И да, на экране был он, Кэвендиш. Растерянный, злой, с красным лицом. Спросонья в халате, отмахивающийся от вспышек камер
«Около шести утра? крутил с визгом пыльные шестерни мой мозг. В шесть утра Крейден был со мной. Точно». Потому что я проверяла телефон, проснувшись. На мне лежала теплая рука. Невозможное совпадение, машина Кэвендиша Разговор на террасе Быть не может
Это не Форс.
«Совпадение?!»
Я ошалело смотрела на экран. Генри за эти три года, оказывается, сделался более грузным. Из статного парня почти превратился в желчного мужика, которым однажды станет, уже приобрел его черты. А рядом с пожарными, тушащими адово пламя («мне хватит одной») и вовсе выглядел зажравшимся, убитым деньгами пижоном. Давно же мы не пересекались.
Бергетта горела.
Меня поэтому останавливали патрули?
Мистер Кэвендиш, как вы думаете, почему вашу машину взорвали? Есть ли у вас враги? Возможно ли, что это месть со стороны конкурентов?
Репортеры лезли к нему, как глисты в молодой организм. Генри отмахивался
Я не знала, что он носит халат. Отстой. Сложно было теперь представить, что этот упырь мне нравился.
Бергетта горела.
Рука Крейдена, обнимающая меня ровно в шесть. Он не отлучался, не мог
Телевизор я выключила, ощущая собственное пересохшее горло.
«Тебе стало легче?»
Эта смс пришла на мой телефон в девять. Номер незнакомый. Но кому еще он мог принадлежать?
«Как так?» настрочила я глупый ответ дрожащими пальцами.
Тишина.
«Стало?»
«Это ведь не ты?» Звук улетевшего вдаль сообщения.
«Я был с тобой. Ты знаешь».
Знаю. В том-то и дело.
Он написал. Эта мысль шла по мне фоновым теплом, она укутывала меня шарфом после внутренней зимы. Значит не «был». Значит «есть».
И стало ли мне легче? Да, черт возьми, стало! Очень! Этот план стоил осуществления, даже если это совпадениепровидение Господне. В чем я сомневалась.
Но, наверное, нельзя об этом в переписке. Кто знает, кто ее читает. И потому не нужно ни деталей, ни имен.
«Удивительно, что это случилось».
Мне хотелось, чтобы он писал еще. И еще.
«Да. Машины иногда барахлят».
А после тишина.
Вдруг взметнулась мысль, что так красиво Форс, возможно, помахал мне на прощание. Ведь нет? Нужно срочно сохранить в телефоне его номер, нужно запомнить. Но, когда я перешла из смс в контакты, оказалось, что там, где раньше были цифрынормальный мобильный номер, теперь стоят нули. Одиннадцать нулей. Все, включая код страны.
Тупняк. Таким взглядом я могла смотреть только на изменчивую виртуальную реальность, которая неожиданно меня предала.
Номера больше не было. И да, я даже попыталась нажать дозвон, надеясь, что это шуткаженский голос сообщил мне, что я «ошиблась при наборе».
Черт Я потерла лоб.
А после резко, все еще трясущимися руками нажала на иконку вызова мобильного отца.
Нормальные гудки. Раздраженный голос:
Да, Вилора, я за рулем
Он не любил отвлекаться во время вождения. На фоне гул двигателей, чей-то клаксон, музыка из радиоприемника.
Ты ведь не будешь помогать ему покупать новую? практически выкрикнула я психуя.
Кому? Что покупать? раздражения добавилось.
Кэвендишу! Новую машину
Конечно, нет! У него есть зарплата, пусть покупает сам.
И батя отключился.
Вот теперь мне действительно стало легче.
Глава 5
(Jorge MendezCold)
Дневной сон выходил рванымя постоянно проверяла телефон. Даже в полудреме. Но Форс то ли слился из моей жизни, то ли я требовала слишком многого, ожидая его звонка так рано. Поматросил и бросил? Его взгляд прошлым вечером уверял в обратном, он молчаливо уверял в столь многом
Я пыталась спать. Иногда у меня выходило. Розовый сатин покрывала на полу; ажурные салфетки на полкахдаже во сне я этой комнате не принадлежала.
А после телефон все-таки зазвонил. В пять вечера, как оказалось.
Послушай, спрашивал отец взвинчено, ведь это не ты? Ведь у тебя нет никакой связи со взрывом машины Кэвендиша? Генри только что ушел из моего кабинета, сообщил, что собирается нанять команду частных сыскарей, чтобы расследовать причины взрыва. Утверждал, что кроме тебя зла ему никто желать не мог, врагов не было
Меня?! Я бы не проснулась резче, даже если бы получила булыжником по голове. И сразу же холодные ладони, ненависть в горле. Мы сколько лет назад с ним расстались?!
Я ответил ему то же самое. И все же он желает проверить твою причастность
Пусть проверяет, «мразь».
Ви Неприятная тишина. Ведь мне не придется стыдиться?
Когда ты начнешь мне верить?
«Быть за меня, для меня. Против всего мира».
Вопрос веры тут ни при чем
«Причем».
все-таки я глаза корпорации, и компрометирующий момент мне не нужен
Знаешь, я иногда ненавижу тебя.
«Компрометирующий момент, значит. А вовсе не беспокойство за дочь». Как всегда. Голос отца несгибаемый, как ржавый рельс.
Просто скажи мне, что на тебя он ничего не найдет.
Пусть постарается.
Ви!
Не найдет! рявкнула я грубо. Потому что я ее не взрывала!
Правда. И не совсем.
Я была причастна. И неясно, от чего муторнее: от страха быть раскрытой, от недоверия отца, от наглости Кэвендиша?
«Нужно будет взорвать ему еще дом»
В этом вся я. «Подставьте другую щеку» куда там.
Телефон умолкотец нажал отбой. А в горле прогорклый, тухлый вкус, как будто я только что глотнула воды из болота.
Анна приходила, убиралась тихо, в мою комнату не входила. Оставила на полке холодильника сэндвичи с беконом и жареным яйцомя сжевала один без аппетита. Похрустела чуть пережженной корочкой. Почему-то уцепилась взглядом за банку с пивом, стоящую в дверце. Достала ее, откупорила щелчком, раздобыла стакан. Пиво в него лила быстрее, чем нужно, и потому пена через край, прямо на скатертьраздражения добавилось. Глотнула солодовый вкус, пытаясь заглушить горечьпочему батя не может быть просто за меня? По умолчанию, просто потому, что мысемья. Ведь существует, наверное, реальность, где он забил на корпорацию, где наш дом меньше, но счастливее, где свода правил не существует, где никто не держит личину, где отношения с тем, кто любим, важнее работы
Много чего, наверное, существует. Только как туда попасть?
С зазвонившим вновь телефоном взметнулась надеждаотец решил извиниться за грубость? «Ви, прости, я был неправ. Даже если ты при чем, я буду на твоей стороне. Я всегда на твоей»
Алло?
Нужно было посмотреть на экран, прежде чем отвечать, но я была слишком занята пивом.
Ви?
Итан. Взволнованный, раздраженный, усталый.
И уже не отвертишься, что ты автоответчик. Почему я до сих пор его не настроила?
Привет.
Где ты была? С места в карьер. У отца?
Он знал, что не у отца, он звонил ему. Пытается подловить на лжи?
Сейчас у отца.
А ночью? Я искал тебя, знаешь, звонил сто раз
Знаю. Видела.
ведь это нечестно, понимаешь, уйти в магазин и просто пропасть. Если захотела поехать куда-то еще, могла предупредить?
Я не собиралась никуда ехать. Это Крей решил, что «собиралась», а оправдыватьсявсе равно, что глотнуть болотной воды еще раз.
Знаешь, нам надо поговорить. Все эти недомолвки
«Твоя ложь, твое ко мне неуважениевзрослые люди так себя не ведут».
Нормальные не ведут. В общем и целом, я была с ним согласна.
Так где ты была? Скажешь?
Не скажу.
Иногда день преподносит тебе многократные выяснения отношений, как набор к обедупервое, второе и компот. Жри, давись.
Тишина на том конце. Удручающая и тяжелая.
Ты придешь сегодня?
Не приду. Слова, как признание, что только что расширившуюся пропасть между нами уже не перепрыгнуть. Но до финальных слов я не дозрела. Видишь, предупредила.
Прозвучало желчно и почему-то фальшиво.
Я понял.
Он не был ни в чем виноват. Мы не выбираем, какими нам быть. Или выбираем?
После очередного отбоя стало ясно, что сидеть дома, ежесекундно сканируя телефон, плохая идея. Что я задохнусь в этих стенах, что не выдержу еще одного допроса, когда отец вернется домой. Что прокляну, если срочно не проветрюсь, и этот день, и всю свою жизнь заодно.
Мне нужен райд. Мне нужна скорость. Мне нужна свобода и бешеный адреналин, чтобы пульс зашкаливал, чтобы вся злость осталась на спуске.
Решено.
Из гаража я выкатила велосипед, на который садилась редко. Уже в пути вспомнила, что забыла защиту
(WillyechoWarriors)
Никогда до этого я не решалась прокатиться по этой трассе. Она не любила слабаков, она ломала им кости, и смелости мне недоставало.
«Дорога смерти» вот как называли кряж Кантон-Пит. Двадцать километров опасных шпилек, сыпкого грунта и резких обрывов. Одно неверное движение, руль на миллиметр в сторону, и дальше в игру вступает судьба.
Сегодня мне нужен был этот подвиг.
Очень тонкий путь для колеса; на вершине трепал мои волосы ветер. Если доберусь вниз без несовместимых с жизнью травм, отпраздную свою победу по полной, буду собой, наконец, гордиться. И плевать, что думает обо мне отец.
Оттолкнулась я резко, вскочила на стального коня. И погнали
«Давай, Ви, ты можешь»
Мне нужен этот ветер в лицо, мир на грани, мгновенье, застывшее в одной секунде.
Навстречу грунт, булыжники; деревья по обочинам. Подскочил выше макушки и ударил в уши пульс. Схватились за поручни, окаменев, пальцыдавай, жизнь, поиграем! И смертьдавай поиграем тоже!
Дорога стремительно летела на меня, я летела по ней. Я справлялась, я управлялатак мне казалось. А временами делалось страннодребезг, тряска, моя координация опаздывала на сотую долю секунды. На фоне я понимала, что реагировать нужно точнее, иначе быть беде, но мозг ликовал. Моя скорость! Сбылось! Пар наружу; на паре поворотов меня провела не ловкость, но одна сплошная, пока повернутая ко мне лицом удача
Сумасшедшая Ви. Сумасшедшая
Мое сознание отделилось от тела; пока задницу нещадно било о сидушку, пока неистово рвался из пальцев руль, оно плыло уже где-то над лесом, над обрывами, над травами и ельником.
Скорость все выше. Уже не я веду ее, а она менятот момент, когда почти теряешь контроль.
«Пиво зря»
Координация запаздывала, но пока проносило шины мимо опасных булыжников, хватало сил увернуться.
Беззвучно мигала на задворках сознания красная лампочка, но ее глушил восторг от собственной решимости, адреналин.
Трасса, однако, слишком длинна. Я для нее слишком пьяна, несуразно нахраписта, невежлива. Через пару десятков метров полет через мини-каньон, через пропасть.
«Если перелечу Если нормально приземлюсь, сверну и заторможу Хватит»
Чуть прибавить газу, выровнять руль, поднажать
Вдруг мелькнула трусость. Я упаду, приземление будет плохим
Иногда понимаешь вещи заранее, просто знаешь их, однако приходят они слишком поздно, и поменять решение ты не успеваешьперед полетом через пропасть, перед подъездом к нему, я недопустимо трухнула, не успела ни подбодрить себя, ни толком собраться
Поздно, не затормозить.
«Будь что будет!»
Но мой полет не случился.
Потому что затрещали вдруг сбоку кусты, потому что меня сбили с велосипеда точным ударом в корпус.
(2WEI, Edda HayesPandora)
Только позже я поняла, насколько точно нужно было подгадать, чтобы слева от меня оказался куст. Чтобы я впечаталась в его густые ветки, как в подушку, и это при бешеном вращении колес. Насколько прицельно нужно было толкать, чтобы в овраг улетел только транспорт, но не я. Я же расцарапала щеку о невидимый шип, брякнулась черепушкой при падении о дорогузашумело в ушах, до беспредела замедлилось время. Заверещало неудачно впечатавшееся в грунт колено; провернулся против оси мир.
Крей. Это он пробился через заросли (в неведомом темпе здесь же бурелом). Как когда? мысли потеряли работоспособность. Дыхание тяжелое, в серых глазах сдерживаемое бешенство, губы сжаты. Лицо каменное.
Спустя пару секунд он уже тащил меня вниз к дороге, не обращая внимания ни на мою хромоту, ни на возмущенные крики, не реагировал на просьбу отпустить саднящее от его хватки запястье. Оказывается, снизу стоял автомобиль.
Что ты сделал? Как ты смел? А если бы я убилась на такой скорости?
Мой псих изливался наружу волнами. Вместе с ним тот самый кипящий адреналин и холодный страх.
Хотела поиграть со смертью?
Голос жесткий, утыканный осколками стекла.
Тебе какое
В пьяном виде! На Кантон-Пит!
Он не изрек это, он выплюнул.
«Я не пьяная! хотелось орать мне. Одна банка пива!»
Но мне уже вязали за спиной запястья веревкой, которую достали из багажника.
Сумасшедший! Что ты
«делаешь?!»
Он вжал меня в бок черной машины; вязал очень быстро и очень профессионально. Ладони к запястьям, чтобы вышел плоский прямоугольникспустя минуту я сообразила почему так. В этом положении руки не мешали сидеть, после ткнул меня в салон. Принялся обматывать веревкой, стягивая вместе лодыжки. Стянул до вскрика.
Вообще рехнулся?! Отпусти! Что за
Пристегнул, не обращая внимания на мои дерганья, двойным ремнем, хлопнул дверцей так, что я на секунду оглохла. Со злым выдохом сел на водительское место.
Тебе нужны острые ощущения? Так?
Да что ты знаешь о моем вечере! О моем настроении!
Кажется, он знал больше, чем достаточно.
Хочешь, чтобы сегодня твоей щеки коснулось крыло смерти? Я покажу тебе.
Никогда я не видела его таким. Нет, тогда в постели я знала, что отказывать ему бесполезно, что тот, кто зовется Крейденом Форстоном, никогда не отдает бразды правления в чужие руки. Он не Итан, ждущий чужой инициативы, этот, если что-то решил, то покажет тебе «по полной».
Развяжи! Выпусти!
Непробиваемый.
Сиди. Наблюдай.
Ты псих!
Я беспомощная, бесполезная. Я просто сарделька, обтянутая перекрестным ремнем безопасности, а за рулем А знала ли я на самом деле того, кто сидел за рулем? Взгляд холоден, руки на руле.
Завелся мотор.
Вдоль Кантон-Пита шел горный серпантин.
Шины машины визжали на поворотах, меня на каждом из них вжимало то в дверцу, то кренило в сторону водителя. Ни звука, ни ползвука! Не покажу этому идиоту, что боюсь быстрой езды. Не дождется ни молитв, ни визгов! Не на ту напал! Однако, когда колеса зависали над пропастью, меня начинало мутить. Еще раз влево Вправо Влево Черт, кажется, он водит еще лучше, чем трахается Если это возможно. Сумасшедший драйв, беспредел там, где выше сорока километров в час нельзя.
Хотел удивить?! Я знала, что ты хорош Не выйдет!
Плохо, не нужно зубоскалить не вовремя. Но бешенство прорывалось наружу и у меня. Как он посмел меня связать?
Поворот, поворот, поворот Вот и прямой отрезок шоссе. Покачались, поболтались и все? Однако автомобиль продолжил разгоняться.
Черт, что происходит?
Настоящая паника подступила к моему горлу тогда, когда мы, миновав запрещающий стоп-щит, свернули на закрытую для транспорта трассу.
Там впереди доживал свой век старый поврежденный мост. Обрушившиеся частично опоры; высота под оставшейся частью почти двести метровполное свободное падение вниз.
Нет
Вот теперь мой страх был настоящим.
Не надо, не делай этого!
Сел даже голос.
Сюда иногда приезжали трюкачи-смертникинесколько человек в год. Иногда даже с друзьями, снимали все это на камеру. Убились те смертники все до единого, никто испытания выдержать не смог.
Крей! теперь я сипела, будто ремень передавил мне не грудину, но горло.
«Пожалуйста, нет»
Ни у одной машины, ни у одного мотоцикла не хватило скорости. Я помнила те роликигруды металла внизу, масса крестов по обочинам. К некоторым до сих пор носили свежие цветы.
Крей!
Я уперлась ногами в коврик, попыталась выгнуться дугой, будто это чему-то могло помочьмы въехали на мост. Впереди первая дыра-обрушение. Физика властна над всеми объектами, нам не хватит разгона, мы полетим вниз.
Смотри. Чувствуй.
Самые жесткие слова, которые я слышала в жизни. Разгон такой, что меня вдавило в сиденье
Не надо
Его бесполезно просить. Все бессмысленно. Холод в конечностях, холод в мозгу. Мгновенно выветрилось пиво, взорвала мысль о том, что я не попрощаюсь с отцом.
Не надо я была готова заплакать.
А спустя секунду и бешеный рев мотора мы полетели.