дни. Мне надо будет его вам вернуть?

 Нет, я привела свои воспоминания в порядок, а вам моя «писанина» может когда-нибудь пригодиться.

Вечером этого дня Тихон Алексеевич удалился в свой кабинет, и попросил не тревожить его, если только «не обрушатся небеса». Перед ним лежала тетрадь на обложке, которой содержалось две записи:

Первая«Люди наносят себе неизмеримый урон, когда отказываются жить во всех временах, и пренебрегают красотами всех царств».

Вторая поясняла, что это изречение английского писателя 17 века Томаса Трэхерна.

Тихон Алексеевич открыл тетрадь и начал читать написанную каллиграфическим почерком рукопись.

Исповедь

Должна предупредить, что изложенное здесьэто 4 разрозненных куска воспоминаний, которые относятся только к тем моментам во времени, когда в моих предках, женщинах проявлялись гены магических способностей. Все эти воспоминания кажутся мне нереальными, как в стихотворении Леонида Андреева:

«Как будто небывшее я вспоминаю: не слышуно помню, не вижуно знаю».

III век до нашей эры

Сведения о своем первом появлении в этом мире я получила из рассказов моей матери. В первом тысячелетии до рождества христова между двумя континентальными морями Каспийским и Черным существовала одна из ойкумен того времени, состоявшая из множества поселений земледельцев и ремесленников. Этот очаг цивилизации не отличался архитектурными излишествами и богатством, как города-государства Месопотамии или города великого Египта. Тем не менее, восточные кочевые племена пригоняли туда свои стада овец, верблюдов и лошадей для обмена их на хозяйственную утварь и оружие. Когда моей матери исполнилось 13 лет, к ней посватался шаман одного из кочевых племен монголоидной расы. Он предложил за нее верблюда и десять овец. В ее семье было шесть детей из них только два сына. Обмен был выгодным, и шаман ускакал в свои степи с молодой женой. Шаман был намного старше ее и обладал немалым авторитетом среди многих племен. Он умел заговаривать раны, лечить разные болезни людей и животных, но главное он мог угадывать направление, двигаясь по которому, племя могло найти тучные пастбища для скота. Моя мать по сравнению с соплеменницами отца была дородной, светлокожей и большеглазой. Когда старейшины племени увидели, какую жену привез себе шаман, они из зависти к нему стали говорить, что на содержание такой толстушки уйдут все припасы. За восемь лет жизни в племени мать родила двух сыновей, выучила язык своей новой родни и научилась скакать на лошади. На девятый год она родила меня, и на ее несчастье после моего рождения начался падеж скота от моровой язвы. Мой отец делал все что мог, чтобы спасти животных, но болезнь перекинулась на людей, они начали умирать целыми семьями. В племени стали шептаться, что «этот слишком толстый и крупный младенец высасывает жизнь из людей, из овец и лошадей». Было принято решение принести меня в жертву. В ночь перед жертвоприношением мать, прихватив еды, нехитрый скарб и меня, ускакала прочь из племени. Высланная за ней погоня не увенчалась успехом. Преследователи искали ее в южном направлении, а она быстро как могла, удалялась на северо-запад. Через неделю закончились запасы еды и воды, вокруг нас все еще простиралась бесплодная степь, и нас с матерью ждала голодная смерть. Наконец, не в силах больше держаться в седле, она пустила лошадь пастись, а сама попыталась накормить меня, но молока в ее груди больше не было. Мой нескончаемый плач утомил нас обеих, и мы заснули. Проснулись мы от цокота копыт. По степи двигался торговый караван. Мать, из последних сил подхватив меня на руки, встала и стала звать путников к нам на помощь. С этим караваном мать добралась до Днепра и там обосновалась в одном из земледельческих поселений. Никогда больше мы не встречали кочевников из нашего племени. В последствии мать узнала, что выжившая часть племени моего отца была захвачена в рабство гуннами, которые бродили по Каспийской низменности. Моя мать опять вышла замуж, и наша жизнь протекала относительно спокойно. Было несколько ярких и страшных впечатлений, оставшихся в памяти из моего детства. Первым было пронизывающее чувство несчастья и безвозвратной потери, после того как две беременности моей матери закончились рождением мертвых младенцев. Вторым незабываемым событием моего взросления было мое чудесное избавление от жутких бродяг, пытавшихся меня изнасиловать. У меня никогда не было подруг. Я водила дружбу только с хулиганами из нашего переулка и хотя мать постоянно пыталась приучить меня к ведению домашнего хозяйства и ругала меня за непослушание, каждый день я убегала из дома и пропадала на улице. В общем, я была трудным ребенком. Когда у меня появились первые признаки женственности, наш вожак постарше постоянно пытался схватить меня за грудь, и хотя мне это нравилось, я дралась с ним. Мое яростное сопротивление только увеличивало его желание шарить руками по моей груди. Со временем он стал всерьез досаждать мне, и я стала общаться с мальчишками помладше. Мы частенько с ними искали норы сусликов, в которые заливали воду, и когда оттуда показывались головы «хозяев», мы их хватали. За сусликов платили медяки, но это все равно был заработок. Однажды, мы забрели на пустырь, и я так увлеклась поисками, что не заметила, как оказалась вне зоны видимости моих товарищей. В тот самый момент как я увидела очередную норку и хотела похвастаться своей находкой, кто-то большой и сильный схватил меня сзади и, заткнув мне рот грязной ладонью, поволок в ворота развалившегося, старого амбара. В середине амбара, навстречу ему с мерзкой ухмылкой встал толстяк в оборванной одежде. Он подошел ко мне и начал срывать с меня одежду, но в этот момент рука второго насильника на моем рту слегка ослабла и я откусила кусок его ладони. Он взревел от боли, отпустил меня и я, оттолкнув толстяка, бросилась бежать. Толстяк оказался проворным, он бросил в меня палку и сбил с ног. Я оказалась лежащей около стены. Они оба двинулись в мою сторону. Меня охватил такой страх и ненависть к ним, что, несмотря на боль, я вскочила на ноги, и готова была драться с ними до последнего вздоха. Им оставалось всего несколько шагов до меня, как вдруг похоть на их лицах сменилась выражением ужаса и они оба, как подкошенные, упали замертво на землю. Я поправила, как смогла одежду на себе и, прихрамывая, отправилась ловить сусликов. Об этом случае никто из моих друзей также как и мои родители ничего не узнали. Но после этого я стала сторониться своих друзей и больше времени проводить дома, помогая, матери по хозяйству. Когда мне исполнилось шестнадцать лет, мои повзрослевшие друзья начали по очереди свататься ко мне, но они мне не нравились настолько, чтобы связать с ними судьбу, и я всем отвечала отказом.

Однажды в нашей глуши появилась группа удивительных мужчин. Они все были одеты в белые одежды, свободно свисающие до их босых ног, обутых в сандалии. Все они были высокого роста, черноглазые и черноволосые. Они громко разговаривали на неизвестном нам языке и смеялись. Их румяные щеки, на лицах светло-абрикосового цвета, резко контрастировали с темной, морщинистой кожей землепашцев. Весь поселок выбрался из своих домов, сделанных из кизяков, посмотреть на них. Казалось, странники не обращают никакого внимания на окружающих. Никто не решился подойти и заговорить с ними. Тем временем они перестали смеяться и беззастенчиво рассматривали собравшихся вокруг людей. Наконец, самый молодой из них подошел к моей матери и сказал:

 Отдай за меня замуж твою дочь. Она красавица и я заплачу за нее много ваших денег.

 Она не продается.

 Почему? Ты же собираешься выдать ее замуж?

 Да, собираюсь, но не за чужеземца.

Мужчина заглянул в мои глаза, моя голова закружилась и я взмолилась:

 Мама возьми его деньги и отпусти меня с ним.

В разговор вмешался мой отчим:

 Сколько вы готовы заплатить за нее?

 Сколько скажите,  ответил мужчина, достал из своего балахона кожаный мешочек битком набитый монетами и, протянув отчиму, сказал:

 Этого вам хватит на новый дом, лошадь и дорогую одежду для жены. Договорились?

 Да.

Мать схватила меня за руку и попыталась утащить в дом, но мужчина легко с ней справился и, подняв меня на руки, пошел из селения, за ним последовали его товарищи. Я долго слышала плач моей матери, но мне не хотелось оставаться жить в нашей лачуге и становиться женой крестьянина. Когда мы оказались вне зоны видимости моих земляков, я увидела круглый и плоский шатер, больший по размеру любого дома в нашей округе. Один из мужчин открыл вход в этот шатер, и все мы вошли внутрь, причем я все еще была на руках у моего избранника. Внутри шатра располагалась красиво обставленная комната с несколькими дверями. Мой жених опустил меня на пол и открыл передо мной одну из дверей, за ней располагалась красивая, небольшая спальня. Он оставил меня в ней и вышел к товарищам. Через несколько минут наш шатер взмыл в небеса и полетел с невероятной скоростью. Мы приземлились, как я потом выяснила, на вулканическом острове в экваториальной части Атлантического океана. На севере острова дымилась верхушка не потухшего вулкана, на юге располагалось озеро, вокруг которого были расположены небольшие дома из белого камня. В один из таких домов меня и привел мой жених. Навстречу мне вышли две красивые девушки в набедренных повязках. Он что-то сказал им на своем языке, и они отошли вглубь просторной гостиной, украшенной коврами и статуями. Мужчина повернулся ко мне и сказал:

 Ты думаешь, что я собираюсь сделать тебя если не женой, то, наверняка, любовницей, так?

 Да, так. Разве ты не просил мою мать выдать меня за тебя замуж?

 Просил, но мы с товарищами проделали это утомительное путешествие и разыграли спектакль с моей женитьбой на тебе, с одной, единственной целью, спасти поселок, в котором ты до сих пор жила.

 Спасти от чего?

 От тебя, вернее, от той магической силы, которой ты обладаешь. Думаю, ты давно подозревала, что ты не совсем, такая как остальные девушки. Может быть, расскажешь мне что-нибудь необычное из твоей жизни?

Сначала меня удивило то, что он мне говорил, но потом я поняла, что он, безусловно, прав и рассказала ему о болезни людей и скота, сопровождавшей мое рождение, смерть моих сводных, новорожденных сестер и непонятную гибель бродяг, пытавшихся меня изнасиловать. Он внимательно выслушал меня и после некоторого раздумья произнес:

 Тебе придется постоянно укреплять свою волю, чтобы научиться управлять подаренной тебе страшной силой. Когда ты научишься контролировать свои эмоции, ты перестанешь представлять угрозу для окружающих тебя людей. Сейчас эти милые девушки помогут тебе привести себя в порядок, а вечером мы начнем наши с тобой занятия.

 Понятно, но у меня есть к вам вопрос. Кто вы и как мне вас называть?

 На первый вопрос я не могу ответить, поскольку не имею права посвящать тебя в тайны Вселенной. Одним из многих моих имен является Ан или Анум. Это имена бога неба в одном из районов земли. А ты с этого момента будешь носить имя богини плодородия, которое распространено в заповедных землях древнего востока.

 Мне нравится мое имя, почему я должна его менять?

 Потому что теперь ты призвана исполнять волю Верховных архонтов Земли, а богиня Иштар олицетворяет собой благотворную энергию любви и торжества жизни.

 Неужели имя может сделать меня богиней?

 Нет, но любое имя содержит закодированную в нем информацию, а его произнесение влияет на частоту и амплитуду электрических волн твоего мозга. Имя это символ, который ты можешь оживить, если будешь стараться это сделать.

 Как?

 Самым трудным временем в жизни любого человека является время его обучения. Если ты терпеливо и старательно будешь выполнять задания учителей, то сможешь многого добиться. Ты меня поняла?

 Да, но я не отличаюсь терпением и трудолюбием.

 Не существует на Земле людей, которые от рождения не были бы нетерпеливыми нарциссами и эгоистичными лентяями,  с улыбкой сказал Ан, и продолжил,  с завтрашнего дня начинаются твое обучение.

В начале, мои занятия заключались в бесконечном, неподвижном сидении на краю скалы над глубоким ущельем, недалеко от вулкана. Было жарко и неудобно сидеть на жесткой глыбе. Как только мне становилось невмоготу, и я начинала злиться, то слышала грохот подо мной, и чувствовала дрожание валуна, на котором сидела, такое как будто он начинал падать в бездну под ним. Прошло три месяца, прежде чем мой «жених» разрешил мне присоединиться к удивительному обществу, обитавшему на острове. Кроме красивых полуобнаженных островитян и островитянок, и мужчин в белых одеждах, я могла видеть прогуливающихся среди домов мужчин и женщин разного возраста и расы. Как я выяснила после трехмесячного сидения на скале, каждый вечер все жители острова собирались на площадке у фонтана и сидя под пальмами за столами, ломившимися от разных яств, наслаждаясь пищей, беседовали о временах прошлых, настоящих и будущих. Все эти люди были добровольными послушниками и учениками мужчин, носящих белые одежды.

Следующий этап моего обучения, который занял целых два года, заключался в умении концентрировать свою силу: целыми днями, выполняя те или иные пассы руками, я должна была вызывать возгорание дров, сложенных близко ко мне, чуть дальше и совсем далеко. Затем с помощью движений пальцев заставлять двигаться предметы с все большей скоростью. Одновременно я учила самые распространенные в то время в Европе языки и огамическое письмо. Самый пожилой из «белых хитонов», как их называли неофиты между собой, по имени Тхоат учил нас всех вместе врачеванию с помощью целебных трав и заговоров. Эти занятия оказались для меня самыми сложными. Странным образом, но в моем присутствии все растения становились ярче цветом и благоухали сильнее, но с исцелением больных людей у меня были проблемы. Почему-то страдания людей меня не так трогали, как вянущие ветки деревьев или скулящие от боли животные. Возможно, это было связано с тем, что я была молода, здорова и легко переносила физическую боль. Я просто не могла представить себе, что люди не могут справиться со своими недугами сами. Большинству «учеников» требовался отдых после занятий, поскольку им было необходимо восполнять свою психическую энергию. Главной проблемой моего обучения было то, что в отличие от других, я не нуждалась в восстановительном периоде. Мои силы и способности только возрастали от упражнений, поскольку в моменты усталости и злости я черпала энергию из всего живого, что окружало меня, причем в основном из людей. Первое время после моих занятий все «ученики» чувствовали недомогание. Наши учителя долгое время искали способ, с помощью которого я смогла бы контролировать свои «вампирские» наклонности. Вопрос заключался в том, что если я не смогла бы справиться с этим энергетическим «обжорством», то меня должны были отправить на необитаемый остров, чтобы я не причиняла вреда людям и животным. Наконец, «белые хитоны» нашли решение и научили меня забирать энергию избирательно, только из того живого окружения, влияние которого необходимо уменьшить, например, из туч насекомых, которые мучают домашний скот или из вредных растений. Впоследствии я научилась восполнять свои энергетические затраты за счет энергии солнца, ветра, морских волн, течения рек или из конфликтов между людьми, тем самым ослабляя их.

Назад Дальше