Трущобы.
У стены обнаружилась кучерявая девица, которая сидела на земле, скрестив ноги. Глаза ее были закрыты. Перед девицей валялся футляр. Услышав, что кто-то идет, она распахнула глаза. Недовольно цокнула.
Играешь? зачем-то спросил Иттан, сраженный несоответствием между чумазой внешностью и старым, но чистеньким футляром, который девица сжимала тонкими пальцами.
Типа того, неприветливо ответила она и взялась с любопытством изучать ботинки Иттана, даже приблизилась к ним, точно рассматривая в начищенной коже свое отражение.
А Звездную балладу можешь?
Типа того, повторила девица и, сплюнув сквозь зубы, вытащила скрипку.
Она тронула струны смычком и, к удивлению Иттана, заиграла гладко и плавно. Умеючи, а главноебез фальши. Агния обожала Звездную балладу, наверняка бы это исполнение ей понравилось. Он улыбнулся. Мелодия стихла на полутоне, оборвалась так резко, будто с мясом. Девица задрала голову, явно ожидая благодарности и уж точно не словестной.
У тебя хорошо получается, отметил Иттан, копаясь в кармане пиджака.
Типа того, с прежней немногословностью хмыкнула девица, убирая скрипку в футляр.
Держи.
Он протянул скрипачке монету.
Спасибо! Она поднялась, чтобы принять подачку, но не устояла на ногах и неуклюже рухнула прямо на Иттана. Тот подхватил девицу и привалил ее к стене. Извини, дядь. Потерла коленку. Ноги совсем затекли.
Монету девица попробовала на зубок, осталась удовлетворена результатом. Поблагодарив Иттана быстрым кивком, она схватила скрипку и, закинув себе за плечо, поплелась куда-то во внутренности улиц.
Эй! Как выйти к площади? запоздало окрикнул ее Иттан.
Скрипачка покрутила головой и ткнула влево, в прореху меж домов. Буквально через десять минут Иттан выбрался на оживленную площадь, в очередной раз поразившись тому, как резко приличный город перерастает в забытые богами трущобы. Даже солнце там светит иначе, тускло и безжизненно.
А играла эта девица совсем недурно.
О, брат!
По спине со всей дури хлопнули. Иттан закашлялся от неожиданности. Обернулся.
Свен Лотт, хам, картежник, а заодно сынок первого министра, улыбался во весь рот.
Слыхал, Агния померла? С непонятной радостью спросил он, равняясь с Иттаном. Пухлые щеки его тряслись в такт ходьбе.
Иттану жуть как хотелось послать Свена куда подальше и улизнуть, но правила приличия требовали продолжить разговор.
Кажется, она болела чем-то серьезным.
Поверь моим словам, это ее боги прокляли, серьезно ответил Свен, поглаживая шарообразный живот. Нечего было задницей крутить перед всеми подряд.
Негодование поднялось к горлу. Да как он смеет такое говорить?! Кто позволил ему лгать?
Мне некогда трепаться с тобой, процедил Иттан.
Да ты чего, Иттан? Свен присмотрелся. Никак, грезил об Агнии, да? Я, признаться, тоже. Денег ей предлагал, меха, а она ни в какую. Ну и дура.
Понадобилось собрать всего себя, чтобы не накинуться на Свена и не растерзать его прямо здесь, на глазах у сотен горожан. Руки дрожали, сердце колотилось, и ненависть пеленой пала на глаза. Вдох и выдох.
Угу, промычал, все еще надеясь отделаться малой кровью. Я пойду.
Погоди! Ты слыхал, что нашу актрису отымела половина столицы? Да на ней клейма ставить некуда! гоготнул Свен.
Иттан не сдержался.
Да пошли эти правила приличия к бесам!
Удар получился смазаннымв последнюю секунду Свен отшатнулся вбок. Но нос задело, и тот хрустнул. Кровь потекла по выглаженной рубашке. Иттан замахнулся вновь.
Сейчас он все ему расскажет. Покажет. Да еще и повторит при необходимости.
Их окружили зеваки, кто-то полез разнимать драку, впрочем, без должного энтузиазма. Иттан повалил тучного Свена на землю, уселся тому на живот. Он бил коротко, но часто. Выплескивал наружу всю боль, что поселилась в нем тем утром, когда умерла Агния.
Никто. Не. Смеет. Оскорблять. Ее. Память!
Свен закашлялся кровью, и только тогда Иттана силой оттащили прочь.
Хорошего дня, отрезал он и, показав подбежавшему стражнику удостоверение преподавателя академии, слился с толпой. Свен что-то верещал, но невнятноне сильно-то поорешь с выбитыми зубами.
В академию Иттан ворвался точно смерч.
Никого ко мне не пускать, приказал секретарше.
Он заперся в кабинете с бутылкой коньяка и тарелкой пахучих сыров (как она их любила!), задернул шторы, откинулся на диване и предался воспоминаниям.
Вот она, нагая и прекрасная, курит у окна, и горький дым плывет по комнате. Агния с наслаждением вдыхает, выпускает сизый дымок изо рта. А лунный свет стекает по светлой коже. Сигарета медленно тлеет, и пепел опадает на ковер.
Вот она сосредоточенно изучает чистый холст, примеряясь к нему. Делает мазок, и на сером вырисовывается первая ветвь сирени. Вскоре вспухают почки, выпускают розоватые цветки. Агния закатывает рукава безразмернойи явно мужскойрубахи, облизывает полные губы.
Фу, как банально, говорит она, и перечеркивает едва родившуюся картину двумя черными линиями.
А вот ее настигает очередной приступ «мигрени». Агния бессильно опускается на подушки и указывает на дверь.
Выметайся, не просит, но приказывает.
Меж ее бровей появляется морщинка, которую Иттану страсть как хочется разгладить поцелуем, но он покорно уходит, иначе Агния разозлится и запретит ему появляться в ее доме. Отлучит от тела. Так уже случалось: они играют по ее правилам. Встречаются тогда, когда позволит она. Не появляются вместе в обществе. А Иттан как мальчишка поддается, потому как все его мысли занимает эта женщина. Пусть она старше его на целых десять лет, пусть опытнее, пусть циничнееона принадлежит ему. Об их связи знает разве что ее прислуга, но та научена держать язык за зубами.
Когда-нибудь она непременно разглядит в нем не только любовника, но и мужчину, человека, личность. Иттан готов ждать
Дождался!
Ну почему он не схватил ее в охапку при первых же симптомах болезни и не увез к лучшим знахарям Валонии? Думал, всего-то мигреньболезнь аристократии, а оказалось, что все куда страшнее и глубже.
Коньяк жег горло, но напиться им не получалось. Иттан захлебывался, но глотал прямо из горла. В глубине тела, где-то под сердцем, свербело печалью. Но какой-то неправильной, блеклой. Разве можно так страстно желать женщину и так обыденно страдать по ней? Хотелось сотворить какое-нибудь безрассудство, позволительное человеку, потерявшему возлюбленную; что-то достойное эпатажной Агнии; но почему-то не получалось даже встать с места.
Потому Иттан доел сыры, отставил полупустую бутыль и уснул прямо на диване в рабочем кабинете, свернувшись калачиком, ощущая себя полным ничтожеством.
* * *
С утра все валилось из рук. В прямом смысле. На пол летела одежда, бумаги, даже чашка кофе. Последняя еще и разбилась на десяток осколков, а кофейная жижа некрасивым пятном окрасила светлый ковер. Иттан растер пятно пяткой и, неудовлетворенный результатом, позвал секретаршу.
Вытрешь? спросил он, пытаясь сладить с узлом на галстуке.
Ага! Клаудия метнулась за тряпкой и, вернувшись, начала елозить по полу, отклячив зад и выгибаясь как кошка. Она давно была влюблена в светлого декана, и тот ничего не мог поделать с ее одержимостью. Убеждал, что им не суждено быть вместе, ругал и даже грозился уволитьКлаудия безропотно соглашалась на все и продолжала оказывать неумелые, нелепые знаки внимания.
А это правда, что вас ну старательно натирая ковер, промычала она.
Что менячто?
Узел не поддавался. Иттан сдернул галстук с шеи, бросил на пол и подавил желание растоптать непослушную полоску ткани каблуком.
Что вас отстранят? Клаудия шмыгнула носом.
Кто сказал? Иттан скрестил руки на груди.
Секретарша села на коленки, затеребила тряпку.
Слухи ходят, что новый ректор поменяет многих преподавателей, а вас понизит, и добавила поспешно: временно, пока вы не наберетесь опыта и знаний. Дескать, вы слишком молоды и пока не оправдываете возложенных на вас надежд.
Если честно, Иттан даже обрадовалсяон давно пожалел, что в двадцать лет согласился взойти на должность управляющего светлым факультетом. Так уж вышло, что прежний декан скоропостижно скончался, не оставив ни преемника, ни времени подобрать ему замену, перед самыми выпускными экзаменами. И тогда было решено взять сына графа Берка, так, на недолгий срок, до утверждения подходящей кандидатуры. Как известно, нет ничего более постоянного, чем временное, потому недавно Иттан справил пятилетие своей службы. Но получалось у него ой как плохо. Ему подсовывали детей, которым выкупили местечко в академии родители; с его мнением особо не считались и советов не спрашивали. А в прошлом году у студентов факультета начали пропадать магические силы, совсем, безвозвратнов итоге оказалось, что кражей промышлял бывший ректор, ныне покойный. И без того слабый авторитет Иттана подорвался окончательно. Потому, может, и неплохо, что ему найдут замену.
Съездит на море или в горыкак давно мечтал. Жаль, не с Агнией.
Иттан болезненно поморщился, а Клаудия восприняла это по-своему. Вспорхнула как бабочка и подлетела к декану, закудахтав взволнованно:
Да вы не переживайте, побудете помощником или ассистентом, а там все наладится! Уж мы все будем за вас просить. А я
Все нормально, перебил Иттан. Спасибо, что помогла с пятном.
Что-то еще? И преданно заглянула в глаза.
Нет. Хотя постой. Иттан вспомнил о брошенном на пол вчерашнем костюме и указал на него. Отдай в стирку вещи. Только выложи кольцо.
Клаудия пошарила по карманам, выудила платок, мелочь, оторванную с мясом пуговицу. Развела руками.
А нету кольца.
Как нет?! Он, схватив пиджак, вывернул карманы наизнанку, осмотрел на наличие дыр. Быть того не может!
Иттан рухнул на пол, но и там кольца не обнаружилось. Под диваном нашелся носок, заросший пылью, но ничего более. Так же и под столом. И при входе. Иттан исползал кабинет вдоль и поперек под оханье секретарши. Впустую. Фамильное кольцо с крупным бриллиантом круглой огранки исчезло. Куда, как? Где он его выронил или сознательно выложил? В храме? Нет, позже. Но когда?..
Чем я могу помочь? влезла Клаудия, и Иттан прогнал ее прочь, чтобы не сбивала. Напоследок она только успела бросить: У вас в девять встреча с преподавателями.
Вытащили на площади? Нет, к нему никто не подходил. И сам он рук в карманах не держал. Выпало при драке со Свеном? Вряд ли.
Разве что
Скрипачка! Неспроста она терлась об него: услышала, как звенят монеты в кармане, и обокрала. Эта дрянная воровка умыкнула кольцо, которое предназначалось Агнии!
Как у всякого приличного человека голубых кровей, у Иттана Берка имелись товарищи, о знакомстве с которыми не принято распространяться. Например, Регс Стюа, бывший сокурсник, переквалифицировался из светлого колдуна в первоклассного слухача. Поняв, что магам платят втрое меньше, чем информаторам, он приманил воришек, нищих, калек и прочий сброд. Регс мог добыть все. Уже в час дня они с Иттаном пили эль в неприметном трактире, главной особенностью которого было въевшееся в дощатый пол пятно крови посреди зала.
Какая нелегкая заставила тебя обратиться ко мне? полюбопытствовал Регс, почесав аккуратно выстриженную бородку.
Вчера меня обокрали. Так сказать, жажду возмездия.
Иттан отхлебнул из кружки. На вкус напоминало обмылки, причем не первой свежести. Он обтер рукавом губы.
И кто же? Регс побарабанил по столу. Ногти его были чисты и ухоженны.
Темноволосая девчонка, тощая, лет пятнадцать от силы. Одета была в какие-то лохмотья. Волосы вьются.
Ты сейчас охарактеризовал половину девиц из любого дома утех. Регс хмыкнул, жадно отпил эля. Да ты не кривись, вкусная штука, главноепривыкнуть.
Он взялся за кружку Иттана, допил и из нее тоже. При внешнем чистоплюйстве Регса брезгливостью тот не страдал. И правильнов воровском сообществе законы проще, и туда не примут человека, который откажется разделить одно пиво на двоих. Брезгуешьзначит, не уважаешь.
Она скрипачка. По крайней мере, играть научена.
Что нынче за воры пошли, которые для начала помузицируют для жертвы, а после обчистят ее? посетовал Регс. Многое стащила-то?
Немногое, зато какое. Иттан с досадой топнул. Фамильное кольцо, дорогущее, там бриллиант размером с горошину.
Если она продала кольцо илине дайте богинацепила его на свой грязный палец, ей несдобровать. Могла ведь утянуть что угодно, хоть кошель с деньгами, но не прощальный подарок для Агнии.
Неплохо, протянул Регс, глянув в опустевшую кружку. Ладно, как разыщудам знать. Если понадобится поучить ее уму-разумуговори. Мои ребятки с удовольствием расскажут, что воровать у приличных господ чревато проблемами со здоровьем.
Регс собрался уходить. Встал, отряхнув выглаженную штанину от невидимой соринки.
Сколько я тебе должен? Иттан протянул ладонь для рукопожатия.
Для друзей оплата по факту, белозубо улыбнулся Регс, пожимая руку. Бывай.
Спустя секунду он затерялся среди посетителей, а вскоре и вовсе исчез из трактира. Как все-таки не вязался его франтоватый обликначищенные до блеска ботинки, подтяжки и запонкис родом деятельности и местами, где Регс отирался. Иттан тоскливо глянул на кровавое пятно и, стараясь на дотрагиваться до липкой столешницы, поднялся.
Только бы эта скрипачка вспомнила, куда подевала кольцо: кому продала или где запрятала. Иначе придется-таки попросить «ребят» Регса пообщаться с ней. И хоть избивать женщин недопустимо, эту воришку за женщину и считать нельзя. Только крыса тяпнет за палец того, кто был с ней добр. Крыс нужно истреблять, дабы они не распространяли заразузначит, и скрипачку при надобности отловят за хвост.
Академия жила привычной жизнью, такой славной и беззаботной, что Иттан, проходя мимо фонтана во внутреннем дворе, даже залюбовался молодой парочкой: юношей, играющим на свирели для танцующей девушки, чьи медные волосы были уложены в замысловатую косу. Вздохнул. Не время прохлаждаться: еще согласовывать учебную программу на год.
Но едва Иттан переступил порог академии, как дорогу ему преградила зареванная секретарша. Бросилась на шею. Взвыла.
Что случилось? Иттан отстранил Клаудию на расстояние вытянутой руки.
Вас искал ректор, а когда узнал, что вы за пределами академии в рабочие часы, оставил записку. Вас у-у-у Она подавилась истерикой.
Насквозь мокрая записка с потекшими чернилами обнаружилась в стиснутом кулачке. Иттан прочитал короткое послание, которое оканчивалось размашистой подписью, и усмехнулся.
Немногословно. Да не реви ты, дадут тебе другого декана.
Я вас хочу-у-у, заливалась Клаудия. Как он посмел у-у-увольнять вас та-а-ак
Не увольнять, поправил Иттан, возвращая записку (не хранить же ее, в самом деле), а смещать с должности.
Да, с Виитаро Монро у Иттана всегда были тяжелые отношения: декан факультета телепатии смотрел на светлого декана с неприязнью и частенько упрашивал понизить его до преподавателя или и вовсе специалиста. И все-таки сейчас Виитаро, едва вступив в ректорские обязанности, поступил неправильно, ибо сообщать о понижении нужно в лицо, а не трусливочерез клочок бумаги. Мол, ты не огорчайся, зарплату тебе выплатят, из покоев выгонят только через месяц, а работу, соответствующую твоему опыту и статусу, подберут в стенах академии. Да далась ему эта академия!
Их обступали студенты. Любопытные донельзя, они тянули шеи и перешептывались. Хихикали, округляли глаза. Потому Иттан встряхнул секретаршу за плечи. Та мотылялась как тряпичная кукла.
Прекращай реветь. Ректор на месте?
Да! Клаудия громко высморкалась.
В кабинет Виитаро Монро Иттан ворвался без стука. На секунду ему захотелось, как прежде, трижды постучать и дождаться короткого «Войдите!». Но то было с предыдущим ректором, с нынешним же, ведущим беседу посредством записки, не стоило церемониться.
Объяснитесь, пожалуйста, потребовал Иттан, усаживаясь на стул напротив рабочего стола ректора.
Виитаро, усатый, подслеповатый старик, поправил пенсне, съезжающее с носа, и заскрежетал:
Молодой человек, что за недопустимое поведение?
Вы без объяснений отстранили меня от должности. Разумеется, я в бешенстве, ответил Иттан, хотя бешенства в нем не набралось бы и на грамм. Он был спокоен, просто жаждал прояснить ситуацию перед тем, как уволиться и уехать из прогнившей столицы, где все напоминало об Агнии.
Поймите меня, Иттан. Виитаро опустил взгляд словно нашкодивший ребенок. Я признаю воинские заслуги вашего отца перед государством. Также я благодарю вас за годы, дарованные факультету света. Но ваши квалификационные навыки вызывают м-м-м сомнения.
То есть пять лет не вызывали, а тут начали вызывать столь резко, что Виитаро не смог побеседовать с теперь уже бывшим светлым деканом, а быстренько вытурил его? Иттан собирался озвучить эторазумеется, язвительным тоном, но взгляд его зацепился за почти чистый стол. Разве что конверт с гербом в виде орла выделялся среди свитков и бланков академии.