Ну, а вот нечего быть таким дрочибельным! Широкие плечи, спинаобтянутые чёрной тканью униформы. Легко можно представить и без одежды. Да, я видел капитана без кителя, в футболке, но это было или тогда, в начале, когда я не особо интересовался его телом, или на тренировках. При толпе народа из подразделения я вообще лишний раз в его сторону не смотрел, только мельком. А сейчасможно задержаться взглядом, изучить
Жмёт там на кнопки кофеварки, и лопатки под тканью двигаются.
Нижеталию перетягивает чёрный же ремень. Чёрт, задница-то какая Так бы и укусил, прямо через штаны Главное, думать об этом ненавязчиво, мимоходом, без возбуждения Держим себя в руках
И форменные брюки на нём хорошо сидятсразу ясно, что у капитана ноги ровные, посмотреть приятно. Это вам не мешковатый полевой камуфляж, который на боевые вылазки надевают. То есть командир, конечно, и в нём нормально выглядит, но обычно, по-походному. А повседневный вариант униформы гораздо лучше подчёркивает фигуру.
В этот момент капитан поворачиваетсяага, с шоколадкой в зубах, и я тут же утыкаю взгляд в монитор. Такие интересные цифры, просто глаз не оторвать!
глава 8
Долгие выходные неоднозначное для меня явление, которое случается в части каждые три недели.
С одной стороны, я их ненавижу. Ещё накануне все начинают радостно обмениваться планами: кто поедет на семейный праздник, кто к любимой, а некоторые собирают компанию, чтобы кутить четыре дня напролёт. И среди этого весёлого гомона я невидимка, с которым никому не придёт в голову заговорить. За всю свою жизнь я привык к этому ощущению, но не сказать, что оно радует.
С другой стороны, капитан обычно тоже остаётся в части. Иногда спрашивает о моих планах и как-то застенчиво предлагает помочь ему с бумагами, конечно, по двойной ставке за работу в выходной. В таких случаях я пару секунд колеблюсь, но в итоге всегда соглашаюсь якобы ради двойной ставки, ведь по официальной версии я коплю на собственное жильё. На самом деле, конечно, это полная чушь у меня никогда его не было и, очевидно, не будет. Если понадобится, я смогу спать хоть под мостом, хоть в промышленной заброшке. Но перед капитаном Блэйком хочется выглядеть прилично, не зря же он доверил мне эту работу.
Однако вчера, сколько я ни ловил его взгляд, никаких предложений не поступило. Наверное, из-за этого у меня такое паршивое настроение. Сразу после выходных нужно будет подать заявление на увольнение, и я надеялся, что пока ещё получится поработать А впрочем, пора уже отвыкатьи от этой жизни, и от капитана.
Значит, у меня осталось несколько дней безделья. Может, тоже стоит хоть раз отправиться кутить? Жалованья накопилось уже прилично. Ведь находят люди что-то интересное в посещении казино или, допустим, публичного дома
Наглядно представив реакцию бордельных девушек на мою персону, отказываюсь от этой затеи. Ну, можно посидеть в общем зале, которых сейчас должен быть пуст, посмотреть кино на большом экране Да, так и поступлю. Только нужно сначала зайти в спальню и взять электронный браслетс непривычки мешает, я на ночь его снимаю, а утром регулярно забываю надеть.
В спальне уже пусто, все разъехались. Однако стоит мне направиться к выходу, в комнату заходит компания, шесть человек. Припоминаю, что накануне вот этот рыжий говорил об «ахуенной потехе», которую они запланировали на выходные. Тогда какого чёрта они делают здесь?
Ладно, меня это не касается, и я уже почти свалил. Сосредоточенно глядя на дверь, продвигаюсь к выходу, как вдруг слева замечаю быстрое движение. Долгие годы на арене научили меня выдержке особенно когда нужно поддаться противнику, так что я как ни в чём не бывало позволяю кулаку смазать мне по челюсти. Что, коротышки, не можете дотянуться для нормального удара?
Расслабляюсь, и тело, следуя за инерцией, разворачивается и живописно валится на пол. Поднимаю растерянный взгляд на обступившую шестёрку. Скалящиеся морды, торжествующие гыканья. И, конечно, никаких бронежилетов обычные футболки. Идеально.
На тех аренах, где меня уже знали, приходилось изощряться и выдумывать новые тактики, но с этими ослами сойдёт и базовая, моя любимая: притвориться испуганным мальчишкой, поддаться на первые удары, упасть на землю, а когда противник эффектно поставит на тебя ногу и начнёт махать ликующей публике вырвать ему внутренности. Живот для этого подходит гораздо лучше, чем грудная клетка. И да, я долго тренировался делать это голыми руками: когда у тебя нет оружия, противник уже с начала схватки чувствует своё превосходство и теряет бдительность.
Ну что, урод, пришло время поговорить.
Под рёбра прилетает удар ботинком.
С другой стороны, это не арена, за убийство не похвалят. Может, сломать им что-нибудь? Хотя это будет не лучше: свидетелей нет, я мутант, а они люди. Выставят дело так, что я сам на них напал.
По-твоему, у нас тут зоопарк?
Удар с другой стороны.
Боль ерундовая, но я старательно морщусь и поддерживаю испуганное выражение лица. Как назло, и использовать нечего. Может, стянуть простыню с соседней койки? Но этого хватит только на одного, а их шестеро. Дьявол!
Что? Ищешь своего любимого капитана? Тычок ботинком в скулу. Его здесь нет. Только мы.
Издевательский смех.
Чего они хотят? Очевидно, не убить. И даже не покалечить удары довольно лёгкие. Всего лишь припугнуть? Чтобы я уволился? Ну, в этом я готов им подыграть.
Или мы для тебя нехороши, а? Вы, уроды, только себя за людей считаете. Вечно сидите там в своём кабинетике. Думаешь, ты имеешь право решать за нас, комупремию, а кому хрен с маслом?!
От удара в печень морщусь уже по-настоящему. Значит, кого-то обделили, и они решили отомстить?
А вообще, парни, ну-ка, поднимите его! Я так думаю, пусть шлюха отработает мне эту премию! Ведь за что-то капитан её держит? Даже на выходные зовёт поработать! Знаем мы эту работу!
Двое хватают меня под руки и вздёргивают вверх, остальные тоже вцепляются в одежду, а рыжий ухмыляется в лицо. От него разит алкоголем.
Чем вы там занимаетесь, а, шлюха? Отсасываешь ему? Или он тебе? А потом за это денежки себе считаете!
Мрази. Капитан сутками сидит за этими злоебучими бумагами лишь бы им выгадать дополнительный выходной или двойную ставку к празднику, а они
Один из парней слева пинает меня под колено, но главарь его останавливает:
Тише-тише! Погоди. Зачем портить рабочую девочку? Сейчас она всем нам премии оформит, в лучшем виде
Парень, который держит правую руку, фыркает:
Я этому уроду свой хуй не доверю! Ещё заразит чем. Да у меня и не встанет на его харю.
Рыжий пихает его кулаком в бок, от чего тот ослабляет хватку на моей руке.
А ты глаза закрой да представь свою мамашу мигом встанет.
Вокруг раздаются смешки.
Главный расстёгивает ремень на штанах:
Ладно, попробуем. Что, шлюха, куда тебя? Раком? Или на кровать привязать?
Нет уж, подобный расклад меня не устраивает, поэтому я тихо говорю:
Лучше отсосу.
Вокруг бухает ликующий гогот. Рыжий наклоняется к моему лицу:
Что ты сказала? Повтори громче!
Смотрю на него испуганными глазами и послушно повторяю:
Я хочу тебе отсосать. Всем вам.
Рыжий ухмыляется:
Глотать будешь?
Я торопливо киваю, и он треплет меня по щеке:
Конечно, будешь, куда ты денешься. Давай, на колени.
Опускаюсь. Из удерживающих остался один справа который критиковал мою харю. Остальные тоже начали расстёгивать ремни. Главный уже обнажил стояк и требовательно тычет мне в губы.
Ну, покажи, что умеешь.
Сейчас покажу, подожди чуть-чуть. С удовольствием попробую, каков ты на вкус.
Вопросительно смотрю на парня справа, слегкане спугнуть! тяну руку из его пальцев. И он меня отпускает.
глава 9
Пальцы дрожат от перенапряжения. Разодраны до костей. Почти везде уже покрылись коркойпроцесс регенерации пошёл. Хотя я не пил кровь специально: слишком много чести для этих уродов, как будто я наркоман какой и готов хлебать всё подряд. Тем не менее, в рот попало достаточно.
А так ли необходимо было жрать сердце рыжего придурка на глазах у остальных? Ведь это не арена. Но в тот момент я даже не думал об этом, просто действовал по привычному алгоритму. Как меня годами приучали: зрители платят за шоу, больше крови, давай, урод, рви его зубами и не вздумай блевать, иначе получишь шокером. Разряд в позвоночникэто больно, поэтому правила я усвоил хорошо.
Почувствовав чужое внимание, поднимаю глаза малолетний секретарь вздрагивает и быстро переводит взгляд на экран компьютера. Остальные присутствующие также смотрят на что угодно, кроме меня. Испуганные овечки. Внутри лениво шевелится чувство превосходства. Да, ребята, я четыре раза становился чемпионом арены Ларта, можете взять автограф.
Впрочем, это не имеет значения. Скоро я сдохну, и никто не узнает даже моего настоящего имени, не говоря уж обо всех этих годах, когда я боролся и пытался чего-то достичь в узких рамках, которые для меня установили.
Местами на пальцах, тут и там, ещё выступают мелкие красные капельки, неторопливо собираются в крупные и срываются вниз. То на пол, то на ткань штановона и так вся пропиталась, хуже уже не будет.
Прежде чем сдаться, я умылся как могособенно тёр губы, конечно, но это мало помогло. Волосы стали коричневыми, униформа заскорузла, и весь я воняю кровью. На этом фоне чистый, ярко блестящий металл наручников выглядит неуместным.
Те, на кого я наткнулся в коридоре первыми, понятно, охренели от моего вида. Запаниковали. Потом, когда уложили мордой в пол, высказались, что я, мол, полный псих, если не сбежал после такого. А какой толк бежать? Куда? Начнём с очевидного: яочень приметный мутант, с такой внешностью далеко не уйдёшь. Но даже если представить, что мне удалось бы скрыться, что дальше? Я плохо ориентируюсь в этом миренас и в приюте редко выпускали, мало что рассказывали про окружающее, а с тех пор я вообще отстал от жизни. С социализацией хреново: не умею знакомиться с людьми, убалтывать и втираться в доверие. Нет ни родственников, ни друзей, ни образования, ни профессии. В общем, единственный вариантграбить дилижансы на большой дороге, а я не хочу заниматься подобным.
И вот поэтому я сижу на скамье обвиняемых, напротив входной двери так называемого парадного зала. «Зал» из него так себе: всего лишь комната, похожая на большой школьный класс, только вместо доскисеребряный герб во всю стену. Перед ним стоят кафедра и стол секретаря.
Позади моей скамьиокно. Большое. Сияющее отблесками солнечного света. Полное ярко-голубого неба. Погода для ноября поразительно хорошая. И кажется, только руку протянутьвот она, свобода. Деревья ветками машут, птицы летают, облака плывут. Хотя понятно, что никто не даст мне руки в окна протягиватьни в прямом, ни в переносном смысле. Оно здесь как будто специально, чтобы поиздеваться.
По бокам от скамьи стоит конвой с «Тайпанами». Видимо, чисто для устрашения, потому что если они решат пострелять в помещении из этих монстров, то у всех уши лопнут.
Народу набралось прилично. Заняты, хоть и неплотно, все скамейки, идущие рядами перед кафедрой, я же говорю, как будто снова в школу попал.
Наверное, так долго тянут, потому что выходные, руководство укатило на рыбалку, охоту или чем там они развлекаются. Может, даже на балет.
Ожидание давит на нервы. Интересно, каков будет способ? И насколько быстро он на меня подействует? Не хотелось бы, чтобы казнь растянулась на несколько недель, как тот костёр.
Наконец, дверь в противоположном конце зала распахивается, и входят генерал Сикорски и капитан-майор Блэйк. На меня не смотрят. Конечно, они же такие правильныегероические вояки, под завязку набитые идеалами. Да и плевать. Мне тоже есть на что посмотреть, кроме них. Например, на свои руки, лежащие на коленях. Пальцы всё ещё дрожат.
После краткого изложения обстоятельств дела в сознании вдруг раздаётся голос капитана: «Вырвал сердце и съел? Не ожидал от вас такой прыти». Хм, значит, он вполне в курсе, что я его слышу. Знает, что я подглядывал за его мыслями? Да и похрен.
Я не отвечаю. Понятно, что теперь у него будут проблемы из-за меня. А впрочем, сам виноват будет знать, как подбирать на помойках всякое отребье. Как говорится, благими намерениями
Однако капитан тут же снова прикасается к моему сознаниюс неожиданной силой, словно распахивает рывком. Впрочем, уже настолько плевать, что я и не сопротивляюсь, пусть смотрит. Что он вообще рассчитывает там найти?
Обвиняемый, встаньте. Вы признаёте свою вину?
Да.
Желаете сообщить трибуналу о смягчающих обстоятельствах?
Невольно ухмыляюсь. За какое обстоятельство считается тот факт, что пять человек из шести были со спущенными штанами?
Нет.
Садитесь.
Я не в курсе протокола, но, наверное, уже скоро объявят приговор. Или будут совещаться? Хотя какой смысл, если разногласий, очевидно, нет?
И тут происходит нечто необъяснимое. Капитан Блэйк поднимается со своего места в первом ряду и громко говорит:
Я принимаю на себя ответственность за преступление обвиняемого.
Пялюсь на него в полном недоумении это что, часть протокола? Может, у них тут так принято?
Оглянувшись на скамьи, вижу на всех лицах изумление. Значит, вряд ли так было задумано. На трибуне генерал окаменел с вытаращенными глазами, а секретарь и вовсе открыл рот.
Капитан откровенно ухмыляется, обращает орлиный взор к секретарю и повторяет эту странную фразу. Что происходит? Он внезапно сошёл с ума?
Наверное, в голову генерала Сикорски тоже закралось подобное подозрение, потому что он откашливается и вопрошает:
Капитан-майор, вы подтверждаете, что принимаете на себя ответственность за убийство шести человек?
И этот идиот с необъяснимым восторгом отвечает:
Да, подтверждаю. Готов выслушать приговор.
Не выдержав, выпаливаю в его сознание: «Что вы творите?!». И хотя капитан Блэйк не отрывает взгляда от лица генерала, в моей голове звучат слова: «Проверяю, насколько хватит моих заслуг перед отечеством». Ага, вот мы и убедились, что он тоже слышит меня. Наверное, это работает в обе стороны, симметрично.
В полном недоумении смотрю как генерал поднимается с места, все встают вслед за ним. Полагаю, я тоже должен присоединиться.
Приговор! Младший лейтенант Смит лишается возможности получения повышения, выслуги и любых дополнительных выплат на десять лет с этого момента. Капитан-майор Блэйк разжалован в младшие капитаны, лишается выслуги и боевых наград, а также лишается возможности получения дополнительных выплат на пять лет с этого момента. Испытательный срокгод. Если в течение испытательного срока любым из обвиняемых будет совершено нарушение, подлежащее рассмотрению трибунала, обвиняемые подлежат казни без права обжалования.
Правый конвоир произносит над моим ухом:
Лейтенант, вытяните руки.
Он расстёгивает наручники и кивает на дверь. И я просто выхожу из зала как будто я уснул, и всё это мне снится. Вишенка на торте: в коридоре капитан Блэйк мне ещё и подмигнул. Кто-то из нас определённо сошёл с ума.
глава 10
После трибунала меня переселили в отдельную комнатушку, номер 637. В отличие от зелёной казармы она полностью белая. Мне понравилось, выглядит опрятнее. Микроскопическая, вытянутая: только кровать и узенький проход справа, а на стенепара гвоздей, чтобы вешалку с униформой повесить. Похоже на чулан или, может, гроб, но я всё равно обрадовался. Зато своя, даже с настоящими стенами, а не с решёткой. Теперь не нужно торчать на лестнице, завалился на кровать и читаешь, красота!
Но хотя с парнями из подразделения я теперь пересекался меньше, всё равно ситуация оставалась прежней. На всякий случай продумал возможные варианты событий, чтобы морально подготовиться. Шутки про «капитанскую шлюху» вообще фигня, можно не обращать внимания. И даже если про самого капитана скажут что-то подобноетак и быть, я промолчу, хотя это труднее. Ну, и если придётся отсосать толпе сослуживцевплевать, я смогу и даже кусаться не буду, лишь бы не подставлять капитана Блэйка.
Терпеть и выжидать я умею. А потомчерез год, на задании, там, где можно будет незаметно избавиться от трупов, каждого из них распотрошу так, что родная мать не узнает.
Однако больше ко мне никто не цеплялся. Это странно. Мне-то казалось, что после трибунала самый подходящий момент: я теперь в уязвимом положении, под усиленной слежкой, руки связаны ответственностью за жизнь капитана Блэйкая же не совсем скотина, чтобы его подставлять. Очевидно, что теперь я должен стать более сговорчивым. И это действительно было бы такесли бы они вздумали проверить. Но они не решились.
Взгляды в нашу с капитаном сторону стали гораздо более нейтральными и мимолётными, даже я, при всём желании, не мог расценить их как повод для мести. Разных там высказываний больше не слышалось. Странные люди: то лезли без повода, а когда представился удобный случай добитьиспугались.