И только после пришел страх. Постоянный бег, переезды с места на место, тяжелая дорога, все выматывало нас. Мне запрещено было думать о прошлом, от слова совсем. И я изо всех сил не думала.
В Тибете, когда я более-менее выучила разговорный, то осознала, есть еще в этом мире территории, не подчиненные арктикам. И эти территориимонастыри. Странно, правда? Старцы владели сиддхи. Супер способности, похожие на чудеса. Арктики боялись только святых. Их силы были равны. Но разве старики, да еще верящие в неизбежное, пойдут воевать с иноземцами? Как сидели в медитациях и молитвах, так до сих пор там и сидят. Борьбаудел молодых.
Ну что, малая?
Встретил меня прошлый провожатый.
Передала?
Я кивнула.
Че передать-то?
Если они смогут забрать, а ее должны отдать, пусть везут ее в первую наркологическую. К реаниматологу Татьяне Савской. Она сможет помочь. Сама девушка уже не выберется.
Парень цокнул, показывая всем видом, что именно так и думал. Полез в цветастую куртку, достал оттуда два билета и паспорта. Протянул.
Держи. Удачки в новой жизни.
Мне захотелось броситься ему на шею, расцеловать. Спрятала все в сумку и зашагала прочь. До сих пор не веря удаче.
После того, как адвокаты забрали меня из дома, мама ушла от папы. Ушла раз и навсегда. Даже не обернулась. Он завел новую семью, растил двух дочерей. Иногда я заходила на его страничку в сети, рассматривая счастливые лица сводных сестер, вероятно не догадывающихся о нашем существовании. Это предательство, такое холодное, равнодушное, равняло его с арктиками. Ранило до сих пор. Чем лучше родители, отдающие дочерей в лапы этих вампиров? Чем? Ведь всем ясно, не просто так девочки возвращаются больными старухами со сломанными душами, выпитые до дна.
То, что сделала мама, значило для меня гораздо больше. Билеты говорили, что все не напрасно. Слезы, боль, отчаяние, бесконечная борьба. У меня есть в жизни человек, готовый лечь костьми за меня и мою жизнь. А те, кто поступают иначечужаки, не достойные даже памяти.
Дома я выложила нежданное богатство на стол.
Откуда, Злата? Где ты это взяла?
От изумления мама села на табурет, ошарашенно рассматривая фотографии в паспортах, новые имена и фамилии.
Где взяла, там не отберут.
Что ж, пошли собирать вещи, сказала она, торопливо вставая.
Жизнь научила нас, если что-то хорошее попало в рукихватай и беги. Потерять все можно в тот же час. Хотелось устроить праздник, окончательно отпустить ситуацию, но пока никак нельзя.
Он
Чистое досье почти без записей. Ни прошлого, ни настоящего. Все, что можно найти о передвижениях Златы за последние сутки, с момента попадания ее личика на видеокамеру, они нашли. В короткий срок выяснили, где живет и чем занимается. Дом взяли под наблюдение. И это все.
Тонкая папка легла на стол Велигора. Он, разочарованно просмотрев ее, отложил в сторону. Как мало информации. Где все остальное? А утверждается, что их службы работают хорошо. Киф Ли принес им выпить и ушел мониторить ситуацию, пополнять досье.
Осторожная какая. Нет лица даже в магазинах. Сразу видноумеет прятаться. Ни транзакций, ни счетов. На работе расчет по старинке, через бухгалтерию. Представляешь? Наличными! Все опрошенные в один голос утверждают, что девушка ангел, Ниршан усмехнулся, фыркнул. А, как известно, ангелов не бывает. Так кто она?
Велигор моргнул, рассеянно качнул головой, механически взял в руки бокал. Он уже несколько минут сверлил фотографию взглядом. И не просто сверлил, а лениво предвкушал встречу. Чувствовал, как в его душевной глубине, вулканически забористо, пенится лава знойной одержимости. Просится выйти на простор. Злата
Ты ее знаешь? спросил Ниршан, решив оторвать босса от столь важного занятия.
Помнишь побег из таухуа? Велигор сделал глоток крепкого напитка и даже не поморщился. Скорее приятно обжегся. Продолжая пристально глядеть на фотографию. Туша алкоголем жар собственных заманчивых стремлений.
Звяк-звяк!
Лицо ее за прошедшие годы окончательно оформилось. Вместо угловатого прыщавого вида приобрело завершенность с утонченными пропорциями. Волос длинный, до пояса. Захотелось увидеть его распущенным. Он явно у нее вился. У Златы крупные кудри, у лица становящиеся мельче, они поблескивали золотистыми прядками в шоколадных волнах. Белоснежная фарфоровая кожа и шоколадный треугольник. Соблазнительное сочетание. Контрастное. Чутье Велигора не подвело, девчонка превратилась в красавицу с гибким телом и хорошей фигурой. Но это снаружи.
Опросы персонала больницы, где она работала с матерью, помогли составить психологический портрет.
Внутри Златы перемены были явно значительнее. Когда он впервые заметил ее в школе, то увидел замкнутого подростка. В зверинце она была иной. Игривой шалуньей, бесстрашно дразнящей хищных зверей. Тискающей тех, что безобидные, как мягкие игрушки. Злата издавала при этом звуки, свойственные всем девчонкам.
«О-о-о, какая прелесть. Ты моя няшааа».
Подумать только, спасает жизнь «обнимашкам». Внутри Велигора родилось странное чувство упоения. Девушка не превратилась в эгоистичную нимфетку. Внутри Златы жила все та же девочка, тискающая зверюшек. Вырисовывалась картина большого числа семей, благодарных за спасение дочерей. Вот как ей удавалось оставаться столько лет незамеченной. Ей все время помогали те, кто ненавидел арктиков.
А так разве бывает?
Теория вероятности говорит, что нет. Хватит, он поставил бокал и порывисто встал. Почему группа захвата до сих пор не приступила к действиям?
Ниршан потупился, затем все-таки поднял глаза и глухо сообщил:
Потому что их там нет.
Если бы взглядом можно было убивать, заместитель главного начальника подразделения специальной службы безопасности был бы мертв. Велигор сорвался с места, рванул в оперативный центр. Он чуть не сбил с ног Кифа.
Где она?!
В движении, ответил тот. Судя по всему, в аэропорту. Много людей вокруг.
Это не имело значения. Больше не имело. От совершенно неестественного ощущения беспомощности арктику стало знойно. В груди едко растекалось и пекло от бешенства. Он не может упустить ее второй раз. Не может потратить еще столько лет на поиски.
Дай я! он сел на место Кифа к монитору и закрыл глаза.
Разом окинул все пространство вокруг себя. Он прощупывал огромный поток людей от места штаба до вокзала. Нетерпеливо раскидывал ненужные цвета настроений, силу чужих побуждений. В поисках единственной ниточки, той, у которой странная Ци багряных оттенков. Как сообщил куратор по медицинским вопросам, это Ци, укрепленная энергетической структурой неизвестной природы. Лучше привезти образец для дальнейшего изучения. А гораздо важнеесамого носителя. Да, где он этот носитель?
В толпе куда-то двигающихся людей, с их жеванными потоками серых мыслей о трудовых буднями не наблюдалось ничего нового. Конечно, Злата не стала бы светиться перед отлетом. Не будет рисковать. Велигор ничего не находил. Все мимо, все в молоко.
Выезжаем на место, рявкнул он, не в силах поверить, что девчонка вот-вот выскользнет. Исчезнет вновь. А она утекает из-под контроля, невидимая для внутреннего чутья арктиков. Он жаждал Злату, жаждал встречи с ней. И он ее получит.
Она
Погруженные в размышления, люди возвращались с работы. Самый час пик. Район аэропорта был преимущественно рабочим, цвета преобладали темные. Толпа служила нам с мамой лучшим прикрытием.
Злат, быстрее, нервничала она.
Маме все казалось, что за нами следят. С каждым годом ее паранойя становилась сильнее. Но именно она нас и спасала.
Первым нам позвонил отец Наждины Чод. Он извинился. Сразу же начал торопливо и сумбурно рассказывать, как планирует поездку на автомобиле на северо-запад к природным источникам. Как важно нынче путешествовать в полной безопасности с пристегнутыми ремнями. Для нас то был печальный сигнал.
Затем в гости зашла баба Нина с тестом, вещая, что ее духовка не нагрелась, и нужно срочно в тепло. Иначе скиснет. Не видать нам пирожков, как свободы. Мама врубила все обогреватели в квартире. Среди них нашелся один для ракетных установок. Маленькая жилплощадь за полчаса превратилась в адское пекло. Жар скрыл нас от инфракрасного сканирования и камер, реагирующих на тепло. Ныне такие стояли в каждой квартире.
Мы всегда снимаем жилье на первом этаже. Так что уйти через подвальный створ под лестницей не составило труда. А там в комбинезоны-термосы до машины и в объезд, целью было вырваться из кольца наблюдения.
Все это время в голове тревожным гулом мешался вопрос. Где же я прокололась? Ведь не могла массажистка привлечь столько шума. От камер никуда не денешься, но нужна причина, чтобы просмотреть их. Ушла я аккуратно. Следила за фоном тщательно. Меня все видели, но никто не запомнил лицо, а люди вообще не обратили внимания. И все же это случилось.
Мы приблизились к зданию аэропорта, похожему по форме на овальную коробку. Напряженно прошли сканирование. Поставили две маленькие сумки на ролики для проверки.
Оружие, опасные предметы есть? спросил парень сонным голосом, озадаченно пялясь в монитор и рассматривая сваленные впопыхах тряпки.
Только одежда, пискнула мама, обшаривая взволнованным взглядом все вокруг.
Нас пропустили. Мы нашли стойку регистрации и встали в длинную очередь. Оставалось немногозарегистрировать билеты, пройти основной досмотр и сесть в самолет. Самая малость. От волнения я взяла маму за руку, сжала с благодарностью за все годы, посвященные мне. Она слабо улыбнулась, продолжая оглядываться, не замечая, как беззвучно шевелит губами. «Хоть бы повезло. Хоть бы пронесло».
Мое сердце сжалось. Мне подумалось, как же сильно я люблю ее.
Очередь тянулась бесконечной чередой. Было время рассмотреть всех тех счастливчиков, что жили на свободной территории или летели туда. Последние отличались веселым настроем. Улыбки на все лицо, оживленные возгласы. По очереди так и катил ветер счастливых вздохов. У людей великое событие.
Мой взгляд выхватил из окружения последнего связного. Парня в смешных очках на носу, сжигая цвет всех стремлений. Разбились в дребезги мечты. Все внутренние чувства обострились и рухнули.
Я в туалет, горестно прошептала я, плавно отпуская мамину руку. Преодолевая в себе желание схватиться вновь. Сжать с силой пальцы, теплую ладонь.
Мама!
Быстрее, очередь видишь?
Иди без меня, я следом.
Возьми билет.
Взяв билет, я направилась в другую сторону от туалета. Шла тяжело, совсем не торопилась. Несколько раз с усердием отчаянного шопоголика разглядывала витрины, с болью поглядывала на очередь. Сложно не заметить тех, кто смотрел из толпы не праздным взглядом. Тех, для кого я опасное задание, лишь очередная добыча.
Завернула к камерам хранения и оставила в ячейке сумку. Это было самое важное. Вздох облегчения вырвался из груди, когда мама, наконец, прошла стойку регистрации. Дальше она отправилась наверх по лестнице, в зал досмотра.
В душе разлилась печаль. Настолько, насколько бывает, когда прощаешься с любимым человеком. Навсегда. Я смахнула непрошеные слезы. Не время раскисать, не сейчас. Пошла на место встречи.
Предатель стоял в окружении охраны специальной службы безопасности. Люди в бронежилетах, с оружием в руках и в масках. Специальную службу безопасности или ССБ все боялись. Об их допросах и пытках ходили легенды. Только от сплетен у нормального человек должно было усилиться сердцебиение и подкашиваться ноги.
Прости, малая.
Давно не малая, глухо отозвалась я, протягивая руки.
Запястья сковали наручниками. Не было смысла бежать. Оставалось надеяться, что у мамы все хорошо. Что она улетит. Должна улететь. А иначе, иначе все зря.
Она
В главное управление мы вошли через черный вход. Парадный не для таких, как я. Я старалась запомнить дорогу. Без обвинений или объяснений меня оставили в камере с одним маленьким окошком. Но от грязи через него едва пробивался дневной свет.
Комната, как комната. Пять шагов в длину, пять поперек. Словно у заключенного в концлагере, у меня медленно, но верно должна начаться первая стадия «принятия случившегося». Нужна демонстрация веры в то, что произошла какая-то ошибка. Я не сомневалась, за мной наблюдали. Не заметила никаких видеокамер, но ощущение взгляда не покидало ни на секунду. Скрупулезное, стальное. Мне нужен был допрос. Все что угодно, лишь бы попасть в менее охраняемое помещение.
Для начала я обхватила себя руками, и начала расхаживать из стороны в сторону. Такая типа зарядка, создающая видимость нервного перенапряжения. После каждого третьего или пятого раза, заход к двери и вынос той со всей дури.
Откройте, это ошибка!
Кто-нибудь, вы меня слышите?!
Эй, я массажистка!
Господи, я ничего не сделала!
Выпустите меня!
Спустя пять часов, когда я и двигаться устала и подремать успела, только медитировать побоялась, провернулся засов. Щелкнул магнитный замок, и дверь распахнулась.
На руки снова надели наручники. Под конвоем доставили в комнату с одним столом и двумя стульями. Я села, разминая пальцы и так и сяк. Бесконечно озираясь, разглядывая стены. Изображая тревогу во всей жалости и стремление вызвать сочувствие у окружающих.
В помещение вошел знакомый арктик. Блондин с яркими глазами, что досматривал меня сегодня утром. Высоченный, большой, он отодвинул стул и сел. Я покосилась, выдержит ли вес такого или нет.
Значит, ты Злата Янчжоу?
Он назвал меня не по девичьей фамилии. Очень плохо, хуже некуда. Арктики не только наполняли гаремы, они все всегда оформляют официально.
А вас как зовут?
Падальщик.
Ужасная кличка.
Такая, что я отпрянула от него, поражаясь контрастности нарицательного имени с роковой красивой внешностью. Мужчина с интересом хмыкнул на мою реакцию, открыл досье.
Почему тогда представилась Цюй Ли?
Подменила коллегу, и только-то, она соорудила очень жалостливое выражение, почти скривилась, намереваясь плакать. Я ничего не нарушала. Зачем? Для чего я здесь? У меня семья, мама, там наверное, хм, сходит с ума от переживания. Вы же сами все видели. Я сделала массаж и ушла.
По моим щекам побежали натуральные слезы. Повисла затянувшаяся пауза. Арктик, сцепив руки в замок, облокотившись локтями на стол, смотрел на меня поверх пальцев.
Думается мне, ты неверно начала, Злата, проговорил он наконец, не проникшись ни на грамм. Начни с побега. Почему сбежала от мужа?
У меня рот приоткрылся от изумления. А меня взяли за что? Я так надеялась, что это не Велигор. Сама себя убедила, что не он. Двенадцать лет прошло. Есть в конце концов срок исковой давности. Так бы челюсть и отвисла. Я вовремя спохватилась. Вместо этого волна гнева взорвалась внутри. Жар прилил к щекам.
Сбежала от мужа? Я была ребенком! Тринадцать лет. По любым законам это преступление.
Ты находишься на территории арктиков. Здесь другие законы.
Да, неписанные для скотов. Не знала только, что рабство существует.
Рабство и право собственностиразные вещи. Есть разница!
И какая в моем случае?
Блондин откинулся на спинку стула. Недовольный, он шумно выдохнул. Все-таки я сегодня утром качнула его Ци. И между нами появилось что-то общее. Обмен Ци сближает, как ни крути. Есть в этом что-то. Конечно, не интимная близость типа секса или поцелуев, скорее как объятия, обмен воздухом, что-то сближающее. Я помалкивала, разглядывая его.
Ты забрала мою Ци и внесла ее в девушку. Как? произнес он ровным голосом.
А вот это серьезно. Не знала, что арктики умеют так тонко работать с Ци. Для меня воспоминание о покрытии остались чем-то страшным. Пугающим, грубым. «Обнимашки» не могли вынести чужую Ци и теряли свою женскую. Арктики в этом чем-то походили на вампиров. Они нуждались в иньской Ци, впитывали ее, оставляли следы своей в энергетических каналах жертвы. Мы так до сих пор и не понимали, где происходит стопор в обмене.
Это перенос чужой Ци.
Тоже преступление? Тогда вас всех можно судить! возмутилась я. А что мне ему еще сказать, да, взяла и перенесла. Смотрите, как я умею!
Думаю, это потрясающе. Для человека, продолжил он, разглядывая меня с одобрением.
Я облизнула губы, пряча взгляд под ресницами. Затем подняла его.
Понятия не имею о чем речь.
Арктик сощурил и без того слишком фиксированный на мне взгляд. Затем подался вперед и мотнул головой в бок.
Либо скажешь, либо сам узнаю. Будет больно, Злата. Весьма.