Он оказался рядом раньше, чем я смогла вдохнуть.
Я был бы не против такого от тебя, Кошмарик.
Я закатила глаза.
Обувай сапоги, которые ты куда-то спрятал, и приготовимся. Уже почти стемнело.
Твое желаниеприказ для меня по крайней мере, пока ты не вернешь мое имя, его тон был спокойным. Есть шансы на это?
Один, заявила я. Я не отдам единственную власть над ним.
Как и я думал. Теперь выгляни наружу, Кошмарик. Кровавая луна взошла?
Я выглянула из ракушки. Край луны было видно над горизонтом. Когда я оглянулась и кивнула. Он передал мне мягкие сапоги до колен.
Тут каблуки, возмутилась я. Они непрактичные.
Он окинул меня взглядом, когда я надела их.
Я бы сказал, что они идеально исполняют свою цель.
Я покачала головой, зашнуровывая их. Он явно не понимал, чем была практичность. Я собрала свои дикие волосы в практичную косу, пока желудок трепыхался, как свежепойманная рыба.
Вот так.
Пора было пробраться в логово Убийцы родни, пока его не было там.
Глава двадцать третья
Кровавая луна поднималась, и теперь цвет крови занимал половину луны. Дрожь пробежала по моей спине, по ногам сзади и до колен.
Смотри, Кошмарик, прошептал Скуврель, его дыхание задело мою щеку, вызвав новую дрожь.
Мы смотрели на пруд перед нами, и вдруг он забурлил, пузырьки лопались на поверхности воды, и странный газ поднимался из них. Газ менял облик, собирался, и призраки поднимались выше и выше из пруда, становились четче в воздухе.
Огромные орки с торчащими нижними зубами из-за пухлых губ яростно размахивали топорами. За ним последовали фейри с рогами оленя и другиес хвостами котов. Они прыгали и плясали, покидая пруд, бежали, полупрозрачные и мерцающие, по пляжу и по скалам неподалеку. Пара фейри на спинах огнедышащих лошадей появились следом, а потом броненосцы, единороги и что-то, похожее на саламандру длиной с гостиницу Скандтона. На их спинах ехали разные скалящиеся, хохочущие, злорадствующие фейри, вооруженные луками и клинками, копьями и пиками.
Пара лисих хвосты были связаны и горели призрачным волшебным огнемвышли следом. Их всадники держали луки со стрелами наготове, на наконечниках горел огонь, как на лисьих хвостах. Этот огонь не мог быть настоящимФейвальд не мог его вынести, но этот голубой мерцающий огонь выглядел опасно. Лисы прыгнули вперед, каждая в разные стороны. Слабая споткнулась, упала, но поднялась, и сильная потянула ее за собой.
Когда появились собаки, воя и радостно лая, страх поднялся во мне.
Спокойно, прошептал Скуврель. Глубоко дыши. Они ощутят запах твоего страха. Нужно управлять им.
Собаки нюхали воздух и лаяли. Их было шесть, большие, как кареты с упряжками лошадейнет, больше! Как дома. Они неслись за охотниками, обогнали их, прыгая мимо, лая с радостью и жестокостью, трещащей между ними как молния.
И теперь из бурлящей воды поднялся их хозяин.
Я тут же его узнала. На его ушах была дюжина колец из костей, его торс с шипами был скован кожаными ремешками, усеянными мелкими косточками.
Его гончая встала на задние лапы, рычание вырвалось из ее горла, и смех Убийцы родни зазвучал с рыком пса, став единым звуком, рассекающим ночь. Запах потревоженного пруда и холодных осенних ночей окружил меня, и я задрожала, а глаза Убийцы родни восторженно блестели, пока он в предвкушении нюхал воздух.
Я ощутила, как ладонь Скувреля сжала мое плечо.
Спокойно, Элли. Пусть эмоции идут в огонь. Глубоко дыши. Не бойся, не бойся, не бойся.
Я закрыла глаза, пытаясь дышать нормально, заставляя себя успокоиться.
Мои глаза открылись, и я увидела, как Убийца родни смотрел в нашу сторону с растерянным видом. Он покачал головой и помчался к его Дикой охоте, которая уже погналась за кем-то несчастным.
Скорее, шепнул Скуврель, и мы устремились вперед раньше, чем я смогла подумать, прыгали с белой ракушки на белую ракушку, стараясь придерживаться теней.
Я затормозила перед бурлящим прудом, но Скуврель схватил меня за руку и потянул за собой.
Я обещал тебе полную экскурсию. Ты уже не откажешься от нашего медового месяца, Кошмарик.
И мы погрузились под пузыри. Скуврель сжимал мою руку в железной хватке, тянул вниз, пока я не подумала, что мои легкие взорвутся.
Он повернулся ко мне и рассмеялся, ткнул мою щеку свободным пальцем, и мой рот открылся, воздух вылетел пузырьками. Он рассмеялся снова.
Это не настоящая вода. Дыши, моя смертная жена.
Мои легкие пылали, я впилась в его руку, пока он согнулся, хохоча. Он клялся, что не мог убить меня сам, но делал это! Паника гремела во мне, мешая думать, и я боролась изо всех сил, а он смеялся так сильно, что чуть не выпустил меня. Я впилась ногтями в его плечи, стараясь зацепиться за его кожу, отчаянно желая дышать и жить.
Легкие не выдерживали. Сердце колотилось так быстро, что я не могла думать.
Вот и все.
Это конец.
И он получил то, чего желал! Я думала о нем под конец.
Я хотела заколоть его.
Легкие не выдержали, и я сдалась смерти, вдохнула воду, ждала, что глубина заберет меня. Я закрыла глаза.
Ничего не произошло.
Я вдохнула.
Правда или ложь, Скуврель едва мог говорить из-за хохота. Ты думала, что умрешь.
Я злобно посмотрела на него. Он заслуживал куда хуже этого. Если бы в другой руке я не сжимала лук, я ударила бы его хорошенько.
Правда или ложь, парировала я, ты доказал, почему я не должна тебе доверять.
Тем, что сказал правду?
Я не могла остановить слезы, выступившие на глазах, как и дрожь, проникшую в мои мышцы, заставляя меня содрогаться в его хватке.
Потому что ты не сказал об этом заранее! бушевала я. И потому что думал, что это смешно, когда я думала, что умирала!
Это было смешно, заявил он, но тут же невинно посмотрел на меня. Откуда я мог знать, что ты не поверишь мне? Я снова и снова тебе говорил, что не могу врать.
Если бы взгляды могли убивать, он умер бы уже тысячу раз. Я вдохнула и вытерла слезы с глаз. Он заплатит за это. Заплатит!
Идем же, мой Кошмарик, я дам тебе медовый месяц, как и обещал, он отпустил мою руку и протянул локоть, будто был Рыцарем, а не Валетом.
Моя грудь вздымалась от глубоких вдохов. Нет. Мало. Он не мог так со мной играть.
В груди росло напряжение. Я начала понимать, что этим напряжением было Равновесие во мне, и я стала действовать от этого напряжения, не успев подумать.
Финмарк Торн, опустись на колени передо мной и моли о прощении.
Моя ладонь взлетела закрыть рот, глаза расширились. Я не должна была так использовать его имя. Не должна была
Он упал на колени, глаза искрились яростью, хотя он сладко сказал:
Прошу, прими мои извинения, достойное Равновесие. Я обязан молить о прощении у тебя за все мои грехи и проступки.
Извинения приняты, выдохнула я, но ощущала себя обманутой. Он должен был извиниться сам. Дать мне хотя бы это.
В то же время мои щеки пылали. Желание восстановить равновесие меня погубит. Я ненавидела это. Я не хотела этого. Но что я могла? Я действовала, не желая действовать.
Я говорил, сказал Скуврель сквозь зубы, что твоя роль захватит тебя и заставить действовать так, как ты не хочешь. Ты не понимала, что все мы скованы ролями, которые нам выдали, но теперь, сладкий Кошмарик, ты должна видеть, что я все время был прав.
Я кивнула, но мысли кипели. Я заявляла, что мы выбирали, принимать ли роль, что нас не могло определять то, что другие навязали нам. Так почему я позволяла это? Я не позволила крылья. Может, не должна была позволять и принуждение.
Ты должен был извиниться сам, и мне не пришлось бы заставлять, вяло сказала я.
Скуврель помрачнел.
Я не извиняюсь. Идем, Кошмарик, забудем об этом ужасе и войдем в логово твоего врага.
Он мог только так? Придется пока что терпеть это.
Я обвила его руку, и мы посмотрели на подводный дом перед нами. Как я найду там ответы?
Глава двадцать четвертая
Дом перед нами поднимался в воде стенами из чего-то белого, будто их сплели из когтей дракона.
Бивни, сказал спокойно Скуврель. Внешние стены из вырезанных бивней и бедренных костей. Он вырезает историю каждого, кого он убил, на их костях. И тех, кто ему дороже всего, он делает серьгами и мелкими украшениями на своих ремешках. Разве не мило?
Я поежилась.
Ты говорил, что его дом не из костей.
Я говорил, что он не из черепов.
Невелика разница.
О, не отчаивайся, Кошмарик. Он не может тебя убить. Ты из четверки, как и я. Он может превратить тебя в камень. Отправить на тебя своих подданных. Но сам он тебя убить не может.
Почему? спросила я. Разве не глупо, что у фейри есть правила насчет того, кто кого может убить?
Почему? он подвел меня к высокой двери, сплетенной из костей. Над дверью горел свет, и я медленно поняла, что это была грудная клетка. У нас есть правила брака, да? Кстати, в этом ты заставила меня быть нравственным, Кошмарик. А мне такое не подходит.
В чем ты нравственный? я закатила глаза, задавая вопрос, но если я завершу наш брак, я буду закатывать глаза до конца жизни.
Признаюсь, не все мои мысли о тебе были скромными.
Мои щеки вспыхнули.
Не вижу, как это делает тебя нравственным
Дверь была приоткрыта так, чтобы могло выйти крупное существо, как те жуткие гончие. Я замедлилась, приблизившись к ней.
Ах, но если бы мы были в браке, мне не приходилось бы скромничать с тобой, и я мог бы думать, о чем хотел. Но ты вызываешь у меня стыд своими промедлениями.
Да, это точно моя вина.
Я знал, что ты поймешь, бодро сказал он. Его бодрая улыбка сменилась надутыми губами. А теперь будь хорошим кошмаром и выйди за меня должным образом. Сделай меня честным.
Я фыркнула.
Даже магия так не может, Валет.
Тогда сделай меня женатым. Это почти так же хорошо. Думаю, тебе понравится брак со мной. Если думаешь, что жизнь веселая со мной, как твоим другом, представь, как будет, когда я стану твоим мужем полностью.
Могу лишь представить.
Твое воображение смертное. Давай я покажу.
Он издевался?
Хватит, прорычала я. Нам нужно спасти мир, время ограничено, а врагов много. Не время дразнить и ловить меня. Пора показать мне, каким отличным мужем ты можешь быть, сделав себя полезным. От твоих красивых слов нет толку, но я была бы рада твоим действиям.
Он подмигнул.
Как скажешь.
Его лицо стало сосредоточенным, он прошел сквозь воду и открыл врата быстрее, чем я могла.
Было сложно доверять магии в месте, где от нее можно было дышать под водой и ходить без сопротивления воды. Может, эта вода была лишь иллюзией. Я с интересом подняла повязку.
И тут же пожалела. Это было хуже ручья в Спутанном лесу. Вокруг меня плавали неподвижные и тихие тела, ноги были прикованы к земле, глаза были большими и пустыми. Они были белыми, словно волны лишили цвета их волосы, кожу и одежду, и их края сплелись.
Горечь подступила к моему горлу, меня почти тошнило.
Фигуры были так близко, Скуврель, шагая сквозь воду, казалось, с трудом пролез меж двух плавающих фигур, их открытые рты стукнулись об его плечи.
Что-то задело мою руку. Я будто задыхалась. Будто собиралась умереть тут с ними, прикованная к морскому дну. Я впилась пальцами в горло, не могла дышать.
А потом грубая ладонь сорвала повязку с моих глаз.
Плохая идея, Кошмарик. Зачем тебе смотреть на реальность? его голос был сдавленным, его ладонь повлекла меня за ним. Я сдалась. Я не могла отогнать ощущение, что каждая рябь воды была ладонями и ртами мертвых на мне.
Когда мы прошли высокие врата и стали спускаться по ступеням в чашу, я дрожала так сильно, что едва могла думать.
Удар по лицу ослепил меня болью. Я повернулась к угрозе с колотящимся сердцем, готовясь защищаться.
Скуврель ухмыльнулся.
Пришла в себя? Держись, Кошмарик. Нельзя охотиться, если поддался страху.
Он был прав. Я посмотрела на темную яму, куда мы спускались по ступеням из костей.
Это его дом? Конечно, он так хочет утащить всех в ад.
Погоди
Мы сделали еще шаг, и все изменилось.
Магия, охнула я, мы прошли в иллюзию дома Убийцы родни.
Ночное небо, усеянное яркими звездами, раскинулось широко над нами, северное сияние плясало на нем. И перед нами лежала роскошная гостиная с мягкими креслами, подушками из тканей, которые я не знала. Они были мягкими и блестящими, вышитыми и пушистыми, в ярких стеклянных бусинах и с бахромой. Пол был из плитки размером с мои ногти, мозаика изображала лорда-фейри, вонзающего кинжал в пятку леди-фейри, которая сжимала его ногу зубами. В стиле Фейвальда. Вокруг их были существа фейри с большими и яркими глазами, заняли драматичные позыединороги, совогрифины, фениксы и даже дракон.
Откуда ты знал? выдавила я.
В широкой чаше не было огня, но тысяча блуждающих огней гудели в высокой лампе в три раза выше меня, стенки были из стекла с пузырьками цвета заката.
Я бывал во многих жилищах Фейвальда раз или два.
Стен не было. Пол из плитки обрывался, и дальше было ночное небо. Но была широкая кроватьстарательно заправленная и окруженная черными просвечивающими шторами, зона купания с ширмами, на которых были нарисованы созвездия, широкий стол с аккуратными рядами вещей, музыкальный инструмент с огромным количеством клавиш, длинных медных трубок и свистков и цилиндрический книжный шкаф высотой с лампу, и он крутился, и при этом я не видела одну книгу дважды, хотя была уверена, что они были на местах.
Даже мой тихий голос, казалось, вызывал тут дрожь, и я сделала его еще тише.
Если бы я была тайной, где бы я пряталась?
На очевидном месте, сказал Скуврель. Где никто не подумает смотреть.
Не парящий остров с одеялом? едко сказала я, напомнив ему, где нашла его тайну.
Он зарычал.
Если бы у меня был меч, я бы прорезала туда путь, но я знала, что это было не правдой. Меч привел бы меня сюда, и пришлось бы самой искать ответ. Что отец мог тут увидеть? Я думала, он все время был пленником моей сестры?
Может, твоя сестра коротала время с Убийцей родни. Некоторых фейри привлекают нейтральные игроки.
Я фыркнула.
Это твое воображение.
Он склонился так близко, что пришлось смотреть в его глаза.
Правда или ложь, Кошмарик? Я тебя привлекаю.
Я кашлянула.
Нет времени на игры, Валет. Помоги искать.
Его тихий смех дразнил меня, я прошла к столу. Вещи на столе показывали на любовь к порядку. Серебряная чернильница и перо стояли в одном углу. Хронометрбесценный в моем мирестоял аккуратно в другом углу. Ровная стопка книг была рядом с чернильницей. Из-за этого было легко увидеть, что на поверхности стола была вырезана сцена, от которой я нервно сглотнула.
Я всегда считал эту часть странной, сказал Скуврель. Я восхищаюсь бессмысленными украшениями, но не знаю, как можно писать на неровной поверхности.
Ты уже это видел? спросила я.
Да. Даже Убийца рода устраивает вечеринки, когда он в настроении. А этот столего награда. Насколько я знаю, это единственное изображение жуткой истории Подмены.
Звучит зловеще, я выдвигала ящики стола.
Мм.
Я удивленно подняла голову. Скуврель никогда не молчал. Вина на его лице меня тревожила.
Тебе лучше рассказать историю, я осторожно перебрала стопку бумаг, исписанных красивым почерком. Там была поэзия о природе. Ода ряби на пруду, песнь лягушки в ночи, мысли о крыльях бабочек. Странно, что кто-то, занимающийся смертью, свободное время проводил за поэзией. Он все это написал. На краях даже были маленькие рисунки крыльев бабочек, цветов, облаков и лун, созвездий.
Это не история для смертных, бодро сказал Скуврель. Почему бы мне не проверить кровать? Выглядит мягко.
Я ткнула его локтем в ребра.
Расскажи, Валет.
Он пожал плечом, а я проверила следующий ящикперья и ручки лежали в ряд согласно размера. Потом был ящик с цветными чернилами в алфавитном порядке. Все сосуды были на местах.
Это история о смертной женщине, чьего ребенка похитили фейри, его голос был странно робким.
Типично, сказала я. Почему ты решил, что меня это потрясет?