Содержимое пакетов было тщательнейшим образом сверено с предъявленными чеками и со списком, врученным мне дядюшкой сегодня утром. Отсутствие чека за специи позволило дяде предположить, что они стоили меньше названной суммы, а разницу я присвоила. Я стояла перед ним, вольготно рассевшимся в кресле в гостиной, и мне очень хотелось тоже сесть и просто закрыть глаза, не слыша того, что он мне сейчас скажет.
Я ничего не присваивала. Если не верите, езжайте на рынок и посмотрите сколько стоят эти ваши пытаясь сдержаться, я замолчала, но не выдержала и повысила тон, чертовы специи!
Так-так-так, нехорошо улыбаясь, покачал головой дядя. Мне кажется, ты забыла, как выглядит вся ситуация. Позволь же мне напомнить. В этом доме ты никто. Поэтому делай, как тебе велели, и не думай даже мечтать, что в этой жизни ты имеешь или заимеешь в будущем какой-то вес. Если же ты будешь это воображать, так и на вокзале оказаться можно.
Такое обращение со мной было для него самым обычным делом. Со временем оскорбления становились более изощрёнными, а эпитеты, которыми он меня награждал, более красочными. И все же, прожив в этом доме две недели, я очень мало знала о личной жизни его хозяина. Например, я до сегодняшнего дня не догадывалась, где он работает. Он же и не думал поинтересоваться, что заставило меня приехать в этот город, или что с моими родителями или на какие деньги я покупаю себе продукты.
В тот день я рано легла спать, но уснуть не могла, всё ворочалась и гадала, что же мне делать, если я не выиграю одно из стипендионных мест. Ничего путного в голову не пришло, а будущее представлялось тёмным и безрадостным.
Так я промучилась около двух недель. Я понимала, что, скорее всего, о «Согинее» следует забыть. Две неделислишком большой срок и о положительном решении я бы уже знала. Поэтому, обнаружив одним прекрасным утром в почтовом ящике среди рекламных проспектов письмо, адресованное мне, я удивилась. От кого оно? Ведь дядюшкиного адреса я нигде не указывала.
Нигде Кроме анкеты, которую заполняла при подаче документов в «Согинею». Рекламки, столь тщательно прочитываемые дядюшкой, разлетелись пёстрым веером по крыльцу. Я разорвала конверт и на красивой мелованной бумаге прочитала о том, что по результатам трёх испытаний, в ходе которых я обнаружила «творческие способности, острый ум, а так же способность отстаивать своё мнение», я зачислена в академию «Согинея».
Сказать, что я была счастливаэто ничего не сказать. Черт возьми, у меня все-таки получилось! Не могу поверить! Не могу поверить А ведь правда, как мог дядя допустить моё поступление в академию и этим практически признать своё поражение в первом раунде нашего противостояния? И ещё ему ведь придётся выполнять своё обещаниеразрешить мне переехать из серой душной комнаты без занавесок туда, куда я захочу. Это уж совсем фантастика.
А вдруг дядюшка не так уж и плох, и просто кажется таким мерзким снобом, а сердце у него доброе и чуткое? Но, глядя, как он мнет уголок письма, еле сдерживаясь, чтобы не порвать лист в клочья и швырнуть их мне в лицо, я поняла, что новости он рад несильно.
Ну, что ж, племяннушка, с каким-то непонятным подтекстом сказал дядя, первый раз назвав меня этим словом, можешь собирать свои жалкие вещички и перебираться на второй этаж! По крайней мере, я видеть твою мордашку буду реже
Хотя я и не могла отделаться от ощущения какого-то подвоха, но спрашивать его напрямую ни о чем не решилась. И дело тут было не в кристальной честности дядюшки, это точно. Он уже показал, каким подлым может быть. На всякий случай, съездив в «Согинею», я убедилась, что действительно зачислена на первый курс и первого сентября меня в академии с нетерпением ждут. Сама я тоже с нетерпением ждала первого сентября, потому как надеялась, что с началом учебы что-то в моей жизни изменится в лучшую сторону.
Я покинула серую душную комнату с облегчением и под дядюшкины недовольные взгляды перенесла свои немногочисленные вещи на второй этаж. Деревянный потолок со скатом, пол, устланный тонким ковром теплого персикового цвета, тяжелые синие ночные занавески, полки с разноцветными книгами и разными фигурками, кровать с белым тюлевым пологом и большой балкон с потрясающим видом на городпосле тёмной серой клетки эта комната показалась мне раем.
Переселение состоялось накануне первого сентября, и на следующий день я, одетая в свое самое хорошее платье, подходила к дверям академии «Согинея».
Фасадпрямая стена благородного цвета беж без всяких украшений, четыре этажа под крышей из тёмно-зелёной черепицы, узкие длинные окна с коричневыми стёклами Кажется, у меня даже ёкнуло сердце, когда я потянула на себя коричневую пластиковую дверь. Конечно, я уже бывала в этом здании, но как-то особо к нему не приглядывалась. Теперь же, когда я пришла сюда учиться, то смотрела вокруг немного другими глазами. Мимо проходили молодые люди, возможно, некоторые из них были моими будущими одногруппниками. Надеюсь, они окажутся хорошими ребятами, потому что в этом городе мне пора уже завести если не друзей, то хотя бы приятелей. От общения с одним только дядюшкой у меня может развиться комплекс неполноценности.
На третьем этаже, где находился мой факультет, меня встретили и препроводили в большую аудиторию, расположенную амфитеатром и примерно на четверть заполненную. Я заняла место где-то в средине «лесенки», и от нечего делать принялась разглядывать своих сокурсников. Ровно в 10.10. двери аудитории закрылись, и слово взяла декан факультетастатная женщина в синем шелковом костюме.
Совершенно необразованный человек может разве что обчистить товарный вагон, тогда как выпускник университета может украсть железную дорогу, произнесла она и замолчала, давая нам возможность переварить услышанное. Вы ждете от меня традиционных, набивших оскомину слов о том, что мы рады приветствовать вас, впервые переступивших порог этого здания в качестве студентов академии «Согинея». Конечно же, я должна вам сказать о том, что наша академия существует не так много времени, но уже успела зарекомендовать себя только с положительной стороны и о том, что наши выпускники высоко ценятся в Москве и Санкт-Петербурге. И о том, что многие мечтают учиться здесь, но сегодня их мечта стала вашей реальностью. Все эти слова направлены на то, чтобы вы почувствовали себя избранными. Я должна доброжелательно выразить надежду, что вам у нас понравится. Но я терпеть не могу все эти традиционные речи и скажу лишь одно Первокурсники, добро пожаловать в вашу alma mater! Познакомьтесь с людьми, которые будут с вами на протяжении пяти лет.
Речь мне понравилась, особенно цитата Теодора Рузвельта про товарный вагон и железную дорогу. Тем временем декан стала представлять преподавателей, которые будут у нас вести. Преподаватели уже подходили к концу, когда двери аудитории распахнулась, и возник дядюшка. Выглядел очень благообразно, и, я бы даже сказала, добродушно. Не извинившись за опоздание, он уселся в центре преподавательского стола, мазнув по мне глазами. Добродушность мигом с него слетела, но благообразность осталась. А декан и сама уже разулыбалась, представив дядю по имени, фамилии и отчеству как «нашего дорогого, любимого, лучшего» профессора словесности. Который, к величайшему сожалению, читает лекции только у четвёртого курса! Такая подчеркнутая теплота декана в отношении дядюшки ещё раз навела меня на мысль о том, что он здесь человек не последний и мог без проблем сделать так, чтобы я сюда зачислена не была. Учитывая моё сочинение
У доски объявлений в коридоре образовалась большая толпа, разглядывающая уже вывешенное расписание пар. Как странно звучиту меня теперь не уроки, а пары. На мгновение оказавшись у заветной доски, я успела увидеть свою фамилию в списке двенадцатой группы. Сейчас должна начаться мировая литература в аудитории, из которой мы все только что вышли. ПреподавательЗмейский В.В.
Группа двенадцать, к которой теперь относилась и я, свободно рассаживалась на двух первых рядах амфитеатра. Друг на друга почему-то никто не смотрел, никто ни с кем не заговаривал, и здороваться не спешил. Глянув тёмными блестящими глазами, рядом уселась девушка с необычными волосами. Такой цвет называют пепельным. Достав из сумки тетрадь и ручку, она отвернулась к окну. Прозвенел первый звонок. Шум за закрытой дверью сменился тишиной.
Прошло пятнадцать минут, когда тишина и в нашей аудитории уже стала по-настоящему напрягать. Интересно, придет ли преподаватель? Может, о нас забыли?
Вообще-то, если препода нет пятнадцать минут, то мы имеем право уйти, раздался уверенный голос светловолосого кудрявого парня в первом ряду.
Не успела разрозненная группа двенадцать удивиться тому, что кто-то что-то сказал, а тем более осмыслить сказанное, как дверь открылась, и в аудиторию с ноутбуком в одной руке и папкой в другой вошел Влад.
Тот самый Влад, который пришел к дядюшке в гости и оскорбил меня в день приезда.
Ну, конечно же, между собой гости говорили так, как будто работают в одном месте. А я уже забыла и о нём и о том ужасном вечере вообще, только мельком подумалось однаждыкак хорошо, что к дяде больше никто не приходит.
Передать не могу, как же я рада тебя видеть, дорогой ты мой! Просто счастлива, что ты ведёшь мировую литературу, и я буду видеть тебя два раза в неделю, а то и больше. И буду сдавать тебе экзамен. И зачет. И, вполне возможно, какие-нибудь курсовые работы
Черт бы тебя побрал!
Однако пока в мою сторону он и не глядел. Аккуратно положив свой ноутбук и папку на преподавательский стол, он встал перед нами весь в черном. Даже рубашка и ботинки. Даже папка у него была черная. Может, Влад думал, что выглядит элегантно, но костюм сидел на нем как-то неладно. Он немного сутулился, и вообще вся его черная фигура была нелепа и угловата. Это резко контрастировало с высокомерным взглядом.
Группа смотрела на Влада, явно пытаясь прикинуть, что это за птица. Ворона, ребята, ворона. Уж я-то знаю.
Меня зовут Влад Вячеславович, раздался его арктический голос. На протяжении этого и следующего семестра мы с вами будем встречаться на занятиях по мировой литературе.
В течение последовавшей паузы он неловко перебирал какие-то бумаги в своей черной папке. Наверное, искал список группы. Но вместо того, чтобы достать этот список и начать зачитывать фамилии, он заявил:
Для начала хочу сказать, нахождение в вашей группе меня уже утомляет.
Почему же это, интересно? спросил парень, который проинформировал нас о праве уйти с пары.
В его голосе слышались неприязненные нотки.
Я не люблю метать бисер перед свиньями, произнёс Влад, оглядывая всю группу прозрачными глазами. Я смотрю на вас и вижу лишь пустые лица мажоров, привыкших, что им все достаётся на блюдечке с голубой каёмочкой. Одежда, деньги, машины А внутри у васпошлость, бессилие и ранняя опустошенность сердца. Я тяжело переношу таких людей.
Какое многообещающее начало, раздался в гробовой тишине чей-то шепот. А мы будем тяжело переносить Влада Вячеславовича.
Если я сейчас спрошу, кто это сказал, продолжил Влад, то ему даже не хватит смелости признаться. Так? Да, начало многообещающее. Ведь вы в принципе не можете воспринять и уложить в своих головах и четверть того, о чем я буду вам говорить. Но мне платят за это деньги, а я, в отличие от вас, свои деньги отрабатываю честно.
А как насчет тех, кто выиграл конкурс стипендий и за кого не платят родители? Кто доходит до всего своей головой? Может, хотя бы такие люди заслужили ваше уважение? неожиданно подала голос девушка с пепельными волосами.
Амина Альбедиль, если я не ошибаюсь, сощурился Влад. Вы одна из победительниц этого конкурса
Амина Альбедиль польщено кивнула. Наверное, подумала, что он будет её хвалить.
Амина протянул Влад, словно пробуя что-то противное. Вы, наверное, очень гордитесь своим необычным именем? А вашим родителям кто-нибудь говорил, что давать ребёнку подобное имядурной тон? При такой фамилии ещё было бы сносно, если вас назвали Леной. Амина Такие имена обычно придумывают и берут в качестве псевдонима Вам хватит ума сообразить, кто?
Ума всем, в том числе и Амине, хватило. Интересно, этот человек хоть понимает, что творит? Понимает, что с первых же минут настраивает дружелюбную в принципе аудиторию резко против себя?
Вы хоть понимаете, дрожащим голосом произнесла Амина, что вы наговорили здесь столько, что что вас уволят! Я могу подать в суд за оскорбление личности!
Оскорбление личности суд Вы смешны, презрительно бросил Влад. Я разочарован, что мне придётся работать с таким материалом. Немного плебса, который считает себя достойным выйти в элиту, и немного плебса, который считает, что уже в элите.
Амина сидела, устремив взгляд в парту. Румянец на щеках странно контрастировал с пепельными волосами. В воцарившейся тишине стало слышно, как в коридоре две девушки оживлённо разговаривают о каком-то Стасике и о новых лаковых туфлях.
Тоже плебс, фыркнул Влад Вячеславович в полной тишине. Вы говорите мне о победителях. Хорошо. Первое занятие мы посвятим разбору сочинения одного из них, а в конце пары я назову вам имя человека, написавшего опус, повеселивший почти всю коллегию, проверяющую конкурсные сочинения.
Я почувствовала холодок где-то в груди, ещё пока не понимая, откуда он взялся. А Влад как ни в чем не бывало объявил:
Человек писал о известной, думаю, даже вам «Алисе в стране чудес».
И он отвратительным голосом принялся читать моё сочинение. Я противник чтения вслух сочинений, даже самых лучших, потому что это неправильно, когда личные мысли одного человека звучат в устах чужого человека. Влад Вячеславович не только читал, но так остроумно комментировал моё сочинение, что, несмотря на установившееся к нему негативное отношение, группа не могла удержаться от хохота. Он вывернул всё так, что даже полная Эльвира, переглянувшись со своей соседкой по парте, произнесла:
Прям интересно, это кто же такое такую муть написал, Влад Вячеславович?
Прозвучало насмешливо и угодливо. После того, как начался разбор грубейших ошибок по пунктам, авторство сочинения стало главной интригой пары. Большинство считало, что это неисправимый двоечник и недоумевало, как ему дали одно из конкурсных мест.
К концу пары я узнала о себе много новогоот того, что у меня поверхностное мышление и совершенно нет фантазии до того, что у меня злобный завистливый характер. Кто-то даже с тонким психологизмом высказал мысль о том, что автор сочинения, возможно, «подвергся насилию» и «закрыл ворота своей волшебной страны на засов» и «с тех пор живет в грубой реальности, где нет места воображению и чуду».
Помимо своей воли на протяжении всего времени, пока с азартом громили моё сочинение, я сидела и краснела. Никогда не замечала за собой такой особенности, впрочем, меня никогда и не подвергали подобному обсуждению. Если кто-то из группы посмотрел вокруг внимательнее, то догадался об авторстве по одному лишь моему виду.
За всю пару Влад Вячеславович так ни разу на меня не взглянул, даже для того, чтобы полюбоваться ярко-алым цветом моего лица. Наверное, это означало высшую степень его пренебрежения. Мой час приближался. По сути, тут нет страшногону, поругали, с кем не бывает? Но обидно и неприятно, что в новой группе на первой же паре тебя выставляют совершенной дурочкой.
По-моему, тихо проговорила Амина, в обсуждении не участвующая, после того, что вы сейчас наговорили, называть имя этого человека подло. Я обращаюсь не к преподавателю, а к группе, подчеркнуто добавила она.
На моей паре, Амина Альбедильосадил Влад, вы не имеете права обращаться к группе, пока я вам этого не позволю.
Вообще-то да, раздался с самой последней парты хрипловатый голос парня, чем-то неуловимо похожего на Железного дровосека. Какая разница, кто совершил эти ошибки? Главное, что
Ева Ранг, спокойно перебил дровосека Влад, и сразу воцарилась тишина. Если такая здесь есть, то, будьте так добры, встаньте.
Я поднялась. Наконец этот подлый человек обратил на меня взгляд своих северно-ледовитых глаз. Под этим взглядом мне захотелось укутаться в шубу.
Я могу задать вопрос, Влад Вячеславович? Если я такая бездарность, то почему получила за этот экзамен проходной балл?
Это два вопроса, заметил Влад и поморщился. Кто проверяет сочинение, тот и ставит баллы, Ева Ранг. К сожалению, ваше позорное творение проверял не я.
Получатся, что кто-то все же посчитал его достойным?