1 [Саманта]
[Благодарность моим друзьямАнастасии Китовой и `Алану Протскому, за то, что согласились стать моделями для обложки, а так же благодарю их, Ажару Изтилеуову и Амину Мустафаеву за вдохновение идеей. Именно им четверым и посвящен этот роман]
Не ходи, ты же знаешь, чем для тебя это обернется! Кричала мне в след Анабель, пытаясь меня догнать.
Только если меня раскроют. Я доберусь до Лондона и отошлю тебе весточку.
С ума сошла! Саманта, ты сошла с ума! Через все Карибское море, кишащее пиратами, и Атлантический океан месяц плыть. Тебя разоблачат! В конце концов, это опасно!
Я остановилась, позволив дорогой подруге догнать себя, наконец. Бедняжка не знает как удобно в штанах, и мучается в корсете и юбках. Я сама недавно открыла для себя этот факт, так же, как и комфорт коротких волос.
Если будешь орать на всю гавань, то конечно все узнают! не выдержала я.
Анабель схватила меня за запястья, по ее милому личику покатилась слезинка.
Ты не можешь вот так просто взять и бросить меня!
Мне не выжить в этом городишке. Ты забыла? Отец проиграл меня борделю! И если я тут останусь Язык не поворачивался продолжить предложение. Они найдут меня, город маленький, тут мне не скрыться!
А чем лучше в Лондоне?
Там меня встретит брат.
И как он примет тебя? И примет ли вообще? Вы не виделись больше десяти лет.
Все будет хорошо, Анабель. Верь в меня.
Подруга опустила глаза. Огненно-рыжие пряди, выбившиеся из прически, упали на милое личико. Я обняла ее в последний раз. Возможно, больше мы никогда с ней не увидимся. Горькие слезы напрашивались и мне, я с трудом их сдержала. Малышка Анабель, моя названная младшая сестра. Мы с детства были вместе и никогда не расставались. И вот пришел час разлуки.
Мое сердце готово было разорваться на части. Я поспешно отстранилась, последний раз заглянула в ее изумрудные глаза. Мои пальцы сами собой потянулись к ее щеке, чтобы стереть ручейки слез.
Все будет хорошо. Шепотом повторила я, не убирая ладони с ее лица.
Вот возьми. Анабель протянула мне что-то. В мою руку, звякнув, упал мешочек.
У меня есть деньги! Запротестовала я, пытаясь вернуть подарок.
Тебе нужнее. Возьми. Тут двадцать золотых дублонов. Хватит на первое время.
Я понимала, что для Анабель это мелочь. Она из богатой семьи, тем не менее, никогда не слыла жадиной или разбалованной девицей. Со мной она делилась всем, как и я не жалела для подруги последней краюшки хлеба.
Спасибо. И прощай.
Я скрылась в лабиринте темных переулков. Фонарей в этой части городка отродясь небыло. Луна и звезды скрылись за плотной вуалью облаков. Но я хорошо ориентировалась в родном поселении.
В нос ударил соленый запах моря и тины. Я на месте. Корабли на пристани, казалось, спали. В ночной тиши было слышно, как плещутся о каменистый берег волны, как натягиваются тросы и позвякиваю цепи. Жуть одним словом.
Лишь на одном из этих громоздких кораблей горел единственный фонарь. А рядом, прихрамывая, вышагивал туда-сюда темный силуэт. Меня ждет.
Я взобралась на борт «Акульего зуба» и наткнулась на грозный взгляд боцмана.
Впредь, будешь так опаздывать, тебя ждать никто не станет. Уяснил, малец?
Так точно! Я вытянулась по струнке.
Ну и писклявый у тебя голосок. Как у девчонки. Ну и Кракен с тобой. Шуруй в кубрик, да выбери себе гамак по вкусу.
А если он будет кем-то занят? решила я рискнуть.
Так скинь с него все лишнее и покажи кто тут главный. Все, малец. Завтра отплываем.
Я поправила за плечом свои пожитки и шагнула на встречу новой жизни.
Подыскав приличный гамак, я устроилась на нем. Правда первая попытка провалилась. Я с грохотом упала, разбудив пол команды.
Растяпа! проворчал кто-то с соседнего гамака.
Пьяный что ли. И в койку нормально залезть не можешь?
Волны из под ног палубу выбивают?
Заглохните, раскудахтались! Расхрабрившись, выкрикнула я, сделав голос, как можно грубее. Кто-то хотел было возразить, но меня поддержал еще один сонный моряк, явно обладающий авторитетом среди команды.
Лишь только все поутихло, я повторила попытку. Но и тут гамак накренился, и я начала соскальзывать. Ухватившись руками за основу, я попыталась восстановить равновесие, как червяк, по очереди перемещая части тела в середину гамака. Получилось.
Скоро матросы снова захрапели. Но мне сон никак не шел. В голове роилось столько мыслей, что хорошенько обдумать каждую ночи бы не хватило.
Отец продал меня в сексуальное рабство! Как он мог! За его грешную жизнь грязного безработного пьяницы должна расплачиваться я? Да ни за что! Ублажать мужчин, таких же пьянчуг, как он, а потом, когда состарюсь и приду в негодность, помереть на улице от голода? Да я лучше больше никогда не надену платье и навсегда распрощаюсь с косами, которые так любила.
Правда. Из всего, что я имела, я больше всего любила свои пышные русые косы. И никогда в жизни бы их не остригла. По крайней мере, я так думала.
Сегодня утром, подслушав разговор отца с его «товарищами», я сбежала из дому. Как водится, завалилась к подруге с крокодильими слезами. Но Анабель небыло дома, ее семья ушла на парад в честь нового лейтенанта. И стража меня не пустила.
Блуждая по улочкам, я приняла решение.
Осколком обрезала себе волосы, да утопила их в волнах Карибского моря. Долго стояла и провожала их мокрыми от слез глазами, пока те не ушли на дно.
Стащила с чьей-то бельевой веревки мужскую одежду. Она, правда, оказалась мне слишком велика. Но ничего. Перетянула грудь какими-то тряпками, заправила серую рубаху в грязно-коричневые брюки, затянула ремень потуже и отправилась на пристань.
Мне долго пришлось уговаривать капитана «Акульего зуба» взять меня в плаванье. Остальные на отрез отказывали, ссылаясь на недостаток места. Последний пассажирский корабль уплыл прямо у меня перед носом. А этот, вроде купеческий, отплывает завтра на зоре.
Договорившись о месте на судне, я побежала домой. Отец, как всегда, пропадал в барах. Тогда я собрала все нужное: сменную одежду (пару папиных рубах, башмаки и брюки), кусок мыла, мамин жемчужный браслет (Я хорошо спрятала его, так что отцу не удалось проиграть и его), нож, что подарил мне когда-то брат, да кошель с накоплениями на черный день.
По дороге обратно я зашла к Анабель. Попрощаться.
И вот я здесь.
Нужно выспаться, завтра много работы. Ведь мы выплываем в открытое море!
2 [Саманта]
Откуда у тебя руки растут! услышала я за спиной ругань боцмана. И сразу поняла, что адресовано это мне. Узлов в жизни не вязал?
Я повернулась лицом к коренастому мужчине с очень злыми черными глазами, и виновато опустила голову.
Эх, горе-матрос, пшел с глаз моих долой. Будешь в трюме полипы от палубы отдирать!
Да куда ему с такими нежными ручонками! расхохотался старпом. Ему бы палубу драить, а юнец!
Я замешкалась, не понимая чем мне заняться. Вроде как старпом главнее боцмана и его приказ важнее? Или наоборот? И приказ ли то вообще был? Уже три дня в море. А все никак не разберусь.
Чего застыл, крысеныш, Выполнять! заорал боцман, и я со всех ног помчалась в трюм.
Какая же мерзость эти полипы! Скользкие, склизкие, и отвратительно вонючие! И как же трудно отдираются!
Я вооружилась ножиком и стала отшкарябывать эту мерзопакасть, кидая их в жестяное ведро. За работой я совсем забылась. Мысли о доме и о прочей ерунде ушли на второй план. Меня полностью поглотили раздражение и желание поскорей покончить с этим.
И чего они тут разрослись? Как сорняки в огороде ей богу. Так сорняки хоть вырывать легче. А эти приросли, словно часть корабля. Будто им тут и место!
Вдруг позади меня раздался шорох. За ним грохот. Маленькая бочка с ромом подкатилась к моим ногам. Корабль качнула волна, и я чуть не потеряла равновесие.
Кто тут? Испуганно вскрикнула я. Но тут же взяла себя в руки. Держа нож наготове, стала всматриваться в темноту.
За ящиками и сундуками послышалось вошканье. Взяла фонарь и пошла туда. А что делать?
Еще не обогнув склад, я увидела чью-то туфельку. За ней показалась изящная ножка, прикрытая изорванным подолом платья.
Выходи! Сделав голос как можно грубее, крикнула я. Ножка дернулась, спряталась под юбкой.
Я подошла ближе, выставила перед собой фонарь. Тусклый свет выделил из трюмной тьмы девичье тельце. Девушка, сжавшись в комочек, закрыла руками лицо.
Прошу, не выдавайте меня! шептала она сквозь слезы. И убрала ладошки с личика, взглянув с мольбой в мои глаза.
Анабель?!
Саманта! Я так рада!
Тише, успокойся! Как ты сюда попала? Подожди, ты, наверное, голодная, три дня тут сидишь?
Нет. Все ещё дрожащим голосом сказала Анабель. Генри носил мне еду. И воду.
Генри? Он провел тебя на корабль? Я застыла в изумлении, ведь Генристарпом «Акульего зуба», всегда придерживался правил. А тут тайком от капитана, да и вообще от всей команды, провел на борт женщину!
Анабель виновато опустила голову.
Я подумала. Она всхлипнула, утерла носик тыльной стороной ладони. Я подумала, раз уж ты решила изменить свою жизнь, от чего бы и мне не попробовать? Я люблю Генри. И он меня. Но родители не позволят мне выйти за него. Поэтому мы решили сбежать.
А ещё меня сумасшедшей называла! Тебе повезло, что именно меня, а не кого другого отправили чистить полипы.
Ты же прикроешь меня?
Я сделаю все, чтобы
Эй юнга! я вздрогнула, тут же выскочила из-за бочки. Со ступеней, держась одной рукой за палубу, на меня смотрел крепкий матрос.
Да? Я тут.
Склянки что ли не слышал? Сбор на обед!
Да иду, иду.
С кем ты тут базаришь? Матрос навис надо мной, как коршун.
Рассуждал вслух.
И о чем же?
Не твое дело!
Хех, глядя на тебя можно подумать, что болтать с полипами интереснее, чем с живыми людьми. Чего ты на меня взъелся, я же просто познакомиться поближе хотел!
А, ну раз так, то меня Сэм зовут. Я протянула руку.
Да знаю я кто ты. Я Олаф.
Он крепко сжал мою руку. Мои бедные косточки чуть не хрустнули от такого рукопожатия. Я едва сдержала стон от боли и сохранила нормальное выражение лица. Только когда он отвернулся от меня я поморщилась и прижала руку к груди.
Держись меня и в беду не попадешь. Улыбнулся он.
Самоуверенный бугай! Повыпендриваться перед новичком решил. Ну ничего, я еще докажу, что и сама со всем справлюсь.
Хотя в принципе Олаф парень не плохой, чего это я. Да и такой друг мне пригодится. Никогда не знаешь, что случится через минуту, поэтому хотя бы один союзник у человека всегда должен быть. Может удастся подружиться и с другими членами экипажа.
Чего это наш старпом на тебя так недобро поглядывает? Пригнувшись ко мне, спросил Олаф. В общем гомоне, обедающих матросов, его никто не услышал, кроме меня. Я проследила за его взглядом. Генри и правда следил за мной, почти не отводя глаз, прищурившись.
И что Анабель нашла в этом неприятном, грубом типе? Ясные голубые глаза? Вот единственное, что было действительно красивым во всей его внешности. Красное лицо, обветренные губы, чересчур длинный нос весь в пятнах непонятного происхождения. Сложен он не так, как описывала мне Анабель мужчину своей мечты. Он, конечно, был подтянут и под кожей у него бугрились мускулы, но для нее он был слишком худым. Лоб испещрили морщины, выдавая его возраст. Вот ничего в нем меня лично не привлекало. Олаф и тот красивее на его фоне выглядит.
Не знаю. Пожала я в ответ плечами. На самом деле же мне была прекрасно известна причина такой заинтересованности. Мне почему-то захотелось подшутить над ним. Я потянулась к самому уху Олафа. Наверное, вспомнил, что я видел, как он в городе женское платье примерял.
Результат был именно таким, как я и задумывала. Олаф округлил глаза, поднял в удивлении брови.
Серьезно? Чуть ли не закричал он.
Я поспешно схватила его за локоть и развернула, мельком взглянув на старпома, насторожившегося, как лань, уловившая шаги приближающегося хищника. Мы сели к нему спиной и зашептались. Скоро матросы стали разбредаться по своим местам и в камбузе стало тише.
Что нам делать с этим? подленько потерев руку об руку, спросила я Олафа.
Думаю, стоит всем рассказать.
И капитану тоже?
А как же. Он же должен знать, что он за человек. Рассмеялся на весь камбуз мой новый приятель.
Эй, бездельники, а ну все за работу! Закричал Генри. Все, включая Олафа и меня вскочили, побрасав недоеденные каши, и кинулись исполнять приказ. А ты, юнга, постой.
Я остановилась, смело повернулась к старпому, дерзко глядя ему в глаза.
О чем вы с этим обалдуем говорили?! Начал он представление тихо, но с явной угрозой в голосе.
О чайках! голосом несоображающего послушного солдата ответила я.
О чайках?! Ты мне тут ракушки не моли! Говори, висельник несчастный, что видел в трюме?
Невесту вашу видел, сер. Но с Олафом ее обсуждать не смел!
Если ты кому-нибудь проболтаешься
Если вы еще раз тыкнете в меня железкой, Выпрямившись оборвала я его угрозы, то вся команда узнает о малютке Анабель и о том, кто привел ее на борт!
Ловко развернувшись, я отправилась в трюм, продолжать откорябывть полипы. Вот и еще один союзник. Ну или почти. Под страхом разоблачения, он не посмеет и пальцем меня тронуть. Главное, что бы он не вздумал прирезать меня во сне чтоб наверняка.
Прихватив с собой одеяло, я спустилась к Анабель. Бедняжка наверняка замерзла в сырой и холодной нижней палубе.
3 [Анабель]
С побегом на корабле жизнь заиграла новыми красками. И хоть я сидела целыми днями меж бочек, вздрагивая от каждого шороха, на душе было легко и радужно. Я проводила время, мечтая о будущем, о Генри, о нашей свадьбе, о наших детях и маленьком домике в Британии на берегу океана.
И я думала, что в плавании мне будет скучно и одиноко, как первые три дня. Но Господь сжалился надо мной и привел Саманту на тот же корабль, что и меня. Подругу моего детства и юности сильно потрепала служба на борту «Акульего зуба». Несчастной пришлось расстаться со своими роскошными волосами. Как же я завидовала ей в золотые годы нашей дружбы, за такие густые блестящие косы. Их бы в прическу с лентами и стразами, а она их в море
Я ее даже не узнала сперва. Спала себе, как вдруг проснулась от того, что рядом кто-то ходит. Испугалась, да по глупости ерзать начала, чем и привлекла к себе внимание. А она таким грубым голосом как крикнет «Выходи!». Чуть там же со страху не померла. С тех пор она навещала меня так часто, как могла. Специально вызывалась отчищать полипы в трюме, что бы поболтать со мной. Я даже начала ей завидовать, потому что она могла свободно перемещаться по кораблю, погреться на солнышке, посмотреть на звезды, вздохнуть свежим морским бризом. А я сижу тут и света белого который день не вижу. Словно запертая в темнице. От скуки начала потягивать рому из их бочек. Немного, только что бы скуку развеять.
В конце концов я сама выбрала такую судьбу. И это не на всегда, рано или поздно это заточение закончится. И там меня ждет счастливая жизнь с любимым.
Генри приходил ко мне по ночам и я тонула в его ласках. Млела от его ласковых речей и грандиозных обещаний. Таяла от прикосновений и тех моментов, когда мы становились единым целым. Когда его тело, пропахшее морской солью и тиной, сливалось с моим. Здесь нет запретов и глупых правил. Здесь нет родителей, что вечно указывают что делать. Здесь только я, Генри и наша любовь.
Иногда в минуты одиночества, когда Саманта и Генри были заняты делами на верху, я вспоминала беззаботное прошлое.
Однажды, когда я была еще ребенком, я сбежала из дома, потому что родители уехали по важным делам, а мне было жутко интересно что творится за стенами нашего особняка. Не знаю, как моя нянька могла такое допустить. И не помню, как миновала стражу у входа, но я оказалась на широкой улице. Там царил настоящий хаос. Все куда-то спешили. Повозки, лошади, телеги носились туда-сюда, грозясь сбить зазевавшихся прохожих. Прислонившись к каменной стене какого-то дома, я бочком продвигалась, пока не вышла на рынок. О базарах я знала только по рассказам папеньки, когда он приносил очередной подарочек, что бы побаловать дочурку. Но в жизни рынок оказался куда интереснее. Изобилие товаров и ароматов. Разнообразие человеческих голосов и наречий. Я даже поболтала с говорящим попугаем.
А потом забрела на площадь, где казнили какого-то пирата. Я не готова была увидеть, как человека суют в петлю и тот еще долго дергается в конвульсиях. Как глаза его вылезают из орбит, как синеют губы. Как на шее разбухают вены. Я стояла не в силах отвернуться и закрыть глаза. Меня словно парализовало. Я не могла дышать и словно чувствовала ту боль, что веревка причиняет висельнику. Боже, я запомнила это зрелище на всю жизнь, оно являлось мне в кошмарах. И, порой в темноте мне казалось, что на меня смотрят выпученные глаза мертвеца.