Татьяна ИванькоБайкал. Книга 7
Часть 25
Глава 1. Спи!
Несколько дней Эрик злился на меня, что я так «всё испортил», как он сказал, пока ходил туда-сюда по моей горнице. Я отвоевал себе в доме отдельную горницу, сказав, что это мне для молитв, наставил тут икон, как положено, и мог теперь уединяться, чтобы не всякий день поводить с нашими с Эриком жёнами, которых у нас на каждого было по две. Вот он и пришёл сюда, откуда я не хотел выходить уже несколько дней.
Вот кем надо быть, чтобы так всё время всё портить?! Какой ты остолоп всё же! Повезло мне с братцемдураком!
Хватит, разошёлсяпробормотал я.
Что «разошёлся», теперь к ним в дом ни ногой.
И что тебе делать там?
Не твоё дело. Даже не знаем, как её здоровье
Что думаете, беспокоился, Эрик, оказывается, не напрасно, окольно мы узнали, что сокольничий князя Звенигородского Василий Нитков схоронил жену вслед за новорожденным сыном.
Родильная горячка, должно
А может, чума?
Чума, болтаешь Так остальные-то живы-здоровы в дому
От горе-то, а?
Красавица была женка-то, ай-яй, жалко.
Ежли не красавица, не жалко што ль?
Да любую жалко, не очень-то разбежисся жениться снова. Иде они, невесты? Бедует теперя, сокольничий, поди.
Да мало ли хто бедует по такому поводу, вона, у деверя тоже жена помре от родов, што ни год, так на погост носим баб
Дак-ить куды деваться, такое дело
«Дак-ить», тьфу! Сначала сын, за им и жена, вот иде горе не пережить!
Ниче, молодой, переживёть, не он первыйвот, что говорили, вторя друг другу, перебивая, продолжая обсуждать, приводить примеры.
Эрик помрачнел, спрашивал меня, как понимать сие, ведь и на погосте могила появилась Елены Евтеевны Нитковой, возле маленького холмика, где лежал их сын, но её могилаещё большая ложь, я не сомневался.
Она улетела, должно, сказал я.
Улетела, может и так, а может, этот убил её? Вот из ревности, к примеру? нервно предположил Эрик, когда мы шли от могилы к лошадям, оставленным у служек.
Она сказала, он не ревнив.
Да? Ар, ты ерунды-то не говори, скривился Эрик. К нему идти надо за разъяснениями.
Сходи, попробуй.
Но ни Эрику не хотелось того, ни мне, ясно было, что такой «поход» завершится однимдракой. Потому было послано к Рыбе, и к Дамэ письмо с вопросом об Аяе. Дамэ сам явился к нам, чтобы рассказать, что знал
Мы слышали с Рыбой, что они кричат друг на друга там наверху. Я направился было к их почивальне, в страхе за Аяю, но Рыба, остановила меня.
Милые бранятсясказала она, сама глядя на потолок, откуда, приглушённые перекрытиями, доносились их с Аяей крики, больше его, словно он что-то горячо доказывал. Пущай выяснят
Слов было не разобрать, ясно только, что спорят, потом вдруг, будто разом хлопнули двери и ставни, что-то ударилось, и стихло
Рыба улыбнулась, обернувшись на меня.
Вот и ладно.
Что «ладно»? Что ты мелешь? рыкнул я, поняв, что впервые я не расслышал слов в дому, когда мог слышать и через улицу, ежли мне было надобно. А тут всё слышал, как и Рыба, как обычный человек. Вот о чём шепчутся разбуженные сенныеслышал, а о чём кричат Аяя и Ваннет. Он закрылся от меня, он догадался, что я и закрылся. Что он ещё тайно сотворит, пока я не вижу и не слышу?!
И не мелю! меж тем заметила Рыба, поглядев на меня. Пущай. Родит ещёвсё забудется.
Так просто у тебя всё
А что сложного? Замуж вышлатерпи, не устраивай бунтов. Чего артачиться-от? Коли милтак живи, притирайся, никто не говорить, што просто за мужем, мущинане котенок, все время мурчать да молочка просить не будет, онхозяин в дому. Он главный. А не хотела его, на што тада связалася с им?
В этом была правда, не поспоришь, и мне не хотелось теперь их разлада, да и что от разлада, опять бежать куда? Что искать? Где?
Но тишина была неполной, и заглушать к утру Ван уже не мог, устал ли, али забылся, но я уже слышал и знал, что там у них делается. Это обеспокоило меня, всякая чрезмерность вредна и опасна, тем паче был он зол и обижен. И ревновал, я это чувствовал даже сквозь стены и перекрытия. Как в своё время Орсег обезумел Но этот убить или даже ударить её не пытался, вовсе нет, но и удержать себя от безумного пламени тоже был не в силах. Вмешаться было невозможно, и не только потому, что мне это неловко, но просто оттого, что не проникнуть, оказалось, ни в двери, ни в окна. Будто сплошная стена, ежли токмо топором прорубить
Только к утру следующего дня, дверь, наконец, открылась. Я застал Вана на лестнице, он, растрёпанный, потому что волосы у него отросли в последнее время, а сейчас спешил до ветру.
Погоди, Дамэ, ни слова! сдавленно проговорил он, огибая меня.
Я вошёл всё же в почивальню, я вошел, потому что чувствовал, там нет Аяи, иначе не посмел бы. Горница в беспорядке, конечно, но окна распахнуты настежь, так, что она почти выстудилась за несколько мгновений, и здесь даже нет запахов их тел, думается, только на простынях остался. Ван вернулся и застав меня на пороге, сказал, предвосхищая мой вопрос:
Её нет.
Как? Где она? Ты что-то сделал с нею?
Я?.. Она сама с кем хочешь, сделает Бросила меня, как видишь. В одной рубашке сбежала. А вот когда и как, я не знаю
И вы решили изобразить её смерть? спросил я.
Дамэ побледнел, кивнув.
Знаю дурно это, и отпевать пустой гробдурно, лгать и Словом, да, мы с Рыбой сделали единственное, что считали правильным в этот момент.
Где она?
На Байкале, ответил Эрик за Дамэ.
Тот кивнул ответно.
Да, Ван так и сказал. И ещё сказал, что ему нет туда хода, словно стена стоит, он не может сквозь неё никак пробиться.
Она научилась стены такие возводить? Эрик взглянул на меня.
Вот смотришь на меня, потому что знаешь, как я, Аяю не знает никто, а сам рядишься в её мужья. Шиш вам!
Не она. Есть Тот, Кто всегда готов услужить ей.
Кто? Не понимаю
Дамэ побледнел, догадываясь, и опустил глаза.
Это очень плохо. Плохо, что она опять приняла Его помощь. С каждым таким разом, как с крупинкой, срывающейся с горы, всё более неустойчивым оказываешься, всё ближе к краю, всё слабее перед Его соблазном. Таким ласковым и терпеливым как Он, не бывает никто
Вы считаете она приняла помощь Сатаны? тихо спросил Эрик.
Я посмотрел на него:
Хуже, она позвала Его сама.
И что теперь? Она, кажется она ведь умеет с Ним обращаться, сказал Эрик.
Дамэ невесело усмехнулся.
Так Он и действует люди думают, что всё поняли, что знают, как с Ним надо вести себя А Он тем временем всё ближе и ближе, и вот Он уже у самой кожи, не надо ни звать, ни просить, Он войдёт сам, как желанный любовник
У меня мороз по коже пробежал от его слов.
Почему вы с Рыбой не отправились вслед за ней? Есть, кого попросить. Даже Орсег не отказался бы
Ван попросил нас остаться, немного смущаясь, сказал Дамэ.
Так и было. Когда мы все поняли, что Аяя на Байкале, и что Вану туда не проникнуть, первое, что мы подумали с Рыбой, это отправиться за ней. Конечно, и Орсег помог бы, да, возможно, даже Вералга не отказала бы нам. Но Ван, догадавшись о наших с Рыбой мыслях, попросил:
Конечно, я вамникто, и ваше право немедленно отправиться к Аяе. Но я прошу вас, останьтесь. Останьтесь со мной? Вас она бросила, как и меня. Быть может, без вас она скорее одумается и захочет вернуться, в его голосе дрогнула надежда.
Как же ей вернуться, ежли мы «похоронили» её вчерась? моргнула Рыба.
Пусть только пожелает быть со мной, и я буду там, где она, не рисуясь, сказал Ван. На Байкале, на Москве, хотя на Луне, мне едино, лишь бы с нею
И я в его словах услышал убеждённость, и готовность следовать ей. Но байкальским братьям слова Вана я дословно предавать не стал, хотя их двоих это касалось непосредственно. Но сказал, что мы остались, пока, на время.
Так она там одна, выходит? проговорил Эрбин. На Байкале-от?
Там целое племя тех, кто поклоняется ей, сказа Арий.
Не о том япоморщился Эрбин, словно его разозлило напоминание брата, будто тот не сообразил, о чём он говорит.
Ты женат, Эр. На манечке-танечке, так что остынь, заметил Арий.
Думаешь, я стану за двоих тут отдуваться с этими куклами? Нет, от меня тебе не отделаться, я отправлюсь с тобой
Но, что станут делать братья-байкальцы и когда, я не стал думать, это их дело. Мне надо было бы, конечно, отправиться на Байкал, чтобы защитить её Это им всем кажется, что она очень сильная, но я знаю, что теперь она ранена, в самое сердце, и что как никогда уязвима перед Ним. А от Диавола лучшей защиты, чем чёрт не найти.
С этим я и пришёл к Вану.
Он поднял глаза на меня, думал некоторое время, поднялся даже из-за стола, на котором были разложены книги, но поверх них стопка Аяиных рисунков, на нихдитя
Он походил по горнице, ныне в почивальню принесли стол, и он здесь поводил по многу дней с книгами, и записками. Что-то изучал и записывал, мне кажется, ещё и отлучался куда-то, потому что книги менялись, он их где-то брал, изучал, делал записи, после прочтения возвращал. И какие-то ещё умения развивал в себе, помимо имеющихся. Только служба у князя звенигородского отвлекала его от этих занятий, потому что он даже почти не спал.
Ты уверен в том? Что можешь защитить её?
Я уверен, что ей нужна защита, сказал я.
Ван долго смотрел мне в лицо светлыми глазами, потом сказал.
Можешь ты присылать мне веси о ней? С Басыр хотя бы?
Она и сама обязана нас всех весями через своих слуг три раза в год посещать.
Это так, но я знаю, как она может обходить это правило. Она узнает обо мне и ни слова не скажет о себе. А ты просто напишиздорова, весела, али грустна, в Байкале купается. Ни о чём ином не прошу, не шпионить, но я тоскую о ней так, что и умер бы, если бы не надеялся вернуть всё.
Мне хотелось сказать ему, что такого полного счастья как у него, не было ни у кого из живущих, но он всё потерял по своей воле, но что зря пинать поверженного?
Тяжелее разговор был только с Рыбой, которая обняла меня.
Да ты што Дамэшка, как же я без тебя-от остануся теперь, ты ж мне как брат, столько лет, меня без тебя как половинка, даже треть
И заплакала, сразу раскисая, как подмокший хлеб. Я обнял мою верную Рыбу, и сказал, поглаживая ее широкую, на зависть, спину:
Побудь с ним, с Ваном. Его от Сатаны только Аяя защищала, а нынче она сама и не приведи Бог, как Ван ступит на дорожку, что к Нему ведёт, у Вана силища, вообрази, что будет?.. Миру энтомуконец. А он ведь, ежли в голову себе что-то возьмёт, его не остановишь.
Это да, это тыверно, согласилась Рыба.
И едва я собрался уже попросить Вералгу, как она сама явилась к Вану неожиданно.
Ты ты паршивец, куда ты дел свою шлюху? услышал я, едва она переступила порог его горницы.
Полегче, Вералга, строго сказал они, я услышал, как он поднялся из-за стола, за которым сидел. Я шлюх вовсе никогда не знал.
Не знал?! Не знал, что Аяяшлюха из шлюх! Богиня Любви! Её жрицы все проститутки!
Прекрати, Вералга, ежли не хочешь снова остаться без рта, сказал Ван негромко, угрожающе.
Прекратить! Да я Викол отправился с ней! Викол! Вообрази, какой изощрённой тварью надо быть, чтобы обольстить Викола!
Этого не может быть, невозмутимо сказал Ван. Если Викол оставил тебя, это не означает, что он отправился за Аяей.
Викол пропал сразу вслед за ней, стало бытьон с ней. Где Аяя?! Только не лги, что она в могиле, будь так, и ты лежал бы рядом! Всё ложь! Всё ложь, что с нею! И дитя, похороненное и её добродетель! А ты всё веришь, ты веришь в её любовь, в то, что она не обманывала тебя!
Меня не обмануть, сказал Ван.
Ну конечно, вас обмануть ничего не стоит, когда у вас стоит! пошипела Вералга.
Ты в этом знаешь толк, похоже? В обмане и остальном, о чём говоришь, да? Кто тут тогда шлюха?
Не смей разговаривать со мной подобным манером! Учти, найду твою дрянь раньше тебяприкончу. Прикончу, если не прикончишь ты.
Ван помолчал некоторое время, я слышал, как он селскрипнул стул. И произнёс негромко и значительно:
Аяю не тронь. Что бы ни было, что бы она ни сделала, она моя, и мне решать, что с нею делать Ясно? Моя. Я с нею обвенчан, кто может это изменить? Ни ты и никто. Так что забудь о мести ей, иначе
Угрожаешь мне?
Нет. Ни в коем случае, ответил он, усмехнувшись, и, клянусь, у Вералги от этой усмешки по коже побежали мурашки размером с крыс
Признаться, мне было плевать, произвели ли мои слова впечатление на Вералгу или нет, мои мысли были далеко, тем паче, я был уверен, что ничего дурного на деле она не может причинить Аяе, так, болтовня. Сам я думал днесь о том, что сказал мне князь Иван Иваныч, когда спросил о жене и моём мнимом вдовстве.
Нехорошие слухи, Василий, появились, будто бы не своей смертью померла твоя жёнка. Будто бы ты убил её?
Я обомлел. Вот это да
Сказывают, что ссорились вы, а после никто её уже не видел, Иван Иваныч внимательно вгляделся в меня. Что скажешь? Дознание мне учинить? Чадь твою расспросить али как? Сам признаешься?
В его совещательной горнице, где он обычно сиживал с дьяками, советниками али с братом Семёном, мы были одни, и говорил он не строго и негромко, словно надеясь услышать ответ, который успокоит его.
Говорят, даже гроб не открыли на отпевании и на погосте тож Отчего это, Василий? Признайся мне, как на исповеди, убил? Я придумаю, как тебя спасти, отвести подозрения, оправдать. А, Василий? Убил?
Да нет же, Иван Иваныч! Что же я, изверг? Как это жену убить?! растерялся я, вот уж никак не ожидал.
Но князь Иван не верил мне, встал из-за стола и заходил из одного угла в дугой.
Я понять могунегромко произнёс он, и кто его убедил в том, что я такое злодейство свершил? Такая красота, охотников, небось, немало Говорили, спуталась со сродственником вашим, с Резановым Иваном? Он-то сам пропал со двора. Ты его, может, прирезал тоже, а труп в воду кинул? Али ещё куда?
Я отказывался, удивляясь, какие дикие слухи могли появиться на пустом месте. И как такое вообще могло кому-то прийти в голову.
Иван Резановстарик вовсе, что ты, Иван Иваныч, к тому же дядя мой! воскликнул я.
Старик-от, может и старик, но жена-то у него молодая, стало быть, и он не так уже и стар Ну, что скажешь? В семьях случается и не такое, пока муж в отлучке, жена со сродственником сваляется. Может, и ребёночек его был? Тебе ведь, по сколько дома не бывало Василий, право, лучше расскажи мне всё, а там порешим, как защититься. В монастырь тебя пока отошлю, пока слухи не утихнут, а дале
Похоже, он всё уже решил, и отослать меня, и даже казни лютой предать. Но спрашивал признания из одного любопытства, хотел из первых уст подробности вызнать, а после и казнить, ведь я признался в смертоубийстве. Но я не думал признаваться.
Не пошло и седмицы, как пришли за мной стражники. Вералга, оказывается, жалобу на меня подала великому князю, что я убил жену и её мужа за преступное сожительство. Теперь было ясно, кто выдумал всё это, она решила опередить меня, хотя и знала, что я способен уйти от любой стражи, но я не стал, и об этом, думаю, она тоже догадывалась заранее, почувствовала во мне. Уходя со стражей, я обернулся к Рыбе, со слезами кинувшейся ко мне.
Куда вы его?! Куда, Вася?! вскричала она, попытавшись преградить путь стражникам. Но они замахнулись алебардами:
Уйди, тётка, не мешай, на суд княжой ведём убийцу и волхователя.
Убийцу Батюшки-святы, как это?
Вот тогда я и обнял Рыбу, и сказал тихо, в самое ухо:
Дождись, Рыба, до казни, не уезжай, а там Увидимся.
Как же, да ты што?! Как казнь?! зарыдала Рыба, оседая, и сразу стала похожа на опавшую квашню. Хуже всего было то, что Дамэ уже отправился на Байкал, и она оставалась одна. Более того, на Москве не было уже и Ария и Эрбина, они улетели, о чем пришли сказать мне, благородные люди.
На Байкал полетим, пока самолёт исправен ещё, сказал Арий.
Открыто и без зазрений говорите, что летите сманить мою жену, усмехнулся я, наливая им фряжского красного вина. Я оплошал, стало быть, место свободно? Вералга считает, что его уже занял Викол.
Они переглянулись, не ожидали этой новости.
Хорошо, если Викол, проговорил Арий.
То есть?
Виколчеловек, как известно, да и не по этой части он вовсе, чтобы за девчонками бегать. Так что
Мы опасаемся соперника иного родасказал Эрбин.
Иного? Какого иного? не сразу догадался я. Вы о Сатане? Неужели? Нет, она никогда
Аяя могла переместиться на Байкал только с Его помощью, и тебе закрыть туда ход мог только Он. Такое уже было, она так пряталась одиннадцать веков, пока я не отыскал её, для твоего посвящения, между прочим.