Мне нужно, чтобы ты прояснила голову, голос Призрака был твёрд, а в глазах сверкали золотистые искры злобы. Ты мечешься между работой, матерь и другими обязанностями. С этого момента, ты не лечишь больных. Только административная деятельность, пока мы не найдёт способ тебя замаскировать.
Что? Погоди, нет
Моё решение окончательное, прервал он её тоном, не терпящим возражений.
Глаза Блас обожгли слёзы. Работа была всем для неё, особенно сейчас, когда в её квартире на неё напали, а мать скрывалась.
Слушай, начал он уже менее яростным тоном. Это не меняет твоего статуса. Ты всё ещё управляешь клиникой. Но вне игры. Ты нужна со свежей головой.
Он был прав, но она не могла подавить чувство, что подвела его. Подвела каждого в клинике. Всю свою жизньдаже тогда, когда они с матерью переезжали из города в город, чтобы их не поймалиона хотела лишь быть врачом. Желание помогать другим всегда крепло в её душе, а ещё сильнее было желание жить в дружной «семье».
Теперь она не могла помогать людям, и её «семья» видела в ней лишь проблему и того, кому нельзя доверять. Глаза жгли слёзы, но она сдержала их. Господи, она по-идиотски себя чувствовала.
Мы все были на твоём месте, Блэсфим, мягко сказал Призрак. Иногда личные проблемы мешают профессиональной деятельности и наоборот. Поэтому их нужно решать, прежде чем жить дальше. Он посмотрел на Рева, который, словно ястреб следил за ним, и продолжил тише:Я разговаривал с Ривером про Гэтель. У него есть идея, но она или сработает или нет, правда выбора у нас нет. Учитывая рост плода, Гэтель может в любой момент родить. Дай мне знать, когда Ревенант будет готов отвести кого-то к ней.
Поэтому мы здесь. Он хочет отвести меня.
Призрак отрывисто кивнул.
Я пойду.
Она схватила его за руку, и выругалась на низкий рык Ревенанта. Ради безопасности всех, она отпустила Риза.
Он не хочет работать с кем-то ещё, а я не могу дать кому-то так рисковать. Пойду я.
Блэсфим, это не твоя битва.
Призрак, ты ради больницы миллион раз рисковал своей жизнью. Но теперь у тебя есть семья, а у меня нет. И Ревенант я не доверяю ему, если ты пойдёшь, да он тебя не возьмёт. Если кому и безопасно с ним, так это мне.
Блэсфим
Прошу, не спорь. Ты знаешь, что я права.
Закрыв глаза, Призрак глубоко выдохнул.
Возьми голубую акушерскую сумку в моём офисе. В ней лежит шприц со специальной пометкой. Лекарство начнёт действовать через полчаса. Ты поймёшь что делать.
Что там за лекарство?
Кое-что под названием соларум. Это и есть идея Ривера.
Блас слышала, что ангелы создают, сжижая солнечные лучи, оружие против зла. Соларум относился к этому?
Внезапно ожил интерком, из которого донеслось имя Призрака, а стены окрасились красным, что означало, что в неотложку поступил срочный пациент.
Мне нужно идти, сказал он. Но Блэсфим, твоё отстранение ничего не значит. Ты по-прежнему жизненно важная часть больницы и клиники. Мы с Фантомом ищем всё, что могло бы помочь с твоей проблемой. Будь осторожна. Сейчас самое важноетвоя безопасность. Поняла?
Она отрывисто закивала, потому что не могла говорить из-за кома в горле.
Хорошо. Возвращайся сюда после встречи с Гэтель. Поняла?
Она опять кивнула. Призрак ушёл, но перед ней тут же оказался Ревенант, должно быть перенёсся.
Что произошло? потребовал он. Он заставил тебя плакать. Хочешь, я его убью?
Нет, проскрежетала она. И, прошу, не связывайся с Шакван. Убить её или кое-что другое.
Она не могла поверить, что только что попросила его не заниматься сексом с суккубом, но она не могла поверить и в то, что едва не прикончила пациента.
Тогда что? Мне не нравится видеть тебя он резко замолчал, проклиная себя за признание в чувствах, как нормальные люди. Тебя расстроенной. Блэсфим, мне нужно что-то сделать.
Она посмотрела на него, отчаянно ища всё, что угодно, что он мог сделать, чтобы заставить её не думать о случившемся. Она совершила практически фатальную ошибку, и теперь лишилась работы. Даже если временно отстранена, через пару дней прикрытие Неистинного Ангела испариться и её уволят. На неё будут смотреть, как на убийцу.
В мой кабинет, сказала она. Мне нужно отсюда выбраться
Они тут же оказались у её стола.
Что-то ещё? Он приподнял её лицо за подбородок. От собственничества, сверкавшего в его глазах, она судорожно вдохнула. Его взгляд оставлял на её коже эротический загар. Прошу, Блэсфим, позволь помочь тебе.
Зачем? спросила она. Почему ты хочешь мне помочь? Почему ты так чертовски одержим мной?
Не знаю. Он провёл подушечкой большого пальца по линии её подбородка, и Блас подалась вперёд, нуждаясь в его прикосновениях. Что-то в тебе манит меня. Неистинные Ангелы всегда мрачные, но в тебе есть свет, который рвётся наружу и согревает меня.
Блас следовало опасаться, как бы Рев не заметил трещин в её маскировке, но каждый раз, когда он говорит, что она отличается, Блас принимает это за комплимент. Ему нравилось, что она нестандартный неистинный ангел.
Склонившись, он коснулся её губ своими.
А меня, Блэсфим, уже очень давно ничто не согревало
Его слова стали бальзамом, нежностью, которая и успокоила её и возбудила. Она уже знала, чего хотела, хоть и знала, что это не правильно, но ей стало плевать. Слишком поздно для сожалений.
Трахни меня, проговорила она. Позволь забыть обо всём этом.
Он тут же крепко её обнял.
Уверена?
Да. В этот самый сумасшедший в её жизни момент, именно в этом она и была уверена.
Глава 21
Если бы Ревенант мог сохранить этот момент в капсуле времени, он бы сделал это. Если бы мог продлить этот миг, чтобы он длился вечно, так бы и поступил.
С тех пор как его мать умерла, другая женщина впервые нуждалась в нем. Действительно нуждалась, и что-то внутри него надломилось.
Именно по этой причине он спас блаженного демона. Не потому что хотел, чтобы Блэсфим была в долгу перед ним, а потому что нуждалась в нем, даже если сама этого не осознавала. И что-то в ней заставляло его, творить добро, даже если все, что он сделал, это спас жизнь демона, который, вероятно, не пошевелил бы и пальцем, чтобы спасти кого-либо ещё.
Он посмотрел на красивую женщину, стоящую перед ним, её глаза были наполнены болью, которая так отчётливо разрывала её, и он знал, что сделает все, что она попросит. Он был идиотомидиотом, который все ещё игнорировал проклятый призыв сатаныно сейчас ему было все равно.
Она была благородной женщиной, которую он не заслуживал. Он твёрдо понимал это, наблюдая за её признанием серьёзной ошибки, которую она могла бы легко скрыть. Вместо этого она столкнулась со своим боссом, как воин, и приняла наказание.
Женщина была уникальна, уникальна не только среди ложных ангелов, но и большинства демонов.
В данный момент она стала человеком, которому он доверяет больше всего на свете.
Рев ощущал влияние этого факта всей душой, как бы испорчена она ни была, и у него возникло странное желание сомкнуть вокруг неё свои крылья в самых интимных ангельских объятиях. Он никогда не делал этого прежде, но самое странное было в том, что ангелы испытывали подобное чувство только по отношению к другому ангелу. Он не думал, что ложные ангелы считаются.
Ревенант, поторопись.
Его сердце ускорилось при виде отчаяния, смешанного с желанием в её взгляде.
Никаких правил, верно? Его руки быстро избавили её от ничтожного топа и штанов. Никаких глупых «не касайся меня» правил.
Нет, она застонала, когда он опустил свой рот к её груди и жадно облизнул сосок через тонкое кружево. Никаких правил.
Черт побери, да. Он откинул её на стол и опустился перед ней на колени, целуя нежную обнажённую кожу её живота. Раздвинь ноги.
Сжав ладонями край стола, Блас повиновалась, изогнувшись от его жарких поцелуев. Она любовалась тем, как напрягались его стальные мышцы, когда он прокладывал себе путь поцелуями к краю её крошечных бежевых трусиков. Его член мучительно пульсировал, но он проигнорировал эту потребность сукиного сына, и разорвал клыками её нижнее белье.
Мне они нравились, пробормотала она.
Мне они больше нравятся в мусорном ведре. Она была обнажена перед ним,
и в отличие от прошлого раза у него дома, когда он был вынужден держать руки при себе, сейчас не было никаких идиотских правил, чтобы сдержать его. Он провёл ладонями по её бёдрам вниз к лону и использовал большие пальцы, чтобы широко раскрыть её.
Она была готова для него, вся влажная и блестящая от соков. Его кровь охватило пламя, сравнимое с интенсивностью солнечной поверхности. Он пробовал её прежде, но сейчас, когда знал, как она прекрасна на вкус, его рот сразу наполнился слюной.
Он не мог больше терять ни секунды. Рев опустил лицо между её ног, прижимая язык к её сердцевине, используя свой собственный пульс, чтобы нанести ей ровный, но мягкий удар. Прикосновение заставило её извиваться и задыхаться, она схватила его за голову и прижала к себе, словно боялась, что он внезапно остановится.
Черта с два, он это сделает.
Мощный, горячий адреналин пронзил Рева, когда он лениво провёл языком по складкам и скользнул одним пальцем внутрь влажной сердцевины. Глубокий стон Блас отдавался на его губах, когда он начал лизать её всерьёз, наслаждаясь порочными криками и умоляющими шёпотом.
Мне нравится это, задыхалась она. Ты так хорош.
Возможно, но он знал наверняка, что никогда прежде не был так голоден до женской плоти. Он глубоко поцеловал её, втянув пульсирующий бутон между губами, ударив языком по клитору, а затем начал сосать. Жёстко.
Твою мать Рев Я Она кончила с криком и впилась ногтями ему в голову. Внутренние мышцы сжали пальцы Ревенанта, пока он продолжал ласку ими и языком.
Блас поймала его взгляд. Рев вытащил пальцы, но продолжал поглаживать её сердцевину языком. Блэсфим тяжело дышала через рот, а страсть окрасила её щеки румянцем. От такого зрелища член Рева упёрся в ширинку, желая вырваться наружу.
Затем, в её глазах потух огонь страсти, и вернулась печаль.
Чёрт. Он не даст ей и на секунду задуматься о чём-то, кроме него.
Встав, он обхватил её бёдра и притянул вплотную к себе. Жар её лона проник даже через кожаную материю.
Теперь, прорычал он, мы сделаем это, по-моему.
Блэсфим очень надеялась, что способ Ревенанта грубо и жёстко, потому что сейчас ей это было нужно. Она этого хотела. Жаждала.
Комната завертелась, когда Рев развернул Блас и прижал спиной к своей груди.
Крылья, рыкнул он ей на ухо. Покажи их мне.
У неё не возникло и мысли отказать, хотя в прошлый раз, когда она показывала крылья во время секса с ним, они мерцали.
Осторожно, чтобы не раскидать весь оставшийся афродизиак, она раскрыла паутинообразные крылья между их телами. Ревенант застонал, а Блас закрыла глаза, когда он начал ласкать дуги крыльев от основания до кончиков. Его тепло окружило её, пока они вот стояли, прижимаясь, друг к другу, а он ласкал её так, как ничто прежде.
Блэсфим никогда не раскрывала крылья во время секса. Они всегда были орудием обольщения и обмана для Неистинного Ангела, а сейчас обольщена она
И наслаждалась этим.
Но вскоре она ощутила, как слабеет аура, осознавая, что крылья исчезнут. Неохотно, она убрала их, и досадное рычание Ревенанта коснулось кожи Блас.
Я не говорил тебе убрать их.
Она завела руку за спину и впилась ногтями в ягодицу Рева.
Тебе не нужно говорить мне их убрать.
Его горячее дыхание опалило её щёку, он зажал мочку уха Блас зубами, сильно, заставляя её ахнуть.
Это моё шоу, ангел.
Без предупреждения, он сделал шаг назад и положил ладонь на затылок Блас, затем резко надавил, заставляя её нагнуться над столом. Блэсфим ударилась щекой и ладонями о столешницу, но боли не было. Удерживая её там одной рукой, другой Рев скользнул ей между ног, лаская набухшее лоно. Она всё ещё не отошла после первого оргазма, а когда он раздвинул складки и прикоснулся к клитору, второй оргазм грозил обрушиться за секунды.
Когда она подняла бёдра ему на встречу, отчаянно желая больше, и подалась назад, Рев сильнее прижал её к столу и убрал свои талантливые пальцы. Блас разочарованно застонала, но ощутила, как Рев провёл костяшками пальцев по её ягодицы, а затем услышала звук расстёгивающейся молнии.
От предвкушения, она задышала чаще, замечая, как столешница от её выдохов покрывалась паром.
Ревенант прижал головку члена к её входу, немного помедлил, а затем вошёл по самые яйца. Блас вскрикнула от разряда удовольствия. Рев вышел почти полностью и вновь толкнулся вперёд с такой силой, что стол отъехал на несколько сантиметров. Но Рев, кажется, даже не заметил этого, продолжая восхитительный натиск.
Он точно знал, чего хотела Блас. Никаких заминок. Никаких разговоров. Никаких эмоций.
Скрип кожи о столешницу, смешался с эротическим звуком рваного дыхания Ревенанта и шлепками тел. Кости таза Блас упирались в стол, и она поняла, что там появятся синяки, но, блин, они будут прекрасными.
Этого ты хотела? От его грубого тона по её коже побежали мурашки. Хочешь ещё?
Да, простонала она. Ещё.
Вот так, ангел мой, прошептал он.
Рев резко поднял её, и Блас почувствовала колющую, опаляющую боль в шее, сопровождаемую сильным наслаждением, заставляющим кричать. Блас никогда прежде не кусали, она не желала быть такой уязвимой. И она не знала что теряла, но теперь никогда не повторит ошибки.
Ревенант обнял её, удерживая на месте, пока продолжал вбиваться в её тело, по которому растекалось удовольствие. Для разгорячённой спины Блас прикосновения кожаной одежды Рева стало эротической лаской, а понимание, что он полностью одет, послало через край. Оргазм обрушился на неё волной океана, затягивая за собой в пучину экстаза и блаженства.
Блэсфим никогда прежде такого не ощущала. Она много раз занималась сексом, переживала множество оргазмов, но этот был не просто физическим действом, а эмоциональным, и когда Ревенант застыл, а его горячее семя выплеснулось в её тело,эмоции сдавили грудь Блас.
Секс был потрясающий и именно то, что нужно Блас. Но он был лишь моментом отвлечения от неизбежного, от того, что жизнь катилась в ад, и оставалась лишь надежда.
Глава 22
Ревенант подумал, что произошедшее было самым лучшим сексом в его жизни. Ему всегда нравилось трахаться так, будто он на поле боя; грязно, без каких-либо ограничений, и это определённо было тем самым случаем. Стол Блэсфим пересёк всю комнату и упёрся в картотеку, а по её шее стекала кровь. Когда он вышел из неё, его семя вырвалось, отметив её своим ароматом. Обычно, сейчас был тот самый момент, когда он застёгивал ширинку и оставлял женщину удовлетворённой и сонной, чтобы найти следующую.
Но он не хотел другую. И не хотел уходить. Он не хотел случайного, пустого секса с женщиной, имени которой не знал или не мог вспомнить через десять минут.
Это не имело смысла. Хорошо, имело бы, если бы Блас применила свои силы Неистинного Ангела, но он наблюдал, ожидая, когда она использует чары или афродизиак, но ничего не происходило. Она просила его о сексе, не соблазняя и не желая просто хорошо провести время с ближайшим членом. Она нуждалась в нем, обнажившись, дала ему доступ к её телу и душе. На протяжении тысяч лет никто не поступал так, и его сердце трепетало, наполненное новыми ощущениями. Все это заставляло его чувствовать себя так, словно он выпил дюжину бутылок лучшего французского шампанского.
Дерьмо. У него появились настоящие чувства к ней, не так ли? И, черт побери, разве это не самое неподходящее время для такого момента? Даже, если бы Небеса и Шеул не дышали ему в спину, он не хотел осложнений, которые влекут за собой эмоциональные привязанности. Нет, вся эта неразбериха закручивалась реально быстро, его отношения с Ривером уже доказали это.
Спрятав клыки, он лизнул место укуса на шее Блэсфим, задержавшись немного дольше, чем это было необходимо, ловя каждую каплю её сладкой крови. Блас вздрогнула, когда он отстранился и осторожно отпустил, чтобы она не упала. Она тут же ухватилась за стол, чтобы удержаться на трясущихся ногах. Он знал это чувство. Его собственные ноги были ватными от испытанной страсти. Конечно, в прошлом он трахался ещё жёстче и дольше, но каким-то образом, в этой короткой, интенсивной встрече с Блэсфим, его ум и тело отдали больше, чем когда-либо.
Отступив назад, он мысленно почистил себя, засунул свой полутвёрдый член в штаны и застегнул молнию. Другой ментальной командой он привёл в порядок Блэсфим, а затем наклонился, чтобы собрать её одежду.
Теперь нам надо отправиться к Гэтель, сказал он деловым тоном, оставляя все это эмоциональное дерьмо позади.
Он бросил медицинскую форму, халат и стетоскоп на стол и, непринуждённо, сунул в карман её разорванные трусики. Он не был больным придурком, который хранит сувениры своих завоеваний, но почему-то не смог отпустить часть Блэсфим. Он подумал, что, возможно, сохранённая вещь сможет ему помочь. Да, это какое-то нелепое объяснение. Береги вещь, которая принадлежит женщине, которую необходимо отпустить. Это поможет тебе забыть.
Раздражение над собственной тупостью сделало его голос грубее, чем хотелось, и он рявкнул:
Пойдём. Гэтель не становится менее беременной.
Плечи Блэсфим напряглись, и она издала звук, который заставил его замереть.
Блэсфим? Она снова издала этот звук, и тревога пронзила его. Ты в порядке?
Да, прохрипела она. Затем:Нет.
Внезапно рыдание сокрушили её тело, она рухнула на пол, спрятав лицо в ладонях, она плакала.
Эмоции захватили Рева, его внутренности скрутило в тугой узел, а лёгкие горели огнём. Он не мог вынести вида плачущей женщины. Он опустился на колени перед Блэсфим от настигших его воспоминаний о матери, свернувшейся калачиком в углу клетки, покачивающейся взад-вперёд со слезами на глазах. Очень осторожно он притянул её к себе и использовал своё тело, чтобы сдержать буйные всхлипывания. Он ничего не сказал; что можно было сказать? Он даже не был полностью уверен, что случилось. Он лишь знал, что ей больно, и он не мог ничего сделать.
После того, что показалось часами, её плач немного утих, что позволило ему добраться до стола и поискать упаковку салфеток. Он обнаружил на столе клочок бумаги с каким-то загадочным письмом, а затем его пальцы нашли то, что он искал.
Он вложил в её ладонь салфетки.
Подожди секунду, хорошо?
Она кивнула и отвернулась, чтобы высморкать нос. Он встал и собрал её одежду, засунул лист бумаги и сотовый телефон в её сумку, а затем взял её на руки и переместил их обоих в свою спальню. Он ожидал, что она будет спорить, когда он осторожно укладывал её в постель, но она была словно варёная макаронина, что свидетельствовало об её истощении.
Извини, тихо прошептала она в подушку. Обычно у меня не бывает таких срывов.
Все в порядке. Он забрался в постель и притянул её к себе, её рыдания превратились во всхлипывания, и, наконец, она затихла, послышалось мягкое сопение. Закрыв глаза, он расслабился. Впервые по-настоящему расслабился за он не мог вспомнить. Но знал, что все эти ощущения были правильными, как бы он ни старался убедить себя в обратном. И когда крылья на спине начали зудеть, у него снова возникло самое странное желание.
И тогда это произошло. Его крылья начали раскрываться из щелей возле лопаток. Левое крыло, прижатое к матрасу, было бесполезно. Но правое раскрылось во всей свой чёрной, серебряной и золотой красе. Не сражаясь с инстинктом, он заключил тело Блэсфим в защитный кокон своих перьев. Он подарил ей Объятия Ангела, акт привязанности, обещания или любви.
Боже, он был дураком.
Блэсфим разбудил аппетитный аромат жареного мяса. Она открыла опухшие глаза, вздрагивая от боли в горле, последствия своей истерики. Казалось странным, что избыток слез может вызвать ощущения пустыни во рту. Стоп она рыдала в своём кабинете. Перед Ревенантом. Она застонала и накрыла голову одеялом.
Одеялом, которое пахло Ревенантом.
Боже, как она могла вот так сорваться? Она даже не знала, что именно заставило её сломаться, но знала, что это больше не повториться. Она была сильнее. Должна быть, чтобы прожить так долго.
Привет. Его голос, дымный и звучный, ворвался в её мысли, но она не была уверенна, хорошо это или плохо. У меня есть еда.
Она высунула голову из-под одеяла и посмотрела на него, когда он вошёл в спальню с коричневым бумажным пакетом.
Еда?
Он поднял пакет, покрытый жирными пятнами.
Свежая доставка из моего любимого подземного паба.
Голод вытеснил смущение, и она села, осознав в последнюю секунду, что голая. Спешно, она натянула на себя одеяло. Не то, чтобы Ревенант не видел каждый дюйм её тела прежде. Тем не менее, быть обнажённой во время секса не то же самое, что голой и эмоционально открытой сейчас. Ей казалось, что он видел не только её тело, но и мысли.
Что-то блестящее привлекло её внимание, и она потянулась через бледно-голубое одеяло, её пальцы нащупали самое изысканное перо. Размером примерно с хвостовое перо лысого орла оно было роскошным сине-черным сатином с вкраплениями золота и серебристым наконечником.
Вау, сказала она. Твоё?
Ревенант покраснел. Она понятия не имела почему. Если бы её перья выглядели так, она бы все время показывала их. К сожалению, у неё были полупрозрачные с розоватым мерцанием, которые были присущи всем Неистинным Ангелам, и, они выглядели экзотическими издалека, но вблизи были тонкими, как лист бумаги и были предназначены только для шоу. Не то, чтобы она жаловалась. Она понятия не имела, как выглядят её настоящие крылья, и не хотела этого знать. Знание означало, что её прикрытие Неистинного Ангела исчезло, и она, скорее всего, умрёт, прежде чем сможет свыкнуться со своими настоящими крыльями.
О да. Это моё. Ревенант опустился на кровать и вытащил из сумки четыре контейнера, а также салфетки и пластиковую посуду. Там копчёные ребра, фрикадельки в соусе и отбивные.
Никаких овощей, да?
Он открыл последнюю коробку, чтобы показать хрустящую, золотистую картошку фри.
Вуаля. Овощи.
Как врач, я собираюсь уступить. Осторожно отложив перо, она протянулась к коробке, полной обугленных рёбер, но отдёрнула руку назад в последнюю секунду. Смею спросить, что это за мясо.
Он повёл плечом ленивым движением.
Не знаю. Насколько крепок твой желудок?
У неё было чувство, что он дразнит её, но она не собиралась проверять эту теорию. Она ткнула фрикадельку пластмассовой вилкой и съела её за два укуса. Затем она накинулась на рёбрышки, не заботясь о том, что Ревенант наблюдал за ней с самодовольной ухмылкой на лице.
Что? пробормотала она набитым картошкой ртом. Никогда не видел, как кто-то ест?
Мне нравится смотреть, как ты ешь. Я бы сам хотел приготовить еду, но не хотел оставлять тебя одну, пока охочусь.
Очень заботливо с твоей стороны, сказала она, задаваясь вопросом, как часто он готовил для женщин. Но я точно не собираюсь спрашивать, на кого ты собирался охотиться.
Наверное, это мудро.
Они закончили, есть в удивительно комфортной тишине, и когда она проглотила последний кусочек, Ревенант исчез в ванной. Он вернулся с мокрым полотенцем и заставил её ошеломлённо замолчать, когда очень нежно начал протирать её лицо, прикасаясь к глазам с величайшей осторожностью. Затем он двинулся к её рту и рукам, ловя каждый кусочек липкого соуса и масла.
У неё возникло чувство, что он уже заботился о ком-то так прежде. Трудно было представить, что этот большой и плохой Сумеречный Ангел мог быть настолько нежным и заботливым.
Когда она закончил, она поймала его руку.
Кем она была?
Он знал, что она имела в виду, в его глазах заплясали тени.
Моя мать, тихо сказал он.
И затем, словно его ударили раскалённой кочергой в задницу, он вскочил на ноги и бросил тряпку в кучу одежды в углу. Затем вытащил из ящика футболку Guns N Roses и протянул ей.
У меня нет белья, которое тебе подойдёт, но есть пара спортивных штанов, если хорошенько их стянуть на талии, они могут подойти. Очень сильно стянуть.
Все в порядке. Я могу надеть униформу. В любом случае мне пора идти.
Куда? В больницу, где тебя отстранили?
Его слова ранили потому что он был прав. Её жизнь вышла из-под контроля, и отстранение стало последней каплей. Ангелы преследовали её, чары Неистинного Ангела развеивались, мать пропала, и она потеряла работу. Вдобавок у неё была превосходный секс с Ревенантом, что помогло почувствовать себя нормальной.
Её эмоции были на пределе, но по какой-то причине, здесь, в логове Ревенанта, было легко послать все к черту.
Ревенант? Почему ты принёс меня сюда?
Ты была расстроена. Он собрал коробки и мусор в пакет, с которым пришёл. Ты должна быть в безопасности. А это самое безопасное место для тебя.
Но почему? В госпитале я тоже была в безопасности.
Таково правило.
Она поднялась с кровати и стала одеваться.
Правило?
Он кивнул.
Когда женщина в беде, ты должен позаботиться о ней. Он, казалось, обдумывал сказанное. Если она не пытается убить тебя. В таком случае, это честная игра.
Блэсфим быстро натянула штаны. Что с ним и его правилами? Когда они впервые занялись сексом, он соблюдал её строгое условие «не прикасайся ко мне». Вначале она подумала, что это довольно странно, но потом списала все на то, что Ревенант не хотел терять контроль. Но казалось, что это было что-то совсем другое.
Итак ты следуешь всем правилам?
Правила существуют не без причины, ответил он грубо, будто она вовсе не должна ставить данный вопрос под сомнения.
Что если они глупые?
Это не имеет значения. Закон есть закон.
Она закатила глаза, натягивая футболку.
Я как-то читала, что в Калифорнии есть закон, запрещающий пылесосить мебель в грязном белье. И ты утверждаешь, что действительно считаешь, что нужно арестовывать людей за уборку в грязных трусах?
Нет. Это идиотский закон, и люди не должны сидеть в тюрьме за это. При её триумфальной усмешке он поднял руку. Но если это, по сути, закон, люди не должны злиться за то, что их арестовали, потому что они нарушили его. Глупый или нет, это закон. Он нажал на что-то на стене, и скрытая панель отъехала в сторону, открыв вид на лес из корявых деревьев и кустов с шипами размером с её руку. Но честно, я бы убил всех, кто тёрся своим грязным бельём о мою мебель. Ебать, противно.
Он бросил мешок с мусором и остатками еды наружу, и почти мгновенно дюжина пушистых тварей, которых она могла описать только, как енота-пауки,сбежались и уничтожили пакет и все содержимое. Панель снова скользнула, и Блас могла лишь покачать головой на странность, которая была так нормальна для него. Ей так повезло, что мать приняла решение растить её в человеческом мире, где сравнительно немногое было жутким.
Ревенант?
Он повернулся к ней.
Что?
Почему ты такой приверженец правил? Я имею в виду, я знаю, что ты технически ангел, но ты живёшь и работаешь в Шеуле. Ты был воспитан здесь. Шеулцарство хаоса и беззакония. Так почему правила так важны для тебя?
Он с трудом сглотнул, его кадык подпрыгнул вверх и вниз, и она внезапно поняла, что это связано с его адским детством.
Все в порядке, сказала она. Ты не обязан мне говорить.
Нет. Он снова сглотнул. Я хочу. Я не знаю почему, но хочу.
Он направился быстрыми шагами к мини-бару в углу, но не успел дойти. На полпути он опустил голову, будто не мог сделать следующий шаг.
Твоя магия Неистинного Ангела действует на меня? Поэтому у меня внезапно возникло жгучее желание довериться тебе?
Что? Нет. Конечно, нет. Это просто я. Никакая ни магия.
Но ты же Неистинный Ангел. Это твоя природаочаровывать и обманывать.
У него был пунктик на природе Неистинного Ангела, но она понятия не имела, как убедить его в том, что она не использует никаких способностей. Черт, она не знала, может ли она вообще их использовать.
Как Неистинный Ангел, она чувствовала себя не комфортно, говоря об этом. Я могу выбирать, когда использовать силы. Я клянусь тебе, что не применяю их.
Он посмотрел на неё, и она отчаянно желала, чтобы он ей поверил. Доверился ей. И в то же время, её грудь сдавило от стыда, потому что она хотела, чтобы он верил в ложь.
Как она так облажалась?
И тогда истина происходящего врезалась в неё словно экспресс, она почти сделала шаг назад. Она запала на него. Запала на мужчину, который признался в убийстве вирма. Разве это не идеальное завершение эпически дерьмового дня.
Я верю тебе на слово, Блэсфим. сказал Ревенант. Я никогда не делал этого прежде, поэтому не заставляй меня сожалеть об этом.- Прежде, чем её мозг смог сформулировать ответ, он продолжил. Правила, сказал он, к счастью, возвращаясь к нужной теме, важны, потому что их нарушение всегда ведёт к серьёзным последствиям. Моя мать научила меня этому.
Ты хорошо её знал? Блас предположила, что он воспитывался в одиночестве в той камере, о которой упоминал на днях.
Она решила остаться со мной после того, как Ривера забрали, сказал он. Она говорила мне, что законы должны создаваться рационально, потому что нарушение закона, даже такого, который кажется незначительным или глупым, имеет последствия. Но я не слушал. Я был мятежным ребёнком с кровью сатаны, бурлящей во мне. Моей детской площадкой была камера пыток, а лучшие друзья охранники, которые пытали меня.