Я просто благодарна тому, что я снова в одежде. Мое дыхание замедляется. Мышцы в плечах расслабляются.
Сейчас время на волосы и макияж, говорит Эмиль, подзывая меня следовать за ним.
Это займет вечность, чтобы я стала готовой, потому что, как и в приготовительной комнате, я просто не очень хорошо сижу до сих пор. По крайней мере, Эмиль не угрожает привязать меня к стулу, как делал это мой приготовительный исполнитель. И ему не удалось сделать из меня некое карнавальное существо. Его касание легкое, золото на мои глаза, розовый вплотную к моим губам, и это на самом деле не так уж и плохо сидеть в этой роскошной комнате. К концу сеанса я, наконец, оправилась от ужасного душа. Когда я увидела свое отражение, я неохотно должна была признать, что выглядела очень хорошо.
Всё, констатировал он. Я вздохнула с облегчением, когда открылась дверь.
Все мои мышцы напряжены обратно вверх, как Фредерик входит в комнату. Он несет то, что выглядит как длинное серебряное ожерелье в одной руке и кусок черной ленты в другой.
Готово?
Эмиль просто низко кланяется и тянется одной рукой в мою сторону. Фредерик принюхивается.
Этого достаточно. Говорит он.
Он движется вперед, изучая меня ближе. Затем одним быстрым движением, он застегнул ошейник на моей шее.
Что за я тяну за воротник, как в это время Фредерик протягивает тонкую цепь Эмилю.
Держи крепче, просто отвечает он.
Я на привязи.
Нет! я кричу. Я царапаю метал вокруг моей шеи, дергая сильно, что мои ногти порезали мою кожу.
Я сказал, держать ее крепко, Эмиль, Фредерик щелкнул, и вдруг моя шея дернулась назад, и я не могу дышать. В то же время, я чувствую, чтото холоднее замка вокруг одного запястья, а затем другого. Давление на моей шее исчезает, и я ловлю воздух. Мои руки скованны, вероятно, самыми искусно созданными наручниками в мире. Гравированные серебряные рыбы плавают в сапфировом море.
Может, ты будешь хорошей девочкой? спросил Фредерик. Его отталкивающий, похожий на клюв нос, буквально в дюйме от моего.
Я не чьято хорошая девочка. Особенно его.
Я плюю ему в лицо.
Он усмехается и берет носовой платок из кармана своего платья, чтобы стереть его.
Если бы я не знал тебя лучше, говорит он, я подумал бы, тебе нравится быть наказанной.
Существует чтото развратное в его тоне, чтото, что заставляет меня чувствовать себя более голой, чем в душе перед Эмилем.
Он держит руку и Эмиль берет у него черную ленту. Последнее, что я вижу, прежде чем ею обвязывают вокруг моей головы, закрывая глаза, Фредерик перебирает тонкий поводок.
Я не могу видеть. Чувствую острую тянущую боль на моей шее.
Пошли, сказал Фредерик, Мы ведь не хотим опоздать.
Я прохожу по дворцу с завязанными глазами на поводке.
Я думала, что назначения врача в Южных воротах были плохими. Или уроки заклинаний. Или подготовительная комната. Но они ничто по сравнению с этим. Сколько еще издевательств я должна перенести? Я здесь только день.
Чтобы противодействовать моей слепоте, я должна держать мои руки перед собой, чтобы убедиться, что я не бью ничего, что заставляет меня выглядеть и чувствовать еще глупее. Лестницы особенно коварны. Я не доверяю Фредерику ни на йоту, с каждым шагом я чувствую, как пол может просто исчезнуть подо мной. Я не удивлюсь, если этот дворец кишит проемами или бесконечными пропастями или другими ужасными вещами.
И я слышу шепот. Везде было тихо и вдруг мы поворачиваем за угол и оттуда слышатся шаги и голоса.
Туда.
Эта выше, чем в прошлый раз.
И красивее тоже.
Ой, смотри, она споткнулась.
И тогда мы заворачиваем за угол и хихиканье стихает, оставляя темные румяна на щеках и неловкость в животе.
А еще нервирует, то, что я слышу только мужские голоса.
Вдруг, лицо обдает небольшим ветерком.
Положи ее в машину, Фредерик. Голос графини, вызывает у меня мурашки по коже. Я не знаю, хорошо это или плохо, что я ее не вижу.
Фредерик потянул меня, и металлический поводок впился мне в шею. Потом он толкнул меня своей рукой по голове вниз.
Садись. Приказным тоном сказал он.
Я тянусь руками, чтобы спасти себя от падения и они приземляются на чтото гладкое, пахнущее кожей.
Это было бы проще, если бы я не была с завязанными глазами, бормочу я, спотыкаясь на подол моего платья, когда залезла неважно в какой транспорт. Дверь с другой стороны от меня открывается и закрывается, и, судя по тому, как сиденье опускается вниз, я предполагаю, что это графиня. Я чувствую ее присутствие рядом со мной и уклоняюсь от него.
Поехали. Все, что она говорит. Двигатель запускается, а затем мы движемся.
Это очень отличается от поездки на электричке, когда забирали меня из дома в День расплаты.
Мы едем кругами на некоторое время, пока я не потеряла всякое чувство направления. Тишину в машине прервали только один раз.
Она должна быть достаточно уверенной, сказал Фредерик. Это было девятнадцать лет назад.
Ее теория ошибочна, говорит графиня. Мы докажем, ей это.
Наконецто, наше путешествие замедляется, и земля под нами становится неровнойможет быть это гравий? Затем мы подъехали к остановке. Дверь с моей стороны открывается.
Она нуждается в помощи? спрашивает незнакомый, хриплый голос.
Ничуть. Ответил Фредерик.
Снова дернулся поводок и я выбралась на свежий воздух.
Смотри на лестницу, сказал Фредерик. Вопервых, я не думаю, что он говорит со мной, но потом моя нога соединяется с жестким краем ступеньки. Я насчитала их пять, но они длинные, поэтому их не будет очень много. Я иду вперед по гладкой поверхности, что мои шаги отдаются эхом. Мне кажется, я слышу проточную воду.
Повязку снимают.
Свет вокруг меня мягкий, но я все еще быстро моргаю, пока мои глаза привыкают. Я стою в большом холле с фонтаном в центре. Старик в пальто с фалдами берет плащ графини.
Таким образом, говорит он. Мы идем по коридору украшенными большими масляными картинами. Старик останавливается перед закрытой дверью и поворачивается к Фредерику.
Вы можете подождать здесь, говорит он.
Фредерик кивает и двигается вперед, но старик откашливается.
Ее светлость просит, чтобы все аксессуары были удалены перед входом в столовую, говорит он.
Фредерик приподнял одну бровь, но графиня лишь хихикает.
Конечно, отвечает она. Как пожелает наша гостеприимная хозяйка.
Фредерик неохотно снимает наручники и поводок. Я потираю шею.
Он исчезает в комнате. Я вижу проблеск более белых платьев, прежде чем дверь закрывается за ним. Графиня, старик и я продолжаем идти. Мы пришли к двойным дверям, охраняемые лакеем, внимание привлек торчащий ключ по мере приближения.
Один момент, графиня говорит, как лакей движется к открытой двери. Она поворачивается ко мне. Ты не будешь говорить. Ты не будешь есть больше, чем три укуса все, что подается. Три. Я буду подсчитывать. Не пытайся общаться с другими суррогатами в любом случае. Нарушишь любое из этих правил и я отрежу твой язык. Ты меня поняла?
Я киваю сразу, отчасти потому, что я верю, что она действительно сделает это, и частично потому что она сказала, что тут другие суррогаты. Здесь есть другие суррогаты. Я могла бы быть достаточно удачливой, чтобы увидеть Вайолет так скоро.
Хорошо, говорит она.
Лакей открывает двери.
Графиня дома Камня, объявляет он. И суррогат.
Глава 4
Мы входим в огромный обеденный зал.
Стены темно-бордовые, свечи, охватывающие все доступные поверхности, а также наполняющие люстру, которая висела над нашими головами. Вся древесина темного цвета и отполирована до блеска. Будто декоратор, выбиравший дизайн, сказал:
Я мощный и злой. Кто знает, возможно, женщина, которая владеет этим местом, вероятно и есть этот декоратор. Здесь множество фантастических цветочных композиций, а также стол с бутылками спиртного, и большие окна, но, в основном, мой взгляд обращен на других людей в комнате.
То есть на остальных суррогатов. Я больно не могла заботиться о королевском величии.
Я узнаю обеих из Зала Ожидания. Одна из них, блондинка, чей стилист был вынужден создать гигантский улей на верхней части ее головы. Сейчас она выглядит намного лучше, теперь ее волосы ниспадали на спину большими воздушными локонами. Другая, темнокожая девушка с косами, которая, кажется, что она может убить вас, просто взглянув на вас, стоит рядом со старой женщиной в красном платье. Неудивительно, что она смотрит на меня, когда у нас происходит зрительный контакт. А может, и нет. Может быть, ее лицо просто таким образом застыло.
Вайолет нет.
Я не должна расстраиваться.
Молодая девушка, с кожей почти такой же темной, как у Капризного Лица, устремляется к графине и дарит поцелуй по обе щеки. Просто касаясь кожи графини кажется отталкивающим, но целовать ее? Я думаю, что меня бы стошнило.
Эбони, она воскликнула, я так рада, что ты пришла.
Графиня улыбается:
Я не мечтала бы оставить вас с лицом к лицу этому ужину в одиночку, Александрит.
Аргх, откуда они вообще вылезают с такими именами?
Она, должно быть, очень уверенная в этом году, проговорила госпожа помоложе.
Я не волнуюсь, отвечает графиня.
Другая женщина смотрит на меня, больше, чем фермер мог бы смотреть лошадь.
Она такая худая, говорит она, Вы уверены, что она сможет справиться с этим?
Физическая сила не так важна, как психическая фортификация, говорит графиня, Я уверена, что доктор Фалм не будет иметь никаких проблем с оплодотворением.
Слово заставляет меня испытывать зуд, будто паук ползет по моей спине. Но я не могу не заметить, что эта женщина не относятся ко мне, как эта. Никто так больше не называет своих суррогатов? Это происходит со мной, так как меня, возможно, отдали в абсолютное худшее королевство во всей Жемчужине. То, что я пережила сегодня, по сути, не является нормой.
Или может быть это просто неприлично так называть своего суррогата в обществе.
Дверь, в которую мы вошли, открылась снова и лакей кричит нам с впечатлением.
Её величество, Курфюрстина. И суррогат.
В унисон, королевские женщины тонут в реверансе. Блонди, Капризное Лицо и я последовали их примеру. Это платье действительно слишком тугое, для того чтобы сделать реверанс. И я никогда не справлялась с этим дурацким этикетом в любом случае.
Эбони, сказала Курфюрстина, как только становится ясно, что мы можем позволить себе выпрямиться, Как приятно видеть вас снова так скоро.
Такая честь, ваша светлость, говорит графиня. Поздравляем Вас с обеспечением самого последнего лота в аукционе.
Я хочу фыркнуть вслух. Правильно. Это было бы будто какаято большая конкуренция. Да и кто бы делал ставки против Курфюрстины в любом случае?
Но затем я вижу крошечную фигурку, которая парит за ослепляюще-розовым платьем Курфюрстины, и чувство, будто чтото застряло в моем горле.
Я знаю эту девушку. Я видела ее в комнате ожидания. Она была той, кто выглядел так просто. Она была Лот 200? Ей не может быть больше тринадцати.
Старик, который привел нас сюда входит молча и огибает край столовой, прежде чем исчезнуть через другую дверь.
Как долго вы думаете, она заставит нас ждать? Спрашивает Курфюрстина.
Она, скорее всего, ждет вашего приезда, ваша Светлость, говорит графиня.
Старик возвращается и ползет вдоль стены и выходит через двойные двери. Через секунду, лакеи стоят, как статуи в разных точках вокруг комнаты. Никто, кроме суррогатов, не обращает на них никакого внимания.
Ужасающее поведение на аукционе, сказала, Курфюрстина.
Она, вероятно, подкупила аукционера, ответила графиня.
Ну, это было очень неспортивно. Возможно, правила должны будут ужесточены немного в следующем году.
Тише едешьдальше будешь, Ваша Светлость.
Другая королевская особа, молодая, парит вокруг края этого разговора, явно надеясь на приглашение в него. Графиня и Курфюрстина, либо не замечают или делают вид.
Двери на другой стороне комнаты открываются.
Женщина входит. Она одета в красивое голубое платье из шелка, ее кожа, глаза и волосы как у меня. Ее лицо красиво, так неестественно выглядит. Похожа на ледяную скульптуру или пантеру.
И тогда я могла бы меньше заботиться о ней, потому что Вайолет входит в комнату позади нее.
Вайолет!
Я хочу крикнуть её имя, я хочу подбежать к ней и обвить ее руками, чтобы почувствовать, что она в безопасности. Держут ли её в клетке тоже? Это не та пугающе красивая королевская особа, которая делает ей больно вне этих бумажных стен при свечах?
Вайолет видит меня, и всё её лицо загорается. Она выглядит потрясающе, как обычно. Как на аукционе, но еще более моднее. Сверкающий пурпур ее платья заставляют ее глаза светиться.
Я чувствую, как сильно она хочет, что я хочу: говорить, обниматься, смеяться над невероятным шансом, что мы увиделись так скоро. В этот момент я жалею, о чем раньше думала, желая быть Лот 1. Мы с Вайолет умные и сильные, и поэтому мы были куплены Основополагающим Домом. Мы вместе, по крайней мере, в некотором роде. Команда, которая будто существовала всегда.
Это заняло у меня секунду, чтобы понять, что я потеряла.
Надежда.
До тех пор, пока я имела её, я была в порядке. Надежда проста, как увидеть моего друга.
Добрый вечер, дамы. Хозяйка Вайолет, словно занимает всю комнату целиком. Ваша королевская милость, для меня большая честь, что вы решили посетить мой скромный ужин. Я знаю, у вас было много приглашений.
С этими словами герцогиня делает низкий реверанс. Я с трудом подавляю стон и почти падаю, пока мы все снова делаем реверанс.
Я знаю, что выгляжу смешно, потому что когда я взглянула на Вайолет, она явно смеется внутри. Я ухмыляюсь.
Помнишь, ли времена, когда Лили пыталась научить меня приседать? Я хочу сказать. Помнишь, как у тебя чуть не случился приступ, ты так сильно смеялась.
Мне очень приятно, отвечает Курфюрстина. Голос у нее такой же звонкий, как у воробья. Я не могла пропустить ужин с дамами из четырех старейших домов. Может быть, пройдем к столу?
Хозяйка Вайолет, ледяное лицо, в высшей степени злая, так раскомандовалась в своем доме, но быстро вошла в норму.
Конечно, говорит она. Ее улыбка бросает в дрожь; это выглядит так искренне, и все же это явно не так.
Честно говоря, я игнорировала всё, что связано с королевским, за исключением того, что я не могла подстроиться под Лили, говорящей и говорящей об этом. Я проваливала Королевскую Культуру и Образ Жизни пять раз Южных воротах
Есть две Герцогини и две Графини. Я помню об этом, а вот про это.
Лакеи вокруг нас оживают, отодвинули ей стул, и я сажусь рядом с графиней и пялюсь в самое загадочное место, которое я когдалибо видела. Кому нужно так много вилок? Одной будет достаточно.
Должна признаться, Пёрл, я удивлена, что мы вообще здесь собрались, говорит графиня хозяйке Вайолет. Когда в последний раз ты покупала суррогата?
Хозяйка Вайолет стреляет по графине недовольным взглядом, чтобы свернуть разговор с этой дорожки.
Да будет тебе, Эбони, не делай вид, будто сама не знаешь ответа на этот вопрос.
Не с тех ли пор, как родился ваш сын, Пёрл? встревает Курфюрстина. Я не знаю, смогу ли спокойно целый день слушать этот голос19 летслишком долгий срок ожидания. Я восхищаюсь вашим терпением!
Благодарю вас, Ваша светлость, отвечает хозяйка Вайолет.
Лакеи возвращаются обслуживать первый курс, и мой желудок практически ревет. Это какойто салат с грушей или чемто. Мне всё равно. Я хочу посадить свое лицо туда.
Я уже отправила пару ложек в рот, когда графиня, оченьочень мягко, кашляет.
Предупреждение.
Только один кусочек оставила.
Сглотнув, положила вилку вниз. Я боюсь, что если я возьму еще один кусочек, то сожру все это.
Скажите, Александрит, обращается Курфюрстина к женщине ранее не участвующей в беседекак вам понравился Аукцион? Я знаю, вы там были впервые.
На второе подают, несколько кусочков темного мяса и фруктов и немного зелени.
У меня есть идея. Три укуса, она сказала?
Очень осторожно, я разделила тарелку на три равные части. Затем я одну часть загрузила на вилку с помощью гигантской лопатки, запихивая себе в рот.
Это утка, и инжир, и соус, сладкий и кислый одновременно, и это восхитительно. Мои щеки надулись, и это трудно жевать; здесь так много еды. Графиня смотрит на мою тарелку и ее уголки рта опускаются. Ха. Она никогда не укажет, насколько большими могут быть мои куски.
Я глотаю и облизываю свои губы.
О, это было восхитительно, заходится от восторга женщина. Очевидно, ей нравится здесь находитьсяона почти подпрыгивает вверх и вниз на своем стуле.
Герцог дома Весов был так рад, что я вернулась домой со столь впечатляющим суррогатом. Он уверен, что наша дочь будет идеальной.
Осмелюсь кинуть еще один взгляд на Вайолет, как готовлю свой второй укус. Она изучает особ, оглядываясь назад и вперед между графиней и старушкой в красном платье. Вероятно, пытается выяснить, кто есть кто. Если она уже. Я просто не могу заставить себя успокоиться.
Чтото щелкает в глазах Вайолет, взгляд, который я видела раньше, когда она продвигалась вверх уровня предзнаменования или осваивала трудную фразу на виолончели. Она поняла. Могу поспорить, что она знает, каждого, кто сейчас сидит за этим столом.
Если бы я могла с ней поговорить. Хотя бы на секунду. Если бы я могла услышать ее голос снова.
Похоже, все, кто может, получат дочку в этом году! восклицает Курфюрстина.
Несомненно, недавнее рождение вашего сына вдохновило дам из Жемчужины, сухо констатирует хозяйка Вайолет.
Смех Курфюрстины, раздражает даже больше, чем ее голос, я полагаю.
Ах, да, полагаю, так оно и есть. И Курфюрст желает обручить маленького Ларимара как можно скорее.
Я засовываю второй кусок утки в свой рот.
Он должен это сделать, Ваша светлость, произносит хозяйка Вайолет. Как только он объявит своего сына наследником престола, а мы все ожидаем, что это произойдет на королевском балу, мальчик должен быть помолвлен в течение года. Таков закон.
Я хорошо знаю законы этого города, резко отвечает Курфюрстина.
И всетаки вы купили суррогата, замечает женщина в красном. Ее голос имеет больше власти, чем ее морщинистая кожа и белые волосы в частностиПочему вы так торопитесь обзавестись дочерью?
Как вам сказать, отвечает Курфюрстина, наклонившись немного вперед поближе к женщинам, не замечая ужина. Мой муж хочет видеть продолжение своего рода через сына, но я всегда мечтала, чтобы после моего ухода городом правила моя дочь. Мне кажется, женщина более чувствительна к нуждам своего народа. И я бы хотела осчастливить какогонибудь юношу из Банка, как в свое время это произошло со мной, когда меня выбрал наш любимый Курфюрст. Я думаю, это справедливоотблагодарить округ, который меня воспитал. Разве вы не согласны, Пёрл?
Она явно направлена свою маленькую речь на хозяйку Вайолет, но каждая королевская особа за столом выглядит так, будто они только что съели лимон. Мышца челюсти графини дергается. Я готовлю свой последний кусочек утки с злорадным чувством удовлетворения.
Хозяйка Вайолет не клюнула на речь.
Как Вашей светлости угодно. Она обращается обманчивым теплым голосом и смотрит на графинюА ты что скажешь, Эбони? Будет ли дом Камня праздновать рождение дочери, как и все? Или мы опять увидим тебя на Аукционе в следующем году?
Снова? Это звучит зловеще. Сколько суррогатов у графини? А также что с ними случилось? Я останавливаюсь, моя вилка на тарелке, мой живот внезапно почувствовал себя неприятно заполненным.
Графиня закидывает в рот финик и медленно жует.
О, да, думаю, я начну с дочери, говорит она. С мальчиками столько проблем, вы не находите?
Щеки хозяйки Вайолет становятся пунцовыми, а Курфюрстина хихикает.
Да, кстати, а как там Гарнет? спрашивает она. Надеюсь, все неприятности позади?
Гарнет. Еще одно глупое имя в Жемчужине. Вы даже не можете сказать это мальчик или девочка.
Сейчас он в своей комнате, односложно отвечает хозяйка Вайолет. Занимается.
Внезапно двери столовой распахиваются, и в зал вваливается молодой человек. У него бледная кожа, а его светлые волосы зачесаны назад, лишь несколько упрямых завитков выбиваются и падают на лоб. Он широкоплечий, а рубашка наполовину расстегнута. Он явно знает, как подать себя в лучшем виде.
Мама! кричит он, поднимая пустой бокал, в сторону хозяйки Вайолет, поэтому я предполагаю, что он ее сын. Его слегка затуманенный взгляд скользит по комнате, как будто только заметил, что в комнате есть и другие люди. Прошу прощения, дамы. Не знал, что сегодня званый ужин.
Его глаза останавливаются на Вайолет и он напрягается.
Ему лучше держать свои руки от нее.
Ах, да. быстро находится он. Аукцион.
Курфюрстина и та грустная, непопулярная Герцогиня смеются в свои салфетки. Графиня выглядит самодовольной, и выражение, которое только подчеркивает ее жестокость в глазах и губах.
Гарнет, мой дорогой, говорит хозяйка Вайолет, и в ее голосе проскальзывают стальные нотки. Что ты делаешь?
О, не обращайте на меня внимания, отмахивается он. Просто хотел пополнить запас горючего.
Хотя мне не особо нравится этот парень, я аплодирую его смелости. Он наклоняется через барную стойку и наливает себе щедрую порцию, что я думаю виски. Хозяйка Вайолет тотчас вскакивает изза стола.
Прошу прощения, я вас оставлю на минутку? говорит она гостьям и, подбегая к Гарнету, хватает его за руку. Я слышу, как он бормочет чтото, когда она выводит его из столовой.
Вот почему, милые дамы, я полагаю, что этим городом должна править женщина! восклицает Курфюрстина.
Непопулярная Герцогиня и Графиня взрываются от смеха. Графиня смеялась подобно тому, что я представляю себе звук удара дубинкой по голове. Это несчастливый звук. Он большой и громкий и болезненный, чтобы слушать его.
На мгновение мы с Вайолет встречаемся глазами. Я пытаюсь ей сказать: «Что не так с этими людьми?». Она плотно сжимает губы, сдерживая улыбку, и еле заметно кивает головой.
Этот кивок наполняет меня больше, чем любой грушевый салат или жареная утка когдалибо.
Графиня может приказать мне не говорить или не есть, но она не может отнять эту дружбу. Это не в ее силах.
Но это решать не вам, встревает старая женщина в красном, обращаясь к Курфюрстине. Выбор за Курфюрстом, поскольку он глава рода.
Уф, мы до сих пор говорим о детях? Должны же быть и другие вещи, которые они могли бы обсудить. Ктонибудь, я не знаю, был убит в поединке недавно? Это звучит так, будто это произойдет здесь
Конечно, продолжает женщина, взяв небольшой кусочек вьющегося салата. Вы недавно в королевском дворце. И вам, возможно, не были должным образом разъяснены тонкости престолонаследия.
Итак, после детей, вторая самая популярная теманапоминание Курфюрстине, что она родилась не в Жемчужине. Это так мучительно. Я думала, что званые обеды должны быть веселее.
Курфюрстина застывает.
Очевидно, что в вашей спальне, Аметрин, уже давно забыли об удовольствиях, но смею напомнить, что нет более мощного орудия убеждения, чем женское тело. Я вполне способна изменить мнение моего мужа.
Вайолет краснеет, потому что это то, что делает Вайолет, когда упоминается секс, но я должна отдать должное Курфюрстине. Она, конечно, сделала разговор более интересным.
Лакеи приходят, чтобы очистить тарелки, и я вижу, как Вайолет сгребает несколько вилок утки в свой рот. Интересно, если она получила те же инструкции, что и я, но ее хозяйки нет в этом зале, так что она мухлюет. Хорошо ей.
Я не хотела никого оскорбить, Ваша светлость, сказала старуха. Но помните, что суррогатное материнство имеет свои особенности. Никогда не знаешь точно, что получишь. И никакие заклинания тут не помогут. Возможно, в конечном итоге вы предпочтете, чтобы ваш сын наследовал трон.
Сомневаюсь, отвечает Курфюрстина. Она подзывает одного из лакеев. Позови Люсьена. Быстро.
Я в значительной степени игнорирую других суррогатов, ориентируясь только на Вайолет, но теперь я перевожу свое внимание к молодой девушке, сидящей на стороне Курфюрстины. Ее яркие красные волосы, собранные в локоны на макушке, и мягкое золотистое платье драпированы вокруг ее жилистого туловища. Это своего рода того, что Курфюрстина пыталась заставить ее казаться старше, но вместо этого создала противоположный эффект. Она выглядит, как ребенок, который попал в гардероб своей мамы.
Я даже не знаю ее имени. Я хотела спросить, когда увидела ее в зале ожидания. Я должна спросить.
Потом я отвлеклась, потому что в этот момент поставилитарелку с лососем, множество еды сделало свое дело.
Возвращается хозяйка Вайолет и делает реверанс Курфюрстине.
Мои извинения, Ваша светлость.
О, не надо извиняться. Это было довольно забавно, говорит Курфюрстина. Признаюсь, ужины в королевском дворце безнадежно скучны.
Я накалываю вилкой лосось, подношу практически ко рту, затем опускаю обратно. Я снова повторяю это. И еще раз. Технически, я не нарушаю правил. Я ведь не притронулась даже. Но графиня, елозит в кресле. Отлично. Она заметила.
Вайолет смотрит на свою хозяйку с выражением напряженного нетерпения. Я снова удивляюсь, какие инструкции она получила, как я, наконец, съедаю-таки кусочек лосося.
Затем ее лицо светится на чтото позади меня. Я поворачиваюсь и вижу еще фрейлина который входит в комнату. Он моложе Фредерика, но старше Эмиля. И судя по выражению на лице Вайолет, я готова поспорить, он был ее творцом в комнате подготовки.
Спасибо, Люсьен, говорит Курфюрстина. Подожди здесь.
Конечно, моя госпожа. Люсьен кладет на стол орех и чашу и отступает к стене. Я задерживаю дыхание, смотря то на орех, то на девушку и обратно.
Я надеюсь, что Курфюрстина не заставит ее делать то, что я думаю, что она собирается заставить ее сделать именно это.
Она показала мне великолепный трюк, говорит Курфюрстина и поворачивается к суррогату. Давай.
Губы бедной девушки дрожат, когда она берет орех.
Не делай этого, умоляю. Не дать ей то, чего она хочет.
Ничего не происходит, и на секунду я надеялась, возможно, эта девушка какимто образом услышала мои мысли. Потом глаза Курфюрстины сужаются, и до меня начинает доходить. Она не проявляет свою непокорность. Она чертовски напугана.
Ну же. уже резким тоном говорит, Курфюрстина. Я представляю, как эта крошка, заперта в клетке с торчащими шипами в ноге. Я скрещиваю пальцы под столом и надеюсь, что все заклинания она выполнит и она выполняет их совершенно.
Пальцы Далии смыкаются вокруг ореха, и, когда она открывает ладонь, он выглядит полупрозрачным, как темное стекло.
Второе Заклинание, на форму.
Ее лицо морщится от концентрации. Орех покрывается рябью, дрожит и вытягивается, фокусируясь на форме, повторяя изгибы. Она держит в руках совершенную статуэтку Курфюрстины, мой рот буквально задергался. Это настоящий подвиг. Она, должно быть, испытывает невероятную боль.
Конечно, она вскрикивает и роняет статуэтку, хватает серебряную чашу, откашливая кровавую слизь.
Как будто увиденный ужас это норма жизни, а королевские особы начинают хлопать.
Разве не чудо? весело восклицает Курфюрстина. К столу подходит тот же фрейлина и забирает чашу, и статуэтку из ореха. Он наклоняется и я вижу, как он передает ей платок, чтобы стереть кровь от носа и рта.
Вайолет назвала бы это добрым жестом. Это написано у нее на лице.
Это все, Люсьен, говорит Курфюрстина.
Да, моя госпожа. Он поворачивается к двери, в какойто миг, задерживаясь на Вайолет взглядом, тень улыбки пробегает по его лицу. Мне бы хотелось, чтобы он работал на дом Камня.
Впечатляет, говорит хозяйка Вайолет, отламывая вилкой кусочек лосося. Хотя дорогое постельное белье лучше держать от нее подальше.
О, это случается не каждый раз, пренебрежительно бросает Курфюрстина.
Хозяйка Вайолет промокает рот салфеткой. Может, ей стоит разогреваться перед выступлением?
Становится все труднее и труднее не закричать на этих людей. Они и понятия не имеют, что значит быть человеком.
Я может быть и не имею богатства или власти, или славы. Я, может быть, и вынуждена играть по их правилам. Но независимо от того, как они относятся ко мне, они не смогут изменить меня, кем я являюсь.