Домой Анья идти не хотела. Она не желала представать в глазах доктора Бергмана полнейшим профаном, ужасным непрофессионалом, не способным не только совладать со своими эмоциями, но и половину рабочего дня продержаться. Потому она пошла к нему и предупредила, что остается. Уверила, что ей уже лучше, что все хорошо, волноваться не стоит. А после пошла в местный кафетерий и по совместительству столовую для рабочего персонала. Как раз наступило время обеда.
Есть она не хотела: после такого кусок в горло не лез. Нужно было еще немного отдышаться: следовало посидеть, подумать в одиночестве, чтобы окончательно прийти в себя, и приступить к работе полной сил.
Анья села за отдельный стол и достала телефон. Ей звонили. Грета. Одна из коллег по волонтерской работе.
Анья ей перезвонила.
Анья, нужна твоя помощь. И в этом была вся Грета. С места в карьер. Без приветствий и предисловий.
В чем дело?
Забери котенка.
Некуда? спросила Анья, уже продумывая, куда его у себя пристроит.
Некуда.
Хорошо, согласилась Анья. Оборудует ему местечко в спальне, около себя. Но заеду завтра.
Хорошо.
На этом разговор обычно заканчивался. Анья не задавала лишних вопросов, потому как знала, что без острой необходимости Грета не звонит. Грета не вдавалась в подробности, поскольку тоже знала, что без острой необходимости она не звонит, потому берегла свое время.
Анья вздохнула и откинулась на спинку железного стула. Совмещать несколько дел сразу становилось сложнее. После пар теперь приходилось бежать сюда, а значит, времени на мохнатых друзей оставалось все меньше. Вот только бросать их она не собиралась, потому заранее себя готовила к наступлению непростых времен.
Анья оглядела небольшое помещение. Из окон струился дневной солнечный свет. У раздачинебольшая очередь, за круглыми столами«белые халаты». Так она называла врачей, и постепенно их становилось больше.
Она ненароком посмотрела в коридор, за широкие открытые дверивзгляд отвела. Снова подняла. И замерла. В столовую вошел мужчина. Высокий, стройный, с расправленными плечамив футболке и пижамных штанах. Знакомый мужчина. Тот самый, которого давеча она наблюдала в местном изоляторе: в камере закрытого бокса, в которой содержались особо опасные преступники.
Анья заморгала. Точно он. Ошибки быть не могло: золотистая кожа, коротко остриженные волосы, хищный змеиный взгляд. Мужчина задержался у двери, а затем ступил на территорию столовой.
Анья ничего не понимала. Что он здесь делает? Как выбрался из камеры? Неужели разрешили выходить? Почему он вообще там сидит? Вопросов была уйма. Она могла бы предположить, что он спутал двери и по случайности забрел не туда: другая, общественная столовая, в которой кормили пациентов, находилась практически рядом, немного в стороне. Вот только предположить такоесложно, поскольку мужчина с обществом не ладил и не случайно сидел под замком.
Ступая мягкой поступью, мужчина держался ближней стены, не выходя в центр зала. Анья завороженно за ним наблюдала. Мужчина передвигался осторожно, но вместе с тем свободно. Он подошел к стойке выдачи еды и встал в конце очереди. Взял поднос и тихой сапой начал продвигаться вместе со всеми.
Анья огляделасьникто ничего не замечал. А мужчина тем временем брал тарелки, в которые повара накладывали еду. При этом не забывал поглядывать на других, на содержимое чужих подносов: обернулся назадтарелок пока еще нет, заглянул через плечо впереди стоящего Он словно сравнивал размеры порций, насколько они одинаковы, все ли ему доложили.
Наполнив и забрав свой поднос, он поставил его на ближайший стол. Затем отошел к концу очереди и, перегнувшись через стойку, схватил поварской халат. Накинул его на себя и прошел в противоположный конец помещения.
Он остановился рядом с врачами: двое мужчин в медицинских халатах стояли перед настенным телевизором и смотрелиАнья пригляделасьспортивные новости. Да, вроде они. Мужчина задал им вопрос и указал на экран, врачи улыбнулись, ответили, взглянули на него. Тоже что-то спросили, он ответил, они рассмеялись, и он от них отошел. Подошел к своему подносу, огляделся, задержался глазами на одном из столов, и, схватив поднос, пошел к нему.
За столом сидел старик: маленький, щуплый, годов шестидесяти. Опустив несчастную голову, он копался в своем пюре. В тонкой сорочке, с торчащими в разные стороны редкими седыми волосами, он напоминал пациента клиники
Он и был пациентом клиники, догадалась Анья. Она не знала, что он здесь делал, почему обедал тут, в столовой, предназначенной для врачей. Возможно, забрел сюда случайно. Тогда его должны бы отсюда выдворить
На ходу кусая маковую булочку, мужчина присел рядом со стариком. Наклонился к нему и заговорил. Что именно вещал социопат, Анья не слышала, поскольку сидела за несколько столов от них. Однако по неменяющемуся выражению старческого лица, по неизменно сутулым костлявым плечам, могла сделать вывод: что-то неинтересное. Старик как сидел с поникшей головой, копаясь в своей тарелке, так и продолжил сидеть. Он не воспринимал социопата, он не воспринимал ничего вокруг. Но социопат воспринимал его: мужчина отпил из стакана компот и снова начал говорить. Он разговаривал с пациентом так, словно они были давними друзьями, что вели увлекательную беседу: беседу, до которой дело было обоим ее участникам, тогда как в действительности мужчина разговаривал сам с собой.
Но внезапно он застыл: мужчина прекратил уплетать пюре и взглянул на нее: он посмотрел на Анью!
У нее челюсть выпала. Наверно.
Тут он выставил перед собою кисть, делая останавливающий жест рукой, мол, «Потерпи, не торопись, скоро доберусь и до тебя». Он словно знал, что она на него смотрит. Нет, пялится. А раз пялится, значит, неспроста, значит, ей от него что-то надо. И, значит, вот он советует ей не торопиться. Но ей от него ничего не надо! Не надо! Да и как он о ней узнал?
В этот момент заверещала сирена: громкая, противная сирена, звуки которой распространились по всей толстостенной клинике.
В столовой всполошились. Еще больше всполошились, когда вбежала охрана. Трое мужчин в специальной форме с палками и электрошокерами в руках. Приглядевшись к ним, Анья заметила, что у одного из них, крайнего справа, ссадины и кровоподтеки на лице.
Они недолго озирались по сторонам. Быстро приметив свою цель, охранники двинулись к желтоглазому мужчине. Они смотрели прямо на него.
Он словно того и ждал. Социопат вскочил, схватил сидячего рядом с ним старика и, притянув к себе, приставил к его горлу нож. У него в руках оказался нож! Откуда у него мог взяться нож? Их даже здесь, во врачебной столовой практически нет. Практически. Они есть на кухне, по другую сторону стойки для выдачи еды. У которой социопат стоял.
Охрана остановилась. За ними остановились вбежавшие в столовую врачи и санитары. Среди них был доктор Бергман.
Не подходите, предупредил мужчина тихим, вкрадчивым тоном. Анье впервые от звуков голоса сделалось не по себе.
Отпусти пациента, велел ему доктор Бергман. Ты знаешь, Рейнард, тебе все равно отсюда не уйти.
Знаю, ответил социопат.
Тогда чего ты добиваешься? Зачем ты все это устроил?
Мужчина с интересом взглянул на доктора, казалось, обдумывая в голове всевозможные ответы на вопрос. А ответов у него было много.
Она. Он указал на Анью. Пускай подойдет ко мне.
Анья провалилась в бездну неверия. Что он такое говорит? Чего несет? Подойти к нему? Да он спятил!
Посмотрела на доктора Бергман, не понимая: может, он чего разъяснит.
Доктор Бергман поймал ее взгляд, но достаточно скоро прервал контакт и вновь сосредоточился на психопате.
Не неси чушь. Просто отпусти больного.
Я озвучил свои условия.
Она к тебе не подойдет.
Ах так. Социопат сильнее надавил на нож, и старик впервые за все то время, что Анья за ним наблюдала, подал голос: он протестующе замычал, загукал, и, разрывая сердце страдальческим взглядом, скривился в лице.
Старик был слаборазвитым и походил на ребенка. Он, определенно, не мог говорить и выглядел потерянным: не понимающим, что происходит. Глаза его бегали, тело беспомощно дергалось, не зная, куда, что и зачем. Что вообще происходит вокруг?
Хорошо, выпалила Анья. Хорошо, яя подойду.
Анья! услышала предупреждающий окрик доктора Бергмана.
Нетничего страшного. Ничего страшного? Я сделаю, что он просит. Знать бы еще, для чего он это просит.
Она, наверное, сошла с ума, ведь она пошла: пошла навстречу психопату.
Шаг, второй, четвертый. И вот практически стоит перед ним. Напряженные скулы, внимательно наблюдающий взгляд. В глазах напротив сострадания нет. В глазах напротивлед и решимость, сообщившие Анье, что их обладатель готов на все.
Он оттолкнул от себя старика и, выбросив руку и выронив нож, схватил ее за запястьеон притянул Анью к себе. Заглянул ей в глаза своими страшными, захватил теперь оба запястья: им стало больно. Неверие отразилось во взгляде, а после губы изогнулись в улыбке.
Зеленая? проговорил мужчина. Ослабил хватку, и в этот момент последовал удар: сперваудар под колени, который повалил социопата на пол, затем удары посыпались по всему подтянутому телу. Его били ногами, замахивались палками, а он смеялся. Ему было смешно!
Я же пошутил, веселился мужчина, выставляя руки перед собой в примирительном, сдающемся жесте. Это же шутка, безобидная шутка. Мужчина хохотал и харкался кровью, теперь принимая удары в живот.
В процессе избиения ему скрутили руки, а затем поставили на ногисоциопат не сопротивлялся. Мужчина улыбался и смотрел на нее.
Куда ж ты пришла, дурочка.
Кое-как сдвинув с места, психопата увели: возбужденного, по-прежнему взбудораженного, бросавшего издевки охране в лицо.
К ней подбежал доктор Бергман.
Анья, вы в порядке?
В порядке ли она? Не уверена. Анью трясло, сердце вырывалось из груди, тогда как сама она даже шевельнуться не могла.
Да. Да, все хорошо. Посмотрела на доктора. И часто у вас такое случается?
Нечасто, ответили немедля. Данный случайисключительный. Это особо опасный субъектДа, Анья заметила. Понятия не имею, как он выбрался. Будем разбираться.
Она посмотрела на двери столовой: за ними исчез «особо опасный субъект».
Сегодня, определенно, не Аньин день. Она уже жалела, что не послушалась доктора Бергмана и не отправилась вовремя домой.
Глава 3
«Беги, Лола, беги»
Архитектура Таллина восхищала. Узкие улочки, старинные приземистые здания, разноцветные крыши: голубые, бордовые, оранжевые. Не менее яркие фасады: желтые, розовые, оливковые. Куда не взглянивсе радовало глаз.
Под лучами весеннего солнца, в своих любимых бежевых мокасинах Анья топала по затертой брусчатке, разглядывала каменную улицу, тогда как под боком в куполообразной переноске лежал котенок. Да не котенок. Почему-то Анья решила, что получит под опеку котика месяца-двух отроду. А данный малец был старше: котенок успел вытянуться и превратиться в шкодливого «полукота». Стоило только вспомнить, как Анья доставала его из-за книжного шкафа, куда он с перепугу юркнул, не желая попадаться им с Гретой в руки. Черный, длинный и тощий, он смотрел на нее желтыми глазищами.
Такими же огромными глазищами он смотрел на нее сейчас и беспокойно шевелился. Конечно, возраст значения не имел, Анья забрала бы его любого. Значение имело то, где его теперь оставить. После пар Анья сразу же побежала к Грете домой получать свое новое сокровище, а сейчас ей следовало бежать на работу в клинику. А кота оставлять не пристроенного, да в незнакомом для него месте было боязно. В компании других животных и вовсе небезопасно. Неизвестно поладят или нет. Потому пришлось пойти на крайние меры: навестить родственников.
София Михельсон распахнула двери с присущей ей радужной улыбкой. Высокая, статная, чуть раздобревшая, но от этого не менее утонченная, она как всегда выглядела обворожительно. Платиновые с проседью волосы были забраны в аккуратный пучок, высокие скулы выдавали породу, кремовые одежды подчеркивали дорогую простоту безупречного образа, к которому она всегда стремилась, и довольство жизнью, которую вела.
Анья, милая, какой сюрприз, расплылась она в доброй улыбке. Обычно ты предупреждаешь о своем визите.
Не было времени, улыбнулась Анья. « И желания», подумала про себя, так как расстраивать раньше времени не хотела.
Анья прошла в уютный холл, напоминавший королевский сад. Теплые бежевые стены с витиеватым цветочным орнаментом вызывали желание зарыться в них с головой и вдыхать несуществующий запах. Вазы с живыми цветами стояли рядом, а так же у входа в гостиный зал. Поблизости примостились мягкие, изящные банкетки, на которых очень комфортно было сидеть. Дизайн дополняли минималистичные картины с изображением ветвей и бутонов на девственно белых холстах.
Раздевайся, милая, сейчас накрою на стол. Как раз вернется дедушка, он на прогулке с Джибой
Виделись они обычно раз в неделю, по выходным. Но с тех пор как Анья устроилась в клинику, они не встречались. Соответственно, бабушка с дедушкой не знали о переменах в жизни внучки.
Простите, но не могу. Мне нужно бежать на работу.
Бабушка в удивлении выгнула бровь.
На стажировку позже обязательно расскажу. У меня к вам просьба.
Анья виновато улыбнулась и посмотрела на кошачью переноску, которая до сих пор висела на плече, скрытая рукой. Бабушка перевела взгляд следом. А, осознав в чем дело, укоризненно посмотрела на внучку.
Анья, мы же договаривались, сказала госпожа Михельсон, которая при желании могла перевоплощаться в ментора и поборника справедливости.
Всего лишь до вечера. Я не могу оставить его дома одного в компании новых друзей. Пожалуйста. Сегодня же забегу и заберу его. И расскажу о своей работе, добавила Анья весомо, зная, что от такого предложения бабушка отказаться не сможет.
Бабушка вздохнула, понимая, что выхода у нее, в общем-то, нет.
Это молодой кот, заговорила Анья быстро, пока удача не уплыла из рук. Все необходимое для него вот в этой сумке. Анья поставила на пол небольшой пакет с кошачьими принадлежностями: кормом, мисками, туалетом, опустила переноску. Пока кормить не нужно, думаю, успею сама. Поставьте туалет и
Знаю, Анья, мне не впервой, добродушно проворчала бабушка и оттолкнула Анью от кота, тем самым, забирая власть над живностью в свои мягкие руки. Кот жалобно замяукал.
Передай привет дедушке. И не подпускайте к нему Джибу, посерьезнев, добавила Анья, подумав о добродушном, но непредсказуемом спаниеле. А после поцеловала бабушку в щеку и выбежала за дверь. Госпожа Михельсон лишь беспомощно покачала головой.
Бабушка с дедушкой жили в центре, недалеко от самой Аньи. А вот клиника доктора Бергмана располагалась в совершенно другом районе Таллина, на периферии. Потому и добиралась до нее Анья дольше.
Анья влетела в приемный кабинет доктора Бергмана, опоздав всего на пять минут: Анья договорилась, что приедет в три. Она намеревалась начать извиняться, как только переступит дверной порог: была она обязательной и не любила подводить людей. А затем, прослушав очередное задание, отправиться его выполнять. Разумеется, с доктором Бергманом. Однако доктора Бергмана в кабинете не оказалось. Вместо него Анью встретила миловидная медсестра: сероглазая блондинка Ильзе, которая, бросив что-то про поручение доктора, повела Анью обратно на первый этаж.
Медсестру Анья видела впервые, однако повиновалась ей беспрекословно, поймав и словно пропустив через себя благожелательный, но решительный настрой. Настрой ввести Анью в курс дела.
Ильзе привела ее в незнакомое помещение, хотя таковыми для Аньи являлись практически все помещения клиники. Ильзе привела ее в архив. Средняя по размерам комната с крашеными стенами, которая вела в еще одну комнату: Анья приметила в сторонке открытую дверь. Здесь ее и оставили, поручив Анье не самую вдохновляющую работу.
Анье поручили разбирать истории болезней пациентов. Груды листов лежали, как бог на душу положит, совершенно бессистемно. У стен стояли стеллажи, по центру комнатыдва стола, расположенные лицом друг к другу, на них разместились компьютеры. И везде лежала бумага. Куча бумаг. Справки, выписки, рекомендации; находились они в папках, вне папок, в тетрадях. А так же в коробках, примостившихся недалеко от входа. Анье предстояло их перебрать.