Ушастый призракТатьяна Матуш
ПРОЛОГ
Ночью неожиданно сильно похолодало, да так, что не только на грязных лужах вдоль дороги блестел лед, но и трава по краям серебрилась, а листья берез, белеющих стволами сквозь плотные заросли конской ивы, тихонько постукивали друг о друга, и от этого в лесу было слегка неуютно.
Хотя... чего уж себе-то врать? Невелики баре, и правдой обойдемся. Причина была не в утреннем холоде. Чтохолод? Сейчас солнышко на небо залезет, отряхнется, потянетсяда как вжарит!
Петр Борисович Лейба, командир отдельного (все они были отдельными, не срасталось как-то по-другому) отряда ЧОН, созданного при местной партячейке для охраны крупного железнодорожного узла от контрреволюции и саботажа, поправил ремень на груди.
С оружием было кислоодна винтовка на троих бойцов. Но трофейные наганы были у всех и это внушало Петру некоторый оптимизм.
Как показали дальнейшие событиясовершенно необоснованный.
Вот оно, гнездо контры,невысокий и крепенький Степан Ильин, сын путевого обходчика, указал подбородком на белое пятно, что пряталось в низине, укрытое густыми кронами уже желтеющих лип. Пожалуй, так-то и не заметишь. Но закатное солнце сверкнуло на белоснежной облицовке и на миг показало сокрытое.
Лошади, кстати, фыркали, топтались и не то чтобы совсем отказывались слушаться поводьев, но дали понятьвперед не пойдут. Хотитетащите волоком.
Петр оценил молчаливый протест скотины. Дураком он отродясь не был. Дурак не выживет, год за годом ходя под смертью в подполье, раз за разом уходя от жандармов и снабжая подполье деньгами, оружием и патронами. Дурак не сможет хладнокровно солгать, глядя в льдистые и умные глаза самого Саввы Трефильева, штаб-ротмистра жандармского корпуса, пса Николашки, душителя свободы и равенства. Дурака не поставят командиром взвода переменного состава ЧОН.
Петр спешился и бросил поводья Максимкесопливому мальчишке, который прибился к отряду то ли по убеждениям, то ли из вечной тяги к приключениям. То ли еще прощеголодно было в губернии, а тут ему из отрядного котла миску всегда нальют, иногда даже и с мясом. Правда, редконо дома и того бы не было.
Постереги коней, боец.
А ты, дядя Петя?
Да надо бы навестить соседей да посмотреть, что там делается...
Ой, не ходил бы ты туда, дядь Петя,протянул мальчишка. Серые, ясные глаза отражали настоящую, не наигранную тревогу.
А что так?
А то, что место тут непростое. Хозяин усадьбы, помещик Мызников, чернокнижием баловался. И усадьбу он каженный год обходил трижды с медвежьей желчью...
Петр усмехнулся:
Ну, если с медвежьей желчью, тогда точно черное колдовство. Особенно на коней действует. Понятно, почему они дурят. Значит так, бойцы. Мракобесие отставить. Двоесо мной, Степан и Алексей. Остальныеждать здесь.
Степан спешился, поправил ремень и зашагал по дорожке, даже чуть впереди командира. Алексей немного приотстал. Паренек был местный, и байку про страшного колдуна из Мызниковской усадьбы знал с детства. И, кажется, верил в нее. Иначе с чего бы ему так головой вертеть?
Что, Леха, ляжки дрожат?поддел Степан.
Да будут тут дрожать. В нее, в усадьбу-то, без хозяйского приглашения никто и не ходил никогда. А кто пробовал, тех с полдороги как отворачивало,голос молодого парня дрогнул и дал петуха, но тот справился. А, глядя на похихикивающих Петра и Степана и сам неуверенно улыбнулся,Ну, я ведь за что купил, за то и продаю. Как мне сказали, так и я пересказал. От себя ничего не прибавил.
Гостипонятно, по приглашению, да хозяин бы и встретил... А прислуга?Неожиданно заинтересовался Петр,Мызниковы прислугу себе небось по ближайшим деревням набрали. И чтоникто в гости к родителям, женихам, невестам не бегал?
Алексей задумалсяи надолго. Так что мужчины успели пройти с полверсты. Густой осинник сменился благородными липами и колючим шиповником, а местность ощутимо понизилась и далеко, почти на пределе слуха послышалось журчание ручья или даже небольшой речки по камушкам, когда Алексей мотнул головой:
А ведь и верно... Как с прислугой-то? Поместье большое, такой дом только прибрать-протопить человек с десяток надо, а еще сад, конюшня. У Мызниковых кони были красивые, рыжие, как бы не орловской породы. Кто ж за ними ходил-то? Потому что из деревень они точно никого в усадьбу не брали, у нас бы знали. В деревне ничего не скроешь, а уж если кому свезло...
Эксплуататорам нужники чистить, это, по-твоему, счастье?скривился Степан.
По-моему, всем им пулю в затылоки в овраг. И их прихвостней туда же,буркнул Алексей,вот только не все так думают.
Это не страшно. Патронов у революции много, на всю контру хватит...
Петр слушал ленивый разговор своих людей и, одновременно, настороженно поглядывал по сторонам. По его прикидкам, спустились они уже порядочно, и границу поместья должны были миновать. Вот только ничего, даже отдаленно похожего на ворота, он не видел. И это тревожило.
Еще больше тревожил белесый, густой туман, который полз из долины, уже укутал деревья и часть дороги и протянул свои щупальца к сапогам Петра. Осенью на закате туманштука обычная. Воздух остывает быстро, земля медленнее. Испаряющаяся влага сгущается у самой земли, значительно ниже чем летом, вот и появляется туман. Об этом рассказывали в реальном училище, которое Петр закончил с очень хорошим аттестатом. Гимназия ему, по циркуляру "О кухаркиных детях", не светила... И это была еще одна причина уйти в подполье.
Ноги, меж тем, утонули во влажном и теплом "молоке", следом за ними, потонуло и все остальное.
Петр замер.
Степан, Алексей,позвал он.
Звук собственного голоса прозвучал странно. Он словно нырнул в туман, провалился и вынырнул аж на том краю долины. Петру показалось, что он окликнул ребят издалека... Но это тоже было нормально, звуки в тумане ведут себя странно. Этому было научное объяснение, которое Петр даже помнил.
Странно-то как,тихо проговорил Алексей. Его голос слышался совсем рядом, словно паренек говорил у самого уха,кажется, нам здесь не рады. Не хотят пускать дальше.
Скажи еще что-нибудь такое же умное,напористый басок Степана разрубил туман, как лезвие казацкой сабли, на мгновение его круглое недовольное лицо даже вынырнуло из белесого мареваи спряталось снова.Может быть Мызников еще и горы двигает? И реки может вспять повернуть?
Рекине реки, а вот только слышал я, что еще при царе Александре третьем, царствие ему... то есть, чтоб ему черти на сковородку сала кинуть забыли... В общем, меня тогда еще не было, а дед рассказывал, что Мызниковы чем-то губернатору не угодили. А, может, и не губернатору, то дело темное. А только приехали сюда казаки цельной сотней
И что?Спросил Степан, потому что парень замолчал.
А несколько дней вот так же кружили-кружили по дорогам, пройти не могли. А потом поставили во главе отряда старца Антония с чудотворной иконой Богородицы, да с молитвой и прошли. Вот только,Алексей нервно хихикнул,про то, как они назад вертались, никто не слышал.
Мастера вы тут брехать, любому кобелю впору поучиться,фыркнул Степан, но как-то так неуверенно.
Петр понял, что еще немного, и в его отряде случится первое дезертирство.
С молитвой, говоришь?переспросил он,добро же... Можно и с молитвой.
Он тихонько прокашлялся, пробуя голос. Изапел. Не в лад, но с чувством:
"Отречемся от старого мира,
Отряхнем его прах с наших ног.
Нам не нужно златого кумира,
Ненавистен нам царский чертог..."
ГЛАВА 1
Небольшой и темный двор-колодец содрогнулся от грохота. Я проснулась, словно подбросили. Да и спала некрепко. Отвыкла от этой кровати, узкой, двухъярусной. Мое место всегда было наверху, нижнее занимала сестра... давно, когда мы еще жили здесь постоянно.
Как раз Сонину свадьбу сегодня и гуляли. В сиреневом зале "Амадеуса". А потом решили не возвращаться в дом.
Я поддернула занавеску и выглянула сквозь окно. А там, в глубине, плясало зарево, и как бы не на месте...
Что творишь! А ну, убралась от окна!в комнате появился отецневысокий, круглый, как колобок, в наброшенном халате, пижам он не признавал,Чему тебя Антон учил?
Извини,пискнула я и немедленно подчинилась. Отцу не перечили. Как это получалосьнеизвестно, Павел Понашевский ничем не напоминал Князя Тьмы. Ни копыт, ни рогов... если верить маме, а оснований сомневаться не было.
...Вспомнишь солнышко, вот и лучик! Мама толкнула дверь и послушно остановилась на пороге, она весь протокол безопасности вызубрила уже после первого покушения и не отступала от него ни на волос.
Это наша машина?спросила она, изо всех сил стараясь держаться спокойно.Паша, это наша машина, да? Ее взорвали?
Понятия не имею,пожал плечами отец. Если он и был взволнован или расстроен, то ничем этого не показал. Голос был ровным, лицо привычным, спокойным.Может быть обычная гопота подожгла. Веселились, недоделки.
А если нет?Нажала голосом мама.
А на "нет" и суда нет. Зато есть господин Багров, и все, что случилось с машиной, исключительно его личная проблема. Не моя. И, тем более, не твоя.
Личная?мама хмыкнула. Успокаивалась она мгновенно, как и вспыхивала.
Я плачу ему столько, что все мои сложности он принимает как свои собственные. Антон справится.
Ты не понимаешь,мама покачала головой,если метили в тебя, значит, кто-то знал, что мы сегодня ночуем здесь. Значит враг в ближнем круге.
Не фантазируй, а. Ну, кто это может быть? Бабка Катеринаагент МИ-6?
Тогда откуда... Никто не знал, что мы не поедем домой!
Не считай всех глупее себя. Этот шаг вычислялся элементарно. Я отпустил водителя. Я терпеть не могу ездить в городе, меня бесят пробки на выезде, это знают все, кому интересно. У нас есть квартира твоей мамы, буквально, в двух шагах.Простая логика.
Да, только для этого кто-то должен был знать, что ты отпустил водителя. Он был на свадьбе!
Полгорода было на свадьбе, половину я первый раз видел.
Мама неожиданно привалилась к косяку и мелко затряслась.
Господи, опять! Опять это... Я думала, все кончилось, а оно опять...
Отец... хмыкнул. Ухмыльнулся.
"Ведь не было же никогда! И вдругопять!" Юленька, погоди переживать, в этом дворе не самая респектабельная публика. Вот увидишь, просто какие-нибудь маргиналы развлекаются, День Взятия Бастилии празднуют.
А он разве сегодня?Я в который раз поразилась, как быстро мама "выключает" истеричку, вот же талант!Мне всегда казалось, что он четырнадцатого.
Милая, у меня в школе по истории всю жизнь был трояк из жалости,папа пожал плечами,четырнадцатогосемнадцатого. Ты забыла, а они, думаешь, помнят? Ложись спать, Киру не пугай.
Ее напугаешь,мама внимательно посмотрела на меня, нашла то, что ожидала: удивленную, слегка заспанную мордочку, кивнула и вышла.
Ну?спросила я.
Жесть, Кирочка,папа подошел и положил подбородок на бортик кровати. Его лицо не было образцом мужской красоты: круглое, щекастое, нос картошкой. Прямо: "Мишка, мой плюшевый мишка".
Даже глаза не выбивались из образа: карие, теплые, улыбчивые.
Выдавал его голос, в котором для плюшевого мишки всегда было как-то многовато стали.
Это те же самые уроды?беззвучно спросила я. Папа отлично умел читать по губам.
Не приложу ума, с чего бы им быть другими,ответил он, почти так же тихо. Ну, может, чуть громче, я по губам не читала.Антон их в прошлый раз упустил, хоть и потрепал... и я был уверен, что они залижут раны и снова нарисуются.
Во дворе, тем временем собиралась толпа. Народ громко обсуждал происшествие, в приоткрытое окно я слышала уже несколько версий, но все они сводились к одной: "Понашевские зажрались, теперь пусть поголодают, как простой народ".
Мне стало смешно. "Сложным" народом мы с папой точно не были. На это почетное звание могла претендовать разве что мама, это она дочь академика и внучка профессора. У нас труба пониже и дым пожиже. Папа вообще "от сохи" паренек, приехал в город из деревни Болотная Рогавка. Честно, я документы видела! А я... Ну, я это я. Кира Понашевская, "девочка с глазами из самого синего льда" и шрамом на морде.
Ничего криминального, на полигоне мечом зацепили. Мама мне столько кольев на голове стесала, чтобы я сделала пластику... на всю родню Дракулы хватит и еще останется. Но шрамтакая же часть меня, как глаза или пальцы.
Свестиозначало сделать себя меньше, а я и так ростом... в папу.
Итогда, на Казани... это была славная победа!
Это ведь объявление о намерениях,сказала я, кивнув подбородком в окно, где шоу набирало обороты. Как раз подъехали пожарные.
Об очень серьезных намерениях,кивнул отец.Если бы я был царевной-лягушкой, товот она и сгорела, шкурка зеленая.
И что мы собираемся по этому поводу предпринять?
Стандартно, Кирюш... Яотбиваться, Тымать беречь.
Я могу помочь.
Вот этим и поможешь. Ителефон на базу.Увидев на моем лице неприкрытое страдание, отец виновато поморщился,надо, Кирюша.
...Что самое страшное в жизни? Смерть? Напугали ежика. Болезнь? Нищета? Предательство? Не знаю, на зуб не пробовала, а теория без практики мертва.
Сейчас мне казалось, что страшнее временной изоляции от интернета нет ничего, даже смерть как-то легче. По крайней мере, быстро.
Меня, реально, ломало. Информационный голодэто трэш! Нет, совсем-то зверем папа не был, оставил мне ридер, но без выхода в сеть. Умом я понимала, что он прав. А все равно злилась. Не на папу. И даже не на общую несправедливость жизни. Злилась я адресно, на уродов, которые уже второй раз конкретно испоганили мою замечательную жизнь...
Хотя, если судить непредвзято, это я зажралась. Жизнь и сейчас была не сильно похожа на подвижничество: симпатичное солнышко пригревает в меру, так, чтобы в джинсах и футболке было комфортно. Небольшая речка Медвежка тихонько журчит под деревянным мостиком на неожиданно солидных бетонных сваях. На краю, свесив ноги, сижу я с удочкой, ведерком (я оптимистка, да) и с батоном. Из которого, время от времени, скручиваю шарики и насаживаю на крючок. Лепота!
Рыба, правда, не ловится. Ну так и я тут на рыбалке, а не за рыбой.
Дед подошел неслышно. Чей был дедне знаю, но раз в одной деревне живем, значитобщий. Поздоровался солидно и спокойно. Сел рядом. Помолчал.
Я тоже не открывала рта. На рыбалке ведь так и положено, да? А про себя считала секунды, загадав, на какой дед не выдержит, на четной или нечетной.
Кого ловишь-то?заинтересовался он. Секунда была пятьдесят седьмая.
Крокодила,с серьезной миной ответила я, в очередной раз оснащая крючок. Мне было приятно думать, что умная рыба аккуратно снимает приманку, но, скорее всего, хлебные шарики просто размокали в воде.
Ну да,поддержал дед,крокодил здеся на булку всегда хорошо идет.
Дед прожил в деревне все жизнь, лишь дважды выезжая в райцентр: удалять зуб и оформлять завещание. Но любая продвинутая американская школа оторвала бы его с руками. Ни черта не смысля в педагогике, он жил по заветам Карнеги и Джона Дьюисо всем соглашался и за все хвалил. Причем так искренне, что человек начинал всерьез сомневатьсяон действительно придурок, или все же гений.
Правда, это быстро проходило, но послевкусие оставалось приятное.
Скучаешь?проницательно спросил он.
Ни капли,я мотнула головой.
И правильно. Погодка-то, словно боженька улыбнулся. Все на просвет аж до Мызниковой усадьбы видать!
Что за Мызникова усадьба?встрепенулась я.
А вон там, где Медвежка изгиб делает, видишьбелеет? Вот это как раз остатки усадьбы и есть. Говорят, колонны там из чистого мрамора.
А на самом деле?усомнилась я. Как бы эти мраморные колонны сюда доставили? Медвежка даже в свои лучшие дни судоходной не была, а тянуть мраморную дуру по здешним дорогам, где на версту семь загибовза счастье, обычно больше...Болото потому что. Где конь по брюхо не ушел, там и дорогу прокладывали.
А что там на самом деле, никто не знает. Потому как дороги в усадьбу нет.
Да ладно!я вытащила удочку, уже не притворяясь, что меня волнует какой-то там крокодил.Усадьба есть, а дороги нет? Хозяева туда по воздуху летали, в лодке-самолетке?
Дед солидно прокашлялся. Я изобразила "аудиторию, плененную красноречием докладчика".
Краеведение было прикольной штукой само по себе, а уж как альтернатива ловли крокодила на булку...
Был у нас тут еще при царе Александре такой помещик, Федор Мызников. Он эту усадьбу и построил. Какпостроил? Вышел в чисто поле, поклонился на четыре стороны, попросил у земли, воды и ветра благословения и закопал в землю бел камень, привезенный из-за моря. А поутру усадьба и возникла.