Все это было очень интересно, но мне хотелось побольше узнать о леди Маргарет. А вот о ней-то как раз интернет больше ничего не знал. Судя по тому, что о ее супруге и детях нигде не упоминалось, замуж выйти она не успела. Хотя на портрете ей было никак не меньше двадцати лет, а то и все двадцать пять. Кстати, других изображений леди Маргарет я не нашлада и вряд ли они были. Авторство единственного известного портрета, того самого, который смотрел на меня в галерее, было весьма спорным. Его приписывали придворному королевскому художнику Гансу Гольбейну-младшему, но сомнительно, что он стал бы писать большой портрет ничем не примечательной фрейлины.
Я открыла изображение, увеличила, и тут мне в глаза бросилось то, на что не обратила внимания, рассматривая оригинал. Леди Маргарет стояла, скрестив руки под грудью. На среднем пальце правой руки у нее был очень тщательно выписанный перстень с большим камнем густого сине-лилового цвета, обработанным в виде овального кабошона. Вчера я лишь мельком глянула на него, но только сейчас заметила на поверхности камня шестилучевую звезду. Да это же астериксзвездчатый сапфир, причем с примесью ванадия, дающего лиловый оттенок. Большая редкость!
Один из моих дедушек был профессором кафедры минералогии Горного института, от него осталось множество книг по специальности, которые я изучила вдоль и поперек еще в детстве. Надо сказать, яклассический человек-дайвер, который если уж заинтересовался чем-то, то перекопает предмет вдоль и поперек, почти до профессионального уровня. Но увы, во мне есть кое-что и от человека-сканера: интерес проходит быстро, и я переключаюсь на что-то другое. А поскольку память хорошая, все изученное лежит в голове мертвым грузом, практически без употреблениякроссворды не в счет.
«Астерикс, астерикс Астерикс и Обеликс», - бормотала я, увеличивая фрагмент картины, пока он не начал расплываться.
Нет, Обеликс нам ни к чему. А вот астерикс Мама дорогая, это каких же денег должно стоить такое колечко! Я погуглила стоимость лиловых сапфиров со звездой. Ничего так, до пяти тысяч долларов за каратэто если премиум-класса, большой и без изъянов. А сколько карат может быть в камне леди Маргарет?
Конечно, картинаэто не фотография. Но художникГольбейн или нет, неважнобыл настоящим мастером мельчайших деталей. Я не поленилась сходить на галерею, где сделала телефоном несколько снимков отдельных фрагментов в самом большом разрешении. Вернувшись обратно, скинула фотографии в ноутбук и снова увеличила.
Слабое освещение в галерее не позволяло увидеть, что необычная переливчатость платья создавалась мельчайшим серебристым узором. Так же тщательно прорисованы были и другие детали. Поэтому и каменья была уверена в этом если не на сто процентов, то на девяносто девять точноне мог быть просто каким-то непонятным лиловым самоцветом. И размер его по соотношению с оправой и пропорциями руки можно было определить довольно точно.
Рассматривая фотографии всевозможных колец с кабошонами, надетых на пальцы, и сравнивая их с перстнем на портрете, я прикинула, что в астериксе могло быть от сорока до пятидесяти карат. Перстень вместе с оправой целиком закрывал нижнюю фалангу. Сейчас такое кольцо смотрелось бы довольно вульгарно, но по тем временам это было нормально.
Странным образом перстень отодвинул леди Маргарет на второй план, хотя что-то подсказывало мне: он связан с нею очень крепко. Вообще-то, я более чем равнодушно отношусь к драгоценностям. От мамы мне достались достаточно дорогие и оригинальные украшения, да и Федька дарил регулярно, но я почти ничего не носилатолько если ситуация категорически настаивала. Камни мне были интересны чисто теоретически, а не в прикладном смысле. Но это кольцо мгновенно заполнило все мои мысли. Нет, я ни в коем случае не хотела бы его себе. Просто с ним была связана какая-то тайная в этом не сомневалась.
Интересно, сохранилось ли оно? Такое дорогое украшение должно было быть частью фамильных драгоценностей, которые переходят от матери к жене старшего сына после свадьбы. Хотя леди Маргарет была всего лишь дочерью графа и своими личными украшениями могла распорядиться по собственному усмотрениюподарить, завещать. Надо будет спросить у Люськи, когда позвонит. Она говорила, что сокровища Скайвортов, которые попроще, хранятся у Питера в сейфе, а самые дорогиев Лондоне, в банковской ячейке.
Я закрыла разрядившийся ноутбук и посмотрела на часы. До ланча оставалось чуть больше часа. Пожалуй, стоит вернуться в свою комнатунадо думать, ее уже убрали. Поставлю ноут заряжаться, а потом еще раз внимательно рассмотрю портрет леди Маргарет. Ну, и другие заодно. А после ланча надену дождевик и ботинки и все-таки немного погуляю.
Утром я по привычке застелила постель покрывалом, но теперь она была заправлена уже по-другому. Так, как, видимо, считали правильным Энни или Салли. Ну и ладно. Больше не буду сама убирать.
В комнате было просто до отвращения чисто и аккуратно. Ни пылинки, ни соринки. Даже косметику, которую я побросала кое-как, разложили на туалетном столике в идеальном порядке. На полотенцесушителе висели три чистых полотенцабольшое, маленькое и еще меньше. Ванна, раковина и унитаз сверкалипочти как зеркало. В воздухе висел какой-то сложный, но приятный запах.
Я поставила ноутбук на зарядку и вышла на галереюэдакий аналог современных семейных фотоальбомов. С моей стороны на стене тоже были портреты, но, судя по одежде, более поздних времен, чем те, которые интересовали меня. Бросив лишь беглый взгляд на леди Маргарет, я прошла в самый конец левого коридора. В торце, рядом с дверью в кабинет Питера, висел всего один портрет. Разумеется, это был лорд Хьюго, кто же еще. На портрете ему было около шестидесяти лет, стало быть, написали его приблизительно в то же время, что и портрет дочери.
Надо сказать, это был довольно неприятный субъект. Похоже, рисовал его все тот же художник с фотографическим вниманием к деталям, который не ставил себе задачу польстить оригиналу. Набрякшие мешки под маленькими, близко посаженными глазами, тяжелые носогубные складки, придающие лицу сварливое, если не сказать, злобное, выражение, оплывший овал, едва прикрытый редкой пегой бородкой. Мне показалось, что граф непременно должен был быть лысым, но убедиться в этом мешал плоский черный берет с пером, расшитый золотом.
Любопытно, что одежда лорда, который уже давно не появлялся в свете, была нарочито парадно-придворной. Нечто похожее я видела на одном из портретов Генриха VIII: расшитый камнями и жемчугом парчовый джеркин с высоким воротом и складчатой баской, широченный гаун на меховой подкладке, массивная цепь с огромным медальоном. Похоже, предок Питера действительно был изрядным завистником и пыталсяв меру возможностей, конечно, копировать все роскошное. Хэмптон-корт, например. Или, хм, новое платье короля. Но получалось как-то жидковато.
Портрета леди Джоанны рядом с графом не наблюдалось. Впрочем, ничего удивительного. Она умерла еще до того, как сэр Хьюго стал пэром Хьюго. Несмотря на то, что ее семья была знатной и богатой и наверняка дала за невестой хорошее приданое, парадные портреты при ее замужней жизни были непозволительной роскошью.
Зато я смогла полюбоваться на портрет лорда Роджера, виконта Флиткорта. В возрасте около тридцати он был недозрелой копией своего папашитакой же обрюзгший и всем не довольный. Казалось, он ненавидит и презирает весь окружающий мир. Особенно неприятное впечатление производил круглый мягкий подбородок и жидкие сальные пряди волос, свисающие из-под бесформенной бархатной шапочки. В общем, виконт выглядел совершенным неудачником, безвольным и озлобленным. По всей видимости, он и на самом деле был лузеромявляться наследником и умереть, так и не став графом Ну что тут скажешь?
На ком был женат виконт, я не знала, потому что эту информацию не искала. На портрете, обозначенном табличкой «Myrtle, Viscountess Fleatcourt», была изображена довольно милая молодая женщина с пухлощеким младенцем на руках, одетым в чепчик и белое платьице. И угораздило ведь ее выйти замуж за такого персонажа. Одна надежда, что потом ей повезло большеесли, конечно, она не осталась вдовствующей виконтессой. Но молодые аристократки, особенно красивые и состоятельные, в те времена редко засиживались во вдовах.
Наряд леди Флиткорт меня не особо заинтересовал, к тому же художникявно уже другой, совсем не та манера письмауделил ему не слишком много внимания. Единственное, что я рассмотрела внимательно, - это руки. На ее пальцах было несколько едва намеченных кистью колец, а вдруг невестка оставила свои украшения ей? Но кольца были самые обычные, небольшие, и ни одного с синим или лиловым камнем.
Интересно, кого из сыновей виконтесса держит на рукахЭдварда или Томаса? Видимо, придется расспрашивать дворецкого. Хотя, если подумать, - оно мне надо? А с другой стороныпочему бы и нет? Чем тут заниматься? Смотреть многочисленные телевизоры? Как знать, может, к возвращению графьев с континента я буду знать историю Скайвортов лучше их самих.
Второй граф Скайворт был представлен в галерее в двух видахподростковом (нескладный, как жеребенок, с испуганным выражением лицаили запуганным?) и вполне взрослом. Взрослый граф выглядел более уверенным в себе и даже улыбался. К счастью, лицом он пошел в мать. Далее следовал портрет его жены, ничем не примечательной графини Джейн (без кольца!), и групповое изображение детейвиконта Эдвина, леди Сары и достопочтенного Генри. Последним в ряду был портрет леди Маргарет, и я удивилась подобному расположению. Если следовать хронологии, он должен был висеть рядом с портретом Роджера. Я сделала себе еще одну мысленную пометкуесли уж наберусь наглости доставать расспросами мистера Джонсона, то выясню все сразу.
У портрета леди Маргарет я застряла надолго. Он притягивал меня, как магнит. Глядя ей в глаза, я уже не думала о перстне с астериксомточнее, отодвинула эти мысли на потом. На ее губах не было улыбки, но глаза улыбалисьмягко и немного печально. И, кстати, она нисколько не была похожа на отца и брата. Я подумала, что живи она сейчас (или ятогда), мы вполне могли бы подружиться.
Бред какой-то, с чего я это взяла?
Потому что мы уже подружились.
Мысль была легкая, как ветерок. Да-да, подружились. Почти через пять столетий. Через портрет.
Нет, все-таки бред.
Я встряхнула головой, отгоняя это сумасшествие, и в это время откуда-то из глубины дома донеслись склянки. Где же этот чертов колокол? Ни в холле, ни в столовой его точно не было, я проверила. Вот еще одна загадка.
В столовой меня ждали мистер Джонсон и помощник повара, который в Люськином списке значился как Энди. Похоже, вчерашнее распоряжение Питера не сработало. Как будто в ответ на мои мысли, Энди поклонился, сказал «мадам» и пошел к двери.
- Спасибо, Энди, - сказала я.
Даже если они все меня презирают и считают дворняжкой, пусть я лучше буду милой и вежливой дворняжкой, чем хмурой, неприветливой и испуганной.
Энди обернулся и с несколько озадаченным видом поклонился снова.
«Все правильно», - сказал - в моей голове!по-английски приятный женский голос.
Приехали... Я выбрала себе в подруги фамильный портрет и разговариваю сама с собой от ее имени. По-английски. Чума на лыжах
Мистер Джонсон, медленно и отчетливо выговаривая каждое слово, поинтересовался, куда мне подать чай, какое вино я предпочитаю к обеду и нет ли у меня каких-нибудь пищевых ограничений. Я ответила, что ограничений нет, чай попросила в библиотеку, а насчет вина сказала,поскольку именно он, а не повар заведовал винными запасами, - что полагаюсь на его вкус. Пожелав мне приятного аппетита, дворецкий вышел, закрыв за собою дверь.
Похрустев для затравки зеленым салатом, я налила себе из супницы загадочного ярко-желтого супа-пюре, приправленного мелко нарезанным, остро пахнущим укропом. Как ни пыталась я определить на вкус его ингредиенты, мне это не удалось. Хорошо быть всеядной. Ну, может, за исключением сырого мяса и живых насекомых, это я вряд ли стала бы есть без серьезной угрозы голодной смерти.
На второе было запеченное в горшочке мясо с овощами и паровая рыба. Я попробовала того и другого и поняла, что десертзаварной крем с фруктами и печеньемв меня уже не влезет. Но нельзя расстраивать повара. Пришлось положить немного в розетку.
Я как раз сражалась с последними ложками, когда позвонила Люська. Она доложилась, что все в порядке, они уже в Париже, в отеле, погода хорошая, и спросила, как мои дела. Я бодро ответила, что у меня тоже все в порядке, погода ужасная, я сижу за ланчем, а до этого бродила по дому и рассматривала портреты.
- Кстати, - поинтересовалась я, словно между прочим, - на одном портрете очень интересный перстень с большим синим камнем, он случайно не сохранился?
- С большим синим камнем?задумчиво переспросила Люська.Нет, кажется, нет. Ты же знаешь, я не люблю большие перстни. Есть в сейфе два или три, старинные. Но, если не ошибаюсь, не синие.
Мы поговорили еще пару минут, договорились вечером пообщаться в скайпе, и Люська отключилась.
Так, значит, кольца нет. Я была немного разочарована, но, по правде, особо и не надеялась, что смогу подержать его в руках.
Домучив крем, я вышла в холл. Одна из горничных, сидя на банкетке, вычесывала одну из корги. Энни и Салли были абсолютно похожи, а собак я различала, только когда видела их вместе. Мама Фокси все-таки была покрупнее и повальяжнее своей непоседливой дочки.
- Можно мне?робко проблеяла я, подойдя поближе.
- Конечно, мадам, - горничная протянула мне щетку и резво вскочила с банкетки. Похоже, вычесывать собак было ее нелюбимой обязанностью.
Я села на ее место, наклонилась к псине, которая лениво потянулась, подставляя мохнатое пузо. Я принялась вычесывать ее, периодически снимая со щетки пух и складывая его в кучку. Хотя поза была и неудобная, размеренность движений и полный желудок навевали дрему. Мне показалось, что я слышу легкие, заглушаемые ковром шаги по лестнице, шуршание парчовой юбки
Я распрямилась так резко, что закружилась голова. Ни на лестнице, ни на галерее, ни в холле никого не было. Корги подняла голову и недовольно посмотрела на меня: ну ты чего, чеши давай. Я положила щетку и комок пуха на столик: вдруг кто-то вяжет из него носки. Определенно надо пойти проветриться.
Приоткрыв дверь, я выглянула на крыльцо. В воздухе по-прежнему висела водяная пыль. Быстренько сбегав наверх за ботинками (а ведь сомневалась, брать или нет!), я выбрала дождевик с капюшоном в маленькой гардеробной у входатам на крючках висело несколько плащей, в ведре-подставке стояли большие зонты, а вдоль стены тянулась штанга с плечиками для верхней одежды, сейчас пустая.
Корги осталась в холле, а я вышла и побрела по дорожке вокруг дома, радуясь своим не накрашенным глазамлицо моментально стало влажным.
Обойдя «Хэмптон-корт», я зачем-то свернула с дорожки и побрела по траве к хозяйственным постройкам. Хотя лужайки были аккуратно подстрижены, низ брючин промок моментально. Я остановилась, задумавшись: вернуться в дом или все-таки идти дальше, и тут увидела, что Бобан машет мне, стоя у гаража. Испугавшись, что он опять заболтает меня до полусмерти, я помахала в ответ и юркнула в полуоткрытую дверь конюшни.
Внутри царил полумрак, пахло сеном, навозом и лошадьмиинтересно, а чем еще там могло пахнуть? Конюший Джерри материализовался ниоткуда.
- Мадам? Желаете прокатиться?
А ведь я в школе в драмкружок ходила. И даже один раз играла подругу главной героини. Миленький Станиславский, помоги, а? Миленький конюший Джерри, я, конечно, маленькая дурочка, но ведь тытакой большой, умный, сильный, смелый, красивый!..
- Мне бы хотелось, - вздохнула я, путаясь в пассиве и сослагательном наклонении.Но я не умею и немного боюсь
- Не страшно, мисс, - ура, Станиславский сработал! Теперь я мисс, что уже не так официально.Я вас научу. Только нужна одежда. И обувь.
Я попыталась пойти на попятный, но конюший настоял, чтобы я немедленно позвонила Люське и получила добро на заказ амуниции. Люська посмеялась и добро дала («Норм, Джерри с тебя не слезет, пока через барьеры не будешь прыгать»). Конюший записал мои размеры и пообещал, что через пару-тройку дней можно будет приступать.
Огромный черный конь насмешливо заржал прямо у меня за спинойя дернулась, как укушенная, и с ужасом уставилась для него.
- Нет, мисс, этот не для вас, - успокоил Джерри.Это конь управляющего. А вот Полли - хорошая девочка, спокойная. Познакомьтесь.