Там слишком тепло, в сомнениях сказал Одулок, когда Раджив, после того, как машина трансформировалась, предложил ему вместе с сыновьями и мехароботами размещаться в салоне.
Нет, там холодно, успокоил его Раджив и улыбнулся, чем разрешил все сомнения юкагира.
Мехароботы к живым существам не относились, а скорее к вещам. Но Раджив, совершенно не разбираясь в местных традициях, вернее он закачал насчет этого слишком много информации и теперь немного путался в ней, поэтому он как-то и не решился предложить запихнуть мехароботов в багажник. Вдруг он этим нанесет юкагирам смертельную обиду. Он еще успел подумать, что приехай они на упряжках, запряженных обычными собаками, а уж тем более оленями, тогда всем места в салоне точно не хватило бы. Все-таки и трансформация машины имела конечные объемы. На каждую упряжку полагалось, как минимум четыре собаки. Итого выходило, что Радживу пришлось бы решать, где размещать целую стаю. Не набьешь же собак в салон, как сельдей в бочку. Да и они точно не смогли бы сидеть спокойно, кусались и лаяли, и от такого собачьего питомника у него точно разболится голова. Про оленей и говорить не приходилось. Они не влезут в салон даже, разрубленные на части. Впрочем, они вполне могли удерживаться в кильватере машины, двигаясь по тундре самостоятельно.
Они не ехали, а плыли, потому что еще до того, как машина сползла с дороги и поползла по глубокому снегу, Раджив убрал колеса и перевел микроавтобус в режим воздушной подушки.
Юкагиры указали на карте место, где нашли мертвеца. Проехать надо было около сотни километров. Навигатор показывал, что на это уйдет почти два часа. Все молчали. Мехароботы лежали с закрытыми глазами на полу, вытянув лапы, насколько этого позволяло свободное пространство, и положив на них головы.
Встречных машин совсем не было. Большую часть товаров и пассажиров перевозили поезда, упрятанные в туннели, которые местами шли под землей, чтобы не слишком уж нарушать экологический баланс в природе и не перерезать пути миграции диких животных. Раджив слышал истории о том, как звери, чувствуя, что под их ногами что-то гудит, а земля немного вибрирует, останавливались, прислушивались, кое-кто даже пытался рыть землю, скованную вечной мерзлотой, но, конечно, до туннелей никто из них так и не добирался. Иногда туннели все же выходили на поверхность и тогда поезда мчались по прозрачным трубам сверкающими метеорами.
Свет потоками лился из города, поэтому темнота возле купола не ощущалась. Почти дармовой термоядерной энергии хватало и на создание под куполом теплого микроклимата, и на освещение, которое должно было компенсировать жителям Снежинска нехватку солнечных лучей. Ночь в городе наступала гораздо позже, чем за его пределами. Эта энергия питала теплицы, растянувшиеся на десятки километров вокруг города, создавая тем самым некую зеленую зону, где круглый год выращивались овощи и фрукты, которых вполне хватало и почти миллионному Снежинску и окрестным поселениям.
Когда эти огни остались позади, постепенно растворяясь в темноте, как последние лучи Солнца, закатившегося за горизонт, Раджив вдруг ощутил, что находится на корабле, затерянном в бескрайнем и враждебном океане.
За бортом попадались редкие кустики. Где-то они образовывали густые заросли, среди которых укоренились даже чахлые деревца, тянувшиеся ввысь кривоватыми, точно изъеденными артритом, ветками.
Машина, сканируя пространство, объезжала эту поросль стороной, сползала по небольшим горкам и поднималась по их склонам, при этом двигатель начинал урчать сильнее и надсаднее. Из-за этого звука мехароботы делали вид, что просыпаются. Они поднимали тупые морды, смотрели на своих хозяев и ждали пояснений. Юкагиры, успокаивая, хлопали их по бокам и головам.