Вот теперь можно, сказал Мишаня.
А нормально так идем, чего пугали этой Кашей? спросил Роман.
Это пока. Видишь колышки? Сетка тут проложена. До самой кашеедовой деревни и чуть подальше. А потом по-другому будет.
А, эти. Читал про них. Могут ли люди выжить, питаясь только Кашей, сказал Артем.
Кашей, ага! Да им гуманитарку вездеходами тащат. И воду привозят, а детей в школу забирают, в интернат. Жри, пей, и работать не надо, сказал Мишаня, чего ж не жить?
А вы туда не хотите? спросил Артем.
Мишаня чуть не сплюнул, но спохватился вовремя, рукой махнул. Дальше они молча шли, а потом городские стали болтать про кафедру, разных знакомых и девок. Через час показалась деревня.
Одинаковые дома строем стояли по обе стороны вдоль дороги, а еще самоделы, неизвестно из какой рухляди. Вышка посредине, для связи, ориентир заодно. Собак нет, кошек тоже нет, две козы бродят, смотрят равнодушно. И ребятишек стайка. Ромыч с Темычем шарахнулись, когда эта кодла подбежала. Окружили и кричат:
Дяди, чего привезли?
А тебе чего надо? весело крикнул Роман.
Этот вопрос, похоже, поставил пацана в тупик. Он остановился, нахмурился и стал колупать в носу. Дети выглядели нормально, одеты-обуты как обычно, ну, бедновато может. А с кем сравнивать? В деревне детей давно не было, а телек Мишаня сто лет не смотрел. Интернет по делу только.
Ничего для вас нет, сказал Мишаня.
А хоть что-нибудь дайте, загомонили дети.
Роман вытащил из кармана горстку маленьких конфеток, сунул в руку самому бойкому и сказал:
На всех.
Хорошей дороги! закричали дети.
Ишь, приучены. У всех клянчат, паразиты, пробормотал Мишаня.
Не любите вы их? спросил Артем.
Чего мне их любить? Где жрут, там и срут, а больше ничего не делают, отрезал Мишаня.
Тепло было, скоро жара начнется. Как подальше отошли, Мишаня сказал, что можно накомарники снять, все равно смотреть некому.
Все больше появлялось многоножек, они тут были истинные хозяева. В воздухе толклась всякая летучая мелочь. Под ногами копошились черви, жуки, всякие букашки, Мишаня и названия им не знал.
Собирать-то будете? спросил он у биологов.
Это все давно изучено, интереса не представляет. В центре собирать будем, и на обратном пути, сказал Роман.
А, понятно, отозвался Мишаня. Ничего ему было не понятно.
Тут всегда столько дронов? спросил Артем.
Да вроде как обычно. Я ж говорю, летом редко ходят.
Они за нами следить будут? не отставал Артем.
Думаешь, сопрут нашу добычу? спросил Роман.
Ну, неприятно. А они помощь вызовут, если что?
Это вряд ли. А вреда от них мы не видели, сказал Мишаня, вспомнив, как в прошлом году пропал мужик из соседнего села. Жена пыталась нанять хоть кого, чтоб мужа поискали. В ментовке ей сказали, что не их дела. И в МЧС послали подальше. Сам полез, значит все. Местные собрались, походили. Так и не нашли.
Через три часа ходу остановились на привал. Ребятки выхлебали пайку воды и жадно смотрели на запас. Мишаня покачал головой:
Привыкайте. Ночью росы наберу. Если совсем крайбудем Кашу есть, дальше она жиже будет. Воды с собой много не утащишь, с потом больше выйдет.
Нормально, Темыч! Тут тебе и качалка, и сушка и кроссфит. Вернемсявсе девки будут наши, сказал Роман и ткнул приятеля в бок.
Давай, жирдяй, худей, ответил Артем, и они рассмеялись.
Мишаня усмехнулся криво и полез в рюкзак за лаптями. Лапти, ласты, кашеступы, их по-разному называли. Неудобные, зараза, но вес держат. Шутки закончились, дальше просто так не пройдешь. Взял верную старую слегу, из осины сделана, городским по лыжной палке дал, и пошли. Следы теперь от них оставались здоровые, диковинные, медленно затягивались.
Мишаня часто оглядывался, высматривал кашеедову вышку. Дымка сгустилась, небо поменяло цвет. Дождь будет, что ли? В прогнозе-то не было, да мало ли. Мишаня вздохнул и представил море. Возьмет сына и поедет. Или вообще на самолете полетят. Быстрее самолетом, хоть и дорого. А море, оно такое Здорово там.
До места ночевки добрались кое-как. Мишаня выдохнул, про себя поблагодарил. Городские стали рюкзаки снимать.
Гати постелить надо, а то к утру потонем, сказал Мишаня.
От биологов толку мало было, он сам развернул легкую пластиковую ткань, по краям пенопластовые поплавки, это старые гати, а у новых другой пластик, еще получше и полегче. Может, получится прикупить. Если деньги после отпуска останутся. Если получится отпуск, если выберутся отсюда. И опять мысленно удачи попросил.
Эти молодцы рухнули и лежали бревнами. Никакой от них помощи. У Мишани здесь тайник был, он достал колышки, поставил, и сетку натянул вокруг. От многоножек и других разных тварей. Больших здесь не было, а маленькие даже покусать здорово не могли, но все равно, без них лучше. Зимой-то они вялые, а теперь вон как бегают. Залезут под куртку или, чего доброго, в нос.
Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались, фальшиво пропел Роман.
Умолкни, гнида, отозвался Артем.
А Роман не унимался:
Сейчас бы костерок, шашлычок, водочки. А Каша горит?
Если б горела, тут бы житья совсем никакого не было, ответил Мишаня.
Жалко. Запалили б костерок, многоножек нажарили. Их едят?
Зачем, когда Каша есть? Ну, пробуют некоторые, сказал Мишаня.
Да чего ты пристал? Они тебя сами сожрут, сказал Артем.
Пока ребята лениво переругивались, Мишаня достал хлеба с тушенкой, огурчиков. Банки саморазогревающиеся, удобные. Свиная, вроде, тушенка. От запаха парни оживились. Умяли все и банки хлебом почистили.
Как стемнеет, мусор зароем. Дроны снимают, потом штраф могут вкатить. Тут оставлять ничего нельзя, сказал Мишаня.
А когда приспичит по-большому? Потом с собой носить? хохотнул Роман.
Как обычно. Вон лопатка, зарывай поглубже, чтобы не воняло. И спать. Завтра хуже будет.
Как про мою жизнь, проворчал Артем.
Не бухти, придурок. Все зашибись, отозвался Роман.
На ночь Мишаня поставил тент, и правильно сделал. Моросило ночью. Утром все было серое, влажное, дышалось трудно. Воды набралосьэто хорошо. Каша раскислаэто плохо. Городские еле поднялись, мышцы болели с непривычки. Перекусили, попили. Мишаня вешку поставил повыше, хоть и местность знакомая была. Говорили, что дроны могут вешки выдергивать, чтоб, значит, не ходили всякие. Может, и брехня.
Роман с улыбочкой сказал:
Ну что? Вперед, к победе? Пошли?
Поползли, ответил Артем.
Мишаня кивнул. Лапти уже не надобились. Гати в ход пошли. И началась эта хренотень. Один расстилает. Другой сзади скатывает. Третий тащит другую гать. Повторить. Повторить. Повторить. Через несколько минут все в поту и в Каше с головы с до ног. Теперь так до самого дома будет. Жарко, воздух от испарений и от вчерашнего дождя густой, в грудь его заталкивать надо.
Не могу больше, прохрипел Артем, повалился на колени, а потом на живот, и руки раскинул. Так и лежал с рюкзаком на спине.
Ну, давай передохнем, сказал Мишаня.
Все трое развалились на гатях.
Вам прямо к самому центру надо? спросил Мишаня.
Ага. Образцы оттуда возьмем, ответил Роман.
Артем со стоном повернулся на бок, стащил рюкзак, достал бутылку и стал жадно пить воду, проливая на грудь.
Хватит! Без воды останешьсядругой не дам! прикрикнул Мишаня.
Да ладно, нормально. Жарко очень, Артем поплескал водичкой на лицо. Тут же к нему устремились мошки, Надо это Ну? А то не выдержим.
Они с Романом долго смотрели друг на друга. Роман поморщился и покачал головой.
Что надо? спросил Мишаня.
Полежать еще.
Мишаня опять намазался от комаров и встал отлить. Червячок проползал рядом, с хорошего ужа размером. Тут живность здоровая, мама не горюй. Говорят, дальше погорячей будет, там помельче. А зимой вообще хорошо, твари от холода прячутся.
Роман, кряхтя, поднялся, потянулся так, что кости хрустнули. Артем тоже встал.
Пошли дальше. Мишаня диву давался: парни бодрячком поперли. Роман стал анекдоты травить, Артем визгливо хохотал. Ага, зрачки у них широкие стали, руки подергиваются. В животе у Мишани противно засосало. В Каше с двумя нариками, вот угораздило. Что ж будет-то, а?
А они все шли и шли, как заведенные, он еле на следующий привал уговорил. Воду они всю выпили, еще и поливали друг друга. Потом Ромыч оступился и провалился в Кашу. Хохотал во все горло, пока Мишаня его тащил. А Темыч на гати катался от смеха. Мишаня наорал на них, да быстро выдохся. Только ржали без остановки, идиоты. Тогда он их вперед погнал, покрикивал: быстрей, быстрей, всю славу отберут, дроны живность переловят, вам не достанется.
Как Солнце клониться стало, Мишаня понял, что вот сейчас и помрет.
Стоп. На ночь устраиваться надо. Да стойте вы, придурки! заорал он.
Чего-чего? Нам дальше надо, обернулся Роман.
На ночь встаем. А то вообще не доберемся.
Уже ночь? спросил Артем и завертел головой, прищуриваясь.
Хватит на сегодня. Хотите до места дойтименя слушайтесь! гаркнул Мишаня, откуда только силы взялись. От страха, видать.
Пока он раскладывал вещи, парни в шутку боксировали, проминая гать ногами.
Хватит. Поели и спать, сказал Мишаня.
Неохота есть. Воду давай, дед, сказал Роман.
А твоя где?
Так мы всю выпили.
Артем согнулся от смеха.
Мишаня из рюкзака добыл бутылку, попил, парням налил в пластиковые стаканчики по глотку. Они выпили, и Роман вырвал бутылку, запрокинул голову, глотал, только кадык ходил вверх-вниз. Артем ткнул его в живот, пока дружок пытался вдохнуть, выпучив глаза, сам допил. Мишаня в тоске перебирал вещивот фальшфейер, зверя пугать, зажигалка газоваясороконожки не любят огонь. Нож хороший. А наркошей как вразумить? Сидят, треплются. Как деньги потратят, куда поедут. Сказал, чтоб не принимали ничего больше, и что дежурить надо. Раз не спят, то Артем до полночи, Роман до трех, а потом чтоб разбудили. На телефоне будильник завел, сетку натянул уснул, как провалился. Хрен с ними.
Проснулся по будильнику. Ночь была светлая, жарко-то, душно как! В Каше кипела жизнь, копошились, ползали тварюшки, что-то шевелилось, шуршало, в воздухе звенели комары. Мишаня убрал сетку, со стоном поднялся, наплескал от насекомых вонючку на лицо и руки. Есть хотелось и пить. Болело все, как избили.
Городские бревнами лежали, дышат, и то хорошо. Покусанные, червяки по ним ползают. Мишаня за пазуху Роману полез, может, дурь найдет да выбросит. Тот проснулся, цапнул за руку, оскалился:
Чего, дед?
Мишаня струхнул, но ответил:
Чего, сожрут вас, вот чего. Сказал же, караулить надо, а потом меня разбудить. Смотри, сколько гадов по тебе ползает.
Да я вас! Роман стал скидывать с себя червей, многоножек и насекомых.
Мишаня только вздохнул и отвернулся. До утра дремал, вскидывался, озирался. Нет опасностидальше кемарить можно. В семь растолкал городских. Еле встали, рожи страшные, опухшие.
Будете жрать дурьпропадете, угрюмо сказал Мишаня.
Да это не дурь. Стимулятор простой, при интенсивных физических нагрузках. Он разрешенный, сказал Артем.
А мне плевать. Сдохнете здесь и не заплатите. Кто со мной потом дела делать будет?
Да ладно, дед, прорвемся! сказал Роман.
Выбросьте лучше.
Не, поменьше съедим, и нормально будет. Дозу не рассчитали вчера.
Выбрось, говорю!
Не выброшу. И что сделаешь? сказал Роман.
Мишаня зубы стиснул и промолчал.
Все норм. Щас поедим и дальше двинем.
Воды нет. Вчера всю про профукали, сообщил Мишаня.
Ели молча. Парни кидали еду как не в себя. Почти все припасы уничтожили.
Хватит! не выдержал Мишаня.
Ну да, потом всегда есть хочется, пробормотал Артем.
Мишаня пил из фляжки, каждый глоток во рту держал, чтоб всосалось.
А нам? Говорил же, что нет воды, ухмыльнулся Роман.
Не дам. Что сделаешь? Если со мной что случится, вы тут и останетесь, сказал Мишаня.
Ребята, уже не стесняясь, достали таблетки, разломали, кинули по половинке в рот.
А? сказал Роман, протягивая полтаблетки проводнику.
Мишаня отвернулся. Дальше пошли.
Лежал он, звездой раскинув руки и ноги, иногда переползал по гати, и рюкзак перекладывал. Воздухножом режь. Ждал. Городские ушли к самому центру, с собой не звали, да он и не рвался. Все подчистую съели, потом Кашу ели, куда только влезало. Наберут всякого и назад можно. Не верится даже. А не вернутсячто ж, за ними? Прямо туда, в самый Горшочек? Им что, они на таблетках. А ему после бессонной ночки плоховато. Мысли путались. Иногда слышал стон, вскидывался, а это он сам и стонал. Навечно он здесь?
Пар завивался петлями. Каша чавкала, пузыри всплывали медленно, лениво. Глаза закрывались. Спать нельзя. Страшно спать.
Кто-то заполз на ногу, тяжело стало. Мишаня глаза приоткрыл. Многоножка уже на груди, здоровая такая, давит. Извернулась, смотрит, усики шевелятся. Ближе и ближе. Он прошептал:
Тихо, тихо, и стал зажигалку нащупывать, а ее глаза почти напротив.
Где ж она? Пальцы мокрые, не выронить бы. Чирк, чирк, зажигайся. Мишаня простонал. Зажглась. Огонь оранжевый, отражается в глазах твари. Уходи, уходи, ну!
Многоножка потянулась вперед, отпрянула и повернула, уползать стала, перебирая по груди лапками. Мишаня плакал в голос и молился Хозяину этих мест и всем богам, кого вспомнить мог. Море, море, где ты?
Он вздрогнул и проснулся. Его трясли за плечо. Сверху была опухшая рожа, вся в прыщах и корках, черная щетина пробивалась на подбородке, а глаза красные, стеклянные, и зрачок черный и громадный.
Эй, дед, погнали!
Мишаня сел рывком и чуть не провалился. Каша опасно потекла через поплавки, но гать еще держала. Роман. Один. На груди мешок болтается, а рюкзака нет. Мишаня завертел головой:
Где этот, второй? Артем где?
Утонул Темыч. В пузырь попалбульк и нету. Я его вытащить хотел, но не смог. Сам чуть не помер. Нету его больше. Каша забрала, так у вас говорят?
Каша, значит? Мишаня смотрел в упор, и лицо Романа стало кривиться, морщиться.
Вцепился в плечи Мишане и встряхнул так, что зубы клацнули.
Не понял, дед? Валим, пока живы! Быстро!
Мишаня подхватил рюкзак, а руки дрожали. Пошли обратно. Роман бормотал про себя что-то, песни пел, еды требовал.
Нет еды, и воды нет! кричал Мишаня.
Ничего, все будет! Вот заживу. Значит, трюфель сдох, корни, вроде, тоже, кордицепс живой. Культуры-шмультуры. Тоже, наверно, сдохли. И хрен с ними. Слышь, дед, ты чего хочешь?
Чего, чего, выйти живым хочу, огрызался Мишаня.
Пра-а-а-вильно, умный ты! Выведи меня отсюда, а тамэх! Такая жизнь пойдет!
Мишаня глядел на компас, стрелка плясала, мутилось в глазах. Верхушки мертвых сосен кружились хороводом.
Быстро, ну! заорал Роман.
Уймись! Не выйдешь без меня! крикнул в ответ Мишаня. И успокоился.
Тянули гати, ползли помаленьку. Мишаня глотал Кашу, не впервой. Роман песни орал, бормотал по нос, что Артемов отец был умный, а сын дурачок, что много чего пропало, потому что жарко, надо было не там оставлять, что еще где-то есть, а где? Точно есть, вернуться надо потом. Потом опять пел, многоножек хватал, раскручивал над головой и пускал в полет. Свалился с гати, побарахтался, но вылез обратно. И все говорил и говорил.
Мишаню тоска забирала. Связи нет, и поблизости никого. Может, какой дрон их видит и пишет, а толку-то? Каша, она много чего забрать может. Зачем он только в это влез? С деньгами наверняка Роман кинет. Вон, и рюкзак потерял. А дома ничего они не прятали. Да и речь не о деньгах теперь.
Воздух свежел, жара спадала, дышать стало легче, зато живности прибавилось. Роман все глотал таблетки, рвался вперед. Мишаня с трудом уговорил на ночевку. В темноте пропастьдело плевое. Ночью Мишаня спал урывками, стряхивал с себя гадов разных. А Роман, вроде, и не ложился.
Утром солнышко вышло, ветерок обдувал, парочка дронов лениво кружила поодаль, совсем хорошо. Мишаня лапти достал. Гати пришлось одному тащить, Роман сказал, что наплевать ему. Тяжело, а что делать, их отдавать надо.
Мишаня огляделся, местность уже знакомая была, хоженая-перехоженая. Влево забрать надо немного. Он тяжело шел, наклоняясь вперед, рюкзак больно врезался в плечи. Кричал городскому, чтоб не уходил далеко, да тот не слушал. Ускакал вперед, горланя песенки. И упал.
Эй, дед! заорал он.
Сейчас, сейчас. Не дергайся только, Мишаня стал рюкзак скидывать. Особенно не торопился. Городской спокойно лежать не будет. Станет трепыхаться, его ползучка и обовьет покрепче. Травка такая, ножом ее резать можно, хоть и с трудом. А знают об этом не все.