Бред.
Ионник был тёплым, но я поёжился. Всё-таки бред. Инструкция на этот счёт однозначнапри обнаружении неполадок в собственном организме следует немедленно доложиться начальству и лечь в диагност.
Диагност у нас с позапрошлого раза так и не починили, ложиться в негосебе дороже, такого вколет, что могут и не откачать потом. Что остаётся?
Доложить кэпу?
Ага.
И что дальше?
К аналитикам не ходить, спишут. Вот прямо тут и спишут, на этой жуткой планете, полной слепых. Или в госпиталь упекут. Галочки боялся, дебилоид! Тут и без галочки спишут, кому нужен в экипаже чел с напрочь съехавшей рубкой, которому мерещится невесть что?
Язакрыл глаза. Их щипало.
Стоп.
Не надо себя навинчивать. Может, всё ещё и не так страшно. Может, эта резь в глазахвовсе не от того, на что я сначала подумал. Может, это симптом какой, и вся проблема как раз в глазах. Просто единичный сбой периферийной рецепторной системы, а вовсе не конкретный завис операционки. Может, он и прошёл уже, этот случайный сбой, и больше не будет никаких глюков
Ага.
А у свинок есть крылышки. И на одной из них я полечу домой
Не знаю, кто такие свинки. И знать не хочу. Эту фразу любила повторять моя бабушка, я и запомнил. В детстве, помнится, очень хотел их увидеть. И полетать. Потому что был твердо уверенраз бабушка говорит, значит, крылья у свинок действительно есть.
Короче, не стал я никуда ложиться и никому ничего докладывать, а вернулся к кают-компании. Но заходить тоже не стал, в коридоре остался. Решил проверить кое-что прямо так, через переборку.
Вообще-то, я ещё из санузла пытался их рассмотреть, но через перекрытие и две переборки получилось плохо, там коммуникаций понапихано, не разглядеть толком. Вот и подобрался поближе.
Остановился, уткнулся лбом в холодную стенку, зажмурился, отсекая визуалку. она часто только мешает, сбивая. Всмотрелся сквозь.
Ну вот, так и есть! Конечно же, нет там никакой крови, мне просто показалось по примитивной аналогии.
Я открыл глаза.
Крови не было.
Но я всё равно отчётливо видел следы чужой боли и смерти на его руках. Пять чётких линий.
Три из них были более тусклыми, окончательными. А двемерцали неровно и слегка дёргались.
Значит, сын профа тоже жив. Об этом спорилион ведь старше был и уже не носил детской следилки, и правильно, я свою начал срывать сразу, как в школу пошёл, не фиг позориться
Бред
Я сам-то себе не верю, так кто мне поверит?
И никакой помощи. Мне бы кто помог впрочем, мне-то как раз помогут. Добрые такие и ласковые, в синих робах, в доме, где стены комнат обиты мягким
А этот подонок договорится с капитаном. И улетит. На нашем корабле. Может быть, даже в моей каюте поселится. У них почти нет своих кораблей, а рейсовые заходят редко, вот он и договаривается сейчас. Долететь до какого-нибудь густонаселённого мира, а там и до столицы. Вроде как лично сообщить и поднять тревогу. А на делепросто затеряться. Ищи его потом.
И никто не поможет бедной дурочке, чей сигнал потихоньку наливается оранжевым.
Нет уж!
Пусть это бред, но я же вижу. И, значит, оно есть. И, кстати, вижу отчётливо и устойчиво, а бред не может быть устойчивым, ведь правда же?
И тут
Я даже дышать перестал, влипнув в переборку.
Эджен!
Он о чём-то говорил с этим, у которого руки. И он, ну этот, который, слегка сократил дистанцию. Непроизвольно, во время разговора. А Эджен точно так же непроизвольно отодвинулся. Да ещё и слегка поморщился при этоматавист не заметил бы под дежурной улыбкой, но я-то не атавист! Я и через переборку увидел! И между ними снова метра полтора. А у Эджена дистанция комфорта не больше локтя. Значит, он тоже что-то чувствуетне так остро и отчётливо, как я, но всё же чувствует! Потому и отодвигается.
А капитаннет. Меня-то он давно заметил, поглядывает недоуменно, хмурится. Он сидит совсем рядом с этим, у которого руки и ничего. Не отодвигается и не морщится. Вернее, морщится слегкано только по моему поводу.
Почему он не видит?
Нет, неправильно поставлен вопроспочему вижу я?
Какое такое преимущество может быть у меня и совсем чуть-чуть у Эдженаи совершенно отсутствовать у нашего славного кэпа? Чего такого во мне особенного, кроме мерзких прыщей и не менее мерзких гормонов?
Стоп.
А почему, собственнокроме?
Что делают гормоны, кроме прыщей? Обостряют реакции. А что такое реакция?..
Ну да.
Ха!
Значит, вовсе не бред! Значит, и от них бывает польза. А кэпну что кэп, он просто старик, потому и не видит уже ничего. Нету у него уже никаких гормонов!
И не мешают они соображалке нисколько, вот я же понял всё! И справедливость восторжествует, и никуда не сумеет удрать этот, у которого руки по локоть. Потому что вот я сейчас отлипну от переборки и войду в кают-компанию, гордый, как Капитан Легенда, и пальцем ткну в негодяя, и добьюсь
Я отлип от переборки и пошёл. По коридору. Очень неприятное ощущение, когда кровь приливает к ушам. Они начинают гореть.
Добьюсь. Ага. Это я-то?
Я, который и так уже политкорами на клавишу взят за грубое и предвзятое отношение к представителям атавистических меньшинств? Лишней галочки я себе добьюсь, это к аналитикам не ходить. А чего другогонавряд ли.
Но самый ужас не в этомсамый ужас, что не поверят, а потому и проверять не станут. Зачем? И этот, у которого руки по локоть, просто посмотрит с жалостью, примет извинения от кэпа за неполиткоректное поведение бывшего члена экипажа и полетит себе, куда хотел. А сигнал детской следилки так и будет мигатьсначала оранжевым, потом всё темнее, красным, и снова темнее, до почти чёрного. Пока не погаснет совсем. Дешёвая модель с точностью до ста километров в любую сторону. Это в пустыне ещё дает какие-то шансы на обнаружение, но не в городе. И зачем они вообще такие нужны?!
Вот так и получилось, что оказался я перед этой самой дверью. Последнее место, где бы я хотел оказаться, будь у меня выбор. Но выбора не было, потому что глупая девчонка меньше суток назад прикрепила свой дурацкий призыв о помощи ещё не отрезанными пальцами, и человек за этой дверьюнаша с нею единственная надежда. Ему поверят. Именно ему и именно здесь поверят на все стоесли, конечно, сначала он поверит мне.
Я вздохнул.
Смотрел я в пол. Просто из вежливости. Подглядывать за тем, кто не может тебя видеть, как-то нехорошо. А человек за этой дверью видеть меня сквозь неё не может, потому что онатавист. Наш корабельный атавист, взятый капитаном в качестве талисмана. Мода такая у капитанов пошла после аварии на «Мари-Те», но речь сейчас не о ней.
И вот его-то мне и предстояло убедить. Убедить слепого в том, что я один вижу то, чего не видят остальные. Ага. Да к тому же после тех гадостей, что я ему в запале наговорил при нашей последней ссоре. Кстати, третью галку я как раз за эту самую ссору и заработал, слишком уж тогда кричал громко и неполиткоректно, даже на афро-ящик записалось.
Извиниться.
Объяснить, что я дурак. Что я совсем так не думал, что я вообще не думал, не умею я думать, потому что дурак. На гормоны сослаться. Вот! Всё равно про них объяснять придётся, вот всё на них и валить. Ну, хочет еслипусть тоже обзовёт меня. К примеру, молокососом. По уложению это почти приравнивается, я проверял. И слово мерзкое, аж передёргивает, как представишь но пусть обзовёт хоть десять раз, мне не жалко! Лишь бы поверил
Дверь распахнулась в тот момент, когда я начал опускать руку, так и не постучавшись. Четвёртый раз уже, кстати, не постучавшись.
Он стоял на пороге, уставив на меня свои жуткие белёсые глаза и улыбаясь.
Привет! А я думаюкто это там сопит и топчется? Да не стой ты, как приколоченный. Зря, конечно, что без пива, но всё равно заходи.
Извиниться я тоже не успел. И понял, что если хочу успеть хотя бы что-тоизвиняться не стоит и начинать, надо сразу о главном. О девочке, которая умрёт, если ей не помочь.
Ну, я и сказал. А потом, чтобы не быть голословным, просто врубил комм и отыскал ту кримформашку с грудастой репортёршейконечно, включив адаптированный для атавистов вариант трансляции, я же не маленький.
Каким-то краем сознания мне было интереснопроизведет ли на него репортёрша такое же сногсшибательное впечатление. Но ничего особенного не уловилу него даже пульс не ускорился. А потом, на самом трогательном моменте реконструкта, когда у меня даже горло перехватывало несмотря на то, что виделне впервыеон только поморщился и процедил сквозь зубы:
Репортёр явно неместная. С чего она взяла, что ребёнок с Новожмеринки знает англик? А даже если и знает, глупо звать на помощь на неродном
Он замолчал, морщась, словно разжевал что-то горькое.
Я осторожно пожал плечами:
Но она же позвала.
Позвала. Глупо спорить. Вот он, HELЬ еённый, на весь экран как раз показали.
Атавист тормознул трансляцию и посмотрел на меня. Нет, я не вруименно посмотрел! И с таким выражением, словно это не он, а я ущербен, и ему меня ужасно жаль, вот только говорить он об этом не хочет.
Да не звала она. В том-то и дело. Ты же вроде умный парень читаешь даже. Отвлекись от того, что болтала та дура, думай сам. Ты ребёнок. На твоих глазах только что убили родителей и искалечили брата. Сейчас и тебя, наверное, будут убивать и калечить, только вот дети не верят в собственную смерть. Зато они верят в справедливость. Так чего захочет в такой ситуации ребёнок? Помощи? Как бы не так! Вот тычего бы ты захотел? Ну?!
Я снова дёрнул плечом.
Хотел сказать, что не могу представить себя маленькой девочкой. Но вместо этого вдруг выдавил:
Отомстить.
Вот! атавист радостно ткнул меня пальцем в грудь. Больно, между прочим, ткнул. Отомстить, указать на мерзавцаДумать ты умеешь, не безнадёжен! Поглядим теперь, умеешь ли ты смотреть и видеть. Смотри сюда!
Его палец прошёлся по замершим в воздухе буквенным фишкам.
Тебе ни одна из них не кажется странной? Ну?! Неужели ты не видишь, что последняя перевёрнута? Вернее, на самом-то деле как раз и нет, если с нужной стороны посмотреть, перевёрнутой тебе покажется предпоследняя, но сейчас, при таком положении Девочка торопилась, набирала наощупь, вкривь и вкось, но букв-то всего четыре! Отвлекись ты от хелпа, подумай, что ещё могут значить эти четыре буквы Она, конечно, изучала англик в школе, но она атавистка, то есть изучала по старинке, запоминая. В тебя же загружена стандартная языковая база, основные ты должен знать на хорошем уровне. Раш или самостий, судя по названию планеты, ну? Да, у неё был латинский шрифт под рукой, но слово-то явно рашное. Столик потом перевернули, но она-то не вверх ногами писала. Переверни! Ну?!
Я стиснул зубы.
Вот такой он всегдас полтычка выбешивает! Сам слепойно при этом ведёт себя так, словно это мы всеслепые, а он один самый умный. Ни за что бы к нему не пришёл, если бы не Катарина.
Главное теперь рассказать всё быстро и не сорваться.
И я рассказал про этих, в кают-компании. И что у одного из них руки по локоть
Тут меня снова затошнило, и я предпочёл просто переключить комм на внутреннюю трансляцию. Пусть посмотрит пока, а потом я всё объясню и ткну пальцем
Атавист уставился на экран, как заворожённый, потом обернулся ко мне и назвал умницей. Сказал, что всегда в меня верил. И даже по плечу слегка стукнулодобрительно так.
У меня аж язык отнялся от неожиданности.
А потом поздно былоон вызвал кэпа, сначала просто по связи, а потом попросил, чтобы тот подошёл на три минуты, разговор, мол, есть. И сказал это таким тоном, что кэп даже не вякнул.
А может, кэп просто увидел егочерез все переборки, с кэпа станется. И сам всё понял.
Уже потом, давая интервью центральным кримформаторам и благосклонно взирая на выдающиеся достоинства той самой репортёрши (вживую, они, кстати, оказались вовсе и не такими уж выдающимися), наш капитан скажет, что с самого начала всё понял и просто тянул время. Бдительность, мол, усыплял, и всё такое. Но это он потом так говорить будет. После того, как шерифа скрутили и выволокли с корабля местные силы правопорядка, а мэр, расплескав кофе и расколотив фарфоровую чашечку, в панике жался к стенке кают-компании и смотрел на нас так, словно это мы были маньяками. Он так ничего и не понял, этот мэр.
А поначалу и кэп тоже не мог понять, что от него хотят и почему атавист тычет пальцем в эти четыре буквы и требует их перевернуть. Пока атавист не начал ругаться. Вот тогда наш кэп поверил. Голову вывернул чуть ли не вверх бородкою, моргнул на буквы пару раз и сильно так помрачнел. А потом долго смотрел на экран внутренней связи, по которому всё ещё транслировали кают-кампанию, глаза щурил, зрение перестраиваяи нахмурился ещё больше. А потом и вызвал кого полагается.
Позже, когда про колледж выяснилось, последние сомнения отпали у всех. Меня даже никто и не спрашивал ни о чём.
То заведение, в котором покойный профессор учился вместе со своим другом-шерифомоно особенное было. Специальное такое. Для детей с социопатическими отклонениями. Чего вы хотитепланета из белого списка, ничего они не корректируют, даже это! И не было у этого гада помощниковпросто стрелял с двух рук, вот и всё. Про методы прогрессоров он знала кто не знает?! вот и пытался сымитировать. Прогрессоры не убивают детей, вот и он не мог их сразу убить. Потому и звонил себе домой, выяснял, не задержалась ли случайно там сверх положенного приходящая домработницаона студентка и иногда работала по ночам. Когда никто не откликнулся, понял, что путь свободен и можно волочь. Что и сделал. И пусть теперь аналитики выясняют, чем уж так в тот вечер его смертельно обидел профессор. Мне неинтересно.
Мне другое интересновот, например, что же это за рашное ругательство такое было, благодаря которому наш недоверчивый кэп атависту поверил сразу. Ну, почти сразу. Явно неполиткоректное ругательство, короткое такое. И наверняка очень древнеени в одном современном справочнике запрещённых к употреблению слов я его так и не нашёл, хотя искал потом долго.
Интересно, что атависту за это ругательство ничего не было. Нет, я понимаю, что иначе тогда нельзя было, капитан бы не поверил. Но всё равно неприятно. Меня бы за такое сразу на клавишу, а емуничего, словно так и положено! Несправедливо всё-таки.
А Катарина мне письмо прислалас благодарностью. Я сначала даже не влетел, а когда дошлоприквазарил. Настоящее, рукописное! Кто из наших может похвастать тем, что ему девчонкапусть даже и такая соплюхасама письмо написала? Не записала, не надиктовала, не набила дажеа именно накорябала, как в глухой древности, настоящим световым карандашом по настоящей пластбумаге! Соплюха соплюхой, а с понятием. Я даже решил, что обязательно ей отвечу в том же стилевот только научусь эти факаные буквы выцарапывать не так криво, а то нехорошо как-то. Она вообще-то кульная, я с ней потом по комму общался, нормально. Хоть и атавистка, но вовсе не такая бесячья, как наш. Просила про звёзды рассказать. А мне чётрудно, что ли? Сейчас мы далеко, связь уже не берёт, но будем возвращатьсяопять с ней поболтаю.
А с нашим, корабельным, я больше вообще разговаривать не буду. Опять он меня уделал. И ещё смеётся, словно бы так и надо. Нет, ну не обидно, да?!
Ругательстволадно, а вот откуда он узнал, кто из двоих наших гостейубийца?
Как догадался?
Я ведь не успел ему тогда ничего сказать! Вообще ничего! Ни про гормоны, благодаря которым я всё вижу, ни про этого, у которого руки я даже пальцем в него ткнутьи то не успел!
Ну вот что за зараза. Как он это делает?!
Так и хочется выругаться, и обязательно неполиткоректно.
И, кстати, всё-таки что же это за ругательство такоенегр?
8. Несмеян (цикл «Мы с тобой одной бронзы»)
Почему ты не рассмеялся? Ну почему?!
Почему в конце мая всех так и тянет на глупые вопросы? Магия белых ночей действует, что ли? Нет ответа. Лучше и не спрашивать. Лучше вообще никого ни о чём не спрашивать. И не отвечать. Никому. Никогда. Не присматриваться. Не прислушиваться. Не обращать внимания. Смотреть расфокусированным взглядом вдаль, за реку, туда, где белая ночь растворяет город, словно горячее молококусок рафинада, где всё обманчиво и эфемерно, словно на границе между явью и сном, и где так легко почувствовать себя живым
Впадлу тебе было, да? Не по понятиям это, братуха! Ну жалко тебе мячик, понимаю, так ведь никто и не зарится! Что твоёто твоё! Просто засмейся! Просто!! Что, так трудно?!
Над водой прозрачной вуалью стелется лёгкая дымка, плещет волна о гранит, то ли корабли у причала качают мачтами, то ли тебя самого качает слегка, не понять. И никого не удивляет идущая по Адмиралтейской набережной полупрозрачная девушка в длинном платье и с зонтиком от солнца, хотя никакого солнца нет и в помине