Жужжание становится громче, как сверло или игла, или чтото, но это приближается. Я не чувствую, все прошло. Вдруг я просто ушла.
Моя мама напевает, когда расчесывает мои волосы. Я не рассказываю ей, как это прекрасно, как долго я этого ждала. Она всегда так заботилась о Сейбл, готовя Сейбл стать суррогатом. У нее никогда не было времени для меня. Но у Сейбл тест оказался отрицательным.
Я сижу перед треснувшим зеркалом в своей спальне и смотрю на свое отражение. Мама думает, что я красивая. Я не забочусь об этом тщательно. Я хочу закончить мою домашнюю работу по математике. Это делает ее счастливой.
Вот, теперь, говорит она. Это аккуратно, не так ли?
Я улыбаюсь ей в зеркало. Она смотрит на меня и улыбается.
Потом вся кожа тает от ее лица.
Ктото кричит. Они должны перестать кричать, моя мать ненавидит громкие звуки.
Моя грудь начинает болеть, и я понимаю, что кричащий человекэто я.
Моя мать ушла. Ее спальня исчезла. Я еще в медицинском кабинете.
С силой сжимаю губы, грудь вздымалась. Желчь поднимается в горле, но я это проглатываю.
Это было не реально, говорю себе. Этого не было в реальности.
Но я не могу перестать трястись. Я не могу убрать этого ужасного изображения.
Одинокая слеза сбегает и бежит вниз по моей щеке. Я моргаю еще больше и делаю это непроизвольно.
Мне нравится, констатирует графиня.
Мне тоже. Лепечет доктор.
Вайолетя настолько мягко и одновременно уныло произнесла, что они не слышали меня. Мне нужна Вайолет. Она единственная, кто поймет.
Как только доктор и графиня ушли, ремни снимают.
Фредерик одевает поводок обратно, что, по крайней мере, означает, что мы покидаем этот страшный, красивый номер. У меня болит голова. Я нерешительно протягиваю руку и касаюсь своего черепа. Есть крошечный шрам, длиной с мой ноготь, примерно на четыре дюйма выше моего левого виска.
Заберите ее, Эмиль, бросает он.
Эмиль, здесь. Я не заметила, как он подошел, но я так благодарна, что Фредерик не потащит меня обратно в мою клетку, что я почти начала плакать. Почти.
И я хочу вернуться в мою клетку. Я ненавижу, что я делаю, но я делаю. Я не понимаю это место, красота смешанное с ужасом. Я бы предпочла быть там, где все выглядит так, как они.
Но Эмиль не ведет меня в подземелье. Мы идем вверх, вверх, вверх, обратно в комнату, что заставляет меня нервничать, с мягкой мебелью и причудливыми картинами и кроватью с балдахином.
Я останусь с тобой сегодня вечером, говорит Эмиль, как только запирает за собой дверь и снимает с меня поводок.
Сажусь на ближайший предмет мебели. Я думаю, что это может быть стол, я не уверена.
Что произошло со мной? Я задыхаюсь. Я держу мою голову руками, как будто я могу выдернуть из нее фальшивые воспоминания.
Ты можешь принять душ, если хочешь.
Я смотрю на него. Его голубые глаза серьезны и настойчивы. Я не думаю, что это просьба.
Я какимто образом киваю. Собираю силу в дрожащих ногах, чтобы удержать вес. Какимто чудом прохожу через мягкий ковер в дамскую комнату.
В комнате нет двери. Я просто хочу чтонибудь хлопнуть, чтото, чтобы закрыться от этого мира, чтобы мне дали немного покоя.
Я падаю над унитазом и выблевываю все, пока мое горло не прочищается и не остается ничего, чтобы выплюнуть. Расплывчатое лицо моей матери повторяется снова и снова в моей голове.
Это было не реально, я говорю себе. Я могла бы сказать это вслух. Эмиль никогда не приходит, но я чувствую его присутствие. Я благодарна, что он остается в стороне. Глупость какаято, за подобное быть благодарной.
Я засыпаю на холодном кафельном полу.
Глава 7
Когда я просыпаюсь, я в постели.
Мягкая, гигантская с навесом кровать. Так хорошо, как я и думала, за исключением того, что она напоминает мне о медицинской каретекровати.
Доброе утро, говорит Эмиль, приятным голосом.
Он все еще в своем платье леди в ожидании, сидит в одном из кресел.
Ты спал здесь? спрашиваю у него. Моя голова раскалывается.
Ну да.
Он сидит в неудобном положении, что доставляет мне полное удовлетворение.
Я принес завтрак, говорит он. Почему бы тебе не принять душ?
Мой рот чувствует ужасный вкус, будто вкус несвежей рвоты. Он подходит к моей кровати и тянет на длинный кусок ткани. Я предполагаю, что это значит, что завтрак на таком пути. Я должна чувствовать себя голодной, но я совсем не голодна. Всё, что я могу думать, это предстоящее на сегодняшний день.
Что она собирается делать со мной теперь? спрашиваю я.
Эмиль улыбается такой поддельной, яркой улыбкой, и я думаю, что меня снова вырвет. Сегодня вы выходите в свет.
Мои глаза сужаются. Чтото не так. Он сбрасывает с меня одеяло и прогоняет из постели. Тебе сейчас уже нужно проснуться. Это будет большой день.
Тот факт, что все, что он говорит, кажется, содержит несколько восклицательных знаковэто только добавляет мне беспокойства.
Но я хочу в душ.
И конечно же в одиночестве.
Эмиль стоит на страже, в то время как вода стекает по моему телу, я поглядываю в его сторону, чтобы удостовериться, что он старается не акцентировать внимание на мне. Он, кажется, очень заинтересован сучком в деревянной дверной раме.
Я принимаю душ, дольше, чем в первый раз, и наслаждаюсь горячей водой, настолько, сколько терпит кожа. Но холод внутри меня, что не уходит. Эмиль, наконец, выключает кран.
Теперь ты готова, бодро констатирует он.
Прекратит это! Я перехожу на крик. Перестань вести себя так, как будто мы едем на веселое приключение. Перестань так разговаривать раздражающе бодрым. Ты знаешь, что они со мной сделали вчера? Ты видел это?
Эмиль оказывается передо мной через секунду, его рот так близко к моему, что по началу я думаю, что он может поцеловать меня.
Конечно, я знаю, шипит он. Я знаю намного больше, чем ты. Ты вообще знаешь, сколько суррогатов я видел, которые прошли через этот дом? Десять. В каждом году, что я работаю здесь. Я полагаю, ты заметила, что других женщин в этом дворце нет. Только ты и графиня. Назначения врача, это лишь цели, но оборудование, которое Фредерик создает. Это просто удовольствие для нее. Ты являешься объектом, на котором она сосредоточивает всю свою ярость. Всю ее ненависть. Так что следуй моим указаниям. Когда я веду себя счастливым, потому что у тебя появляется хоть и малюсенький, но призрачный шанс быть счастливой сегодня.
Я ошеломлена молчанием. Эмиль отворачивается, и я за ним, не думая, обернула полотенце вокруг своего тела и стала в оцепенении перед шкафом, полным платьев, которые я не хочу носить. Эмиль разговаривает сам с собой, размышляя об этой ткани или что это. Все платья, которые он держит, черного цвета. Это не заставляет меня думать «Счастливый день».
Десять суррогатов жили в этой комнате до меня. И как многие другие до этого.
Ах, говорит Эмиль. Это будет прекрасно.
Он протягивает длинное черное платье с плиссированной юбкой и кружевом сверху. Я даже не взглянула на себя в зеркало, когда оно сидит на мне в тщеславии, чтобы напасть на мое лицо и волосы снова. Я больше не доверяю зеркалам.
Приносят еду. Булочки с корицей и горячий кофе со свежими персиками. В этот раз я ем все.
Эмиль, наконец, произносит что закончил, и затем отходит несколько шагов назад, чтобы полюбоваться своей работой.
Ты очень красивая. говорит он.
Я смотрю на него. Я знаю, что он ждет, чтобы я чтото сказала, но не знаю что.
Мы сидим в тишине некоторое время.
Ты хотела бы знать куда идешь? вдруг спрашивает Эмиль.
Нет, я соврала.
Он приоткрывает рот.
Дверь открывается, и входит графиня. Я ничего не могу поделатья вскакиваю. Я не знаю, что я собиралась делать, к примеру, бежать или драться, или же я просто чувствую себя более уверенно стоя.
Фредерик прямо позади нее, несет какието черные кружева в одной рукеи мой желудок сводити этот ужасный украшенный драгоценностями шлем от стены пыток. Графиня видит, что я смотрю на нее и улыбается.
Я могу заставить пять ратников прийти и бить вас до крови, и Фредерик исправит тебя так, что ты будешь как новенькая, говорит она, И ты всё еще будешь носить всё, что я захочу. Но изза этого мы опоздаем, а я презираю опаздывать. Так что будь хорошей девочкой и стой смирно.
В памяти всплывает лицо моей матери, картинка плавится и искажается, держит мои ноги прикованными к полу. Фредерик застегивает черные кружева до макушки головы и тянет его за мое лицо, как вуаль. Мой желудок скручивается, как он осторожно кладет шлем на голову.
Но в действительности, это совсем не шлем.
Это намордник.
Он толкает мою челюсть, оставляя место только для моих глаз. Но там должен быть какойто козырек на нем, потому что последнее, что я вижу, прежде чем Фредерик тянет его вниз, это радостное выражение графини.
О, Фредерик, говорит она, как все становится темным, это прекрасно.
Еще раз, меня вели на поводке по дворцу и не видя ничего, я размахивала руками перед собой, как идиотка.
Каждый раз, когда я замечаю это за собой, я останавливаюсь, так что это глубоко инстинктивное. Я снова слышу шепот, на этот раз комментирующий ужасный намордник.
Намного лучше, чем в прошлом году.
Ох, поглядитека, на этот раз он использовал сапфиры и изумруды.
Такое внимание к деталям.
Я не знаю, что так подействовало на Эмиля в этот день, что он решил, что я буду счастлива в любом случае. Пока я чувствую теплый ветер на моей коже, и слышу отчетливый звук автомобильного двигателя.
Меня уводят.
Это означает встреча с Вайолет.
Я в наморднике, так что я не могу улыбаться, но все мое тело сияет. Я неловко забираюсь в автомобиль и даже не дрогнула, когда кисти рук графини оказались против моих.
Я увижу Вайолет, говорю себе. С Вайолет мне будет хорошо.
Мы не наворачивали много кругов на этот раз, и в какойто момент мы начинаем ехать вверх, будто по очень длинному, большому холму. Автомобиль замедляется и козырек приподнимается. Там есть щелчок, и намордник снимается. Я протягиваю свою челюсть с облегчением.
Мы стоим перед массивным дворцом, который выглядит так, как будто сделан из жидкого золота. Он самый роскошный из всех, что я видела, с башнями и куполами и другими различными придатками, торчащими все вокруг. Дорога, на которой стоим мы, забита автомобилями. Я вижу королевских особ, одетых в черное, которые смешаны с черными завуалированными суррогатами и мое сердце останавливается.
Ох, Эмиль, думаю я. Как ты был прав.
Гдето в толпе Вайолет. Я знаю это. Я чувствую это.
Графиня затащила меня на поводке.
Применяются те же правила, что и в прошлый раз, говорит она. Помни, об этом.
Я наградили ее своим холодным взглядом. Зато ощущаю тепло.
Водитель открывает дверь для нее, и она вытаскивает меня из машины. Мы входим в толпу женщин и почти сразу, непопулярная герцогиня оказывает около нас.
Ох, Эбони, это просто ужасно. Говорит она.
Блонди находится рядом с ней, завуалированная и нервная, привязана к своей хозяйке на поводке, как у меня. Я рад, что я не единственная, кто должен носить эту штуку. Несколько взглядов вокруг говорит мне, что каждый суррогат прикован к своей хозяйке.
Графиня пожимает плечами.
Я не удивлена.
Ты думаешь, это была она?
Конечно, это была она. Мы никогда не сможем доказать это, хотя
Я исследую вуали, в надежде увидеть Вайолет, но все выглядят одинаково.
Внезапно, раздался звон фанфар и двери во дворец открылись. Наступила тишина, как человек, даже я узнаю шаги вперед, окруженные ратниками.
Курфюрст. Он выглядит старше, чем на картинах.
Внезапно, раздался звон фанфар и двери во дворец открылись. Наступила тишина, как человек, даже я узнаю шаги вперед, окруженные ратниками.
Хозяйка Блонди задыхается, как будто он только что объявил, что он собирается удалить ее конечности или еще чтото.
Графиня вздыхает и качает головой.
Любитель, говорит она. Она разжимает цепь, которая соединяет нас с ее запястьем и закрепляет на мне. Затем без слов или взгляда в мою сторону, она шагает прочь сквозь толпу ко дворцу.
Она единственная, кто имеет такую реакцию. Другая Герцогиня поспешно следует ее примеру, хотя и с большим нежеланием, но многие женщины шепчутся и хмурятся. В конце концов, однако, все они заходят и устойчивый поток черного течет во дворец, как красный файл окружает суррогатов. Охранник Кюрфюрста несет винтовки и кажется крупнее и солиднее, чем другие ратники, которых я видела. Хотя, может быть, я просто воображаю это.
Они образовали кольцо вокруг нас, и мы с Блонди столкнулись друг с другом. Мне пришло в голову, что она знает Вайолет, по крайней мере, как она выглядит.
Ты видела другую девушку на ужине? спрашиваю я. У нее черные волосы и фиолетовые глаза?
Тихо, она шипит. Я не хочу попасть в беду.
Ты издеваешься? Их здесь нет. Как они узнают?
Она фыркает и театрально складывает руки на грудь и отворачивается от меня.
Трусиха.
Я обращаюсь к другой девушке, и я собиралась спросить у нее то же самое, когда у меня возникает мысль.
Королевских особнаших хозяекздесь нет.
Это мой шанс. Я не собираюсь тратить его на задавание глупых вопросов суррогатам, они не знают или не хотят отвечать. Если я хочу увидеть Вайолет, я должна найти ее сама.
Я делаю глубокий вдох и как можно громче кричу:
Вайолет!
Несколько девушек уклоняются от меня, как от больной, но пара придали блеску моей смелости.
Вайолет! Снова кричу.
Рейвен!
Она здесь! Ее голос заставляет моим коленям пошатнуться, но мое сердце перекачивает в моей груди со сладкой, беззастенчивой надеждой. Сильной. Храброй. Сразу же, я бегу в сторону ее голоса, толкая мимо суррогатов, которые повторили за мной, выкрикивая имена своих друзей.
Фоун.
Скарлет!
Джинджер.
Но я до сих пор слышу свое имя, голос Вайолет становится все ближе, и вот она здесь. Я узнаю ее везде, даже с глупым покрывалом на ее лице. Мы сталкиваемся друг с другом, и я обвиваю свои руки вокруг нее, чувствуя ее знакомую форму. И я никогда, никогда не захочу ее отпустить.
Как ты? спрашивает она.
Не думая я отвечаю ей:
Все в порядке, а ты
В воздухе раздаются выстрелы, когда ратники начали стрелять из своих оружий, и Вайолет, и я разделяемся, как толпа суррогатов съеживается. Она хватает меня за руку, и я цепляюсь за нее, как будто она спасательный круг.
Как дворец дома Озера? спрашивает я. Герцогиня хорошо к тебе относится?
Я не знаю. отвечает Вайолет. Она ударила меня. Мой желудок сжался. Но потом подарила виолончель. И еда отменная.
Я испустила смешок в первый раз, будто прошло много лет. Вайолет совсем не умеет врать. Она не подвергается такому же обращению, как я, она бы никогда не скрыла такое от когонибудь. Она в порядке. У нее есть пища. У нее есть виолончель.
С Вайолет все в порядке.
Меня переполняет непреодолимое чувство облегчения. Она улыбается мне.
Как тебе графиня Камня? спрашивает она.
Я отвечаю ей своим фирменным алякаждыйидет своим путем.
Не думаю, что мы с графиней поладим.
Ее лицо тяжелеет.
Почему? Что ты имеешь в виду?
Не беспокойся обо мне, Вайолет. Я сворачиваю губы, надеюсь, что виден мой уверенный оскал. Я заставлю ее проклинать тот день, когда она купила меня.
Рейвен, не надо, умоляет она. Она может отомстить тебе.
Да. Я знаю. Расплавленное лицо моей матери появится в моей голове. Ты уже была у врача?
Нет.
Скоро пойдешь. И тогда все узнаешь. А может, и нет. Затем я говорю и замечаю отражение ее волнения на лице
Может быть, герцогиня совсем другая. Но графиня я тщательно подбираю слова. С ней чтото не так, Вайолет.
Рейвен, ты меня пугаешь, говорит она.
И тогда я вижу, что не могу сказать ей правду. Я не могу разделить это бремя с ней.
Я не возьму ее надежды.
Но я никогда не чувствовала себя такой одинокой за всю мою жизнь.
Я сжимаю руку, чтобы успокоить ее.
Я буду в порядке, говорю я, и я горжусь тем, насколько правдиво это звучит. Не беспокойся обо мне.
Она открывает рот, выглядя, как будто она собирается надавить для получения дополнительной информации, когда я милостиво спасена еще одним залпом выстрелов, когда королевские женщины начинали сочиться из дворца.
Я не хочу расставаться с тобой, шепчет она.
Я тоже. отвечаю я. Рыдание стоит комком в горле, но я душу его вниз и заставляю появиться задоринкам отражающие храбрую улыбку на моем лицеНо мы ведь будем видеться. Мы же из Домовоснователей, верно?
Верно, говорит Вайолет. Женщины начинают собирать своих суррогатов, и я с легкостью заметила огромную фигуру графини. Ее угрозы реальны, и я хотела бы держать язык за зубами, где он и есть.
Она не должна видеть нас вместе, говорю я. И прежде, чем Вайолет скажет чтонибудь еще, я выпускаю тепло ее рук и растворяюсь в море черной вуали.
Я держу руку, которую она держала сжатой плотно в кулак, как будто я могла держать чувство ее руки в моей, как будто это было чтото материальное. Графиня находит меня и прикрепляет мой поводок к ее запястью.
Худшее, что со мной делали, я думаю, что она ведет меня обратно к автомобилю. Вы не можете навредить моему другу. С Вайолет будет все в порядке.
Я держу эту мысль при себе, когда она обратно надевает мне намордник.
Я держу ее при себе, когда меня приводят к моей клетке.
Я лелею ее, как пламя свечи, сохраняя теплым и ярким.
Потому что если я не Я не уверена, что я выживу в этом месте.
**КОНЕЦ**
Примечания
1
Городские округа, за исключением Жемчужины, разделены крестнакрест на четыре кварталаСевер, Юг, Восток и Запад. Болото огибает Одинокий город. Семья Рейвен живет к востоку от Южных Ворот, семья Вайолетна западной стороне.
2
Фалды(польск. falda) 1. Мягкие, округлые складки, которые образуются на ткани под действием собственной тяжести.