Девчонка спрятала под полотенцем все самые интересные места и почти все лицо. Но изящную, тонкую талию она спрятать не смогла. А яркие, широко раскрытые глаза, смотрели на него с нескрываемым восторгом.
Нас ждешь, красавица? насмешливо пробасил Хоор. Он быстро оценил обстановку и убедился, что из душевой, где нет ни окон, ни других дверей, девчонка не сбежит.
Осторожно ступая по мокрому скользкому полу, Басс подошел к ней спереди.
Хоор неслышно подкрался сзади. Он был гораздо более прагматичнее романтичного брата. Поэтому был готов в любой момент схватить ее и обездвижить, помешав сбежать. Ему хорошо было видно, как глядя на его младшего брата, она начала мелко дрожать.
Ты пугаешь девочку, пробормотал он. Не удержавшись, легко провел по точеной спине рукой. Как же долго он ждал этого момента. Возбужденный, будто целую вечность не видевший голую женщину, он с трудом сдерживал себя. Ему хотелось схватить ее, скрутить, подмять под себя. Войти резко и на всю длину так, чтобы забилась в его руках и заорала. Требуя и моля еще. Еще. И еще.
Он мотнул головой, прогоняя видение и пытаясь взять себя в руки. Хорошо, что девчонка не видит, как он возбужден. Однажды они уже испугали ее до чертиков. Сейчас же будут медленно и осторожно приручать ее. Если, конечно смогут сдержаться.
Не один раз они с братом обсуждали, что будут делать, когда найдут ее. Как будут делить между собой. А вот сейчас Хоор боялся слететь с катушек. Как же она пахла! Как же долго он искал ее.
Басс был в таком же состоянии. Штаны его вот-вот лопнут, так туго натянулись.
По-видимому, от девочки это не укрылось. Она застонала и спрятала лицо в коленях.
Да не бойся. Никто тебя не тронет, успокоил ее Басс.
Хотя его так потряхивало, что слова были вовсе не убедительны. Как бы братец не наломал дров.
Если только не попросишь, прошептал Хоор, едва сдерживаясь, чтобы не схватить зубами нежное розовое ушко, выглянувшее из-за белобрысых волос.
Вот, придурок! Таки не сдержался. Испугал. Во-о-он, как дрожит. И только взяв ее обеими руками за талию, он ощутил, что дрожит-то она не от страха!
Очень тихо, робко, ее дракончик внутри подпевает их драконам.
Хоор не верил сам себе, не верил своим глазам, когда она неловко потянулась вперед, к его брату.
Так сладко выпятив зад. Ну как тут сдержаться! Его хваленая невозмутимость и самообладание полетели в тартарары.
Ух ты ж, бормотал Хоор, позволив себе погладить ее тугой, трепещущий под его ладонью живот. Она вовсе была не против, когда он осторожно, готовый в любой момент остановиться, спустился вниз и зарылся пальцами в припухшие, горячие складочки.
А стоило ему погладить бедро, как ее попа тут же приподнялась. Прогнувшись в талии, словно голодная кошка, она уже была готова отдаться ему.
Он не видел, как осторожными, изучающими поцелуями осыпал ее лицо Басс. Сам же Хоор прокладывал дорожку вдоль ее позвоночника, целуя и прикусывая. Зализывая укусы. Ее зад призывно вжимался ему в пах.
Как же она проголодалась, мелькнула в его голове мысль.
Им было тяжело находиться вдали от нее, а ейтем более.
Перекинувшись с братом взглядами, Басс сбросил футболку. Расстегнул ширинку.
Девчонка гортанно зарычала, когда его член показался наружу.
Хоор подхватил девочку, прижал ее к своей груди. Легонько держа ее одной рукой за горло, прижался губами к трепетавшей жилке на шее.
Застыл в ступоре, когда вместо того, чтобы взмолиться о пощаде, она подняла руки вверх и запустила их ему в волосы.
Никогда он не мог подумать, что от такого простого движения у него напрочь снесет крышу. Басс был не в лучшем состоянии.
Его глаза сверкали и пульсировали в предвкушении, когда, не сводя с девчонки взгляда, он опустился вниз.
Гортанный не то крик, не то стон сорвался с ее губ, когда язык Басса прошелся по истекающим складкам. Не позволяя ей отодвинуться, он обхватил ее бедра руками.
Чертовски, чертовски вкусная девочка Как там ее зовут? Лиза? Какое красивое имя Р-р-р-р
В какой-то момент поняв, что они не причинят мне вреда, я расслабилась. Их пылких, но нежных и осторожных ласк мне было мало. Дернув стриженого за ухо, я извернулась и впилась ему в губы. Переложила его руку со своего живота на грудь.
Как же шикарно, свободно я себя чувствовала, зная, что завтра никто не упрекнет меня в распущенности. Зная, что ни перед кем мне не будет стыдно! Завтра они даже и не вспомнят мое лицо. Это так раскрепощает! Полная свобода и взрыв чувств.
Нутро дрожало от удовольствия и счастливого урчания моего дракона. Представляю, как себя сейчас чувствуют мои истинные. Пусть эти древние узнают, каково это изнывать в пустой постели. И пусть я сама и сбежала от них, но довели меня до этого решения именно они. Надеюсь, их подбрасывает сейчас в их постелях от ревнивых воплей ИХ же драконов.
Выгнувшись в очередной раз от томительной ласки, сквозь едва приоткрытые глаза я увидела черное облако, ползущее по потолку. От неожиданности открыла шире глаза и замерла. Не может этого быть!
С трудом извернувшись в крепко державших меня мужских руках, я посмотрела через плечо стриженого на входную дверь.
Я так и знала! Да что же это за невезение такое!
Владлен. Сторож клуба проснулся и сейчас стоял у входа в душевую с широко раззявленным ртом. Из этой пасти, с каждым мгновением открывающейся все шире и шире, вылетали сотни, неттысячи черных мух. Однажды я такое зрелище уже видела, когда с виду безобидный вампир натравил своих мошек на несчастного забияку-оборотня. Погибнуть тот не погиб, но иссушенный укусами до самых костей, восстанавливался не меньше, чем полгода.
Простите, парни, но мне такая судьба не интересна. Укусив не ожидавшего нападения стриженого, лягнув ногой лохматенького, я вырвалась из их рук до того, как меня смогла укусить хоть одна мушка. Вихрем подскочив к стене и сорвав свой заговоренный амулет, я выскочила в служебную дверь, замаскированную в углу душевой комнаты. Голышом пронеслась на второй этаж, где находились служебные комнаты.
С испуга я перепутала двери и вломилась в личную раздевалку Тамилы, нашей единственной женщины-тренера. Не беда, между нашими раздевалками есть смежная дверь. Вот так, по воле случая, запутав следы, я оказалась в своей раздевалке.
Меня все еще потряхивало от так и не утоленного сексуального голода. Раздраконенное лоно ныло и пульсировало, но делать было нечего. Нужно сматываться. Объясняться ни с Владленом, ни с, наверняка к этому моменту иссушенными до костей дракончиками, я не собиралась. Нацепила на себя амулет, тотчас ощутив, как затихает во мне казавшийся уже нестерпимым вой моих истинных. Я ухмыльнулась, представив себе, как они врываются в душевую. А тамкроме двух скелетов и старого вампира только мой топик с шортами и валяется в углу.
Грохот хлопнувшей двери подтвердил, что не так уж я далеко ушла в своих фантазиях. Нужно срочно маскироватьсяа то, как бы меня не застукали.
Я достала из шкатулки, лежавшей перед зеркалом, зеленый амулет на цепочке. Стило только опуститься ему на мою грудь, как мой облик тотчас стал меняться. Розовые уши приобрели голубоватый оттенок. А их кончики вытянулись вверх и заострились. Нос тоже удлинился и загнулся небольшим крючком. Ставшие раскосыми глаза и вытянувшиеся в узкую полоску губы окончательно сделали меня похожей на эльфа. Хилого, тощенького, но эльфа. В жизни никто не догадается искать меня в таком облике. Выпустив две пряди у ушей, остальные волосы убрала в хвост. Надела шорты со специальной накладкой впереди, делающей меня похожей на парня. Сверхумужские брюки дудочкой и свободная футболка. Ах да, еще грудь перевязать. После рождения моих малышей она налилась и увеличилась на несколько размеров.
Вспомнив о своих сыновьях, мои губы сами растянулись в счастливой улыбке. Именно они давали мне вдохновение и силы жить, они превращали мою жизнь не в скучные серые будни, а в веселую, задорную историю.
Ну все, мое приключение сорвалось, пора выбираться из клуба. Вообще глупой затеей было устраивать свидание у себя на работе. Эльф Лис, именно под таким именем меня здесь знали, работал старшим-куда-пошлют. Полотенце подать. Водички принести. Печальную историю выслушать, или, наоборот, чьи-то похвастушки. Платили мне не много. Да меня деньги не особо интересовали. Богатств, подаренных мне истинными после той злополучной ночи хватит на многие сотни лет. Зато я имела возможность отвлечься и развеяться. Да и график работы у меня был очень удобный. Весь день я проводила с моими малышами, а вечером на пару часов выбиралась на работу. Никому из посетителей клуба и в голову не приходило поухаживать за хлипким тощим эльфом, так что меня абсолютно все в моей жизни устраивало. В таком обличье я не была интересна ни женщинам, ни мужчинам.
Осторожно выбравшись через окно, я по вившейся вокруг здания лестнице никем не замеченная спустилась вниз.
На всякий случай оглянувшись по сторонам и никого не увидев, я вышла из тени и отправилась домой.
Эй, слышь ты, вдруг окликнули меня.
Я обернулась и чуть не рухнула на землю. Из-за разлогого куста ко мне спешил стриженый. Живой и здоровый. А все таки, он тоже хорош собой. Еще поднывавший живот мой вдруг скрутился в пружинку, вспомнив его прикосновения.
Но дракон остановился от меня в нескольких шагах, подозрительно глядя на меня. Неужели раскусили?
Слышь, малой? Ты девчонку там не видел? Худенькую такую? Блондинистую.
Боясь выдать себя голосом и радуясь, что меня, все же, не узнали, я покачала головой.
Там есть черный ход. Но он заперт изнутри, с той стороны, откуда только что появилась я, легкой трусцой приближался патлатенький.
Может, закончить начатое? Я прогнала прочь эту безумную мысль, и радуясь, что парни не пострадали, поспешила скрыться. Я попросту юркнула в кусты и там затаилась.
Не понял? Куда эльф делся?
Значит, точно, не узнали.
Какой такой эльф? Ты, Хоор, перевозбудился, что ли? На, водички попей.
Патлатенький бросил своему корешу бутылку. Ту самую, которую я предусмотрительно приготовила для любовника. Но напрочь о ней забыла, когда убегала от сторожа.
Стриженый приложился к ней, отпил добрую половину и протянул оставшуюся воду патлатенькому. Тот допил остаток, сплющил бутылку в маленький шарик и засунул в карман.
Какая-то вода странная. Ты где ее, Басс взял?
Да на стойке стояла. Запечатанная, кажется.
Значит так
О чем-то тихо переговариваясь, парни скрылись в ночи. Я искренне была рада, что они выбрались невредимыми. Еще больше радовалась, поняв, что меня не узнали. А испив заговоренной водицы, они наутро даже цвет моих глаз не вспомнят. Жаль только, что свой голод я так и не утолила, а только еще больше завелась. Но нужно как-то успокоиться и затаиться. Я вовсе не удивлюсь, если сегодня же тут появятся ищейки моих истинных. Интересно было бы хоть раз на них самих посмотреть. Но нет, они все служак своих посылают.
Терзаемая такими мыслями, я и не заметила, как добралась до своего дома. Маленький домик с голубыми ставнями просто утопал в кустах благоухающей сирени. Ее поддерживала вечноцветущей моя верная подруга и няня в одном лицетролль Оухраяна. Имя у нее, конечно, замысловатое. Но я ее называю по-простомуРая.
Усевшись на скамейку у невысокого белого забора, я подняла свой взгляд в небо. Казалось, даже звезды подрагивали от громогласного храпа Раи. Но мои малыши под этот звук засыпали моментально и спали крепким, безоблачным сном. Мои любимые Андрюшка и Кирюшка
Глава 3
Хоор был в замешательстве от того, как резко изменилось настроение их девушки. То она вся пылала, доводя их до неистовства. А тут вдруг напряглась вся так, словно в камень превратилась. Нежное, желанное тело вдруг превратилось в жгут из напряженных мышц. И все же он пока еще не успел перестроиться, не думал, от чего вдруг с нею произошли такие изменения. Туго сжавшее его пальцы лоно привело его в восторгон был готов голову дать на отсечение, что за все это время девчонка не была ни под одним из особей мужского пола.
Сколько раз он разбивал о каменные стены кулаки, представляя, чем сейчас занимается та, которая вернула их с братом к жизни! Сколько раз бился головой о каменную стену, представляя себе, что где-то там, вдали, возможно страдает без материнской любви и отцовской ласки его дитя. Он ни разу не смог представить себе, как выглядит его ребенок. Даже не задумывался о том, сын это или дочь. В тот момент для него это вовсе не имело значения. Он просто сам не знал материнской любви, и был уверен, что его дитя тоже страдает от того-же.
Его убивал сам факт того, что его ребенок может быть несчастен. Так же, как и он в своем детстве. Так же, как были обделены любовью матери и его братья. Одиннадцать. В своей жизни он запомнил одиннадцать братьев, десять старших и одинБасс, младший. Он помнил пустые глаза матери, в которых лишь иногда зажигались чувства. Ненависть. Каждый раз, когда в ее лоне зарождалась жизнь, в ее глазах загорался ненавидящий огонь.
И наоборот. Его отец одаривал их всеми теми чувствами, что должна была передать с молоком их мать.
Так случилось, что его отецодин из сильнейших древних драконов, полюбил юную драконицу, которая была рождена для другого дракона. Ее истинной парой был юный сын прародителя всех драконов. Но отец Хоора не смог устоять и попросту выкрал юную девушку вопреки ее воле и вопреки зову ее природы. Он поселился с ней в пещерах огромной неприступной скалы, стены которой так никто и не смог разрушить. Ни родители девушки, ни ее истинный.
Слыша стоны и плачь украденной невесты, юный дракон не выдержал. Его слезы, проливаясь на землю, затопили прекрасную цветущую долину, превратив ее в океан. Волны этих соленых от слез вод до сих пор омывают крутые стены скалы, в которой была заточена несчастная девушка.
Отец же окаменевшего от горя дракона проклял отца Хоора. Каждое его дитя, достигавшее совершеннолетия, превращалось в камень.
Горюющий отец, так и не получивший взаимности от украденной драконицы, с ревом метался вокруг своих каменеющих детей.
Когда в живых осталось всего два сына, он отправился с покаянием к прародителю всех драконов. Просил прощения и умолял пощадить его оставшихся в живых сыновей. Прародитель смилостивился. Но полностью отменить проклятие отказался. Дракон, укравший чужую невесту, должен был принять смерть, что он и сделал, превратившись в огромный камень на вершине все той же скалы. А его окаменевшие дети возвращались к жизни в тот момент, когда достигала совершеннолетия его истинная девушка. Но не навсегда. А всего на двенадцать дней.
Двенадцать окаменевших драконов, двенадцать дней.
За это время оживший дракон должен был суметь призвать свою истинную и зачать с нею дитя. А иначе он вновь превращался в камень. Вернее, рассыпался в каменный порох.
Хоор очень хорошо помнил тот момент, когда его тело стало превращаться в камень. Едва живой отец с тоской смотрел на своего предпоследнего сына. Рядом с отцом находился и Басс. Та же судьба должна была вскоре настигнуть и его. Между братьями была небольшая разница в несколько лет, что по драконьим меркам было сущим пустяком.
В отличие от его братьев, превратившихся в камень ранее, Хоор знал, что судьбу можно будет попытаться изменить. Всего один крошечный шанс. Ведь он прекрасно понимал, что призвать свою истинную вовсе не легко. Как правило, ее поиски занимают много времени. А тут всего-то отводилось двенадцать дней.
Обратившись в дракона, Хоор прислушивался к тому, как застывает кровь в его жилах, как каменеют его лапы, крылья, хвост, тело. Сердце, зажатое в каменной ловушке, испытывало страшную боль, но в камень так и не превратилось. Оно все еще билось, но билось очень редко и едва слышно. Не окаменели и глаза. Хотя со стороны и казалось, что они такие-же холодные, как и все остальное драконье тело. Но это было не так. Хоор видел и все еще чувствовал. Жив был и его мозг. Представляете, какие адские муки испытывает существо, плененное в собственном каменном теле? Он видел, как год спустя, опустившись рядом с ним, окаменел и последний, самый младший его, самый любимый брат. Видел его, но не мог сказать ему ни слова. Не мог передать тому, как же он его любит. Хотя все то время, что Басс был еще нормальным, он приходил к окаменевшему брату, с которым при жизни они были очень близки. Хоор помнил, как пришел попрощаться с ними отец. Он подходил к каждому своему сыну. Для каждого из них у него нашлось доброе слово, полное любви и раскаяния.
Ваша мать так и не полюбила вас, говорил он едва слышным умирающим голосом, но я-то люблю вас за всех
Это была правда, и каждый из них знал это.
Я очень надеюсь, что когда-нибудь вы оживете. Я верю, что вы восстановите нашу династию. Верю, что наш род не пропадет. Но я вас прошу. Я вас заклинаю. Если только вы меня слышите, не судите свою мать. Она в том не виновата. Простите ее.
Не зная, что его дети все еще слышат, чувствуют и видят его, он обнял каждого, прижался к каждому своей слабеющей с каждым мгновением грудью.