Я не понимаю этого, признался он. Это не типично для меня.
Она скользнула рукой между ними, поглаживая его член, и он опустил голову, прерывисто дыша ей в шею.
Он продолжал прижиматься к ней, качая головой.
Я не знаю, как это объяснить. Я чувствую это. Между нами. Чувствовал ещё до того, как ты прикоснулась ко мне рукой в машине даже до того, как я чуть не попытался трахнуть тебя прямо там. Ещё раньше я почувствовал это. Я почувствовал это, когда увидел тебя в баре. Когда ты танцевала для меня.
Всё ещё размышляя, Тюр добавил:
Мы знаем друг друга, Марион.
Он произнес это с абсолютной уверенностью.
Ни капли сомнения не звучало в его низком голосе.
Ты чувствуешь это? он поднял голову, изучая её взгляд. Мы так близки. Так близки, так близки, Марион. Это вызывает во мне желание трахаться, заставляет меня постоянно думать о том, чтобы потрахаться. Как ты и сказала, это сводит меня с ума. Это ощущается как непреодолимая тяга, и даже больше. Это не только секс. Я не знаю, как выразить это словами. Ты понимаешь?
Пока он говорил, её кожа становилась всё теплее и теплее.
Когда он замолк, Марион поймала себя на том, что кивает.
Да, просто сказала она.
Подняв к нему лицо, она поцеловала его, лаская его щёку своей.
Да, повторила она, шепча ему на ухо.
Она почувствовала, как Тюр задрожал, и схватила его за руку, а пальцы другой её руки запутались в его волосах. Всё это пугало её.
Но это также ощущалось совершенно, пугающе нормальным.
Даже естественным.
Она задавалась вопросом, не поэтому ли это пугало её до чёртиков.
Она подумала о том, что теряет любимых людей, что этот человек тоже исчезнет, и это будет неизбежно, и она стиснула его ещё крепче, не в силах сдержаться.
Я снова чувствую тебя, выдохнул Тюр, опускаясь на неё своим весом. Я чувствую тебя, он обвил её руками, обнимая железной хваткой. Грубо притянув её к себе, он, казалось, излучал жар, напоминающее пульсирующее тепло камина.
Затем он заговорил с ней, шепча на ухо.
На сей раз он говорил не по-английски, но что-то в его словах успокаивало её.
Марион прильнула лицом к его плечу, позволив ему обнимать себя, и что-то в этом жесте стёрло весь этот инстинктивный, животный ужас.
Она не знала, как долго они оставались в таком положении.
Она лишь знала, что под конец ни за что не выйдет из этой истории прежней.
Что-то в этом осознании заставило её бояться Тюра, бояться происходящего, всё сильнее и сильнее но в то же время заставило просто отпустить всё.
Слишком поздно.
Это больше не имело никакого значения, потому что уже абсолютно, совершенно слишком поздно.
Глава 19Пора уходить
Марион медленно просыпалась, осознавая сперва лишь то, что лежит на чём-то одновременно бархатисто-мягком и крайне твёрдом, и ещё что-то невыносимо нежное обвивает голую кожу её спины, боков и плеч.
Она открыла глаза и уставилась на выбеленный потолок.
Она посмотрела налево, откуда исходило тепло. Всего в паре метрах от неё горел камин гостиничного номера, сразу за белым пушистым одеялом, сваленном в кучку на бежевом ковре.
Она смутно помнила огонь она помнила, что кто-то развёл его.
Она взглянула на длинные окна и поняла, что снаружи ещё темно.
Она посмотрела вниз.
Твёрдой поверхностью под её щекой была грудь Тюра вместе с его бархатисто-нежной кожей. Его глаза были закрыты, и она впервые обратила внимание на его длинные тёмные ресницы. Его голова лежала на бархатной подушке, которую он, должно быть, стащил с дивана.
Потом она моргнула и поняла, на чём ещё она лежала.
Его крылья были расправлены. Эти огромные, чёрно-алые крылья лежали под ней, одно из них уютно обвивало её спину, бёдра и большую часть ног, заменяя огромное одеяло, и было, возможно, самым удобным и теплым одеялом в её жизни. Она прижималась к его боку, её рука лежала на его талии, а его крыло обнимало её, пока он спал.
Сглотнув, Марион поймала себя на том, что рассматривает его, пока он спит, жадно впитывая столько, сколько могла увидеть сквозь перья этого оберегающего крыла.
Он не мог быть настоящим.
Он никак не мог быть настоящим.
Однако она не могла долго поддерживать эту иллюзию.
Даже сейчас, когда Тюр не мог загипнотизировать её своими тёмными глазами, или сбить с толку её собственными эмоциональными реакциями, не говоря уже о том, что она хотела его практически с того момента, как впервые увидела он выглядел чертовски реальным для неё.
Она поймала себя на том, что ласкает его кожу, обводя пальцами очертания его груди, рёбер, ключиц, его бицепсов и предплечий его бедренную кость с той стороны, которая не была покрыта одеялом из этих невероятных мягких перьев.
Она почувствовала, как Тюр шевельнулся под её рукой.
Она посмотрела в окно на ночное небо и подумала, всё ещё ли он хочет пойти к её отцу этим утром в предрассветные часы.
Что касается неё, то Марион была бы не против отложить это на другой день.
Может, даже на несколько очень долгих дней.
Когда Тюр заговорил, она дернулась от его бормотания, хотя оно было очень тихим.
Нет, сказал он, вздохнув.
Она оглянулась.
Его глаза были открыты. Тюр поднял руку, лаская её лицо, убирая завесу её тёмных волос с того места, где они падали на щёку и линию подбородка, и заправил пряди ей за ухо. Наклонившись, он медленно поцеловал её в губы.
Потом он потянулся, выгнув спину.
Это было невероятно странное ощущениечувствовать, как его крылья под ней тоже потягиваются, обвивая ещё крепче.
Нет, повторил Тюр с некоторым сожалением и даже разочарованием. Мы должны идти сейчас. Скоро. Я чувствую, что у нас осталось всего два часа темноты.
Марион кивнула.
Она знала, что он прав.
Она начала подниматься, но его крыло обвилось вокруг неё ещё крепче, почти обнимая, и она обнаружила, что снова целует его.
В этот раз они целовались дольше, и было гораздо сложнее оторваться.
Марион всё равно заставила себя сделать это.
Как бы ей ни хотелось, она не могла рисковать и позволить своему отцу увязнуть в войне только ради того, чтобы она могла провести больше времени обнажённой и наедине со своим новым бойфрендом-не-человеком.
Тюр под ней усмехнулся, подперев голову одной рукой.
Он выпустил её из-под крыла, которое прижимало её к нему, и снова она почувствовала в нём эту тягу, отчаянное нежелание расставаться.
Я бы основательно забросил свою работу, признался Тюр, приподнимаясь на одной руке. Зевнув, он полностью сел и проморгался, чтобы проснуться.
Взглянув на неё, он объявил:
Я сделаю кофе. Ты хочешь?
Марион улыбнулась, затем кивнула.
Безумно, призналась она.
С осторожностью оторвавшись от его крыльев, стараясь не причинить ему боль и не выдернуть перья, не будучи уверенной, насколько легко можно вообще повредить эту его частьили какую-либо другую часть, раз уж на то пошлоона поднялась на ноги. Как только она это сделала, то поняла, что обнажена, что у неё всё ноет, и что какая-то часть внутри её до сих пор была одержима сексом.
Но Тюр сказал «два часа».
У них было всего два часа.
Я собираюсь в ванную, объявила она. Пока ты делаешь кофе.
Тюр потянулся к ней, его пальцы обхватили её лодыжку, и она посмотрела вниз.
Его тёмные глаза смотрели на неё, и в них горел тот самый огонь.
Ты такая красивая, Марион, прошептал он.
Он поцеловал её ступню, затем отпустил, и она почувствовала, что вся краснеет. Что-то даже в самых незначительных вещах, которые он говорил, казалось таким искренним, таким абсолютно бесхитростным, что они поражали её невероятно глубоко.
Она знала, что должна обуздать это дерьмо.
По крайней мере, до тех пор, пока она не поймёт, насколько серьёзно он говорит всё это.
Чувствуя, что поднимаясь на ноги, Тюр снова хочет обнять её своими крыльями и руками, Марион посмотрела на него, не в силах сдержаться. Увидев его эрекцию, пока он разминал руки, вытягивая их перед его рельефным и очерченным животом, она заставила себя отвести взгляд, с усилием воли отошла от него и направилась к раздвижным деревянным дверям, ведущим в спальню люкса.
И только тогда она осознала всю реальность того, что они спали на полу.
Они практически разгромили и эту часть комнаты, оставив грязные тарелки по всему стеклянному столу, сломав одну из ламп и журнальный столик в процессе их, ну весьма энергичного секса.
Если ей не изменяет память, то они, возможно, сломали ещё и часть секционного дивана.
Выбросив это всё из головы, Марион ушла в спальню.
Она подумает о Тюре завтра.
Или, возможно, если допустить, что кто-то из них или они оба переживут это, она подумает о нём чуть позже сегодня, после того, как они помогут её отцу.
***
Когда несколько минут спустя Марион вышла из этих же раздвижных деревянных дверей, надев одежду, которую он купил ей, более или менее расчесав волосы, почистив зубы, умыв лицо, обработав несколько порезов антисептиком и наложив новые повязки
Тюр уже выглядел на удивление нормально.
Он сидел в баре, пил кофе и смотрел круглосуточные новости кабельного телевидения на ноутбуке, который она видела лежащим на столе ранее.
Его крылья исчезли.
Тюр оделся в костюм, включая чёрный пиджак и брюки, которые, наверно, были в пакете с одеждой, который она заметила прошлой ночью, вместе с белой классической рубашкой, серебряными часами, чёрными носками и чёрными туфлями. Он был без галстука.
Его рубашка оставалась расстёгнутой у воротничка, но ему всё равно удавалось выглядеть чрезвычайно собранным, даже с лёгкой щетиной, которая теперь оттеняла его подбородок и щёки. Прямо под стулом, на котором он сидел, у его ног лежала кожаная сумка,
Тюр взглянул на неё, и Марион почувствовала, как её сердце на мгновение замерло в груди. Он замер, не донеся чашку кофе до губ.
Потом он улыбнулся ей и скользнул своим взглядом по ней.
Жар вспыхнул в этих тёмных глазах, и его улыбка стала ещё шире.
Ты прекрасна, Марион, сказал он.
Она почувствовала, как тепло приливает к её лицу.
Во второй раз отметив его костюм, она взглянула на себя, осматривая тёмные джинсы и кофту с длинным рукавом, которую она вытащила из кучи одежды, полученной от него прошлой ночью.
Ей казалось, что на фоне Тюра она одета как ребёнок.
Кажется, Тюр тоже это услышал.
Он кивнул в сторону шкафа у входной двери.
Если ты предпочитаешь одеться более официально, Марион, то для тебя есть и другая одежда, сказал он, делая ещё один глоток кофе. Я должен был раньше сказать тебе это. Признаться, последние несколько часов были отвлекающими.
Он снова улыбнулся ей, и она прочувствовала это у себя в груди.
Я не был уверен, какая одежда нам может понадобиться для этого, добавил Тюр немного серьёзнее. Я не мог решить, как лучше одетьсятак, чтобы это соответствовало статусу Белого дома или же стоит надеть более практичную одежду. Я выбрал формальный вариант добавил он, снова поднимая чашку с кофе. Я исхожу из предположения, что мы сможем проникнуть внутрь и поговорить с твоим отцом. Я бы предпочёл, чтобы он увидел меня в более подобающей одежде.
Лёгкая улыбка вернулась на его идеальные губы.
Поскольку ты его дочь а не какой-то незнакомец, который непонятно образом материализовался с его дочерью после того, как её похитили для тебя это, возможно, не столь важно.
Марион невольно ухмыльнулась на это.
Да неужели? Какой-то незнакомец?
Да, сказал Тюр, и уголки его губ немного приподнялись. Или ты думаешь, что я ошибаюсь, и твой отец совсем не подозревает меня?
Нет, ответила она, усмехнувшись. К сожалению, ты вовсе не ошибаешься.
Он опустил чашку с кофе, по-прежнему изучая её лицо.
Даже если не брать в расчёт твоего отца, я подумал, что ко мне проявят больше доверия. Если я оденусь таким образом.
Марион задумчиво кивнула.
Вероятно, Тюр был прав.
Конечно, это предполагало, что они сперва пройдут через систему безопасности. Она сомневалась, что Секретная служба не станет стрелять в них только потому, что они поймали их на территории в официальной одежде, а не в костюмах грабителей или спортивных штанах.
Тут она вспомнила кое-что ещё и посмотрела на него.
Твои крылья начала она.
Тюр начал кивать ещё до того, как она договорила.
Мне придётся снять часть одежды, прежде чем мы отправимся в путь, сказал он, поддев сумку у своих ног. Я подумал, ты могла бы подержать её для меня. Пока мы летим. Потом я мог бы надеть одежду обратно, как только мы прибудем на место назначения. При условии, что мы сможем проникнуть на территорию незамеченными.
Марион снова кивнула.
Этот вариант был ничуть не хуже любого другого.
Она подошла к шкафу и обнаружила пакеты с одеждой, которые она видела висящими на двери, когда впервые вышла из душа.
Один из этих пакетов теперь пустовал.
Она повернулась ко второму, открывая его.
Марион немного побаивалась увидеть внутри вечернее платье или что-то, в чём она отморозит задницу, если наденет это в холод и снег. Вместо этого она нашла дорогое на вид шерстяное пальто, бледно-зелёный облегающий свитер, чёрную юбку в пол, которая казалась очень тёплой, и шарф.
Свитер подходил и к чёрным джинсам, и к юбке, как и кожаные сапоги до колен на каблуке, которые она увидела на дне шкафа.
Когда ты успел всё это раздобыть? спросила Марион вслух.
Это был риторический вопрос, но Тюр перевёл на неё взгляд со своего места у барной стойки.
Это не заняло много времени, сказал он, делая очередной глоток кофе. Думаю, может, надеть джинсы, свитер и сапоги? Я не знаю, возможно, там нам в какой-то момент придётся бежать, может, юбка будет не очень подходящей идей для такого.
Он взглянул на неё с лёгким смущением на лице.
Я просмотрел онлайн-каталоги одежды. Я не знал, как сделать покупку, поэтому попросил человека на стойке регистрации составить наряды. Она купила их в местных магазинах, которые всё ещё были открыты, и забрала их для меня.
Марион улыбнулась.
Что ж вы оба хорошо справились.
Развернувшись к шкафу, она стянула через голову кофту с длинным рукавом, потом стащила с пушистой вешалки зелёный свитер, натянула его через голову и поправила, как только продела руки в рукава. Свитер облегал её талию и бёдра, и даже будучи весьма тонким, оказался очень тёплым.
Схватив ботинки со дна шкафа, она принесла их к дивану. Меньше чем через минуту, она уже застёгивала их на икрах поверх шерстяных носков, которые он купил ей.
Она топнула пятками, чтобы убедиться, что всё хорошо сидит, и встала на ноги.
Как и в случае с джинсами и остальным, всё подошло идеально.
Здесь ещё есть серьги, сказал Тюр, указывая на барную стойку. И подвеска. Я не знаю, поможет ли это нам выглядеть немного более официально.
Марион улыбнулась и подошла к нему.
Обхватив его сзади руками, она обняла его.
Он мгновенно замер, когда она сделала это. Через зеркало над кухонной стойкой она увидела, как он закрыл глаза. Потом он поцеловал её руки, обняв её одной рукой в ответ.
Хочешь кофе? спросил он её.
Подумав, она покачала головой.
Я уже проснулась.
Ты голодна?
Марион посмотрела на целый ряд десертов, которые до сих пор стояли на барной стойке, оставшись от того абсурдного количества еды, которую она заказала ранее. Мысль о том, чтобы получить дозу кофеина или сахара, вызывала у неё лёгкую тошноту.
Нам нужно идти, вместо этого сказала она ему.
Выдохнув, Тюр кивнул.
Да. Да, нужно.
Она услышала сожаление в его голосе.
Пытаясь не читать в этом ни хорошего, ни плохого подтекста, Марион отпустила его и подошла к другой стороне бара. Она увидела, что на гранитной столешнице были разложены серебряные серьги-кольца, серебряная подвеска из чёрного камня со странным символом и серебряные часы, на циферблате которых как будто были бриллианты.
Всё выглядело простым, красиво изготовленным и дорогим.
Она хотела спросить, где, чёрт возьми, он взял деньги на всё это, не говоря уже о двухкомнатном номере, вероятно, в пятизвёздочном отеле рядом с Национальной аллеей, но решила, что сейчас не время.
Это чувство только усилилось, когда Тюр встал со своего барного стула, поднял кожаную сумку, лежавшую у его ног, и повесил её на плечо.
Марион продолжала смотреть на него, пока надевала серьги, часы и подвеску с чёрным камнем, отмечая серьёзное выражение его лица, пока он выливал остатки кофе в раковину и оставлял пустую чашку на дне.
Марион вернулась к шкафу, вытащила длинное шерстяное пальто, просунула руки в рукава и натянула его на плечи, застегнув спереди. Оно было чёрным, красивого кроя и опять-таки идеально подходило ей. Завернувшись в слой плотной шерсти, она почувствовала себя так, словно закуталась сразу в четыре одеяла.
Через несколько секунд ей было даже слишком тепло.
Она знала, что скоро это изменится.
Ладно, сказал Тюр, наклоняясь, чтобы поцеловать её в щёку. Думаю, пора.
Марион изучала его глаза, пока он выпрямлялся, и ощутила всплеск нервозности, когда увидела, как на его лице проступает жёсткое выражение.
В этот момент он действительно казался ей Богом Войны.
Куда сначала? осторожно спросила она.
Тюр указал вверх, и то жёсткое выражение омрачило его глаза.
На крышу, сказал он.
Глава 20Проникновение внутрь
Марион не ошиблась относительно погоды.
Ранее, после аварии, тоже было холодно.
Шёл снег.
Кроме того, тогда прошло меньше часа после захода солнца.
Сейчас же снег прекратился, но поднялся порывистый ветер, который проносился по небольшим сугробам снега, покрывавшим большую часть округа Колумбия.
Помимо этого, до рассвета оставалось всего около часа.
Когда Тюр толкнул металлическую дверь на крыше, на Марион обрушился порыв пронизывающего и резкого предрассветного ветра со снегом, от которого перехватило дыхание. Она чувствовала приближение рассвета, каким-то образом могла почувствовать его запах в воздухе, при этом не имея никаких сверхъестественных сил.
Она знала, что у них не осталось времени, что им придётся живо тащить свои задницы в Белый дом до рассвета, но поначалу было сложно заставить себя шевелиться быстрее.
Марион обхватила себя руками, дрожа, пока Тюр закрывал за ними дверь и выходил на центр крыши.
Он протянул ей кожаную сумку, которую захватил из их номера.
Она вздрогнула, когда он снял пальто и протянул ей следом.
Она всё ещё запихивала пальто в кожаную сумку, когда он снял свой пиджак и начал расстёгивать белую классическую рубашку. Он сложил эти две вещи и протянул ей, и она увидела, как он задрожал, и его сине-зелёные татуировки, казалось, засветились ещё ярче в темноте.
Тюр выглядел так, словно ему холодно.
Даже его кожа, которая раньше казалась ей загорелой, теперь выглядела бледной.
Его бледность была почти вампирской, как будто с голубым оттенком.
Тюр взглянул на неё и улыбнулся одним уголком рта
потом его крылья вырвались из спины, распрямляясь по обе стороны от него.
Марион ничего не могла с собой поделать.
Она улыбнулась.
***
Во второй раз полёт с ним ощущался совсем по-другому.
Во-первых, она знала, что это реально происходит.
Во-вторых, она пребывала достаточно в сознании, чтобы видеть, как высоко они находятся над землёй.
Ледяной воздух и хлопья снега били по ней, пока они скользили сквозь темноту ночи. Тюр по возможности избегал освещённых мест, придерживаясь тени и пролетая выше прожекторов, уличных фонарей и декоративного освещения, подсвечивающего монумент Вашингтона, а также над отелями и освещенными многоквартирными домами по обе стороны.
К счастью, они были недалеко от конечного пункта назначения, и большую часть расстояния, что оставалось между отелем и Белым домом, можно было преодолеть, пролетая над парками, а не мимо зданий и освещённых улиц, какими бы пустынными они ни казались.
Несмотря на такую близость, полёт ощущался необычно долгим.
Отчасти это из-за того, что Марион и вправду бодрствовала и теперь пялилась на землю внизу, погружённая в тишину его огромных крыльев.
Тюр устремлялся вверх и вниз, и её сердце взлетало и ухало в пятки вместе с ним.
Она наблюдала, как он огибает светящийся круг искусственного света, но при этом остаётся как можно ниже к земле, предположительно для того, чтобы не быть распознанным как воздушное судно и не спровоцировать какой-то военный сигнал тревоги.
Тюр снова поднялся выше, чтобы пересечь проспект Конституции, затем они пролетели над парком Эллипс и рождественской ёлкой Белого дома, направляясь к Южной лужайке.
Марион чувствовала, как начала нервничать, завидев очертания самого Белого дома.
Здание приближалось и росло по мере полёта Тюра, выглядя как никогда символичным с его подсвеченным портиком, прожекторами, сияющими на частях восточного и западного крыльев, розарием снаружи Овального кабинета, рождественскими украшениями, видимыми сквозь освещённые окна.
Конечно, она провела в этом здании некоторое время, учитывая то, кем был её отец.
Хотя загадочность и история этого места никогда не угасали для неё не говоря уже о благоговении перед тем фактом, что её отец был президентом.
Чувство вины, которое Марион испытывала из-за того, что не соответствовала этой реальности, что была для него таким позором, обрушилось на неё с новой силой, когда она смотрела на это знаковое здание.
Она вспомнила меры безопасности, о которых ей рассказывал отец и сотрудники Секретной службы, и её нервозность возросла ещё сильнее.
Почему она не спросила об этом Тюра до того, как они поднялись в воздух?
Почему она не позаботилась о том, чтобы он точно знал, что их ждёт? Чёрт, да почему она не рассказала ему всё известное о том, с чем им вскоре предстоит столкнуться?
Её нервы ещё сильнее начали сдавать, когда она увидела, как Тюр взмахнул крыльями, чтобы поднять их выше.
Теперь они направлялись прямиком на крышу Белого дома.
Вспомнив из своих визитов сюда, что у них имелись вооружённые агенты, Марион почувствовала, как её сердце подскочило к горлу. Она начала трясти головой, обхватив руками его голую грудь и руки, пока Тюр держал её в своих объятиях с кожаной сумкой на коленях.
Она понятия не имела, уловил ли он её беспокойство, как это случалось с большей частью её мыслей и эмоций в гостиничном номере.
Она чертовски надеялась, что он понял, как велика вероятность того, что их подстрелят, если он приземлится на крышу, даже посреди ночи.
Впрочем, она не сильно ёрзала.
Она не хотела как-то нарушить его равновесие во время полёта, или заставить его уронить её, или сумку или сделать что-то, из-за чего они могли бы оба разбиться о землю.
Но по мере того, как вырисовывался Белый дом и они приближались к огням, освещающим Южный портик, она чувствовала, как её нервозность перерастает в полномасштабную панику.
В последнюю минуту Тюр вынырнул из темноты в поток света, исходящего с самого верхнего этажа здания, прямо рядом с застеклённой террасой.
Он расправил крылья и начал полноценное пикирование.
Марион ахнула, не в силах сдержаться, когда Тюр изменил угол раскрытия крыльев, целясь на балкон перед стеклянной конструкцией
и прямо на вооружённого охранника, который находился там, патрулируя крышу.
Они двигались с такой скоростью, что она едва успела заметить приближение и что-либо перед ним. Огни, белые стены, освещённая стеклянная комната, полная растений, зелёная трава внизувсё это расплывалось в цветах и смутных формах.
Потом начала вырисовываться белая крыша, увеличиваясь в размерах за долю секунды.
Марион заметила, как глаза охранника комично расширились, когда он увидел их
затем Тюр взмахнул крыльями и врезался в человека обеими ногами, проломив мужчиной стеклянную стену террасы.
Грохот был оглушительный.
Марион ахнула, цепляясь за Тюра и с трудом дыша.
Бог приостановился ровно настолько, чтобы поставить Марион на ноги, легко словно перышко. Она стояла там в шерстяном пальто, сжимая кожаную сумку обеими руками, когда Тюр смёл крыльями другого охранника, отбрасывая его через весь узкий балкон прямо в каменные перила.
Тюр взметнулся в воздух, хватая и сбивая руками чёрные куски металла и стекла, разламывая их. Он разбирался с каждым предметом с особой старательностью, его угловатое лицо оставалось неподвижным, и Марион вскоре поняла, что это были камеры, оружие и по крайней мере один беспилотник.
Тюр сбил с ног третьего охранника, который вбежал через дверь террасы с пистолетом в руках.
Потом он отбросил его в стену рядом с тем местом, где заканчивалась стеклянная терраса.
Убедившись, что третий мужчина отключился, Тюр бросился к ней.
Пошли, сказал он, и его чёрные глаза сияли тёмным пламенем. Придет ещё больше. Мы должны найти твоего отца.
Пока он говорил, его крылья исчезли, и она ахнула.
Затем Тюр предложил свою руку, и Марион, не задумываясь, взяла её, бегом следуя за ним, когда он вошёл на террасу сквозь дыру, которую проделал телом первого агента Секретной службы. Тюр провёл их через заполненное растениями помещение, не обращая внимания на тепличные деревья, пальмы, кусты, цветы и старомодную мебель по обеим сторонам, и направился к двери, ведущей в коридор и Центральный Зал за ним.
Марион оцепенело бежала за ним.
Они только что ворвались в самое охраняемое здание в мире.
Хуже того, Тюр сделал это в одних чёрных брюках от костюма, классических туфлях, золотых часах и со слегка сияющими сине-зелёными татуировками.
***
Через несколько секунд им удалось скрыться в спальне.
Тюр, должно быть, нашёл какую-то карту онлайн.
Казалось, он точно знал, куда идёт.
Не колеблясь, он вышел с террасы вместе с ней и быстро побежал, свернув вправо, когда они достигли застеленного коврами главного зала, и практически потащил Марион за собой к открытой двери.
Они вошли в комнату, в которой Марион узнала гостевую спальню.
Снова не медля, Тюр бесшумно закрыл за собой дверь.
Всё ещё оцепенев от того, с какой скоростью всё происходило, Марион наблюдала, как Тюр открывает кожаную сумку и вытаскивает свою белую официальную рубашку.
Не дожидаясь ничего, он набросил её на свои широкие плечи, просунул руки в рукава и быстро застегнул спереди.
Ткань в считанные секунды прикрыла его обнажённую грудь и живот, затем Тюр накинул на плечи пиджак, а поверх него натянул шерстяное пальто.
Он взглянул на неё, когда отошёл от кожаной сумки, всё ещё поправляя воротник своего пальто, и бросил на неё мрачный взгляд.
Думаю теперь весь фокус будет заключаться в том, чтобы никого из нас не пристрелили прежде, чем кто-нибудь тебя узнает, сказал Тюр низким голосом, наклонившись к ней и поцеловав. Я надеялся, что на этом этаже будет меньше наблюдения, поскольку технически он не является резиденцией, добавил он, оглядываясь по сторонам и выпрямляясь в полный рост.
Всё ещё проверяя углы, он быстро направился к главной двери комнаты.
Он наклонил голову, прислушиваясь, затем снова взглянул на Марион.
Кроме того, сказал Тюр, бросив на неё взгляд, граничащий с смущением. Ты должна знать, что если я буду бояться за твою жизнь, если я буду бояться, что не смогу защитить тебя в моей нынешней форме, то есть шанс, что мои крылья снова появятся сами по себе.
Он сделал паузу, оценивая выражение её лица, и его губы всё ещё были мрачно поджаты в одну линию.
Думаю, это будет некстати, извиняясь, добавил он. Если твой отец увидит меня таким. Даже если нет камеры, которая это зафиксирует.
Мой отец? нахмурилась Марион. Какое это будет иметь значение, если
Я не хочу пугать тебя, перебил Тюр. Я просто не хотел, чтобы тебя застало врасплох, если ты увидишь мои крылья в какой-то ожесточённой схватке.
Повисла тишина.
В это время Тюр, казалось, снова подслушивал у двери.
Отмахнувшись от предыдущей темы, Марион подошла к нему, прижавшись к его теперь уже одетому в костюм боку и прислушиваясь вместе с ним. Она могла слышать шум за дверью и что-то, похожее на отдалённый сигнал тревоги. Шаги проносились туда-сюда по коридору.
Некоторые из них пробегали прямо перед дверью их комнаты.
Я жду, когда станет немного спокойнее, прошептал Тюр. Но мы не можем оставаться здесь долго. Скоро мы должны уйти. Будь готова следовать за мной.
Разве они уже не увидели тебя снаружи? прошептала Марион, снова думая о его крыльях. На аллее?
Всё ещё глядя на дверь, Тюр пожал плечами и покачал головой.
Не могу быть уверен, признался он. Я двигался очень быстро, отчасти чтобы избежать этого, и насколько мог я заслонил камеры, используя свои крылья по крайней мере, пока мне не удалось сломать те, что были направлены в нашу сторону. Будут вопросы, да, но я не думаю, что будет достаточно материала, чтобы что-то доказать.