Короче, уложить все по полкам обыденного восприятия пока не выходило, так что я вывалила все как есть Сашку и решила все это пока так и оставить валяться беспорядочной кучей в дальнем углу сознания. Черт с ним, все равно вопрос закрыт, я пошла дальше. Не буду утверждать, что не стану одинокими ночами вздыхать и перебирать впечатления от краткого, но дико яркого контакта с зеленоглазым секс-агрессором, но все проходит со временем и скорее всего острота моих ощущений продиктована ненормальными обстоятельствами, в которых мы пересеклись.
- Ты меня слышишь вообще?похоже, я ненадолго занырнула в себя, согревая уже далеко не первую порцию коньяка в граненном стакане в ладони и пропустила какую-то важную речь от Кокса.
Мы сидели рядом на скрипучем драном диване, явно сделанном еще при Брежневе в съемной хрущебе на окраине уже совсем другого города, названием которого я пока не заморочилась, проспав большую часть пути сюда. Выгоревшие, местами ободранные обои, скрипучий паркет, битая плитка в ванной и совковая еще мебель, вот наш временный новый интерьер и как же он напоминал мне начало нашего совместного автономного существования с Коксом, аж ностальгически заныло все внутри. Именно такой, даже еще сильнее запущенной была наша самая первая съемная халупа и боже ж мой, как мы радовались этой однушке и тому, что так круты, что в состоянии себе позволить такие хоромы и еще и всякие вредные вкусности. Выставляли дачи всяких сильно прямостоячих дядек и тетек и стали почти богатеями, ага. Даже сейчас мы закусывали дорогущий коньяк столь обожаемой и желанного тогда пиццей и мне совершенно наплевать каким кощунством это может показаться каким-нибудь снобствующим гурманам. Нам по кайфу и ладно.
- А? Прости, что-то немного подвисаю, - оправдалась я и замахнула щедрый глоток горячительного.
- Я спросил - Кокс отстранился от спинки дивана, развернулся ко мне, приближая зачем-то лицо к моему и глядя слишком пристально на губы, - Как насчет того, чтобы в конце концов закончить всю эту придолбнутую беготню вокруг да около и быть вместе, Снежа.
Что?
Сообразить я не успела, друг подался вперед, обхватывая мой затылок здоровой рукой, вдавливая грудью в диван и атаковал мои губы, шокируя. Чисто на автомате толкнула его, попадая точно в больное плечо и Кокс взвыл, отшатываясь.
- Снежа!
- Простино ты, блин, сдурел что ли?я вскочила, едва не опрокинув и так шаткий журнальный столик с нашим пиршеством и заметалась по комнате, - Чего творишь?
- То, что стоило сделать уже давно, если бы я не был таким тупым и похотливым ослом!
- О чем ты?! Мы вроде однажды поднимали эту тему и тогда же её и закрыли раз и навсегда!
Я, я её поднимала. Давно. В наши семнадцать, когда у Кокса уже был за спиной шлейф разбитых сердец в полкилометра, а у меня еще не случилось и первого поцелуя. Я тогда сдуру решила одарить его своей чертовой девственностью, естественно изрядно подпив после нашей очередной удачной воровской вылазки. Все потому, что парни ровесники шарахались от меня, обзывая за спиной бледной поганкой и привидением белой девы, а вот мужиков постарше, пытавшихся проявить ко мне знаки внимания, грубо отваживал сам Сашка, не стесняясь пускать в ход кулаки. Вот в моем пьяном мозгу и сформировалась идея, что значит и быть ему моим парнем. Сейчас то и вспомнить смешно, а тогда чуть ли не трагедия была, когда он отшил меня без особых церемоний, прочитав лекцию, что дурой буду, если разменяюсь на него или на мудака, на него похожего и долго распинался еще, доводя до моего сознания, что ни черта залипать на одной девчонке не собирается ни сейчас и никогда в принципе, а я и каждая нормальная особь моего пола достойна лучшего. С тех пор разговоры подобного плана у нас случались время от времени, вот только я больше не была в них заинтересованным лицом, лишь сторонним наблюдателем, указывающим ему на то, что он ведет себя как козлище с партнершами.
- Тогда закрыли!мотнул головой Кокс, - Потому что я дурак малолетний был.
- А теперь ты дурак великовозрастный стал?нервно засмеялась я, внезапно начав ощущать себя с ним некомфортно.
- Так и выходит, Снежа, если мне, дебилу, понадобилось оказаться перед угрозой не увидеть тебя больше никогда, чтобы понятьтерять тебя не готов, и ты самая важная женщина в моей жизни.зараза, меня до икоты почему-то пугает серьезность его тона.
- Ты мой друг! Я твой друг, не одна из девок, которых ты крутишь и укладываешь в причудливые позы, меняя ежедневно и никогда не буду. Сашок, не начинай вот эту херню, не ломай то, что между нами!я нарочно отошла к окну, подальше от него, толкая свою отрезвляющую речь, - Ты ведь тоже самый важный мужчина в моей жизни, но друг! Переспать много ума не надо, но это все испортит, сам-то подумай!
- А я подумал. Именно то что мы друзья и нет у нас секретов друг от друга как раз круче всего. Нет повода разочароваться взаимно, ты же меня как облупленного знаешь, как и я тебя. Ты всегда была и будешь моими тормозами и адекватностью, а я - твоей защитой и поддержкой. Люди такое ищут всю жизнь и ни фига не находят.
- Да мы даже не влюблены!хохотнула я, чувствуя себя совсем уж по дебильному, - Я не влюблена.
- Потому что на него запала?взвился Кокс, - В этого громилу блондинистого? Я просек, что ты по нему как хреново масло по горячему хлебу растекалась!
- Тебе не кажется, что это перебор?ощетинилась я.
- Не кажется!огрызнулся друг, - Ты с ним переспала. Добровольно!
- И? В чем тут хренов подсудный прецедент? Занимаешься сексом регулярно и я не веду этому учета, не устраиваю сцен с демонстрацией прав собственности и не смотрю на тебя за это, как на конченую шалаву в штанах.
- Не сравнивай!Сашка вскочил и пошел на меня, - Он был нашей долбаной целью и это тебе следовало ему голову задурить, а не плыть самой!
- Ладно, я скажу один раз: друг мой, то что случилось между мной и ним ни хрена не твое дело. И я ни черта не понимаю, как мы с обсуждения твоего недальновидного предложения перевести наши отношения из рабочей плоскости еще и в горизонтальную перепрыгнули к моему небольшому эротическому приключению, что, между прочим, произошло тогда, когда все и так уже пошло псу под хвост и формально нашим объектом Алево не являлся.
Сашка встал рядом со мной, уткнулся лбом в стекло и какое-то время так и стоял, сопя и хмурясь, но все же, через несколько минут вздохнул и плечи его опустились, расслабляясь.
- Снежаты этои меня тоже пойми, - пробухтел он, поворачиваясь и обнимая меня за плечи, - Ну я вроде какда ладно, я в принципе не вижу своей жизни без тебя. Мы же были почти всегда. Всегда только мы двое, а все остальные люди чисто сквозняком сквозь нас, погостили и адъес. И у меня что-то аж в мозгах глюканулото эта тварь тебя увезла и я чуть не чокнулся разыскивая на нее выходы по всем каналам, а потом ты вдруг находишься и говоришь что с этим у вас все былоА у самой глаза такиеНикогда ты ни на кого не смотрела как на этого хрена смазливого. Еще там в клубе и потом. У меня прям яйца поджались, нутром почуялон тебя заполучил. Сходу, а такого же никогда с тобой не бывало.
- И ты вдруг решил взять и принести в жертву свою свободу во имя спасения меня от несуществующей влюбленности?фыркнула я.
- Ты из тех женщин, которым не предлагают отношения с открытым числом партнеров, - ответил Кокс, но я засекла, как его слегка передернуло и слегка толкнула его плечом.
- И сколько же ты планировал продержаться? Или все дело в том, что мне, может, и осталось то всего-ничего и долго тер
- Вот сейчас взяла и заткнулась!рыкнул он, дернувшись и грозно ткнув мне в район лица пальцем, - Вообще такого чтобы не слышал! И я не такой уж совсем пропащий. Вдруг я тоже способен на моногамию.
- Ты даже слово это произносишь, будто это дурная болезнь, которую до смерти боишься подхватить, - уже откровенно заржала я.
- Сочиняешь.
- Не-а. Тебе не о чем волноваться, Коксик, Алево такой же проходняк в монашей жизни, как и все мои и твои любовники.
- Меня дуришь или себя, Снежа?усмехнулся невесело друг, - Я тебя знаю. Ты запала.
- Он был реально хорош.пожала я плечами, не отказываясь признать очевидное и низ живота неожиданно потянуло, напоминая до какой же степени был хорош этот языкатый засранец.Если бы не обстоятельства, я бы не отказалась
- Та-а-ак!подорвался с места Кокс, демонстративно зажимая уши, - Не хочу этого слышать! Ты со мной еще впечатлениями от непосредственно траха поделись.
- А почему нет?продолжила я его стебать, - Я от тебя чего только не слышала, а частенько и видела и ничего.
- Мне у него может еще и мастер класс взять? Блин, подруга, вот он такой же кобелина, как и я, надпись об этом на нем только слепой бы не заметил. Так почему ты на него повелась? Ну в смысле, меня даже как вариант не рассматриваешь, а на него стойку сделала.
- Ты издеваешься? Опять?
- Нет, я в чисто общеобразовательном смысле знать хочу, - примирительно поднял ладони Сашок.
- Да потому что он кобель, что чисто мимо пробегал. Сделал дело и пошел дальше, - ладно, потащил меня куда-то, но не суть, ибо он где-то там, черте где, а я здесь, - А ты свой, будешь рядом и ты важен для меня. Ему, как случайному персонажу, станцевать на моем сердце не выйдет, а вот случись что между намиу тебя это получиться запросто.
- Не настолько уж я безнадежен, - немного обижено проворчал друг, - Все, тему закрыли, пошли заказ искать, бабки сами себя не добудут.
ГЛАВА 26
Сбежала, значит, жемчужинка моя? Ну-ну, побегай пока, движение оно жизнь, говорят. Причем, в твоем случае это очень верно, учитывая, что сумей я тебя протащить сквозь Завесу и уже наверняка бы стоял над остывающим телом, если и от него что-нибудь осталось. От осознания этого в животе свело, как будто наелся какой-то дряни, чего со мной сроду не бывало, а позвоночник стал напоминать ледяной столб.
Итак, меня угораздило возжелать себе в длительную собственность не абы кого, а дочь уцелевшего представителя проклятой расы. Ну тогда ясно чего так, выражаясь людским сленгом, «клинануло». Я ведь любитель всяких редкостей и необычностей, а тут уж эксклюзив высшей пробы. Нет, была конечно и Аревик, но, видно, редкость редкости рознь. Вот так и выясняешь о себе, что не настолько уж и всеяден, если уж не сказать, что вообще переборчив. Внезапно.
Никакое всматривание в стремительно дурнеющее лицо магической преступницы не выявляло для меня ни единой черты, привлекшей так в ка-хог. Тоже очень светлые волосы, ресницы, брови, но у моей красавицы свежий искрящийся снег, а у этойбанальная выгоревшая солома. Такая же белая кожа, но если у Снежки она казалась гладким перламутром, то у этой отдавало оттенком брюха дохлой жабы. Утонченные линии подбородка, скул, губ, прямой аристократичный нос, изящные изгибы телано это частности, а общего сходства никакого. У моей жемчужины эти частности складывались в образ, от созерцания которого поджимались мои яйца в необходимости излиться, а член начинал дымить, и я готов облизывать её взглядом и не только сколько угодно, а у Аревикну просто лицо, фигура. Если у них и был один отец туат, то внешность каждая, похоже в большем взяла от матери. К тому же, Аревик, оставшись без своего зелья начала стареть прямо на глазах и вместо того, чтобы пялиться, выискивая сходствотерять драгоценное время, нужно было выжимать из нее необходимое. Если и дальше пойдет таким темпом, то любительница хлебнуть крови с чужой искрой угаснет через несколько дней, а я останусь без информации.
Несколько часов я убил на сбор по кускам раздолбанного мною прежде сознания Аревик, а все потому что то и дело отвлекался, просчитывая способы выследить или выманить Снежку с её подельником, а потом как-то так хитро извернуться, чтобы и приказа Дану не нарушить и в тоже время не убивать или не отдавать Богине. Нет, я уважаю божественную волю, но своя то похоть ближе к телу и поэтому сначала мне, а потом ужекак пойдет.
Едва придя в себя, Аревик начала скулеж, попеременно прося меня то дать ей хлебнуть её зелья, то доставить удовольствие, предвкушение которого было последним, что она запомнила до превращения в растение. Она почти игнорировала мои вопросы об отце, ныла и не могла удержать внимание, отчего Хоуг недовольно бормотал за моей спиной, предлагая уже перейти к физическим пыткам. Как будто это могло помочь, учитывая, как основательно я поработал с её разумом. Ну что поделать, во время возни с этой маньячкой в моей голове роились мысли о том, что прямо в этот момент я мог уже проводить время куда приятнее.
Собрав как пазл все сведенья о некоем Алексее Морозове, так последний раз, лет сорок назад звали бродячего туата, я отправил нетерпеливого сородича к нашим штатным хакерам, с которыми мы сотрудничали еще со времен поисков Эдны. Это прежде для поисков некоего долгоживущего и меняющего личности существа потребовались бы долгие разъезды и опросы, с некоторых пор все намного проще в мире Младших, если знаешь к кому обратиться, а еще о том, что мы фейри обладаем хорошо выраженным территориальным инстинктом, что с возрастом все сильнее, тяготеем к оседлости и стяжательству роскоши и дорогой недвижимости. А значит, это можно отследить. Кто-то должен был быть приемником всего имущества якобы Алексея Морозова, когда тому, исходя из человеческого цикла жизни, следовало постареть или даже почить с миром. Естественно, он мог выбрать жизнь хиппи-путешественника, равнодушного к материальным благам и роскошному уюту, но тогда ему бы следовало перестать быть фейри. Натуру столь старого создания не переменить, так что следы должны быть. Сам я задержался, желая вытрясти еще кое-что из пленницы, но уже чисто личное.
- Как ты вышла на тех ребят, что похитили меня для тебя?
- Я хочу кончить! Сейчас же!заканючила садистка, но когда не получила желаемого оскалилась, - В таком случае я не помню! Дай мне хоть что-то, иномирский мерзавец или не получишь больше ничего!
- Я ведь могу продержать тебя в состоянии на грани вечность и это нисколько не будет напоминать порог наслаждения, - «ласково» пригрозил я.
- Но черта с два ты сам сможешь вечность дожидаться новой встречи с моей сестренкой!в бессильной ярости выплюнула Аревик.Мне ли не знать, что запавшим на туатов и их потомков нет спасения! Моя мама, считай, умерла в тот день, когда поняла, что отец ушел насовсем! И знаешь скольких любовников я отправила на тот свет, дав узнать, что это такоебыть со мной, а потом отняв это навсегда.
- А еще ты внушала окружающим, что ты чертова богиня, торгующая волшебным эликсиром вечной красоты и бессмертия, - нарочито насмешливо отбил я, но у самого отчего-то взмокла задница.Меня другое занимает: ты в тот момент, когда травила и запирала девушку со мной уже понимала, что она твоя единокровная сестра?
- Как будто я могла не узнать почти точную копию лица моего папаши! Да и я много лет следила за ним издалека. Но тебе не об этом нужно подумать, грязный фейри. Мой отец любил и любит размножаться, все эти недолговечные игры в семьюсредство на время рассеять его одиночество, как он выражался. Но он не особенно стремился оставаться рядом со своими потомками. А знаешь почему? Потому что мы все, абсолютно все рождались с изъянами. Мальчики те и вовсе умирали в утробе или в первый год жизни, а вот девочкам везло больше. Но никто кроме меня не пережил своего тридцатилетия. Я жива лишь потому, что он меня выделил и поведал о той магии, что поддерживала и его все эти годы. Я была его особенной девочкой и я очень особенная для тебя. Ведь если ты дашь мне умереть, то и эта белобрысая кукла, интерес к которой так старательно прячешьсдохнет. Только я знаю способ поддержать в ней жизнь достаточно долго.
- Интерес я испытываю к любой сколько-нибудь привлекательной женской особи, вне зависимости от происхождения, а их более чем достаточно в двух мирах. Не на то ты пытаешься ставить, дорогуша. Но можешь попробовать еще раз.
Выходит, мне совсем не показалось, что моя ка-хог больна. И сколько ей лет? На вид около двадцать пяти. Если слова Аревик о смертности потомков туата правда, то сколько ей осталось? И насколько мучительным окажется процесс её угасания? Мне вообще зачем сейчас об этом думать?
- Ты не обманешь меня! Я это нутром чую!Аревик задергалась в кандалах и явно хотела орать, но выходил лишь хрип, - Думаешь парочки в моих клетках были подобраны просто так? Я занималась этим десятилетия, тупица! Она та, ради кого ты отдавал бы мне каждую каплю своей искры!
- Ну теперь то мы этого не узнаем, верно?ухмыльнулся я.
- Пожалуйста, умоляю, всего несколько глотков!завыла она, начав раскачиваться, - Ты не представляешь насколько это больнообходиться без зелья.