Дж. С. АндрижескиДракон(Мост и Меч #9)
Посвящается настоящему Ревику, где бы он ни был
Тому, кто разбивает себя о камни ради тех, кого он любит.
'Ilenntare cgaos untlelleres ungual ilarte
Боги любят и хранят тебя, возлюбленнейший брат.
Пролог. Пляж
Это была идея Ревика.
Самые поистине безумные планы, которые мы реализовывали, принадлежали ему. Те, что требовали от нас вывернуться наизнанку, возможно, в процессе вырвав какую-то часть наших душ.
Но, как говорится, отчаянные времена требуют отчаянных мер.
И это действительно отчаянные времена.
Более того, мой муж, возможно, и романтик в душе, но когда дело касается военных операций, его мозг руководил всем. А его мозг был хладнокровным ублюдком и прагматиком до мозга костей. Он предупреждал меня об этой стороне своего характера, когда мы впервые познакомились.
Само собой, он часто обвинял меня в том же самом.
И правда, мы оба согласились на это. Мы оба внесли свои поправки, соображения, свои детали в общий план. Мы оба согласились, что надо сделать нечто радикальное, чего сторона противника не будет ожидать.
Мы оба согласились, что надо рискнуть тем, что у нас есть в данный момент, чтобы достигнуть этой цели.
Я повторяла про себя всё это сейчас, как и на протяжении последних десяти месяцев.
Я повторяла это про себя, пока старалась контролировать своё сердцебиение, лежа на зернистом песке в разорванном шёлковом платье, покрытом дымом и пеплом, тяжело дыша и чувствуя песок, налипший на моё лицо, забившийся в рот, волосы и под ногти. Я видела мусор, усеивавший берег реки, включая то место, где я лежала.
Я чувствовала кричащие вспышки боли в разных частях своего телаожоги, порезы, царапины. Как минимум одна пуля нашла свою цель из-за нехватки брони. Я ещё не сканировала, чтобы проверить, но была практически уверена, что металл прошёл насквозь.
Я знала, что это тоже не будет иметь значения.
Я уже мертва.
Оставалось лишь дождаться финала.
Я лежала, борясь с измождением, которое пронизывало мои кости, мой разум, саму мою душу. Я говорила себе, что это идея Ревика, это его план что это не моя вина.
Ничто из этого не особенно убеждало.
Как бы там ни было, в конечном счёте вина лежит на мне. В решающий момент я должна была нажать на курок или не нажимать на курок, смотря по обстоятельствам.
Я подвела его. Я действительно подвела его всех их, на самом деле.
Людей тоже.
Может, людей даже сильнее всех.
Я повернула голову, неохотно посмотрев на небо.
Думаю, по большей части я пребывала в шоке.
Этот шок усилился, когда я увидела красноватые облака дыма на горизонте.
Я даже не уверена, что этот шок действительно сводился к моей жизни. Я с самого начала знала, что наверняка не выберусь живой. Мы с Ревиком как-то раз обсудили и этото, как мы оба не верили, что выберемся из этого живыми.
Мы лишь надеялись, что выживет достаточное количество остальных, и поэтому жертва не покажется напрасной.
Джон. Врег. Лили. Боги всевышние Лили.
Наша дочь, Лили, настоящая причина, по которой мы ступили на этот безумный путь.
Все наши друзья и близкие, которые прошли с нами через настоящий ад. Gaos, даже Кали и её чокнутый культ, особенно если они могли сохранить жизнь людям и видящим из Списков.
Но я и Ревик? Да уж, сомневаюсь.
И он тоже сомневался.
Конечно, эта мысль сопровождалась сожалением. Я хотела жить.
Я хотела пить капучино и плавать. Я хотела видеть, как вырастет Лили. Я хотела быть замужем (по-настоящему замужем) и наслаждаться множеством долгих ленивых утр в постели с моим мужем и капучино, любуясь, как Ревик делает что-либо голым. Да что угодно, на самом деле. Я всё ещё цеплялась за фантазию о домике где-нибудь на пляже или в лесу.
Чтобы мы с Ревиком больше не носили армейское снаряжение, чтобы на наши умы не давило ничто кроме того, чья очередь вести Лили в школу, и что будет на ужин, и надо ли надеть одежду, или пойти поплавать, или остаться в постели и потрахаться ещё пару раз перед едой.
Но да, это была фантазия.
Наверное, в этом-то и смысл.
Мой взгляд сосредоточился на столбах дыма, которые я до сих пор видела вдалеке. Однако я не позволяла себе по-настоящему впитать эту информацию. Я не могла об этом думать. Пока что нет.
Я не могла думать о жизнях там, или о том, к чему приведет цепная реакция последствий. Я не могла думать о людях. Я правда, правда не могла думать о людях.
Ревик.
Я не могла думать о Ревике.
И всё же слёзы текли по моему лицу, горячие и липкие от грязного песка, пока я смотрела на тот закат и окутанное огнём небо. Я даже не могла поискать его в Барьере, чтобы получить тот окончательный ответ.
Или сказать ему, как сильно сожалею. О последних восьми месяцах.
Обо всём этом.
Я не могла в данный момент открыть свой свет, иначе всё это окажется впустую. Сначала мне надо добраться до Лили. Мне надо освободить её прежде, чем я присоединюсь к Ревику где бы он сейчас ни был. Я подумала, что может, привяжу её к свету Кали и Уйе. Дам им второй шанс попытаться стать хорошими родителями.
Даледжем им поможет. И Балидор.
И Мэйгар.
И Джон с Врегом.
Может, хотя бы тогда у Лили однажды будет настоящая жизньподростковый период, взрослая жизнь, свои приключениядаже если нас с Ревиком уже не будет рядом.
Подумав о том, как Ревик смотрел на меня в тот момент, когда я видела его единственный раз за восемь месяцев после того, как он оставил меня в Бангкоке, я ощутила, как что-то наконец-то пробилось в мой разум сквозь тот парализующий шок. Боль выплеснулась из меня, рассекая мою душу как меч.
Как бл*дский меч полагаю, это было довольно уместно.
Когда это случилось, я наконец-то оторвала взгляд от того окровавленного неба.
Я закричала.
Я кричала и кричала, но это ни капли не освобождало меня.
Боль лишь усиливалась, пока я сжимала кулаки в грубом песке, вытесняя образы из своего сознания, выражение его лица при нашей последней встрече.
«Я люблю тебя, пробормотал он в те несколько секунд, что у нас были. Я ощущала в нём ревность, но вместе с тем свирепую любовь, которая согрела моё тело и стёрла всё остальное. Я бы сделал всё это вновь ради тебя, Элли. Всё. Клянусь. Я бы сделал для тебя что угодно. Никаких сожалений. Никаких. Ладно?»
Я кивнула, совсем как тогда, и впивалась руками в песок.
У меня закончился воздух в лёгких. У меня закончились крики.
Но Ревика там уже не было. Он был призраком.
Ушел, как и остальные.
«Мы знали, что может дойти до такого, сказал он, прижимая мою руку и ладонь ближе к своей груди, к своему сердцу. Мы знали. Мы оба. Ты не можешь винить себя. Не можешь, Элли».
Тут я тоже кивнула.
Но он ошибался.
Я могла. Конечно же, я могла.
И какую бы мысленную гимнастику я, или Балидор, или кто-то другой ни пытался провернуть в этой ситуации, что бы мы ни говорили себе о том, как мы дошли до этой точки, ничто не отменяло реальности случившегося.
Ничто не отменяло того, что я сделала.
Мои худшие кошмары наконец-то воплотились в жизнь. Я увидела демона у штурвала, посмотрела этому демону в лицо. Я наконец-то знала, кто настоящий злодей в этой истории.
Это была я.
Спустя столько времени оказалось, что те чокнутые Миферы были правы.
Тот тёмный ангел смерти, вестник конца
Это действительно была я.
Глава 1. За десять месяцев до этого
Ревик пошевелил ногами, охнув, когда это вызвало легкую вспышку боли. В основном физической, но и других видов боли тоже.
Достаточно сильную, чтобы выдернуть его из темноты. Достаточно сильную, чтобы ему захотелось света.
Он силился вернуться в сознание, сонно открыл глаза, когда его тело встретило сопротивление не с одной стороны, а с двух. Несколько долгих секунд он просто лежал и дышал. Кажется, он не в опасности. Его свет вибрировал от прошлых травм, прошлых страхов, но сейчас на него ничего не давило.
Непосредственной угрозы не было.
Он постепенно успокоился от этого осознания.
Он по-прежнему не знал, где он и как сюда попал.
Ничто не приходило ему на ум. Ничто.
Он уставился на два тела, свернувшихся вокруг него во сне. Одно было намного меньше другого. Тогда до него дошло, на что он смотрит, в горле встал ком.
Элли. И Лили.
Обе.
Они забрались к нему в постель, окружив его с двух сторон. Они обвились вокруг него своими телами и светами и заснули.
Они также питали его светомони обе, включая его дочь. Он чувствовал их aleimi, легко скользившие в его свет так, что он почти не замечал этого.
Они согревали его.
Ревик смотрел на их темноволосые головы, подавляя эмоцию, которая хотела задержаться в его груди. Его разум пытался прокрутить события назад, понять, как он сюда попал. Он помнил Дубай, где нашел Элли в том клубе она танцевала на сцене, Господи Иисусе. Даже мысль об этом пробуждала боль в его свете, и дыхание перехватывало, хотя Ревик тут же подавил эту реакцию, осознавая, что Лили лежит рядом и погружена в его свет.
Он помнил, как они покинули клуб. Помнил Набережную.
Лодочную станцию, спрятанную под конструкцией. Людей и видящих в клетках.
Териан. Териан привел их туда.
Его разум превратился в белый шум.
Он вспомнил Менлима. Менлим был там.
Он произнес эти слова
Элли заёрзала, крепче прижимаясь к его боку. Она пробормотала что-то во сне, прильнув к его телу и вызвав короткую вспышку сильной боли в его свете. Эта вспышка намного сильнее походила на боль разделения, хотя она так сильно вплеталась в его свет. Она обхватывала рукой его талию, запустив ладонь под свободную белую рубаху, в которую он был одет. Эта ладонь сжалась сильнее, пальцы крепко обхватили его рёбра.
Ревик почувствовал в этом жесте собственничество, и боль в его свете усилилась.
Её щека прижималась к его груди, губы, дыхание и волосы находились недалеко от ладошки Лилималышка забросила на него свою ручку, и маленькие пальчики сжимали его рубаху.
Одежда не принадлежала ему. Должно быть, его одели медицинские работники.
Ревик заставил себя расслабиться, опуститься обратно на подушки. Он заставил себя думать, попытаться решить, почему его свет до сих пор ощущался настолько паникующим, бл*дь. Почему-то при виде этих двух людей, обвившихся вокруг него, тревожные вибрации усиливались.
Лодочная станция. Там была лодочная станция в конце того искусственно созданного сегмента суши.
Он не мог вспомнить.
Почему он не мог вспомнить?
Он снова посмотрел на Элли, когда его разум снова прояснился и опять померк. В этот раз он поймал себя на том, что по-настоящему осматривает её тело и свет.
Синяки. Не только на нёмна ней.
Она пострадала. Бл*дь, она очень сильно пострадала
Судя по её свету, ощущалось всё так, будто её избили. Будто её со всей силы колотили металлическими палками, кулаками, сбрасывали с чего-то или швыряли во что-то.
Он чувствовал в ней ещё больше, чем видел.
Порезы на задней части головы. Сломанные рёбра, которые теперь туго перевязали, но вся её грудь наверняка напоминала сплошной синяк. её бедро было рассечено, колени тоже. Один локоть сломан. Её ладонь два пальца забинтованы и, наверное, тоже сломаны.
Ее спина.
Что-то не так с её спиной.
Его разум обдумывал эту информацию. Она была невредимой, когда он видел её в последний раз. В том клубе. Она чуть не наградила его сердечным приступом на той бл*дской сцене, но она была совершенно здорова, даже без мелких травм, которые стали нормой для них двоих. Она была невредимой, когда они добрались до Набережной. Она была невредимой, когда они впервые увидели те клетки.
Всё это время она была в порядке. В полном порядке.
Ревик знал, что Менлим будет там.
Он чувствовал присутствие своего бывшего опекуна на каждом шагу с тех пор, как они вошли в ту конструкцию Дренгов, которая душила Дубай. Он приказал Чандрэ прибыть туда в качестве подкрепления. Чандрэ должна была последовать за ними. И она сделала бы это, потому что ну это же Чандрэ; единственная причина, по которой её могло там не бытьэто смерть.
Поскольку Ревик сейчас ощущал шепотки её света в конструкции, он полагал, что она не мертвазначит, Чан должна была находиться на Набережной. Перестраховка. Если Ревик не смог бы сделать это своим светом, то это должна была сделать Чан.
Она должна была устранить Менлима по старинке.
Конечно, он понималвысока вероятность, что они не смогут убить Менлима по-настоящему.
Убийство Менлима в лучшем случае было временной мерой, тактикой, чтобы выиграть время.
Если Менлим действительно был тем, чем считала его Элли (то есть, одним из Барьерных созданий под названием Дренги), то он вообще не был живым и лишь носил это тело сарка как дешевый костюм. Он даже был не «он», а скорее «оно» ходячий паразит, вторженец в материальную плоскость.
Но Ревик вынужден был полагать, что убийство выведет его из игры хотя бы на короткий промежуток времени. Может, этого будет достаточно, чтобы уничтожить города Тени. Может, этого хватит, чтобы разрушить его сеть и вернуть в мир немного здравого рассудка.
Может, этого хватит, чтобы наладить свет их дочери.
Ревик подумал, что если они просто сумеют устранить Менлима, то потом удастся изменить положение дел достаточно, чтобы Элли была в безопасности, чтобы Лили была в безопасности. Без защиты Менлима Ревик смог бы беспрепятственно выследить его сеть, используя собственную связь с этой сетью.
Просчитанный риск.
Но что-то пошло не так.
Что-то должно было пойти не так.
Голова Ревика болела, и не только от того, что с ним было не так в физическом плане. Его сердце болело, и свет тоже. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы вообще понять, чем это вызвано. А когда дошло, он поначалу не мог сообразить, что это значит.
Он упустил какое-то время.
Он определенно упустил какое-то время.
Осознание пронеслось по нему, тревожа даже сильнее, чем травмы на теле его жены.
Он не присутствовал, когда его жена пострадала. А может, присутствовал, но не помнил. Его накачали наркотиками? Ревик просканировал собственный свет, стараясь думать вопреки панике, нараставшей в груди.
Нет. Никто не вводил ему наркотики.
Он в этом уверен.
Он потерял какое-то время. Реально потерял время. То есть, он не мог объяснить, где он был, что с ним случилось, или почему он этого не помнил. Как он мог потерять время? У него не случалось таких настоящих провалов с тех пор
Чёрт, с тех пор
Со времен его детства.
Боль разразилась где-то в его свете, парализуя его и затмевая разум.
Он помнил, как сидел снаружи деревянного дома. Это было много лет назад, во время войны, Первой Войны, не второй. Когда он ещё носил Люгер, а не Глок. Он помнил, как сидел там и держа оружие. Пистолет лежал на его коленях, забрызганный кровью. Его лицо, одежда и руки были покрыты кровью. Он не знал, как именно сюда попал пистолет. Он не был уверен, как он сам здесь очутился и где он вообще находится.
Он ничего не помнил, не понимал, что это значит.
На его руках была кровь. Кровь. Так много крови, и он держал на коленях Люгер. Плакал. Он не знал, почему плачетпока не знал.
Это придёт позднее.
Даже теперь воспоминания не стали полностью ясными.
Он пребывал в таком смятении, бл*дь. Даже увидев стоявшую там полицию, которая приближалась к нему с поднятым оружием, он всё ещё пребывал в смятении.
Тот один коп. Он посчитал его монстром. Чем-то из истории ужасов. Вроде Джека Потрошителя. Он думал, что Ревик только притворяется, будто не знает, где он.
Он думал, что Ревик просто ничего не чувствовал.
Он думал, что он монстр.
Он находился снаружи дома. Он понятия не имел, как он туда попал.
Пирна была внутри. Это он тоже узнал лишь позднее.
Тот самый коп, приведший его в здание полиции где-то в Баварии, рассказал Ревику, что он натворил. Он в деталях пересказал Ревику, что он сделал с Пирной и её мужем, что он сделал с пистолетом, что он сделал своими кулаками и ногами.
Пирна была его школьной учительницей. Раньше, когда из него каждые несколько месяцев регулярно выбивали дерьмо. Пирна пыталась защищать его, пыталась сделать так, чтобы немецкие власти забрали его у Менлима, старалась помочь ему. Пирну он по-своему любил, и даже мысль о ней вызывала невыносимый стыд из-за того, как он спровоцировал её увольнение из школы.
Ревик убил её и её мужа.
Это сломало что-то в разуме Ревика.
Он посмотрел на Элли, чувствуя её раны, сломанные части её света. Сломанные части её тела.