Ох, подожди, сказала я. Серьезно. Я сделаю это.
Как оказалось, у двери была знаменитость. До того, как мой брат умер, он часто говорил, что все приходит по-трое. Три знаменитости за один день. Неплохо даже для большей площади, чем Лос-Анджелес. Эта была миниатюрной женщиной с густой черной челкой, наполовину закрывающей ее сонные зеленые глаза. Она была красива в повседневном, винтажном стиле, который выглядел настолько легким, что, должно быть, потребовалось много времени, чтобы этого достигнуть. Онане женщина. Онаизображение женщины. Я мгновенно узнала ее, потому что она была одной из тех знаменитостей третьего ряда, которые изображались на страницах таблоидов и в блогах для сплетней в дни без происшествий. Я запомнила ее имя, потому что оно было каким-то странным. Ее звали
Привет, яБейби Норс, сказала она. ТыИзабел?
Она определенно думала, что я буду в шоке, услышав свое имя, но я гордилась тем, что практически ничего не может повергнуть меня в шок. Особенно после того, как не сдержала эмоций из-за появления Коула Сен-Клера чуть раньше. Я ощутила присутствие Софии позади меня и могла судить о ее упавшей челюсти даже не оборачиваясь.
София, сказала я, выйдя на слишком яркую переднюю ступеньку, не могла бы ты проверить духовку? Думаю, я забыла ее выключить.
Возникла пауза, и затем София исчезла. Она не была глупой.
Что вам нужно? спросила я. Я не понимала, что это не очень вежливо, пока слова не вылетели из моего рта.
Возможность. Если дашь мне время, я представлюсь, скажу кто я и что я делаю
Я знаю, кто вы такая, сказала я. Она была красивым стервятником, который возвратил к жизни мертвецов для веб-ТВ, но я не добавила эту часть, ведь, думаю, она и так знала. Я ощутила дискомфорт из-за причины ее появления здесь, и часть меня знала, что мне это не понравится.
Хорошо! сказала она, и широко улыбнулась. Я не доверяла этой улыбке, потому что она была слишком широкой. Широкая, с ямочками на щеках и симметричная, будто кинозвезды из прошлого. Могу я войти?
Я рассматривала ее. Она рассматривала меня. Ее автомобиль стоял у бордюра позади моего внедорожника.
Нет, сказала я.
Ее рот изменился и стал чем-то намного более реальным.
Что же, ладно.
Чтобы оправдать свои манеры, я добавила настолько холодно, насколько могла:
Это не мой дом. Я не хотела бы ставить под угрозу их личную жизнь. И, как я уже сказала, я знаю, кто вы.
Умно, сказала Бейби, будто она действительно так думала. Ну, тогда я сделаю это быстро: ты встречаешься с Коулом Сен-Клером?
Я пыталась сохранять лицо безразличным, но неожиданность сыграла свою роль. Я знала, что мое выражение лица выдавало меня всего полсекунды.
Не думаю, что «встречаюсь» подходящее слово, сказала я.
Верно, ответила она. Не хотела бы ты участвовать в шоу вместе с ним? Круто, правда? Это не займет у тебя много времени, но откроет много возможностей. Особенно для такой красивой девушки, как ты.
Дискомфорт во мне вырос и укрепился. Я взялась за дверную ручку.
Что за шоу?
Мы просто делаем быстрое маленькое шоу о нем и его группе, в то время как они записывают свой следующий альбом.
Быстрое маленькое шоу
Я знала, что он был здесь не ради меня. Я знала это с самого начала.
Но мое глупое сердце не знало. Оно так хотело верить ему. Теперь оно разбивалось от ужасного растущего чувства в груди.
Меня это не интересует, сказала я. Как я уже сказала, мы правда не встречаемся.
Но хотя бы как друг
На самом деле мы даже не друзья, сказала я. Мне нужно было закрыть эту дверь прямо сейчас, чтобы я смогла пойти кричать или плакать, или разбить что-нибудь. Я просто знала его какое-то время.
Она изучила мое лицо, в попытке распознать истину, но я держала себя в руках и просто пристально смотрела на нее мертвым взглядом своих подведенных карандашом глаз.
Если ты изменишь свое решение, сказала она и достала свою визитку из кармана льняной блузки.
Я не изменила свое выражение лица, но я взяла ее. Мне нужно было что-то сжечь.
Это было бы круто, сказала Бейби. Подобное останется в твоей памяти навсегда. Просто подумай над этим.
Она спустилась на тротуар. Я зашла обратно в Дом Тревоги и Крушения. Как только я закрыла дверь, дом взял еще одну часть моей души и превратил ее в практически неиспользуемую мебель. Мой мозг взрывался.
София стояла у двери в гостиную.
Это действительно была
Да, я взяла свой телефон. Ввела номер.
Что она я сделала движение рукой, указывая на телефон.
Я услышала короткий сигнал, когда кто-то взял трубку.
Я думала, ты сказал, что приехал сюда ради меня, прорычала я.
Привет, ответил Коул. Я только что надевал штаны. Если только ты не предпочитаешь, чтобы я оставался без них.
Сделай вид, что слышал, что я сказала.
Но я не слышал.
Ты сказал, что приехал сюда ради меня. Ты соврал.
Повисла пауза. Проблема телефонных звонков в том, что не можешь понять, что происходит во время паузы. Я не могла сказать, была это найти-решение-как-сделать-ситуацию-лучше пауза или я-окончательно-запутался пауза.
Что? спросил он наконец.
Ты записываешь альбом? Ты собираешься сниматься на телевидении. Это все не ради меня.
Еще одна пауза.
Скажи что-то.
Что-то.
Ха-ха. Хорошо, слушай. Проблема в том, что ты заставил меня думать, что ты здесь ради меня, но на самом деле ты приехал, чтобы сняться на телевидении. Ты приехал не ради меня. Ты приехал быть Коулом Сен-Клером.
Он раздраженно ответил:
Это второстепенное.
Забавно, что ты не упоминал об этом ранее, резко оборвала я.
Забудь про ужин. Забудь обо всем этом.
Это не
Молчи. Вообще-то, сказала я, ахеренно.
Я бросила трубку.
Глава 6
КОУЛ
Когда я был волком, то ничего не помнил о том, каково быть собой. Я был упрощенной версией самого себя. Ничем не отличался от животного.
Это было то, чего я пытался достичь, принимая всевозможные наркотики.
Все, о чем я мог думать после звонка Изабел, было то, как ушло бы это чувство, по крайней мере частично, если бы я стал волком.
Вместо этого я стоял на обтянутом проводом балконе венецианского дома и смотрел на блеск ночного города. Луна была огромной над Голливудскими холмами в конце Аббат Кинни. Пальмы были экзотическими силуэтами на его фонепо-киношному прекрасном и в духе Л.А Это место: были ли фильмы по-голливудски идеальными из-за того, что этот город был таковым, или же его сделали таким идеальным сами фильмы?
Я стоял на балконе, будучи силуэтом на фоне пурпурного неба, и моя депрессия становилась просто очередной гламурной вещью.
Что мне следовало сказать ей?
Я знал о крошечной камере, расположенной за моей спиной. Она была прикреплена к краю крыши, одна из сотни таких же, размещенных по всей территории комплекса«комплекс» было действительно неподходящим словом. Моя квартира-студия, светлая и просторная, в небесном свете, занимала второй этаж бетонного блока дома. Квартира на первом этаже принадлежала другому участнику группы. Широкий помост вел к третьей квартире в тусклом штукатуренном доме с другой стороны блока. Между ними был крошечный двор, полный растений, которые выглядели нереалистичными для моих глаз.
Шесть недель показались мне вечностью. Я не понимал, как вообще мог когда-то решить, что сорок два дняэто короткий срок.
Я оперся на край балкона. Я хотел пива; я хотел, чтобы игла вонзилась мне в кожу.
Нет, это больше не для меня. Я был искренним, чистым и совершенно новым. Бейби наняла меня ради моей неудачи, но я не собирался облажаться.
Изабел даже не дала мне шанса.
Я подумал о том, как быстро я мог превратиться в волка. Как мое сознание полностью очистится. Всего за пару минут. И в отличии от других моих средств, это не оставляло следов и ничего от меня не требовало. Это не было зависимостью.
Но я не пошевелился.
Скрестив руки на балконе, я преклонил на них голову, моя грудь медленно наполнялась тьмой. Мое лицо уткнулось в место, где были отметины, прежде чем волк во мне стер их.
Какой смысл быть здесь, если не ради нее? В чем смысл чего-либо, если я не мог решить даже эту проблему.
Это был просто ужин. Это просто
Изабел
Я услышал, как в переулке позади моей квартиры затормозил и остановился автомобиль. Его дверь открылась и закрылась. Багажник открылся и закрылся. Ворота во дворе загрохотали.
Я стрельнул пристальным взглядом на особь неясного пола в светлой шляпе, которая боролась с воротами. Он/она/оно увидел меня. Женский голос, вероятно, позвал меня:
Поможешь немного, чел?
Я не шевельнулся. Я смотрел, как он/она/оно пытается разобраться с замком еще с минуту до того, как замочная скважина поддалась давлению ключа.
Это все казалось похожим на веселую игру раньше, когда я стоял в доме Бейби. Но сейчас? Ахеренно.
Было такое чувство, что я никогда не прекращал спорить с Изабел, как в Миннесоте.
Невероятно, насколько быстро все в моем сердце превращалось в дерьмо.
Внизу фигура вошла во внутренний двор. У нее была сумка. У нее, кажется, не было колес, но она вся равно тянула ее. Проталкиваясь мимо приставучего фигового дерева, она стояла непосредственно подо мной, а ее долговязая тень рассеивалась от уличных фонарей и света от крыльца и луны. Теперь я видел, что принял за шляпу ее крупные светлые дреды. Подняв голову вверх, она сказала:
Спасибо за помощь, чел.
Когда я так и не ответил, она протащила сумку еще на несколько метров. Затем она бросила ее у дома и взяла сигарету или что-то вроде.
Медленно, я втянулся в режим артиста. Режим Коула Сен-Клера. Это была маска, знакомая рубашка, но мне нужно было немного времени, чтобы вжиться.
Я спустился вниз по лестнице. В темноте, слабый огонек в ее пальцах осветил дым вокруг нее. Ее лицо было очень длинным и очень тонким, очень похоже на Ихавод Крейн, если бы у Ихавод были бы светлые дреды, будь у нее такая возможность. Восемнадцатый век был плохим временем для волос.
Привет, почему ты здесь? спросил я.
Ятвой барабанщик, ответила она.
Не было никакого фейерверка или парадов, или знаков, льющихся дождем из небес, чтобы объявить о ней, первой из музыкантов, собранных вокруг музыкальных ног Коула Сен-Клера, экс-лидера «Наркотики».
Эта девчонка не была моей группой. Моя группа была на одну треть буддистской и на одну треть мертвой.
Это же не оригинальный способ сказать, что ты проститутка, да? Потому что я и правда не в настроении, сказал я.
Она выдохнула дым на меня. Медленным, носовым голосом, будто готовилась заранее, она сказала:
Не обламывай мой кайф, чел.
Она закрыла глаза. Она, казалось, была в совершенном согласии с окружающим миром. Марихуана никогда на меня так не действовала. Мне было очень весело, а потом я становился грустным. Весь процесс имел положительные результаты только для зрителей.
И не мечтал об этом. Я думал, вы приедете завтра. Если не знала, то это день после сегодня.
Девчонка Ихабод открыла глаза. Ее дреды выглядели массивно. Им точно нужен был почтовый индекс. Я видел классные дреды в свое время, но они выглядели, будто были сделаны в руинах заброшенных деревень третьего мира.
Кайф. Обломал.
Прости, я Коул.
Лейла, она предложила мне свой косяк.
Я не употребляю, сказал я. Хотя когда-то считал «травку» самым мелким своим грехом из возможных. Я впервые в жизни сказал «не употребляю» вслух, и эти слова прозвучали с превосходством.
А мог бы снять напряжение, сказала она. До того, как сюда приедут остальные.
Остальные?
Как по заказу, свет затопил задний двор. Я прикрыл глаза рукой. Четыре человека зашли в ворота, непринужденно, или как вам больше нравится, сквозь темноту двора. Двое несли камеры. У других были инструменты в чехлах. Вышеупомянутые личности двинулись дальше, но, услышав Лейлу и меня, направились к нам.
Я чувствовал себя так, будто меня бросили на сцене без сет-листа. «Это шоу», сказал я себе. «И оно начинается прямо сейчас».
Как я и говорила, безразлично сказала Лейла.
Хэй, Коул, сказал парень с камерой. Я мог видеть только половину его лица, и он поразительно напомнил мне Бейби. Такие же тяжелые веки, такая же коричневая челка, такое же чувство, будто он из винтажной фотографии 70-х годов. Я рассчитывал, что ты будешь спать. Извини за неожиданность. Все приехали рано, и мы думали убить пару минут, прогулявшись, он поднял одну руку для пожатия, а в другой руке все еще была камера. Он носил приблизительно четыреста браслетов c коноплей. Я немедленно сделал, по крайней мере, три вывода о нем, основываясь лишь на браслетах.
Я Ти. Просто буква.
Какая буква?
Ти. Мое имя просто Ти.
Я сделал еще один вывод и после этого пожал его руку.
У тебя лицо Бейби.
Хах, я знаю. Я ее брат-близнец.
Странно.
Да, я знаю, хорошо? Я буду в съемочной команде.
Я сразу же понял, что он был одним из тех гибких парней, которым просто нравилось быть вокруг знаменитостей всех видов. Не поклонник кого-то конкретного, просто фанат любого, кто когда-либо был кем-то. Однако, он определенно нравится мне больше Бейби. Он был проще.
Джоанмоя напарница, которую, как и меня, ты будешь всегда видеть поблизости. Вот она, он указал на нее. Так что, если ты заметишь нас рядом, не психуй.
Частично я слушал его, но по большей части мой мозг работал над фактом, что, в общем, их родители назвали своих детей Бейби Ти.
В любом случае, мы просто отснимем немного материала в доме, а после не будем вам мешать, сказал Ти. Мы постараемся быть по возможности незаметными.
Делайте то, что должны, сказал я.
Tи и Джоан отошли назад, вертя камерами туда и сюда, в поисках наилучшего освещения. Джоан чуть не наступила на Лейлу, которая полулежала в траве. Я мельком увидел сцену через видоискатель Джоан, и это было похоже на один из тех документальных фильмов о львах после наступления темноты. Не хватало только буфера Ленд Ровера и полусъеденного трупа гну.
Я обратил внимание на двух музыкантов, которых снимала камера Джоан.
Почему их двое? спросил я.
Tи, нетерпеливый и любезный, сразу прекратил снимать и обернулся ко мне:
Двое чего? Камер? Разн
Нет, их.
Это твоя группа, чел, ответил Ти. У него была такая же широкая улыбка, как у Бейби.
Гитарист и басист.
Кто из них гитарист?
Ти посмотрел на двух парней с похожими кейсами для инструментов. Он не имел и малейшего понятия. Один из музыкантов поднял руку.
Ты можешь идти, сказал я. В сонных глазах Ти исчезла вся усталость.
Эй, подожди секунду.
Дверь вон там, сказал я гитаристу, который уставился на меня с выражением, которое я давно позабылневерие смешанное со злостью, приятно было познакомится, гудбай, и т. д. и т. п. Я повернулся к басисту, который нервно сглотнул. А т
Эй, подожди. прервал меня Ти. Он все еще улыбался, но в глазах была тревога.
Бейби подобрала этих ребят. Не думаю, что она будет счастлива, если ты просто отправишь их одним махом, когда мы даж
Я не просил гитариста. сказал я. Зачем мне гитарист? Это не Битлз. заметил я. Басист. Барабанщик. Я. Готово.
Ти определенно хотел сохранить спокойствие.
Почему бы тебе просто не оставить его, посмотреть, что из этого выйдет? Тогда ты счастлив, Бейби счастлива, Чип счастлив.
Я предположил, что Чипэто гитарист, которого я собирался силой выгнать из моей жизни. Самой раздражающей вещью во всем этом было то, что я был уверен, Бейби не забыла, что я не хотел гитариста. Кто-то, кто помнил о блокноте, не забыл бы о дополнительном участнике группы.
Если он хочет сидеть без дела, мне все равно, ответил я. Но факт остается фактом. Я не пишу партии для гитары. Он может отвечать за растения.
Tи пристально смотрел на меня, ожидая моей реакции. Но ее не последовало. Если все в мире шло не так, я собирался, по крайней мере, сохранить это: записывать альбом так, как я того хочу.
В итоге, Ти сказал:
Чип, почему бы тебе не подождать в машине?
Лейла выдохнула клуб дыма в свете вспышки документального-фильма-о-львах.
Чип направился к выходу со двора.
Ладно, сказал Ти.
Я повернулся к басисту. Он был высоким, долговязым пареньком. Его пальцы напоминали лапки насекомых.
Что ты умеешь? Давай послушаем.
Басист открыл рот, но ничего не сказал.
Ти не был дураком. Он видел игру на несколько ходов вперед.
Прямо сейчас? Я думал, мы толь
Я перебил его:
Сейчас или никогда, Ти. Мы не берем молодых и самоуверенных, и, что-то подсказывает мне, паренек как раз из таких. Поп для лохов, чувак. Давай посмотрим из какого теста ты слеплен.
Басист, сходу поняв, что главным был я, принялся извлекать свой бас.
Это, мм, лучше звучит с усилителем.
Я использую свое воображение.
Что я должен сыграть? спросил он.
Это ты мне скажи.
Джереми, басист Наркотики, не был лучшим в мире музыкантом, но у него была некая неугасаемая энергия внутри. Ему приходилось изучать каждую песню целыми днями, прежде, чем сыграть даже самый простой риф, но когда этот риф звучал, ох, чувак, держись покрепче или присядь. Не имело значения, сколько времени ему понадобилось, чтобы сделать это. Важно было лишь то, каков был результат.
Сейчас длинноволосый басист играл риф одной из наших песен. Я не мог вспомнить ее название. Черт, я неожиданно почувствовал себя старым. Прыщавый парень с обожанием играл старый риф Джереми из песни, которую я не мог вспомнить.
Не это, сказал я. Что-то, чего я не слышал раньше.
Он сыграл что-то другое. Это было фанково, и довольно профессионально, и не похоже ни на что, что я когда-либо хотел слышать в одной из моих песен вообще. Я никогда на самом деле не хотел оказаться в одной комнате с этим.
Спасибо, Чарли, но нет, сказал ему я. Мне не верилось, что этот вечер проходил именно так. Я должен был гулять с Изабел в этот момент.
Меня зовут не
Он тоже может идти в машину, сказал я. Всем хорошего вечера. Я ухожу, я оставил их там. Поднимаясь по лестнице, я раздумывал, стоит ли позвонить Изабел. Может, мне стоит послать ей что-то. Не цветы. Это скучно. Цветы бы ни за что не убедили ее. Карлик, выпрыгивающий из открытки или что-то типа того.
Что за мудак, сказал басист достаточно громко, чтобы я мог услышать. Он совершенно не знал меня, если думал, что был хотя бы близок к тому, чтобы оскорбить меня.
Ну же, Коул, позвал Ти. Что я скажу Бейби?
Меня беспокоит, что ты называешь свою сестру деткой,сказал я ему. Скажи ей, что прослушивание начинается завтра. Я сам это сделаю. Захвати свою камеру и пару чистых шорт.
Другой операторДжейн? Джоан? впервые заговорила. Она раздраженно спросила:
Ты собираешься забраковать и Лейлу тоже?
Я оглянулся туда, где она сидела, все еще кайфуя от сигареты. Я хотел свою группу. Я не хотел всех этих клоунов.
Нет, пока.
Я дважды проверил ванную комнату на наличие камер, включил душ для шума и тогда достал вещи, необходимые мне для того, чтобы стать волком на пять, или семь, или девять минут.
Это был относительно не такой уж и большой грех. На пике славы Наркотики я был знаменит своим бесстрашием перед химиейне было ни одного наркотика, который я бы не попробовал хотя бы раз. Некоторые из них имели довольно грубые и сложные побочные эффекты, но я не очень-то и беспокоился о своем теле, в конце концов. Уйти из жизни насовсемвот чего я на самом деле хотел, но был слишком труслив для этого.
Я поставил свои принадлежности на край раковины и разложил их. Мой безумный отец-ученый, ярый фанат научных процессов, гордился бы тем, как я к этому пришел. Множество месяцев самостоятельных экспериментов позволили мне создать свой собственный коктейль «стать-оборотнем-без-чувств»: эпинефрин, чтобы начать процесс, сосудорасширяющее, чтобы упростить его, бета-блокатор, чтобы уберечь свою голову от фактического взрыва, и аспирин, чтобы уберечь свою голову от чувства, что она фактически взрывается.
Он был гораздо лучше любой субстанции, которую я когда-либо создал. Это было не хуже, чем достать пиво из холодильника. Нет, даже лучше. Потому что после него не было никакого похмелья.
Так что, в этом не было ничего, за что нужно было чувствовать вину.
Но я все равно немного чувствовал. В основном из-за ассоциации. Я стал оборотнем только из-за того, что никакой другой наркотик уже не оказывал сильного действия и мне нужно было что-то, что не позволило бы мне пасть. Потому что я шел к абсолютному дну. Потому что я просто хотел уйти, но боялся, а трус всегда остается трусом.
Но сейчас это не имело значения.
В этот вечер это ничем не отличалось от пива. Просто кое-что, чтобы перезапустить мой мозг, убедить меня уснуть, заставить поверить, что солнце Л.А. может исцелить меня. Пять, или семь, или девять минут.
Я вколол, проглотил, подождал. Я смотрел на маленькие вещички, которые они поместили в эту ванную и которые не имели ничего общего с ванной комнатой: орхидея на подоконнике, поддельная уличная табличка над зеркалом, бетонная статуя жирафа в углу. Прошли недели с последней трансформации. Иногда частые превращения пробуждали во мне жажду к ним, и мне не хотелось никаких сюрпризов в аэропорте Миннеаполиса.
Душ шумел на маленькую кафельную плитку. Я мог услышать запах железа в воде также, как крови в моих венах. В моих ушах стучал пульс. Я не мог поверить, что Бейби наняла для меня гитариста и этого басиста. Я не мог поверить, что если бы все не пошло к чертям, мое свидание началось бы час назад.
Изабел
Мой пульс внезапно пронзил трансформирующееся тело.
Мои мысли исчезли вместе с моей человеческой кожей.
Глава 7
ИЗАБЕЛ
Той ночью я лежала в моей бездушной спальне с ноутбуком на животе и смотрела ранние видео, на которых Коул выступал с Наркотикой. На них он выглядел так молодо и ярко, как будто в огне, который разжигала толпа. Его улыбка была самой ослепительной вещью на свете.
С каждым новым видео Коул менялся. Его глаза угасали. Это была модель Коула, брошенная на сцене позади клавиатуры, рок-звезда-образный мешок с мясом. Временами можно было фактически увидеть, как его трясет в свирепости от того, что он принял перед выступлением. Уничтожая себя, сродни тому, как он уничтожал толпу в тех ранних видео, он зажег пламя внутри.
Я знала, что это было тем, что Бейби Норс хотела получить от него. Она знала, как их выбирать, уверенно ставила на бесспорных неудачников.
Кошка тети Лорен запрыгнула на край моей кровати. Я зашипела на нее. Она спрыгнула вниз, но не выглядела расстроенной. Она пробыла здесь достаточно долго, чтобы все ее чувства была заменены плотным линолеумом. Когда я выпустила ее из комнаты и начала было закрывать дверь, услышала, как хлопнула входная дверь: моя мама вернулась с дежурства. Ей было достаточно времени для Эйч-Би-Оу и, возможно, для небольшого горевания по ее мертвому сыну и отдалившемуся мужу.
Секрет был в том, что слезы не вернут погибших или пропавших без вести.
Я быстро закрыла дверь в свою спальню.
Я снова улеглась в кровать и нашла видео с последним выступлением Коула в составе Наркотики. То, на котором он упал и больше не поднялся. Тысяча немигающих камер телефонов записали вопль синтезатора, за который он ухватился, падая. Никто не был достаточно близко, чтобы поймать его. В конце концов, единственной вещью, которая остановила его падение, стала земля.
В этом видео на него было страшно смотреть. Падение не было красивым и мягким. Оно было потным, обжигающим, гнилым. Я продолжала проигрывать его снова и снова, каждый раз думая о том, насколько сильно хотела позвонить ему.
Он был здесь не только из-за меня. И в этом был весь он. В этом был тот, кем он мог стать снова. Но я не знала, имело ли это значение. То есть, было ли этого достаточно, чтобы остановить меня.
Я ненавидела плакать.
Я нажала на плей снова. В этот раз я смотрела на других участников группы, бегая глазами по краям экрана. Улыбка Джереми, расплывшаяся в беспокойстве, опустошенный Виктор.
Ладно, хватит.
Через тонкие стены своей спальни, я слышала, как мама ругается с отцом по телефону.
мать (подслушано): Мое разрешение? Тебе нужно мое разрешение, чтобы прийти увидеться со мной? Если бы ты на самом деле хотел увидеть меня, то был бы уже здесь. Не играй со мной в эти игры.
отец (предположительно): Тереза, игрыдля детей. Мы не дети. Мыобразованные профессионалы. Мы оба прошли сквозь десятилетия школы, чтобы увериться, что больше никогда не будем играть в игры снова.
мать (подслушано): Это моя робота, Том. Я не могу менять свой график. Ты, по крайней мере, можешь передвинуть клиентов.
отец (предположительно): Передвигать клиентов звучит очень похоже на игру, и ты, и я, мы оба знаем мои чувства по поводу того, Тереза, чтобы хотя бы сказать им такое.
мать (подслушано): Хотя бы сделай вид, что услышал, что я только что сказала.
отец (предположительно): Хотя бы сделай вид, что услышала, что я только что сказал.
мать (подслушано): Вот что я слышала: «Бла-бла-бла История-жизни-Тома-Калпепера-только-о-нем». Думаешь, только у тебя есть чувства?
отец (предположительно): Не смеши меня. У меня нет чувств. Чувства для слюнтяев и детей.
мать (подслушано): Ты такой мудак.
отец (предположительно): Ты снова плачешь? Боже, такое чувство, что слезы можно купить в Крейт-энд-Баррел. Ты снова заказала их онлайн? Мы не сделаны из денег.
мать (подслушано): Это было лучшим решением, которое я когда-либо приняла.
Она повесила трубку.
Это место. Что за дыра. Я могла чувствовать, как оно тянется к краям моей души, пытаясь задеть их.
Я включила видео с обмороком Коула на сцене клуба Жозефина.
А потом позвонила ему.
Он сразу же ответил:
Йес?
Мое полное жестокости и ненависти сердце ускорилось. На моем ноутбуке глаза Коула опустели. Музыка дрогнула, но вы на самом деле могли это сказать только после того, как посмотрели его раз сорок.
Ты все еще живешь по миннесотскому времени? спросила я.
Я живу по любому времени, которое могло бы сделать этот звонок как можно дольше, сказал он.
Какой прием пищи должен быть следующим?
На видео Коул ухватился за клавиатуру. Его пальцы соскользнули с клавиш.
Завтрак, я думаю. Ведь так, да? Утренний прием пищи?
На видео его лицо ударилось о землю. Он был совершенно безразличен ко всему.
Я так устала от пропавших без вести и умерших.
Я не хотела идти ко дну. Я не влюблялась в него снова. Я всегда могла уйти снова.
Давай позавтракаем.
Глава 8
КОУЛ
После звонка Изабел все наладилось.
Я заказал доставку фалафеля и сидел в квартире, смотря музыкальные клипы в нижнем белье. Кто-то однажды спросил меня после шоу:
Думаешь, музыкальные клипы вымерли?
Музыкальные клипы никак не могли вымереть. Пока есть песня и живой человек, кто-то будет петь ее, также и пока есть песня и двое живых людей, один будет петь ее, а другойснимать.
Музыкальные клипы умрут тогда, когда все ослепнут, но музыка никогда не умрет, потому что, даже если ты не можешь слышать ее, ты ее чувствуешь.
Теперь, когда я был один и вымылся с облегчением, будучи очень далеко от хоть какого-то подобия дома, казалось, музыкаединственное, что могло исцелить меня. Я начал с групп, которые я знал, а потом позволил комментариям, ссылкам и страницам Википедии вести меня в бесконечную звуковую чертовщину. Я послушал шведский фолк-рок, Элвиса, австро-поп, краут-рок, дабстеп и еще что-то, для чего пока не придумали названия.
В прошлом, когда я был никем, в прошлом, когда я был просто парнем с клавиатурой и странной фамилией, это было моим наркотиком.
Я был оборотнем.
Я открыл окно и вернулся в кровать, надев наушники, и пока луна всходила на моих глазах, свет машинных фар создавал причудливый узор на потолке, а мои измененные волчьи ноздри улавливали запахи Калифорнии, я тонул в песне за песней. Аккорды исцеляли и окрыляли меня. Там внизу был дерьмовый мир, полон иллюзорных людей, но здесь, в этих звуках, не было ничего, кроме совершенства.