Сейчас приедем в отель, сходишь в ресторан, не открывая глаз, сказал он.
Но мы едем по Тоскане, возмутилась мать. Это район с самой лучшей кухней в Италии. Дорогуша, обратилась она к таксисту и, незаметно прочитав его имя на мятой визитке, исправилась: Антонио, знаешь ли ты здесь местечко, где хорошо готовят?
Антонио обрадованно затарахтел, и Даниэль понял, что его сari mamma e papà22 как раз держат чудесную тратторию, вот здесь, совсем рядом, не беспокойтесь, синьора, это по дороге. А mamma готовит прекрасно, сам принц Чарльз приезжал к нам отведать ее стряпню.
Family legend23, пробормотал Даниэль, а такси уже свернуло на проселочную дорогу и подлетело к увитому плющом входу в небольшую тратторию.
«Nonna in cucina» гласила надпись, выполненная романским шрифтом.
Бабушка, а не мама24, сказал Даниэль, таксист все наврал и привез нас в обычное заведение для туристов. Наверняка получает мзду за каждого клиента.
Non, обиделся таксист. Моя мама уже давно бабушка!
Вот видишь, дорогой, для него она мама, а для остальныхбабушка, укорила мать. Все понятно, а ты вечно всем недоволен.
«Сдалась мне эта Бабушка на кухне», ворчал Даниэль, но все же побрел вслед за матерью.
Он знал, что возражения обойдутся ему дороже.
В тенистом дворике с непременным журчащим фонтанчиком на старых щербатых лавках сидели трое мужчин, очень похожих на водителя такси, и неторопливо поедали из огромных мисок пасту, источающую нестерпимый аромат чеснока и базилика. Наматывая на вилку длинные макаронины, они не забывали подливать себе красное как рубин вино из расписных глиняных кувшинчиков.
Завидев их компанию, мужчины загалдели, побросали вилки и стали наперебой приглашать иностранцев к себе за стол.
La mia famiglia25, с гордостью сказал таксист. Синьоры, указал он на свободный стол, садитесь. Мои двоюродные братья не будут вам мешать.
Однако «фамилия» Антонио с интересом смотрела на них.
Гости доктора Луиджи, зачем-то поведал Антонио, и итальянцы закивали головами и зацокали. Надо же, такие красивые богатые inglesi26 и болеют!
Даниэль нервничал, а Кэтрин почему-то сочла нужным объяснить:
Mio figlio è un violinista molto famoso27.
Итальянцы загомонили и хором произнесли: «Никколо Паганини, Антонио Вивальди!»
На этом их познания о скрипачах закончились, и мужчины стали озадаченно чесать кудрявые затылки.
Вдруг старая деревянная дверь с приклеенной круглоглазой совой Tripadvisorа28 распахнулась, из полутемного нутра траттории резво выскочил представительный старик киношно-мафиозного вида, с брылами и усами на загорелом лице.
«Вылитый Вито Карлеоне29, подумал Даниэль. Куда нас занесло?»
В большой узловатой ручище старик держал затертую картонку меню.
Мой папа, прошептал Антонио, синьор Джузеппе Бруни.
Старик нахмурил густые седые брови, цыкнул на мужчин, и те уткнулись в свои тарелки.
Что вы можете посоветовать, э-э-э, синьор Бруни? поинтересовалась Кэтрин. У моего сына через три часа концерт в филармонии, а нам еще до Флоренции надо доехать и отдохнуть перед выступлением.
Синьор Бруни строго посмотрел на Антонио и тот торопливо перевел речь Кэтрин.
Старик вежливо поклонился и заговорил:
Не смотрите в меню, синьоры, это просто бумажка. Каждый день моя жена готовит что-то новое, иногда утром она сама не знает, что мы будем подавать на обед. Сегодня жена приготовила чибрео30.
Услышав состав блюда, Даниэль чуть скривился и сказал себе, что не будет это есть.
Внимательный хозяин заметил его мимолетную гримасу и пулеметно затараторил, что синьору непременно понравится кушанье, это очень вкусно, поверьте. Сама королева Екатерина Медичи как-то раз так объелась чибрео, что ей стало дурно.
Даниэль кивнул, ему было все равно, что есть, вкуса блюд он не чувствовал.
Старик опять что-то забормотал и даже изобразил целую пантомиму: согнул спину и закряхтел.
Антонио перевел:
Mamma все приготовила, но у нее вступило в спину, и она легла вздремнуть. Кушанья вам подаст Мария, дочь моей средней сестры.
Закончив перевод, Антонио извинился и убежал наведать мать. Во дворике воцарилась тишина, Даниэль обрадовался небольшой передышке.
Почему итальянцы всегда так шумят? тихо спросил он.
Нация такая, пожала плечами мать. У них всего много: моря, солнца, природы, ну и, конечно, искусства.
Из-за двери с совой вышла девушка в красном платье в цветочек. С большим подносом в тонких загорелых руках она подошла к ним.
Кэтрин и Даниэль оторопели от ее невероятной красоты. Нежное белое личико, огромные серые глаза в густых ресницах, пухлые розовые губы, блестящие черные волосы, разделенные на прямой пробор и перевязанные алой лентой.
Как она похожа на Оливию Хасси31, пробормотала Кэтрин. Вот она, Италия во всей красе. В маленькой провинциальной траттории прислуживает такой бриллиант. Модель для Мадонны!
Мария со стуком поставила на стол два пол-литровых кувшинчика с вином, бокалы, брускетту с овощами и сыром, положила столовые приборы на белую льняную салфетку и певуче сказала:
Синьоры, попробуйте домашнего вина, которое мой отец делает из нашего винограда.
Кэтрин тут же налила в бокал рубиновый напиток и пригубила:
Bellissimo32! Попробуй, Даниэль! От бокала вина с тобой ничего не случится.
Девушка плеснула Даниэлю в бокал вина, и он неожиданно для себя улыбнулся ей. Не дежурной светской улыбкой, предназначенной для журналистов и поклонниц, а от души. Ему не хотелось, чтобы такая чудесная девушка запомнила его как брюзгливого и уставшего человека.
Мария зарделась и убежала. А Кэтрин обрадовалась: может быть, красивая девушка и восхитительное вино приведут Даниэля в чувство?
Глава 8. Автограф принца Чарльза
Но она зря надеялась. Это улыбка была первая и последняя в этот вечер. Вспыхнувшая на секунду, она озарила лицо ее сына, и он снова стал похож на того Даниэля, каким она его увидела в тот день, когда заявилась в их с Мири гнездышко. Но вскоре Даниэль погас, как будто его выключили, и остался отрешенный человек с блуждающими где-то далеко мыслями.
Кэтрин очень хотелось встряхнуть его, накричать, что нельзя так себя вести, что ушедшая девушка еще не конец жизни, что у него есть музыка, есть ответственность перед слушателями, перед друзьями, в конце концов, есть она, уже немолодая мать. Но Кэтрин молчала. Она достаточно повидала таких отчаявшихся лиц и знала, что ни крики, ни увещевания не помогут. Из своей темноты Даниэль должен выбраться сам, и он справится.
Пришла Мария и принесла на деревянных дощечках две черные сковородочки с восхитительно пахнущим блюдом: тушеные в нежнейшем соусе куриные потрошки, украшенные маленькой веточкой шалфея.
Кэтрин ела и нахваливала, Мария цвела улыбкой, а Даниэль сделал два глотка вина и немного поковырял чибрео.
Расстроенная Мария вскоре ушла, а из двери выбежал всполошенный хозяин и спросил, указывая на Даниэля, почему синьор не ест, неужели не вкусно?
Синьор болен, объяснила Кэтрин. Все очень вкусно! Ваша женаволшебница!
Старик радостно закивал и повлек их внутрь ресторанчика. В небольшом зале стояло несколько столов, но за ними никто не сидел, крепкие деревянные стулья громоздились на клетчатых скатертях. В старинном буфете стояли пыльные бутылки, над стойкой висели чистые пузатые бокалы, на стенахяркие фото в рамках.
Хозяин подтащил их к круглому столику, накрытому кружевной салфеткой. На салфетке лежала пухлая книга в толстом переплете. Старик энергично полистал страницы, потом хлопнул себя по голове и дернул за узорчатую закладку. Книга раскрылась на нужной странице, и хозяин ткнул узловатым пальцем в неразборчивую подпись:
Principe Charles, важно сказал он и указал на большое фото британского принца в простых светлых брюках и футболке поло и самого хозяина.
Кэтрин ахнула, а Даниэль промолчал. Он надеялся, что уже конец, и сейчас они сядут в машину и поедут Куда? В отель они уже не успевали, значит, сразу в филармонию. Надо позвонить Ханне, чтобы взяла из сейфа отеля драгоценного Гварнери, а из его номераконцертный костюм. Но Ханне скрипку не дадут, значит, все же придется заезжать в отель.
На стене, рядом с принцем Чарльзом, висело еще несколько снимков разных звезд, но Даниэль их не узнал. Вероятно, итальянские селебрити.
Старик ткнул загорелым пальцем на пустую страницу рядом с размашистой подписью принца и вручил Даниэлю ручку с золотым пером. Даниэль, удивленный такой честью, расписался напротив будущей монаршей особы и собрался уходить. Но хозяин остановил его. Он встал между ним и Кэтрин, важно надулся и позвал Антонио.
Откуда-то из недр траттории выбежал таксист с дорогой зеркалкой в руках. Он щелкнул несколько кадров, и на этом пытка для Даниэля закончилась. Он не стал доставать кредитку, заплатил наличными, оставил щедрые чаевые и побрел в такси.
Кэтрин, распрощавшись-расцеловавшись со всеми, поспешила за ним. Остаток пути до отеля Даниэль дремал.
Концерт прошел нормально. Даниэлю удалось настроиться, и играл он хорошо. Наработанная годами техника не подвела, но отзывы были осторожны и сухи: «Нет былого блеска и очарования», «Маэстро играет ровно, профессионально, но пресно», «Маэстро выглядит больным, он перегорел».
Заголовок одной из статей все же немного задел его: «Зрелое мастерство или усталость?» вопрошал критик.
Даниэль пожал плечами: «Паганини ругали, Бетховена тоже и даже Моцарту доставалось. Чем я лучше?»
Впереди было пять свободных дней, редкое везение, и он надеялся, что отдохнет и восстановится.
Глава 9. Скрипичный техник
Выйдя из такси, он поспешил в свою квартиру на Rue du Chemin Vert в XI округе ПарижаПапанкуре33. Даниэль приобрел двухуровневый лофт34 восемь лет назад. Ему понравился богемный парижский район, который раньше славился столярными мастерскими, а теперь его заселила творческая молодежь. Конечно, здесь было шумно, но окна лофта выходили во внутренний двор с садом, и людской гомон не тревожил Даниэля.
Он очень любил свою небольшую квартирку. На нескольких стенах дизайнер оставил кирпичную кладку бывшей мастерской, а вся остальная отделка соответствовала современности и простоте.
Даниэль включил свет, мельком просмотрел валяющиеся на столике счета, рекламные проспекты, приглашения на различные мероприятия и фестивали, какие-то опросы. Автоответчик записал несколько десятков сообщений, из которых самыми нужными оказались напоминания о визитах к дантисту и к специалисту по техническому обслуживанию скрипки.
«Отдохну и отвезу Гварнери на осмотр», решил Даниэль и отправился в крошечное патио с двумя шезлонгами и цветами в горшках.
Оборвав несколько желтых листьев и засохших бутонов у бордюрных роз, Даниэль рассердился: опять нерадивая домработница забыла полить цветы.
Первая мысль была: «Уволю!», вслед за ней пришла и другая: «А раньше мне было все равно, меня не волновали сухие растения, я просто оставлял денег, чтобы ленивая уборщица купила новые цветы. Правильно сказала мать, я превратился в брюзгу».
Развалившись в шезлонге, Даниэль закрыл глаза. Под веками плясали разноцветные кляксы, в ушах звенел шум аэропортаон еще не отошел от дороги.
«Поспать, что ли? Поеду к технику позднее», решил он и задремал.
Днем Даниэля часто клонило в дремоту, а вот ночью он мог уснуть только с помощью четвертушки от таблеток, которые выдал итальянский доктор. Белые кусочки помогали безотказно, но Даниэль беспокоился, что таблетки скоро закончатся и надо будет срочно искать шринка, чтобы выписал рецепт.
Неприятные мысли прогнали сон, Даниэль поплелся за ноутбуком, чтобы найти психиатра.
Google выбросил адреса множества врачей, некоторые даже работали неподалеку, но приятные женские голоса сообщали: «В ближайшее время записи к доктору нет, но можно найти для вас время через месяц. Записывать?»
Даниэль отказался. Через месяц он будет в Нью-Йорке. Он раздумывал, не записаться ли к американскому врачу, но все же решил обратиться к матери, она поможет ему, хотя предварительно и вынесет мозг.
Даниэль позвонил технику, месье Дерошу, и договорился, что привезет Гварнери и еще одну скрипку в течение часа.
Даниэль вызвал такси. Его спортивный Audi остался в гараже возле дома на Сардинии. В то страшное утро, невыспавшийся и больной, он не сел за руль. Пришлось срочно менять маршрут. Даниэль хотел ехать в Милан на машине, но Мирослава ушла, он мог полететь на самолете. Билеты на такой ранний рейс Даниэль купил легко и, бросив автомобиль в гараже, отправился в аэропорт на такси.
Сейчас машина пригодилась бы. Такси в Париже приходилось ждать.
«Может, нанять водителя, пусть перегонит с острова автомобиль? думал Даниэль. Но я все равно поеду на Сардинию, чтобы забрать оставшиеся там вещи и нанять риелтора для продажи дома. Правильно сказал страшный черный человек: Дом вы продадите. Вы уже не сможете жить в нем. Я бы вообще не появился на острове, пусть нанятый риелтор готовит коттедж к продаже, но в нем остались мои вещи».
Своих вещей ему не было жаль, хотя несколько престижных призов и особо памятные афиши он бы забрал. А также ноты и диски. Впрочем, все это можно упаковать и выслать почтой.
Но Мирины вещи! Он не мог допустить, чтобы кто-то дотрагивался до белого эльфийского платья, в котором она вошла в его жизнь, и решил в следующие свободные дни все же съездить на Сардинию. Может, позже ему станет легче, и тошнота с головной болью не будут мучить при мысли о проклятом доме.
***
Такси ползло в пробке, и время тянулось бесконечно долго. Даниэль бездумно разглядывал проплывающие мимо здания из серебристого известняка, кружевные решетки на балконах, разноцветные маркизы над витринами магазинов, кафе и брассери35. Париж своей неповторимой аурой постепенно вплывал в его сознание цветочными клумбами, солнечными зайчиками в чистых витринах, толпами туристов с путеводителями, стайками молоденьких кукольно-хорошеньких, чуть кривоногих японок, пожилыми парижанами в беретах, неуловимо элегантными женщинами с неизменными шарфиками поверх пальто.
Внезапно екнуло сердце: ловко лавируя между пешеходами и собаками, по тротуару промчалась тоненькая девушка на зеленых роликах. Даниэль вздрогнул, хотел выбежать из автомобиля, но девушка резко остановилась, заинтересовавшись модной курткой в витрине бутика.
Даниэль судорожно выдохнул, нет, не Мирослава, обычная земная девушка с розовыми волосами и в брекетах.
Нельзя сказать, что Даниэль так уж любил Париж. Он переехал в столицу Франции подростком, много занимался и почти никуда не ходил, а вскоре начал гастролировать и редко бывал в этом городе. Он даже французский язык толком не выучил, времени катастрофически не хватало. Конечно, он мог объясниться, но парижане мгновенно опознавали в нем иностранца. Даниэль поселился в Париже из-за матери, не желая оставлять ее одну.
***
Скрипичный техник месье Жан-Мари Дерош проживал в Бирже36, в старом здании эпохи барона Османа37.
Поднявшись по узкой лестнице, Даниэль зашел в типичную французскую квартиру: белые стены, гипсовая лепнина на потолке, камин, паркет елочкой и много света. Мебельантикварная, отреставрированная самим мастером: роскошные кресла, старый письменный стол. На комодах толпились старинные статуэтки и часы, на стенах развешаны фотографии известных скрипок и виолончелей, которые ремонтировал мэтр Дерош. Музыкальный, высокообразованный, интеллигентный, мэтр относился к инструментам, как к детям, и Даниэль ценил его.
Мэтрязык не поворачивался назвать месье Дероша техникомпривел Даниэля в большую мастерскую, сплошь уставленную скрипками, альтами и виолончелями. Несколько инструментов лежали на рабочем столераскрытые, с обнаженным деревянным нутром.
«Как будто человека оперируют», поморщился Даниэль.
Мастер благоговейно вынул из кофра скрипку Гварнери, полюбовался ее изысканной красотой и приступил к беглому осмотру.
Отличное состояние, пробормотал он. Вы не забываете ухаживать за скрипкой, месье Остин.
Даниэлю была приятна похвала мастера. Да, даже в таком тяжелом состоянии, как сейчас, он не забывал регулярно очищать скрипку от канифоли.
Завтра я проведу более тщательный осмотр и сделаю необходимый ремонт, месье Остин, сказал мастер, а пока положу скрипку в сейф, не волнуйтесь, с ней ничего не случится.
Мастер говорил это всякий раз, но Даниэль не волновался, он знал, что квартира мэтра Дероша охраняется, а дорогие редкие скрипки тот держит в сейфе. Даниэль оставил и вторую скрипку, довольно неплохую, сделанную в миланской мастерской. Дома у него оставался третий инструмент, Даниэль все же надеялся заниматься.