Громко пискнул предупреждающий сигнал, потом еще один. Красные лампы потухли, а чуть пониже загорелись другие, зеленые. И звук протяжный над головой: п-и-и-и.
Вот теперь точно всё. Пц!!!
Закрыл я глаза, руками от брусьев оттолкнулся и
Коленками об заборчик ка-а-ак шандарахнулся. Больно, бли-и-ин! «Это что еще за фигня? думаю. Забор же в сторону должен уйти, ну, то есть открыться». А мужики сзади ржут, животы надрывают. Вот тут только до меня и дошло, что всё это шутка. Всё, что со мной приключилось. Прикол, так сказать, коронный, сахарильский.
Дядя Миша с Вадимычем меня потом минут двадцать чаем отпаивали. Ждали, пока отойду от передряги. А под конец Вадимыч уже на полном серьезе поинтересовался: «Так ты что, Андрюха, и впрямь прыгать собрался?». «Ну да, отвечаю. Раз груздем назвался, всё отступать некуда». Товарищ майор тогда лишь посмотрел на меня внимательно, хмыкнул, но дальше развивать эту тему не стал. Понял, видать, что у меня на душе творилось.
А на следующий день я улетел. И провожали меня уже двое. Вадимыч и дядя Миша. Последний, как оказалось, тоже из наших, из «салабонов». Ну тех, кто службу в САЛБО проходил. В Специальных Армейских Линейных Боевых Отрядах. На память о Сахарилах они мне две рыбины подтащили. В подарок. Как уж они эту рыбу, запрещенную к ловле, мимо таможенных «духов» пронесли, я не знаю. Но подарок и в самом деле знатный. Мы его потом всей лабораторией неделю кушали да пальчики облизывали.
Напоследок же разлил дядя Миша из фляжки настойку домашнюю, и мы «вздрогнули». На посошок. «За салабонов!» поднял свой стакан майор. «За штришки!» продолжил дядя Миша. «Без линеек!» закончил я эту почти уставную фразу. Вот так и завершилась она, моя сахарильская эпопея. До сих вспоминаю.
Глава 7. Штришки и линейки
Вы, друзья, наверное, гадаете сейчас, что это за «штришки» такие непонятные и «линейки»? Однако ничего тут сложного нет. Это просто жаргон такой. Наш, армейский. Точнее, «силовой». Тот, что «используется» во всех силовых ведомствах Синеговии. Дабы иерархию подчеркнуть. Хотя, по мне, так никакой особой иерархии там нет просто сложилось так. Исторически.
Общая воинская повинность у нас ведь на всех распространяется. Ну, окромя дам, конечно. Как срок подходит, идет молодой оболтус в САЛБО и через некоторое время, после присяги, становится «салабоном» и получает «штришок» на форму. То есть штрих-код для распознавания сканерами. Плюс погоны. Где, как и положено, полоски, звезды, просветы. Всё как у людей.
Но есть, правда, у нас еще и те, кто не слишком реальную службу жалует. И вот таких зачисляют в альтернатившики. Точнее, в «дятлы». Официально же их ведомство называется ДОЛБоЧ Департамент Обороны (Линейные Боевые Части). Вот потому-то и «дятлы». Сидят себе тихонько и долбят, инструкции по эксплуатации «быриков» изучают, роботами учатся управлять. Как геймеры, в кресле сидючи, чаек попивая. Марш-бросками и физподготовкой там никого не напрягают. И оружие настоящее не дают. Одним словом, «дятлы». А чтобы отличать их от настоящих «салабонов», вместо погон им под штрих-код линии («линейки») наносят. Вроде как звания: три линии сержант, пять старшина. Для «офицерских» званий линии потолще используются, а у «генералов» они вообще в три пальца толщиной. Короче, срамота одна, да и только. И лишь у «прапорщиков» не линии, а кружочки, больше похожие на мишень. Но это-то как раз и понятно в такие целиться гораздо удобнее. Ха. Ха. Ха.
Впрочем, не только «салабонами» и «дятлами» богата наша силовая составляющая.
Есть еще «духи». Те, кто служит в ДУХО Департаменте Управления Хозяйственными Объектами. Эти, в основном, на таможенной и пограничной теме специализируются. А еще объекты важные охраняют от всяких подозрительных личностей.
Хотя на самом деле этими личностями занимается совсем другая служба. Части Регулирования Правопорядка. ЧРП. «Черпаки» по-нашему. Преступников ловят, профилактику среди подрастающей молодежи проводят на предмет соблюдения законов и правовых норм. Следствие, кстати, тоже могут провести. Правда, чисто предварительное и лишь до того момента, как дело на стол к «дедам» не попадет. То есть следователям и прокурорам из Департамента Дознания. Дюже эти ребята гордятся своим прозвищем. «Деды», однако, не абы что. Вот только чаще всего их не «дедами», а «дудками» называют, ибо громче всех дудят они о «победах» своих, забывая про остальных прочих. Иногда даже чересчур громко «дудят». И тогда их «дембеля» осаживают. Из региональных ДМБ Департаментов местной безопасности.
Вот такая вот у нас картинка в итоге выходит. «Дятлы» полугражданские, «салабоны», «духи», «черпаки», «деды», «дембеля». Полный набор, так сказать. Поговаривают, что и тысячу лет назад нечто похожее наблюдалось. Но тут уж я не копенгаген, в те года не служил и потому ничего сказать про то не могу, не в курсе просто это вам следует к историкам или к филологам обращаться. Такие дела.
Впрочем, забыл я еще кое-кого упомянуть в раскладе своем. Ведь, как у нас часто шутят (не очень понятно): «Дембель неизбежен». А вот что после, упоминать как-то забывают. И упускают кое-что, не подумав. Почему?
Да потому что есть, есть на Синеговии еще одна структура. Вернее, надстройка. Над ДМБ. Курирующий всех «дембелей» и их же объединяющий Департамент Синеговской Безопасности. ДСБ, если кратко. И уж его работников иначе как «штрафниками» никто не зовет. Иногда их, правда, «штафирками» кличут, намекая на почти «гражданское» состояние. Однако не любят они такое наименование, ох, не любят. Поскольку такие же как все, только совсем засекреченные. И уж если возьмутся за кого, примерно так, как за меня сейчас Пётр Сергеевич, то мало никому не покажется.
Вот только не пойму я никак, «дембель» товарищ подполковник или всё же «штрафник». Звание воинское вроде имеет, но, по повадкам, чисто «штафирка». Натуральный.
Глава 8. Товарищ подполковник
М-да, протянул Пётр Сергеевич, перестав, наконец, сверлить меня взглядом. Вы он скосил глаза на лежащий рядом бумажный лист. Вы, Андрей Николаевич, прямо э-э, учкудук какой-то.
Кто? не понял я.
Уч-ку-дук, с удовольствием повторил товарищ подполковник, смакуя неизвестное мне слово. Вы что, никогда не бывали на Трёх Бакшишах?
Нет, не бывал.
Зря, с сожалением проговорил Пётр Сергеевич. Много потеряли. Я вот, помнится, в командировку туда летал
Сказал и замолчал. Взгляд его при этом затуманился, улетая куда-то в неведомые дали, губы сжались в суровую нитку, черты лица заострились, напоминая грани одинокой скалы, застывшей посреди бурного моря Да, видать, и впрямь чем-то эти Три Бакшиша запали в душу товарищу подполковнику. Вон как закаменел, даже дышать перестал. Впрочем, что это он? Никак похрапывать начал?
Товарищ подполковник, товарищ подполковник, прошептал я, пытаясь вывести его из состояния дремы.
А? встрепенулся собеседник, открывая глаза.
Вы, кажется, что-то про учкудук говорили, напомнил я.
Точно, подтвердил он, поправляя уползший вбок галстук. Там местные товарищи как затянут свой «Учкуду-у-ук, три бакшиша»
«А петь-то Пётр Сергеевич совсем не умеет. Или это он просто прикидывается?.. Хм, а нафига ему это?.. Понятно, зубы заговаривает».
Пётр Сергеевич тем временем допел до конца арию «восточного гостя» (точнее, как я понял чуть позже, только ее первый куплет) и продолжил:
Так вот, Николай Андреевич
Андрей Николаевич, поправил я.
Что? А, ну да. Андрей Николаевич Как затянут они про свой «учкудук», так до самого утра и не останавливаются. Словно пьяные. Или укуренные напрочь.
А что это? Учкудук.
А вот этого никто не знает, отрезал товарищ подполковник. Что это, где это и э-э, когда это.
Даже вы? многозначительно поинтересовался я у враз посуровевшего собеседника. Пётр Сергеевич в ответ лишь хмыкнул, но так и не подтвердил тонко выдвинутую мной версию о том, что кое-кто всё же в курсе насчет таинственного «учкудука». Хотя и не опроверг.
Товарищ подполк То есть простите, Пётр Сергеевич. А всё-таки, с чего бы это я учкудук? вновь спросил я после десятисекундной паузы в разговоре.
Почему, почему, проворчал Пётр Сергеевич. Да вы, батенька, уже почти он зачем-то посмотрел на антикварные часы со стрелками, обхватывающие браслетом «дембельское» запястье, двадцать девять дней возле кабинета топчетесь, а внутрь только сейчас заглянули. Соизволили, так сказать. Нехорошо, знаете ли, дорогой мой Андрей Петрович
Андрей Николаевич, снова перебил я товарища подполковника.
Что?.. Ну да, вот видите, опять вы всё вокруг да около. Нет, чтобы сразу, по-простому, зайти да поговорить по душам со старым солдатом. А, Николай Петрович?
Андрей Николаевич, я, кажется, уже начинал закипать. И вообще, как я мог зайти, если у вас на двери объявление висит, что тут нет никого. Вот.
Какое объявление? удивился Пётр Сергеевич. А ну-ка.
Он встал, смахнул со стола бумаги, спрятав их в выдвижной закрывающийся на ключ ящик, а затем неторопливо прошел к двери. Открыл ее, выглянул наружу, закрыл, вернулся назад. Снова занял место во главе стола, вытащил из ящика бумаги.
Ну висит. И что? спросил он меня.
То есть как это что? возмутился я. Там же черным по белому написано. «Все на задании».
Ну?
Что ну?
Баранки гну. Я-то сейчас, по-вашему, где?
Где? тупо переспросил я, впрочем, уже догадываясь, на что намекает товарищ подполковник.
Да вот здесь и сижу. Выполняю задание Родины. Беседую тут, понимаешь, со всякими обалдуями.
Ага. Понял.
Понял он, недовольно пробурчал Пётр Сергеевич. Служили? внезапно сменил он тему разговора.
Служил.
«Салабон»?
«Салабон», подтвердил я с достоинством и тут же мысленно хлопнул себя по лбу. «Елки зеленые, да причем тут «салабоны», служба? У меня ж, блин, отпуск горит!»
Товарищ подполковник, я хотел насчет
Однако Пётр Сергеевич не дал мне закончить, приложив палец к губам и нахмурив брови. Затем встал, прошелся туда-сюда по кабинету, сунув руки в карманы отутюженных брюк. Остановился, испытующе посмотрел на меня.
Значит, Голубой Купорос? то ли спросил, то ли подтвердил очевидное Пётр Сергеевич.
Да, ошалело произнес я. А откуда вы
Сказал и тут же заткнулся. Действительно, что я, совсем дурак что ли? Он же всё-таки «дембель», а не просто так погулять вышел.
Пётр Сергеевич вернулся за стол и, откинувшись в кресле, несколько раз нервно пробарабанил пальцами по столешнице. Затем почесал затылок, задумался.
Что вы знаете про газзон? спросил он меня секунд через пять, сложив на груди руки. В смысле, откуда он у нас на Москонии появился?
Я покачал головой:
Увы. Сия тайна мне неизвестна.
Хм, странно. Я тут на днях читал ваши соображения. Те, что вы отправили руководству ДПС сразу после обнаружения первых следов газзона. И вот что я вам скажу по этому поводу. У вас всё очень подробно описано и в очень доступной форме. Даже я понял.
Бред, отрезал я. Правдоподобно, но бред.
Вы уверены, Андрей Николаевич?
«Странно. Имя-отчество правильно произнес. И без запинки».
Уверен.
Ну что ж, вздохнул Пётр Сергеевич. На нет, как говорится, и суда нет, потом немного помолчал и добавил. Ласково так, по-доброму. На нет у нас особое совещание имеется.
То есть?! оторопел я.
Пётр Сергеевич сдвинул брови.
Шутка, коротко бросил он после нескольких секунд напряженного молчания.
Сказал, будто выстрелил. «Ой, чтой-то мне нехорошо».
Н-да, Андрей Николаевич, резюмировал мой визави. С чувством юмора у вас, прямо скажем, не ахти. Вон как побледнели-то. Ну да ладно, не о том речь.
А о чем? проявил я осторожный интерес.
Да, собственно говоря, ни о чем, отмахнулся товарищ подполковник. Езжайте себе в отпуск, Андрей Николаевич. Отдыхайте.
И что я мог на это ответить? Только рот раскрыть в изумлении. И какого рожна он тут четверть часа воду в ступе толок? Про службу, про газзон, про учкудук непонятный. Сказал бы сразу и дело с концом.
Все эти мысли, видимо, настолько явственно отразились моем лице, что сидящий напротив Пётр Сергеевич расхохотался. Весело и на этот раз действительно по-доброму. По-человечески. Да уж, хотел бы я поглядеть со стороны на свою вытянувшуюся физиономию. Ведь болван же болваном, ёшкин кот!
Ну? Чего застыл? отсмеявшись, проговорил Пётр Сергеевич. Хоть бы спасибо сказал старику! А то сидишь тут как колом пришибленный. Ну прямо как неродной, ей-богу.
«Неродной? Хм, я что-то пропустил? Или нет, не догоняю хотя Ох, ё-моё!!!»
Вот теперь я точно вспомнил. Вспомнил тот давнишний трамплин на Сахарилах.
«Дядя Миша! Собственной персоной! И где?! В «дембельском» кабинете! У нас на Москонии! Да еще подполковник! Ну, бли-и-ин!!!»
Глава 9. О некоторых видах «оккупаций»
Испарился куда-то твой Иван Семёнович, констатировала Жанна, осматриваясь в просторном холле отеля. Отшили, видать.
Да, действительно. Говорливый закусалец и впрямь куда-то пропал. Возле стойки администратора (которую наши «продвинутые» граждане именуют исключительно «ресепшеном») томилась в одиночестве уже знакомая нам ДАМА. Впрочем, сказать, что она тяготилась этим самым одиночеством, означало бы погрешить против истины. Она вовсе не томилась. Наоборот, наклонившись над стойкой и грозно насупив брови, она что-то строго выговаривала дежурному администратору. Тот, то бледнеющий, то краснеющий под суровым взглядом представительной леди, лепетал в ответ какую-то чушь. Бедолага явно не знал, куда деться. А еще он, по всей видимости, не понимал, что от него хотят. Поскольку дама говорила по-русслийски, а он как ханьченьский болванчик повторял через раз одну и ту же фразу на глинике: «Сорри, мадам. Донт андестенд. Спик глиник, плиз». В промежутках между «плиз» и «сорри» обливающийся потом администратор бормотал что-то еще, лично мне совершенно непонятное. Хотя, возможно, это он просто ругался. Или молился, что в данном случае было почти то же самое. «Хоть и не похоже, но одно и то же, как говаривал один мой знакомый с Харькодессы, посещающий по субботам Привоз, а по воскресеньям синагогу.
Встретив измученный взгляд отельера, я лишь пожал плечами. «Извини, брат, но тут я тебе не помощник в разговорном глинийском не силен».
Положение спасла моя супруга. Женская солидарность, не иначе. На мужика-отельера ей было, конечно же, наплевать: «А нефиг тут кипишиться, коли по-русслийски базлать не обучен». Да уж, выраженьица она иногда подбирает на удивление, хм, ёмкие и когда только феню, пусть и в усеченном виде, освоить успела? Впрочем, она у меня к языкам способная на пяти, как минимум, изъясняется. Причем свободно, не то что я неуч.
Подойдя ближе к «общающимся через стойку», Жанна о чем-то спросила рассерженную туристку, а затем, выслушав ее сбивчивые объяснения, повернулась к администратору и принялась растолковывать последнему суть претензий нашей соотечественницы. Судя по тому, что вспотевший парень за стойкой расплылся в улыбке и ускоренно закивал, навести мосты между народами удалось в полной мере.
Минуты через три новая знакомая моей супруги отошла, наконец, от «ресепшена». Вполне довольная как собой, так и своей неожиданной «спасительницей», которую она ни в какую не желала отпускать от себя. Впрочем, моя женушка не сопротивлялась, и потому спустя какое-то время обе «кумушки» уютно устроились на широком диване в глубине гостиничного холла и принялись оживленно беседовать. Ну, то есть не совсем беседовать. Моя благоверная больше слушала, чем говорила, лишь иногда вставляя отдельные реплики в эмоциональный монолог своей габаритной собеседницы. Разговор сопровождался картинными взмахами рук, закатыванием глаз, сочувственными покачиваниями головой, удивленными вздохами, короче, всем тем, без чего не могут обойтись наши милые дамы, когда изливают душу подругам по несчастью. Или же просто делятся маленькими житейскими радостями и поверяют друг другу (под очень большим секретом) свои сокровенные тайны. Чужие, впрочем, тоже. Причем с гораздо большим энтузиазмом.
«Ну что ж, пусть дамы общаются, а я займусь-ка я, пожалуй, делом. Заселиться-то надо, в конце концов, или как?»