С джинном Армагеддон отменяется
Глава 1
1.
После нашей победы над экономическим кризисом накатила райская благодать. Да тут подоспела вторая волна кризиса. Армия нищих на площадях жгла костры из картонных коробок. На чадном огне жарила сосиски «Студенческие». Горемычные девушки легкого поведения охотно отдавались за кусок ситного хлеба да глоток «Агдама». Даже самого президента РФ, нашего обожаемого Юрия Абрамкина, охрана пару раз под белы ручки уводила от станции метро «Баррикадная», где он с иконкой «Нечаянная радость» на груди клянчил милостыню на операцию по коррекции мозга.
Пальцы мои сами собой нащупали стальное кольцо в кармане халата. Слегка потерли. Да где там слегка! Потерли с яростью лютой.
Воздух наполнился бодрящим озоном. На горизонте промелькнули грозовые всполохи. И чрез миг в моей хрущевской кухоньке оказался джинн Ваня и полосатая лошадка, точнее, зебра с горбом, легендарный рихтовщик кармы, Горбунок.
Джинн медитативно закурил «Беломор», пыхнул терпким дымком:
А мне, признаться, ведьма Бругильда слегка надоела. Всё трах да трах Что с нее возьмешь? Баба-с
Мозг как у курицы! опрометью бросился я обнимать своих подельников.
Да что тут у вас? вывернулся из моих объятий Горбунок. Все так дурно?
Вторая волна кризиса напоминает Армагеддон.
Айда со мной в Африку! буркнула зебра. Там все катаклизмы по барабану. В оазисах имеется ключевая вода и саксаул. Закон «товарденьгитовар» не работает. Бородачи Энгельс и Маркс отдыхают.
Ваня задумчиво харкнул в окно:
Юра, расскажи подробней.
По мере моего повествования рыжие брови Ивана вползали всё выше и выше.
Скверные дела наконец изрек он.
Твое резюме? фыркнул Горбунок.
Погоди, полосатый Я же в своем Марокко не только миловался с прелестной мегерой, а и читал умные книжки. Пытался уразуметь, почему нам не удается человечество отрихтовать чохом.
И почему же? нервически облизнулся я.
Джинн цокнул языком:
Страдания! Вся закавыка в них. Взять одних русаков Еще сузим рамки, одних беллетристов. Маяковский с Фадеевым застрелились. Есенин с Цветаевой повесились. Венедикт Ерофеев с Высоцким ухайдакали себя водярой.
Увы нам увы понурилась зебра.
А есть еще ученые, композиторы, политики, спортсмены Картинка, блин, та же, кудесник пыхнул беломориной.
Минутку! сайгаком вскочил я на табурет, достал с антресолей золоченую коробку с сигарами «Гавана». Подарок самого Фиделя Кастро Рус. Курнем это. Затопчи вонючую дрянь.
«Беломор» не тронь! Святое
Пойми, элитный дымок натолкнет тебя на горние мысли.
Иван взял сигару, откусил кончик, зашмалил.
Горних мыслей и так как грязи
Джинн выпустил изо рта сердечко стодолларового дымка.
Ничего Однако, мой табачок горазд забористей Так вот. Дело даже не в суициде. А в мучениях. Надо посетить випов в их, так сказать, роковые минуты. Дорога ложка к обеду. Подкорректировать карму. Заставить глядеть на мир без суицидального мрака.
Такое возможно? ошалел я.
Джинн оскалился:
Юрик, я в теме. Проштудировал сотни томов. Шопенгауэр, Кант, Спиноза
Ноздри зебры раздулись, ну прям боевой скакун:
Докажи!
Возьмем Высоцкого Первый «Мерседес» в Москве. Женапопулярная актриса, француженка. Концерт в Голливуде. Феерический успех. А он, как сапожник, квасил.
В смысле, заливал за воротник? уточнил Горбунок.
Именно! Страдал, что его не принимают в чмошный Союз Писателей. Вопиющая глупость Его шлягеры раздавались почти из каждой форточки. Семёныча с восторгом слушали даже партайгеноссе Кремля и КГБ.
Моя сигара погасла:
Ваня, мне кажется, ты все упрощаешь. Причина страданий Высоцкого потаенна и смутна.
Давай-ка, Юрок, у него и спросим.
Джинн крутнулся.
2.
Мы оказались на проселочной тропке. Вокругхлеба, хлеба Чуть в отдалении скривившаяся маковка деревенской церквушки. У обочины дороги припаркован серый мерс. Дряхленький, забрызганный грязью, видавший виды. По стежке же, петляющей сквозь золотые колосья, на четвереньках бежит мускулистый мужчина. Вернякомк собору.
Все дороги ведут к храму вздохнул Горбунок.
Вот вам Высоцкий, дернул Иван кадыком.
Чегой-то с ним? я поежился.
Спроси.
Кхе-кхе откашлялся от волнения. Не каждый день удается увидеть легендарного классика. Тем более, бегущего на четырех точках. Среди тучных хлебов. То-о-ва-а-арищ! На пару слов
Владимир Семеныч повернул к нам умытое слезами лицо:
От винта! Я к Богу ползу. Не препятствуй!
Джинн зашмалил «Беломор»:
А зачем вы вспомнили дальних родственников, приматов? Несподручнее ли передвигаться на своих двоих?
Уничижение хочу ощутить, басовито проворчал Высоцкий. Грехов по горло.
Самоуничижение паче гордости! зебра в слепом раздражении выдернула из кочки лопух, смачно сжевала.
Тут уже в словесную перепалку вклинился я:
Нечего лясы точить! Горбунок, гляди его карму.
Запросто полосатый вертанулся, выпучил вещие глазоньки.
Не томи! джинн сжал кулаки.
Карма чистого, серебристого цвета. Рихтовать нечего
Объект нашего преследования удалялся. А сельская церквушка, меж тем, зашлась малиновым звоном. Да что малиновым! Казалось, звонарь в дикой ярости вожделеет к чертовой матери сорвать сам колокол.
Владимир Семенович вскочил, живо перекрестился, поклонился оземь.
Галопом к нему.
Владимир Самуилыч! пророкотала зебра. Ой, простите, Семеныч. Один насущный вопрос.
Говорящая? Накатила «белочка»?
Янастоящий! обиделся Горбунок. Никакой виртуальности. Никакого бреда.
Из сказки?
Ваня пыхнул папироской:
Из посткоммунистической Москвы
Гости из будущего?
Вроде того
Не верю.
Придется.
Высоцкий смахнул слезы рукавом вельветовой куртки.
Допустим И как там? Закат? Рассвет?
Какие-то сумерки, пророкотала зебра. Был казарменный социализм. Возвели казарменный капитализм. Теперь вот кризис. Типа Армагеддона.
А меня, в вашем будущем, слушают?
Ваня сбил набок треух.
C этим полный ажур! Памятник соорудили у Петровских ворот. Мильоны книжных изданий. Тонны воспоминаний. Сняли о вас полнометражный фильм. Лазерные диски с вашими шлягерами на каждом углу.
Лазерные? Что такое?
Долго объяснять подхватил я. Даже задним числом в Союз Писателей приняли. Жаль только этот Союз теперь вроде мавзолея Ленина. Усыпальница духа. Обитель писучих упырей.
Сдох Союз? оживился Высоцкий.
Без сомнения. Хотя здание осталось помпезное, жирные лакеи с золотыми лампасами Прыгают косяками бляди с пониженной социальной ответственностью.
3.
Семеныч погладил зебру по холке, задумался.
Айда к мерину.
Шли в хлебах по пояс.
Высоцкий достал из багажника изрядно потрепанную гитару. Щипнул струну.
Песня о жирафе. Нет, не годится Чуть помедленнее, кони! Тоже мимо. А это ничего
И хрипловатым, неповторимым голосом запел:
Спасите наши души!
Мы бредим от удушья.
И ужас режет души
На-по-по-лам!
Лицо Высоцкого потемнело. Жилы на шее пугающе вздулись. Перекошенные после инфаркта губы еще больше скривились. Недавние богомольные слезы начисто высохли.
От его незамысловатой песенки нас охватил панический трепет.
Глянь, будь добр, его карму, шепнул я Горбунку в мохнатое ухо.
Так она ж светлее небесной лазури?
Сейчас отсканируй Когда он в творческом кураже.
Если настаиваешь
Зебра крутнулась.
Вы не поверите тихонько заржал Горбунок, Сплошь деготь.
Ваня вытряхнул из пачки беломорину:
Рихтуй, браток!
Зебра исполнила тантрическую полуверонику:
Рихтовка кончена.
Владимир Семенович бешено саданул по струнам. Одна из них (кажется, басовая) с визгом лопнула.
Что-то я нынче не в голосе, нахмурился менестрель, положил гитару в багажник. Напиться? Нет, не хочу И баба мне не нужна. С водки похмелье, а с Верки что взять?.. Будто сглазили.
Стопорнитесь с водярой, наставительно проворчал Горбунок.
Семеныч понурился:
Эта безнадега после рихтовки?
Сами молили: «Спасите наши души!» Мы и откликнулись, упер я руки фертом.
Поживите растительной жизнью. Ни водки, ни сигарет Ваня со свистом затянулся. Поправьте отношения с режиссером Таганки. Как его там? Любимцев? Любимов? Он уж измаялся прикрывать вас во время ваших гремучих запоев. Да и труппа ропщет.
Классик опустил кудлатую голову:
Я, что уж греха таить, буйный
Настоящих буйных мало. Вот и нету вожаков! внезапно запел я.
Пока, ребятки! Истерзали мне душу классик впрыгнул в салон устарелого мерина, обдав бензиновой вонью, укатил прочь.
В нынешнюю Москву? скосился я на Ваню.
Вглубь надо идти, к корням, нахмурился джинн. К истокам. Копнули мелко.
Может, к Сократу? заржал Горбунок.
Джинн затоптал бычок:
Устами младенца глаголет истина. К афинскому мудрецу!
4.
Закованный в кандалы Сократ лежал на топчане.
Философ узнал нас. Мы как-то встречались в наших вояжах по Сыру Времени.
Опять заваруха?
Не то слово пророкотал Горбунок. Вы чего тут?
Завтра по приговору суда должен испить чашу с цикутой.
Яд такой? сощурился джинн.
Его натирают на камне. Растворяют в родниковой воде Сначала тяжелеют ноги. Потом вырубается сознание. Ибац! каюк.
Я пригляделся к мыслителю. Небольшого росточка. С обвисшим животом. Черты лица мелкие, даже отталкивающие. Зато лоб поражал монументальностью, очи прожигали насквозь.
Говорят, я развращаю молодежь. Убиваю веру в богов, призываю поклоняться своим демонам.
Ваня обволокся горьким дымом:
Это правда?
Отчасти Мне предлагают бежать. А я не хочу. Парусник стоит у причала. Только мигни.
Зебра боднула башкой:
Почему?
Вот скажите мне, русаки, Смертьзло или благо?
К шаману не ходи. Конечно, зло! сплюнул джинн.
А вдруг смертьвеличайшее благо?
Горбунок раздраженно перецокнул копытцами:
Начинается Жонглирование силлогизмами. Вербальное мошенничество. Фокусник!
Ваня затоптал бычок:
Высокочтимый Сократ, мы прибыли не для упражнений в риторике. Россия в огне. А сгубили ее, по нашему разумению, вип-страдальцы.
Гремя кандалами, Сократ мускулисто прошелся по камере.
Страдальцы? Ай, как любопытно! Уточним понятие.
Не надо ничего уточнять! взвыл полосатый.
Милок, никогда не отдавайтесь во власть эмоций. Все поверяйте ледяным разумом.
Джинн сбил набок треух:
Так вы не страдалец?
А то!
5.
Выходит, мы прибыли не по адресу? искренне я огорчился.
Нет, почему же? Давайте поболтаем. Одному тут тоска.
Болтайте, болтайте услышали мы детский ломкий голосок.
Обернулись.
В глубине каменного мешка на мешке с древесным углем сидела невысокая девчушка. Лет 18-19-ть Одета по-нашему, из 21-го века. Клетчатая кофейная юбка. Белая блузка. Оранжевые кроссовки. На белокурых волосах огромный красный бант.
Кто такая? агрессивно пророкотал Горбунок.
Я-то? Пожалуй что, дьявол Точнее, дьяволица. Если учитывать мой женский пол. ЗовутМаруся. Для корешейРуся.
Это и есть ваш демон? скосился я на Сократа.
Первый раз вижу! диву дался мыслитель.
Ваня упер руки в бока:
Так кто же вы, чёрт подери?!
Руся подошла к нам с раскачкой в бедрах. Присела на край топчана.
Я же вам сказала. Дьяволица. Матушке Смерти опротивело хороводиться с вами. А мне в охотку.
Сократ потер ладони:
А сама матушка Смерть завтра будет? Когда?
Дьяволица оскалилась:
Лично мне ваша судьбапо барабану. Я хочу помочь только им.
Чем же? джинн длинно сглотнул.
Подсказать вип-страдальца
Пригляделся к Русе. Крепкая грудь под полупрозрачной блузкой от каждого движения так и ходила. Ножки дивно точеные. С недавней эпиляцией. Круглые, подростковые коленки. Во всем ее обликенечто ребячье и хамоватое. Лицо в веснушках.
А сколько вам годков, дражайшая барышня? я поддернул мотню. Лет триста, не меньше?
Исполнилось 19-ть, оскалилась Руся. Словно невзначай, сокровенно развела и сжала ноги. Это к делу не относится. Так подсказать мученика?
Даже умирать расхотелось огорченно зажмурил левый глаз Сократ. Назревает трагедия! Драма!
Так кто же это? раздул усы Горбунок.
Сергей Довлатов
Кто такой? мудрец вскинул бровь. Я думал, вы укажите на Зевса. Старик обожает страдать. Жалуется на артритные боли. С похмелюги простреливают по диагонали затылок.
Дьяволица поджала губы:
Мифотворчество меня не колышет. Только реальность.
А не слишком ли мелко по исторической шкале? я искренне озадачился. Влияние страдальцев на род человечий должно идти из тьмы веков, из стоеросового корневища.
Руся опять еще пару раз призывно развела и сжала коленки.
Мошонка моя валдайским колокольчиком зазвенела.
А убойная слава Донатовича? Многие именно с него делают жизнь, как раньше с Дзержинского.
Зебра мотнула хвостом:
Наверно, вы правы
Хотел бы я отказаться от чаши с цикутой и отправиться с вами, вздохнул Сократ. Но не могу, храни меня Зевс, противиться своим демонам.
6.
Сергей Донатович сидел за кривоногим столом в скособоченной избенке. Я на глаз прикинул географическую привязку. Деревня Сосново Повсюду расстилались пушкинские дали. Чахленькие березки-осинки, вдалеке частоколом синел еловый лес.
На столе перед Довлатовым высилась початая бутылка водки. Граненый стакан. К стене кнопкой прикреплен рукописный плакат: «35 лет в дерьме и позоре».
Кха-кха, из деликатности откашлялся я.
День рождения у меня, Донатыч к нам повернулся.
Плакат-то снимите, джинн поморщился.
Книгу, суки, рассыпали в Таллине, вздохнул Довлатов. Супруга с дочкой уезжают на Запад. Меня доблестные чекисты считают тунеядцем и содержателем притонов.
В курсе Ваня со скрипом сел на панцирную кровать.
Всё кончено.
Не стоит так убиваться! заржал Горбунок. К пятидесяти годам у вас все устаканится. Добьетесь гремучей славы. Станете безраздельным владельцем движимого и недвижимого имущества.
Довлатов плеснул водку в стакан. Стремительно выпил.
Вы бы закусывали, посоветовал я. Иначе войдете в состояние грогги.
Донатыч подозрительно глянул на меня:
Хочешь накатить? Тут лишь на дне.
Делов-то, джинн усмехнулся. С дымящейся в уголке рта папиросой встал, крутнулся на каблуке. Опустил на столешницу с дырявой клеенкой мельхиоровый поднос. А на немзаледенелая водка и тарелка с жаренной (с пылу с жару!) мойвой.
Не мог рыбину приличней навертеть? нахмурилась зебра.
Обжигая пальцы, Довлатовхвать мойву:
Все замечательно У меня есть приятель, Митя Руль, он яблоко умудрялся разрезать на 64-е части. Я и такой закуси рад. А тут и «Столичная»! Пир духа!
Сканируй карму, Ваня шепнул зебре в ухо.
Мигом, Горбунок крутнулся, выпучил зенки.
Ну?! подались мы телесами к полосатому корешу.
Сплошь деготь! Стократное пожелание собственной смерти.
Сережа ухмыльнулся:
У меня тут недавно зуб загнил. Щеку разнесло так, стыдно на люди показаться. Бабок нет. Сижу трезвый. С раздутой мордой, что сыч. Пожелание собственной смерти запредельное.
Ваня отмахнул дым от лица:
А вы никогда не пробовали себя полюбить? Крепко? По-настоящему? По-мужски?
Вы о мастурбации?
Тьфу!.. Я говорю о чистой любви.
Не пробовал.
Так попробуйте!
Only love! голосом Элвиса Пресли, не переврав ни одной ноты, завопил Горбунок.
7.
Рихтуй его карму! жестко обронил кудесник.
Только Горбунок изготовился к инфернальному виражу, как в горницу вошел мужик в портках, до черноты загорелый, в руках держал наперевес увесистую берданку.
Серега, подсолнечное масло в наличии? Затвор надо смазать. Сука, скрипит.
Довлатов плеснул водку, с наслаждением выпил. На скулах его проступил клубничный румянец. Пояснил: