Да?
Чтобы ни случилось, я тебя не оставлю. Если ты хочешь, чтобы я был рядом, не важно что произойдет, я буду рядом с тобой. Если ты этого захочешь, конечно.
Она изучала его лицо.
Ты не знаешь, о чем говоришь
Черта с два.
Я умру.
Как и я. Но я не знаю когда, равно как и ты.
В ее светлых глазах блеснули запутанные эмоции.
Трэз, я наблюдала, как мои сестры проходили через это. Я знаю что
Ни черта ты не знаешь. Со всем уважением.
Он встал и подошел к изножью кровати. Выдернув простынь и покрывала из-под матраса, он посмотрел на ее ногу под ними.
Что ты делаешь?
Он нежно поднял ее лодыжку и посмотрел на ступню.
Пусто.
Что, прости?
Нет срока годности. Он сделал то же самое с другой ступней. Тут тоже.
Он опустил покрывала. Подоткнул их. Посмотрел на ее тело и попытался избавиться от мысли, что сама плоть, которую он так жаждал, могла разлучить их навеки.
Но потом вспомнил новости, которые ему рассказал айЭм в коридоре.
Я тебя не брошу, поклялся он.
Я не хотела рассказывать тебе обо всем этом. Ее глаза наполнились слезами, превращая голубые радужки в драгоценные камни. Я не хотела, чтобы ты знал и жалел меня.
Я тебя не жалею.
Трэз, не делай этого с собой. Просто знай, что я люблю тебя и позволь мне уйти.
Он вернулся к ней.
Я могу взять тебя за руку?
Когда она напряженно повернулась на кровати и вытянула руку, он взял ее ладонь и положил себе на пах, на каменно-жесткую эрекцию, бившуюся о ширинку. От прикосновения он зашипел, его клыки мгновенно выступили, он повел бедрами.
Это похоже на жалость? выдавил он.
Дерьмо, он должен сдать назад. Он сделал этот необдуманный шаг, только чтобы доказать ей, но вместо этого обнаружил, что готов кончить, его тело за наносекунду разогналось от нуля до шестидесяти.
Трэз
Я не говорю, что мы обязаны заниматься сексом. Вовсе нет. Но я здесь не из-за жалости к тебе, ясно?
Я не могу просить тебя остаться.
Ты не просишь. Я выбираю это. Я выбираю тебя.
Сказав это, он осознал, черт, это была правда. Впервые в жизни ему казалось, будто он что-то выбирает сам и это было по-странному приятно. Хотя все было так печально, он чувствовал себя освобожденным, заявляя «это мой выбор».
Эта ситуация сколько бы она ни продолжалась, к чему бы их не привела, он возьмет ее на себя.
Если, конечно, Селена хотела его видеть.
В последовавшей тишине он окинул взглядом голые стены, зная, что должен вытащить ее из больничной палаты. Да, это место располагалось поблизости к медперсоналу, если ей внезапно станет плохо, но это было большое, портящее настроение, депрессивное «ТЫ БОЛЬНА».
Трэз снова сосредоточился на Селене.
Если что-то понадобится, то я рядом, хорошо? Если ты, конечно, хочешь видеть меня.
Спустя мгновение она выдавила:
Хочу.
Тогда ладно. Он резко выдохнул, а потом поднял палец. Одно условие: никакой даты смерти, ясно? Ведем себя так, будто ты будешь жить вечно.
На ее лице отразилось скептическое неверие, но он просто качнул головой.
Нет. Таково мое правило.
Он не был глуп. Он слышал, что говорили другие Избранные, видел рентгеновские снимки, стоял над ее скрюченным телом. Внутри он был убежден, что потеряет ее, и скорее раньше, чем позже. Но подарок, который он мог сделать для нее? Самое важноечерт, то единственноечто он мог дать ей?
Надежда.
И ему не обязательно верить, что ее вылечат, чтобы иметь надежду, делиться ею, жить ею.
Быть рядом. Любить ее до конца. До самого последнего ее вздоха не покидать ее.
Так он будет почитать ее своим сердцем и душой, хоть сам он был недостойным.
Никакой даты смерти, сказал он. Мы проживем каждую ночь так, будто их еще тысячи впереди.
***
Селена сморгнула очередную порцию слез. На стольких уровнях она не могла поверить, что Трэз стоял рядом с ее койкой, с такой целеустремленностью заглядывая ей в душу, словно одной своей волей он мог сохранять ей жизнь и здоровье столько, сколько ему будет угодно.
Трэз, я не думаю, что у нас есть тысячи ночей, сказала она.
Ты знаешь это? Наверняка?
Нет, но
Тогда зачем тратить наше время на такие мысли? Что это даст нам? Серьезно, чем это поможет
Ты можешь лечь рядом со мной?
Он прокашлялся.
Ты уверена?
Да. Пожалуйста.
Она восхищалась плавностью его движений, когда он залез на матрас, передвинулся, помогая ей освободить для него место. И, будто прочитав ее мысли, он устроил ее в своих руках так, что она, лежа на боку, положила голову ему на грудь.
Рваный. Вздох.
От них обоих.
Я чувствую облегчение, услышала она себя. Я хотела сказать тебе, но
Ш-ш. Тебе нужно поспать.
Да.
Закрывая глаза, она воспринимала его на другом измерении и, его кровь курсировала по ее организму, укрепляя ее после приступа. Мысленно она подсчитывала, когда произошел последний удар? Тринадцать ночей назад. Тот, что до него? Шестнадцать.
Но, может, если она не будет никому давать свою вену, у нее будет отсрочка подольше? И, может, данная Трэзом сила поможет ей противиться приступам.
Я держалась в стороне, начала она, из-за этого. Не из-за тебя. Меня не волнует твое прошлое. Я просто хочу, чтобы ты знал.
Трэз начал выписывать круги ладонью по ее спине.
Ш-ш. Просто попытайся отдохнуть.
Селена подняла голову.
Нужно, чтобы ты дал мне высказаться. Ты должен услышать это и поверить в это. Я знаю, ты отступил, потому что думал, что я осужу тебя. Но я отстранилась из-за всего этого, а не потому, что ты был с множеством человеческих женщин. И не из-за твоей помолвки.
Он закрыл глаза, морщась. Потом покачал головой.
Я должен быть честен с тобой. Последнее, о чем я сейчас хочу думатьэто
Я не считаю, что ты осквернен, Трэз.
Прошу. Перестань.
Селена сжала его руку, пытаясь достучаться до него, чувствуя необходимость высказать все и сразу, выложить карты на стол. Его теория тысячи ночей была благотворна для целей сохранения ментального здоровья и он пришел к тому же заключению, что и она: на ней нет бирки со временем и датой. Но она жила в такой реальности с момента первого приступа, произошедшего десятилетия назад, и траектория ее выживаниятраектория машины, слетевшей с дороги в канаву.
Этого не пережить.
Трэз, я должна высказаться. Я очень долго ждала, чтобы поговорить с тобой. Я не упущу свой шанс.
Она смутно понимала, что стала делать больше акцентов, все больше чувствуя себя собой, оправляясь после приступа благодаря дару его вены.
Ты достойный мужчина, и я думаю, что сразу полюбила тебя
Трэз соскочил с кровати, и на мгновение ей померещилось, что он продолжит путь, вылетит в коридор, подальше от нее и ее долбанной болезни. И он застыл на секунду возле двери.
Но потом начал выписывать круги по комнате.
Почему тебе так сложно принять это? рассуждала она вслух. Что ты хороший мужчина. Что ты достойный
Селена, ты не знаешь, о чем говоришь.
Ты мечешься по комнате так, словно тебя преследуют. Поэтому я уверена, что попала в точку.
Застыв, он покачал головой.
Слушай, это все ради тебя. Это Он рукой описал пространство между ними. это все ради тебя. Я здесь ради тебя и твоих нужд, какими бы они ни были. Мы не станем обсуждать меня, хорошо?
Селена поднялась выше на подушке. От напряжения в локтях и плечах она стиснула зубы, и была вынуждена переждать, пока боль неспешно отступала.
Но лучше так, чем быть окаменевшей статуей.
Когда он беспокойно сузил глаза, она сказала:
Нет, не надо звать Дока Джейн. Правда.
Когда Трэз потер лицо, она впервые тщательно рассмотрела его. В последнее время он похудел, щеки осунулись, а подбородок, казалось, выступал еще сильнее, глаза впали, губы казались полнее. Но даже так он по-прежнему был невероятно огромным представителем расы, его плечи шире ее в три раза, грудь и пресс излучали мощь, вдоль рук и ног вились мускулы.
Он был красив. Своей темной кожей и черными глазами, от макушки своей коротко стриженной головы и до подошв своих ботинок.
Ты очень достойный мужчина, пробормотала она. Тебе придется принять это.
Да ладно, протянул он кисло. Я в этом так не уверен
Прекрати.
Трэз посмотрел на нее с другого конца комнаты и потом нахмурился.
Знаешь, я не понимаю, почему ты так упираешься. Без обид, но ты чуть не умерла там. Сколько часов назад? Кажется, что минут десять. Мое дерьмо здесь и сейчас абсолютно не существенно.
Селена прошлась взглядом по своему телу. На ней была бледно-голубая больничная сорочка с узором в виде спиралей на тон темнее. Она завязывалась на спине, и Селена чувствовала, как узлы впивались там, где должны быть лямки от бюстгальтера, если бы она его носила, и ниже, на пояснице.
Казалось странным думать, что ее тело функционировало сейчас относительно нормально. И реальность, что это продлится недолго, принесла с собой шокирующую ясность.
Знаешь, прошептала она. Никогда бы не подумала, что в смертельной болезни есть свои плюсы.
И что же это? осведомился он напряженно.
Она снова встретила его взгляд.
Благодаря ей ты не боишься говорить то, что на самом деле думаешь. Правда порой пугает, но не тогда, когда есть нечто более страшное по сравнению с честностью например, перспектива умереть. Поэтому я скажу, почему именно твое «дерьмо», как ты выражаешься, очень важно. Что бы тобой ни двигало, что бы ни вызывало она описала круг, охватывая свое тело. эту дыру внутри тебя? Мне кажется, что с помощью тех женщин ты пытался убежать от этого. Я думаю, что ты спал с теми женщинами на протяжении многих лет для отвлечения и тот факт, что ты не хочешь признавать это? Меня тревожит, что ты просто используешь меня как еще один способ убежать от себя самого, лучший способ. Что может быть более соблазнительным или эффективным, когда не хочешь решать свои собственные проблемы, чем одна конкретная смертельно больная женщина?
Господи, Селена. Я так совсем не думаю. Совсем
Ну, может, тебе бы следовало. Она наклонила голову, и на нее свалилось очередной осознание, словно тонна кирпичей. И я скажу тебе кое-что еще. Осталось ли у меня тысяча ночей или всего две? Я хочу провести их с тобой но только честно. Трэз, я не хочу быть твоим новым оправданием. Я хочу видеть тебя здесь, рядом с собой, но между нами все должно быть по-настоящему. У меня нет ни сил, ни времени на что-то иное.
В повисшем молчании она ждала его ответа. Но как бы неловко ни было, она не откажется ни от единого слова.
Она сказала все, что было у нее на уме.
И словно освободилась.
Глава 16
Абалон был не привычен к насилию. Ни во внешнем мире, нитем болеев доме, где его дочь спала, брала уроки пения и трапезничала с ним.
Когда Рейдж буквально воздушной почтой послал Тро к ногам Рофа, Абалон заглушил свой вздох ладонью. Было абсолютно немужественно показывать свой шок перед Братьями, и он молился, чтобы никто не заметил.
Казалось, так и было. Они сконцентрировали свое внимание на светловолосом, одетом по-простому мужчине, который, фактически, представлял собой половой коврик перед ботинками Короля.
Роф улыбнулся, обнажая клыки, которые казались длиннее пальцев Абалона.
Не жди, что я помогу тебе встать. Когда Тро начал подниматься сам, Король скрестил руки на груди. И не проси кольцо. Рискуешь получить им по морде.
Оказавшись на ногах, Тро отряхнулся и расправил плечи. Он был далек от размеров Рофа, но его также нельзя было назвать легковесом, его тело было солдатского, а не худощавого сложения, свойственного представителям их класса.
Я ничем не заслужил подношение вашего кольца, сказал он низким, мрачным голосом.
Вот так сюрприз, в чем-то мы согласны. Солнечные очки Рофа повернулись на голос Тро. Так, мой парень Абалон говорит, что у тебя что-то на уме.
Я ушел от Кора и Шайки Ублюдков.
Хочешь клеймо на память сей важной даты? пробормотал Бутч.
Могу оформить такое своим капотом? бросил Рейдж.
Брови Рофа напряглись на границе с черными очками, будто он не одобрил вступление в разговор его воинов.
Смена курса, не так ли?
Мы с Кором разошлись в целях.
Вот уж точно.
Разногласия зрели давно. Тро посмотрел через плечо, и Абалону бы хотелось избежать его внимания. Как помнит мой далекий кузен, я не солдат от рождения. По причинам, от меня независящим, я был вынужден воспользоваться сомнительным великодушием Кора. И последний затребовал оплату в виде продолжительной службы. Обнаружив меня много месяцев назад в том переулке истекающим кровью, вы могли убедиться, что его способы подтверждения лояльности далеки от переговоров.
О, да, это верно, Абалон помнил. Какое-то время тому назад Братство нашло Тро, брошенного умирать с ножевым ранением в живот, нанесенным не рукой лессера. На самом деле, как слышал Абалон, мужчину ранил главарь Шайки Ублюдков. Братство, рассчитывая получить информацию о нем, забрало Тро, а потом выпустило в мир с сообщением для Кора.
Ходили слухи, что Лейла кормила бойца, когда он оказался на пороге смерти. Избранная предложила ему свою вену, думая, что он благородный солдат, а не враг Короля.
Запутанное дело.
Ноздри Рофа расширились, будто он изучал запах мужчины.
И как, по-твоему, я должен отреагировать на твои новости? Без обид, но твое положение и твои связи не влияют на мой мир ни в коей степени.
Но повлияет знание об убежище Шайки Ублюдков.
И ты собираешься сказать мне, отозвался Король скучающим тоном.
Думаешь, я лгу?
Когда-нибудь слышал о Троянском Ублюдке? выплюнул Ви. Я как раз смотрю на такого.
Подбородок Рофа напрягся.
Называй нам адрес, если хочешь. Но, как и твои политические связи, берлога Шайки Ублюдков находится за пределами моих интересов.
Тогда ты глупец
Все Братья разом бросились вперед, и, очевидно, только мощный крик Рофа сохранил Тро голову на плечах.
Король подался вперед, понижая голос до псевдо-шепота.
Дебил, сделай себе одолжение, прояви больше адекватности. У этой толпы безумных ублюдков серьезные проблемы со слухом, когда речь касается моих приказов, и ты им нравишься не больше, чем мне. Хочешь дожить до следующей ночи? Придержи коней в этом отношении.
Кор должен беспокоить тебя, продолжал твердить Тро. Он способен на все, и солдаты на его стороне страдают той же прямодушной преданностью, что и твои люди.
Роф слегка рассмеялся, и этот смех казался более злобным и смертельно-опасным, чем неприкрытая агрессия со стороны Братьев.
Спасибо за совет. Постараюсь его не забыть. Абалон?
Абалон, неясно пискнув, кинулся вперед.
Да, мой господин.
Ты собираешься позволить ему остаться? Как родственнику?
Нет, я сказал ему, что он должен уйти этой ночью.
Не вышвыривай его в угоду мне. Меня не волнует, где он живет и что делает.
Абалон нахмурился и задумался, а не понизили ли его в звании.
Я верен вам одному. В моих глазах он запятнан, чтобы ни говорил о своих соратниках.
Из горла Рофа вырвался неясный звук, и он повернул лицо к Тро.
Ты говоришь, что не поддерживаешь цели Кора.
Да.
И не собираешься их преследовать.
Да. Определенно точно.
Повисла пауза, и ноздри Рофа расширились, будто он проверял правдивость по запаху.
Ну что ж, хорошо. Роф кивнул своей личной охране. Уходим. У меня полно настоящих дел.
Никто не сдвинулся. Ни Братья. Ни Тро. И уж точно ни Абалон, которому казалось, что его лоферы гвоздями прибили к полу.
Ви, надавил Король. Мы уходим отсюда.
Повисла неловкая пауза, а потом Брат Вишес и Брат Бутч встали позади Короля. Держась близко к его спине, они вышли за Рофом, Зейдист замыкал группу.
Другие остались, очевидно, сторожа Тро, пока Король в безопасности не покинет территорию.
Абалон, позвал Роф, остановившись у парадной двери.
Услышав свое имя, Абалон выскочил из библиотеки и пересек фойе, его сердце гулко билось. Он давно понял, насколько любит Короля, но от мысли, что он также лишится своей должности? Возможности помогать гражданским встречаться с Королем и находить помощь
Нет, ты не уволен, прошептал Роф. Ради всего святого. Что я без тебя буду делать?
О, мой господин, я
Слушай, Абалон. Я хочу, чтобы ты позволил ему остаться настолько, насколько он захочет. Я не купился ни на йоту на его слова. Он мог оставить Кора и Ублюдков, но я ему не доверяю, и я уверен, что своих врагов надо держать при себе.
Хорошо, мой господин. Да, да, конечно. Абалон поклонился, хотя внезапная тревога пронеслась по его нервной системе. Я сделаю все, что вы прикажете.
И словно Король снова прочитал его мысли, Роф сказал:
Я знаю, что ты беспокоишься за свою дочь. Пока все не утрясется, почему бы тебе не позволить ей пожить в моем доме для аудиенций? Она может взять компаньонку, а за безопасностью там следят круглые сутки.
Ви подошел ближе.
Из подвальных помещений ведут два разных подземных туннеля, и мы направим наших додженов позаботиться о ней. Она будет в полной безопасности.
О, Дражайшая Дева-Летописеца, подумал Абалон.
А потом он вспомнил нервозность Пэрадайз, и не потому, что она была влюблена или ей не терпелось замуж. Она была молодой, жизнелюбивой женщиной, вокруг столько всего происходило, а она оказалась зажатой тесными рамками аристократов.
Наверное, будет полезно для нее покинуть дом ненадолго.
И, разумеется, он не хотел видеть ее рядом с Тро.
Разрываясь между родительским беспокойством, долгом своему Королю и печалью, что его единственный ребенок на самом деле вырос, он обнаружил, что кивает несмотря на тошноту.
Да, пожалуйста. Уверен, она будет в восторге.
Я лично позабочусь о ее безопасности, сказал Зэйдист, кивая, будто приносил клятву. У меня тоже есть дочь. Я хорошо понимаю твои чувства.
Да, подумал Абалон. Он слышал, что Брат Зэйдист вопреки грозному виду был семейным мужчиной, воспитывавшем любимую дочь.
Абалону внезапно стало легче, и он низко поклонился воину со шрамами.
Спасибо, господин. Драгоценней ее у меня ничего нет.
Хорошо. Тогда решено. Потом Роф изменил положение головы, будто смотрел через плечо Абалона на библиотеку. Кор предсказуем в своей звериной жестокости, воин старой закалки, выходец из лагеря Бладлеттера. Но финальный залп против моего трона был тактическим, спланированным с учетом закона и моей королевы-полукровки. Так бьются аристократы. Кор не сам вытащил этот план из задницы его приготовил кто-то вроде Тро. Это единственное возможное объяснение. Поэтому он мог на самом деле порвать все связи с Кором, и даже если он не сказал ни слова лжи? Мы не скоро узнаем, кому он на самом деле предан.
Абалон не собирался, но внезапно для себя его руки потянулись вперед и обхватили ладонь Рофа. Поднеся черный бриллиант к губам, он поцеловал кольцо.
И снова поблагодарил Деву-Летописецу за то, что на троне сидел правильный мужчина.
Мой господин, я предан вам одному, выдохнул он. Только вам.
***
Как только Роф не просто покинул территорию, но и пределы почтового индекса, пришло время показать Тро средний палец и, превратившись в Братьев Харди, выдвинуться по адресу, который он дал им.
Рейдж покидал библиотеку последним, ичисто поржатьпроходя мимо Тро, прыгнул в его сторону с «Бууу!», как в фильмах ужасов, заставив ублюдка отскочить назад, вскидывая руки и закрывая лицо.
Размазня.
На передней лужайке Рейдж достал телефон и быстро написал: Все в норме. С Рофом все ок. Едем осмотреть вторую точку. Он замер. Потом напечатал: Что на тебе надето?
Он убирал трубку, когда внезапно нахмурился и послал второе сообщение на другой номер: Как ты? Что-нибудь нужно?
Итак, готовы? спросил Ви.
Фьюри и Зи кивнули, а Рейдж спрятал телефон в карман и размял костяшки.
Как я хочу найти там Ублюдков. Мне просто необходима хорошая рукопашка. Ой, как нужна.
Как я тебя понимаю, пробормотал кто-то.
Один за другим они растворились, потоком молекул направившись в совершенно иной район. Они снова приняли форму, в самом начале тупика в строящемся квартале, полном домов стоимостью в две-три тысячи долларов, в которых, наверняка, жили семьи, растившие детей, и белые воротнички на самой нижней ступени карьерной лестницы, отчаянно желавшие сменить свои БМВ третьей серии на пятую.
Процветающие яппи.
Господи избави.
Они беззвучно перешли с режима «пассивно вооруженные» в «полные руки пушек». Подступив к нужному зданию со всех сторон, они вчетвером разделились и подошли к темному дому в колониальном стиле с четырех направлений компаса.
Натянув черный капюшон, чтобы сильно не сверкать белобрысой макушкой, Рейдж взял на себя задний левый угол, материализуясь через деревья, приближаясь, но оставаясь в укрытии леса. Выпуская инстинкты на волю, он прощупал то, что могло оказаться под крышей, за крепкими стенами, остаться за пределами черных окон.
Ничто не свидетельствовало о чьем-либо присутствии. Ни единой вспышки света. Внутри не двигались тени. Ни звукани в доме, ни на периферии.
Сверяясь с Зи, который мог видеть то, что было за пределами его левого глаза, и с Фьюри, который следил за правым флангом, он показал рукой вперед и материализовался на крыше.
Черепица давала хорошее сцепление, и он оставался в приседе, прекрасно понимая, насколько хорошую мишень сейчас представлял, выделяясь на фоне ночного неба. Луна не показываласьэто плюс, но на крыше он был легкой добычей. Направляясь к трубе, он прижался к кирпичной стене и прислушался.
И снова ни звука.
Когда раздался свист снизу, он закрыл глаза и призраком спустился вниз.
Зи, Вишес и Фьюривместе стояли в задней части.
Наверху ничего, прошептал Рейдж.
Я ничего не вижу внутри, согласился Фьюри.
Ви уставился на дом.
Значит, можно предположить, что здесь полно мин.
Ага. Об это он и думал.
У тебя есть что-то для разминирования? спросил Рейдж.
Ви закатил свои бриллиантовые глаза.
Я похож на долбаного бой-скаута? Сам как думаешь?
Как заходим?
Они решили войти через одно из окон в кухне. Дверислишком очевидное решение, как и дымоход с гаражом.
Обойдя с заднего крыльца, Ви снял освинцованную перчатку, достал черный кинжал и потянулся к окну над раковиной. Прижав острие к стеклу, он провел лезвием по кругу, потом положил сияющую руку внутрь окружности и убрал секцию, чтобы та не упала.
Три. Два.
Один
Тишина.
Рейдж оглянулся, прислушиваясь к звукам: шаги под землей, щелчок снимаемого предохранителя, шорох одежды.
Ничего.
Ви просунул нормальную руку сквозь отверстие и щелкнул фонариком. Тонкий луч осветил ничем не примечательную кухню: холодильник, плита, шкафчики. Более того, не было ничего подозрительного, коробок или пакетов с проводами, стоявших посреди комнаты, мигающих лампочек, панелей сигнализации на виду.
Готовы? спросил Ви.
Рейдж сделал вдох, изучая воздух из дома. Мужской пот, выпивка, табак, чистящее средство для оружия пицца жареное мясо.
И все запахисвежие.
Я пойду первый, сказал Рейдж. Со зверем у него больше шансов пережить взрыв бомбы: любые перепады температуры, боль, агрессияи его вторая сторона за секунду вылезет наружу, обеспечивая его чешуей покрепче любого кевлара.
Будь осторожен, брат мой, сказал Фьюри.
Всегда. Впереди меня ждут шикарные трапезы.
Испарившись, Рейдж появился на линолеуме. И принялся ждать. Снова.
Но воплей тревоги не последовало. Засады не было. Ничто не кричало и даже не шептало о нападении.
Он сделал шаг вперед. Второй. Третий, в ожидании, когда сработает спрятанная мина.
Под его ботинками скрипели и стонали полы.
И все.
Достаточно, Голливуд, приказал Ви через дыру в стекле. Пусти меня внутрь.
Вишес присоединился к нему, а близнецы остались наблюдать за территорией. Быстрыми, отточенными движениями Ви надел гарнитуру и оглянулся. Достал аэрозоль и нажал на распылитель, описывая круг.
Чисто, насколько мне видно.
Рейдж оглянулся на черный вход.
Вот где сигнализация.
Панель сигнализации была без маячков, отсутствие зеленого означало «иди», отсутствие красного«включено».
Нужно пройти через весь дом, сказал Ви мрачно.
Рейдж кивнул.
Беру на себя первый этаж.
Сделаем это вместе.
Шагая осторожно, они направились в переднюю часть дома, Висо своими очками, а у Рейджа кожу покалывало на спинеего зверь подключился к инстинктам.
Очевидно, Шайка Ублюдков больше всего времени проводила в передней комнате. Здесь было несколько диванов, расставленных по кругу, и запахи сильнее всего настолько, что Рейджу показалось, будто бойцы закрывали шторы и спали здесь в течение дня.
Пол загажен мусором: пустые пачки от патронов, сообщавшие, что у них были и дробовики, и сороковые. Пустые бутылки от «Джека» и «Джима». Полиэтиленовые пакеты из «Ханнафорда» со смятыми фантиками от протеиновых батончиков, тюбики «Мотрина» с открытыми крышками и мотки хирургических бинтов с высохшей кровью. Открытая коробка из «Папы Джонса» с одним оставшимся куском холодным, но без плесени.
Они здесь больше не живут, сказал Ви.
И съехали они поспешно, пробормотал Рейдж, пнув очередной пакет из «Ханнафорда» стальным носком своего ботинка.
Не было ни одного рюкзака. Вещевой сумки. Багажа. И хотя он не рассчитывал на то, что Шайка Ублюдков вывезла свои пожитки на «Таун&Кантри», в комнате даже не завалялся носок или запасная пара ботинок. Они не оставили даже гребаной расчески.
Обойдя основание лестницы, Рейдж почувствовал вибрацию телефона во внутреннем кармане кожаной куртки. Но он его не проверит. Он не позволит загнать себя в ловушку в этом доме, и чем дальше они с братом углублялись, тем выше становились шансы, что они наткнутся на что-то, что будет стоить им руки. Ноги.
Жизней.
Таковы реалии их работы, которые он принял, потому что, во-первых, не позволит никому прессовать его народ или его Короля, будь то группка вонючих убийц или тесный кружок придурков Кора. И, во-вторых, едва ли он мог заняться чем-то другим.
Ну, кроме еды и секса, и, видит Бог, дела по этим двум фронтам шли очень, очень хорошо в дневное время.
Черт, даже в текущем состоянии боевой готовности на задворках разума он уже подсчитывал часы до того момента, когда сможет основательно раздеть свою Мэри.
В подобные ночи он острее всего хотел зарыться головой между ее ног и не вставать часов семь.
Встряхнувшись, он подошел к основанию лестницы.
Я поднимаюсь, сказал он своему брату.
Меня подожди.
Разумеется, он не стал ждать. Он просто пошел наверх, ступенька за ступенькой. Это был, вероятно, глупый поступок, но он ненавидел ждать.
Это просто было не в его натуре.
Глава 17
Стоя в углу больничной палаты Селены, Трэз чувствовал себя загнанным в угол.
Он не хотел злиться на нее. Ради всего святого, она чуть не умерла на его глазах.
Что? спросила Селена. О чем ты думаешь?
Были хорошие новости: последние минут двадцать или около того он наблюдал, как исчезает ее бледность, каким острым, как лезвие, был сейчас ее взгляд, как ее тело, пусть и все еще немного напряженное, почти вернулось к норме.
Были и плохие новости: ее маленькая диссертация на тему природы его сексозависимости и причин его желания правильно поступать по отношению к нейне то, что он хотел слышать. И он молил Бога о том, чтобы она не упорствовала.
Селена, я думаю, что тебе нужно отдохнуть.
Трэз, не закрывайся от меня.
Он обхватил голову руками. Пожалел, что нет таких же длинных волос, как у Рофа, чтобы было за что дернуть себя.
Слушай, я не хочу спорить с тобой.
Тогда скажи, что я не права. Пусть я и не поверю в это. Но скажи что-нибудь. Что угодно.
Поморщившись, Трэз покачал головой.
Я пойду и
Трэз
Нет, мы этого делать не будем.
Почему? Если у нас впереди тысяча ночей, то это всего один неловкий разговор.
Детка, это нечто намного большее, чем просто неловкость. Боже, он слышал резкие нотки в своем голосе, чувствовал, как начинает закипать. Да, думаю, я вернусь
Когда ты вернешься, ничего не изменится. Она указала рукой на расстояние между ними, и на мгновение он испытал благодарность за это движение: он и забыл, о чем они говорили. Расстояние не поможет нам.
Его сердце гулко забилось. Будто он боялся или что-то вроде того.