Gaos, выдавил Рэдди, издав очередной стон. Он опустил голову к уху Ревика, говоря с нами обоими. Gaos, трахни её брат. Она испытывает такую боль. Пожалуйста. Трахни её, пока делаешь это со мной. Пожалуйста, gaos. Я сделаю всё, о чём ты попросишь. Пожалуйста пожалуйста
«Я не могу, послал Ревик нам обоим. Я не могу. Я хочу, но не могу».
Я обхватила его пальцами, когда он сказал это, и я ощутила правду в его словах.
Внезапно я осознала, что он делаетво всяком случае, отчасти. Вдобавок ко всему остальному он использовал свет Рэдди, чтобы успокоить свой aleimi.
Он думал, что оргазм Рэдди ему поможет. Он думал, что сумеет использовать это и мой свет впоследствии, чтобы заставить шип спрятаться. Он предпочитал такой вариант вместо того, чтобы кончить от моей руки или рта.
Он хотел быть во мне, когда наконец-то кончит. Это я тоже почувствовала.
Ревик издал низкий стон, услышав мои мысли. Его пальцы крепче сжали мою руку, когда он провел языком по Рэдди.
«Я не хочу, чтобы ты мне дрочила, Элли. Не сегодня. Не сегодня»
Эта Ревиковская логика имела для меня смысл в том затуманенном состоянии, но в то же время она сводила меня с ума. Я также осознала, что он делает это для меня.
Он думал, что делает это с Рэдди в качестве услуги для меня.
Когда это понимание снизошло на меня, боль в моём свете усилилась и сделалась почти невыносимой. Когда я подумала об этом, Ревик опустил руку и заставил меня отпустить его.
«Прекрати, послал он, и его боль вплеталась в меня. Пожалуйста, перестань, Элли. Я кончу, бл*дь. Я не хочу кончать так. Пожалуйста, детка gaos. Я уже едва держусь».
Я отпустила его, вместо это обхватив ладонями его бока.
Я наблюдала за ним с Рэдди, чувствуя, как это скопление боли и ревности в моём нутре усиливается. Я скользнула глубже в его свет, снова помогая ему пока не почувствовала, что они оба с трудом сдерживают оргазм. Я услышала, как Рэдди просит Ревика раздеть меня, и ощутила ответный прилив злости в свете Ревика.
Моя ревность усилилась, когда Рэдди снова начал поглаживать Ревика по волосам, успокаивая его светом, пальцами и голосом.
Однако это возбуждало менято, что они делали друг с другом. Я не могла отрицать, как сильно это меня возбуждает, даже когда я осознала, что другие снова наблюдают за нами.
Я ощущала вспышки ревности в адрес Рэдди, и не только от меня.
К тому времени это всё так сильно меня возбуждало, что я едва могла это вынести. Я осознала, что притягиваю Ревика своим светом так сильно, что он застонал, полностью выпустив изо рта другого мужчину и прислонившись лицом к его животу, чтобы перевести дыхание. В этот момент он посмотрел на меня, и его глаза светились ярким, изумрудно-зелёным свечением, а челюсти сжались от боли.
Затем Рэдди отстранился от него, накрыв рукой свой член.
Через несколько секунд он со стоном кончил, другой рукой сжимая мои волосы и забывшись в разрядке. Теперь я ощутила его свет в наших светах, и Ревик отреагировал на резкий прилив желания, который Рэдди адресовал мне.
Я почувствовала, как свет Ревика открылся в момент оргазма Рэдди.
В те несколько секунд я почувствовала, как он делается покорным в такой манере, в какой он никогда не делал этого со мнойа может, просто в другой манере, чем со мной. Почему-то из-за этого он ощущался странно юным. Это напомнило мне те моменты из его детства в Баварии, когда он подвергался насилию практически от всех вокруг.
Это также напомнило мне о свете Ревика в тот момент, когда он шел с Даледжемом по пирсу в Макао.
Оба воспоминания вызвали вспышки боли в моём свете.
Отчасти это была боль разделения.
Отчасти нет.
Я всё ещё боролась с конфликтом эмоций, когда Ревик снова накрыл меня своим телом, улёгшись между моих ног.
Я наблюдала, как он старается убрать жёсткую часть своего члена.
Ему удалось сделать это медленно болезненно после чего его свет и руки переключились на меня. Он сдернул с меня платье, стащив его сначала с плеч, затем ниже, по талии, бёдрам и ногам. При этом он целовал меня, сначала нежно, потом всё крепче, а избавившись от платья, обнял руками и навалился своим весом.
В этот раз я ощутила так много его света, что у меня перехватило дыхание, и я едва не утратила контроль просто от того, что он лежал на мне.
Он закрыл глаза на несколько секунд
Затем он вошёл в меня.
Первое время мы оба просто лежали, тяжело дыша.
Затем Ревик вскрикнул. Его боль достигла невыносимого пика, и я почувствовала эмоции, выплеснувшиеся из его света насыщенным облаком. Любовь. Какая-то потерянная, наполненная горем тоска. Нежность. Сожаление. Страх, но в сочетании с таким свирепым желанием защитить, что мне больно было это ощущать.
Я не хотела чувствовать, как он снова уговаривает себя на это.
Бл*дь, я просто не могла вынести наблюдения за тем, как он опять будет это делать.
И мы оба знали.
Мы знали, что это единственный выход. Оба.
В какой-то момент Ревик глубоко толкнулся в меня.
Он так глубоко удлинился, что я, кажется, закричала в голос. Не думаю, что после этого мы оба совершили хоть один полноценный толчок. Он пригвоздил меня к подушкам, проникая ещё глубже, и издал очередной, более слабый стон, когда почувствовал, как я теряю контроль над своим светом.
Когда он открыл глаза в этот раз, они блестели слишком ярко. Я осознала, что он плачет, и что-то в моей груди разломилось само по себе.
Я открыла свой свет ещё сильнее
И Ревик сильно кончил, хрипя моё имя и стискивая руками мою спину. Отпустив себя, он говорил со мной на каком-то незнакомом языке, плакал, гладил меня по лицу и шее. Другая его ладонь сжимала мою спину, и я чувствовала, как он бросает в меня свет, теряя контроль и кончая во второй раз, даже не выйдя из меня.
Казалось, нам обоим потребовалось долгое время, чтобы хоть немного успокоиться.
Затем из его света просочилось смущение, вновь напомнив мне о нашем первом разе, в той хижине в Гималаях. Я гадала, неужели ему действительно важно, что подумают другие, но потом осознала, что вообще не чувствовала в нём осознания чьего-то присутствия.
Это смущение адресовалось мне.
Я стиснула его волосы, притягивая его лицо обратно к моему.
Ревик поцеловал меня, хватая ртом воздух и закрывая глаза.
Я хотела что-нибудь сказать ему, может, приободрить или сообщить, что он ведёт себя нелепо. Но я не сделала этого. Может, я чувствовала в нём слишком много страха а может, мы оба испытывали слишком сильную угрозу, слишком ревновали.
Я чувствовала его злость на Чандрэ, но понимала, что настоящая проблема не в ней, как и моя настоящая проблема не в той видящей из Адипана, Маре.
Я до сих пор ощущала неподалеку Рэдди, наблюдавшего за нами.
Я чувствовала и другие взгляды, но мне было всё равно. Уже всё равно.
Я осознала, что смотрю на одного лишь Ревика, наблюдаю за его вздымающейся грудью, пока он силился контролировать свой свет. Он встретился со мной взглядом, и опять я ощутила из его света тот жёсткий прилив любви, который ослепил меня, заставил всё перед глазами померкнуть.
Я ощущала в нём такое сильное горе, что моя грудь заболела.
«Я обожаю тебя, он целовал меня в губы, притягивая и смягчая свой свет. Я обожаю тебя, Элли. Не забывай это, пожалуйста. Что бы ни случилось. Пожалуйста, жена. Не забывай меня. Не забывай нас. Пожалуйста, боги, не забывай»
Боль скрутила мой свет, пока я слушала его бормотание.
Но я не могла.
Я просто не могла.
Я не могла пока об этом думать.
Возможно, я никогда не буду готова думать об этом.
Глава 14. Ушёл
На следующее утро он просто ушёл.
Не могу сказать, что я была удивлена.
Шокированада. Я была шокирована.
Я была парализована, как только осознала, что он действительно, по-настоящему ушёл. Часть меня отключилась, потерявшись в реальности того, что его здесь больше нет.
Эту часть мне не пришлось изображать.
Мы не обсуждали конкретные сроки (по очевидным причинам), так что хоть я и подозревала, что это время приближается, сам шок был абсолютно искренним. Мне не пришлось трудиться, чтобы найти слова, которые прозвучат реалистично. Мне не пришлось изображать соответствующие выражения лица.
Честно говоря, я не смогла бы поговорить с кем-то, даже если бы захотела. Я часами не чувствовала и не признавала никого, даже когда все обнаружили уход и начали выпытывать у меня, почему он ушёл, куда он мог направиться, что он мог делать.
Но да, не могу сказать, что я была удивлена.
Прошлой ночью я ощущала в нём некоторые вещи.
Были вещи, которые причиняли мне боль, даже когда он говорил их. Не думаю, что он когда-либо вот так признавался мне в любви. Ни в хижине, ни в наши нежные моменты с тех пор. Он ничего не утаивал. Он не подбирал слова, не оставлял ничего невысказанным, не откладывал на потом. Он говорил со мной так, словно не ожидал увидеть меня вновь.
Он говорил со мной так, словно это его последний шанс сказать мне эти вещи.
Так что да, это причиняло адскую боль.
Он позволил мне делать всё, чего я хотела.
Он дал мне всё, о чём я просила, даже те желания, в которых я не была уверена, как та ситуация с Рэдди, например. Я чувствовала его сердце даже в самых интенсивных вещах, которые он мне предлагал. Я чувствовала, что он хочет дать мне какие-то вещи, сделать для меня что-топрактически что угодно, как бы больно это ни было для нас.
Он предложил мне побыть с другими в его присутствии.
Однако этого я вовсе не хотела. Его просьба лишь заставила нас обоих расплакаться.
Никакие его слова в той записке, которую он оставил, тоже не удивили меня.
Он извинился передо мной. Он умолял простить его за то, что он собирается сделать.
Он освободил меня от моих брачных клятв
Он сказал мне, почему делает это. Ни одна из причин меня не удивила. Это были те же самые причины, которые он твердил мне неделями сотни разных способов сказать, что он действительно верилэто единственный способ уберечь меня и Лили. В глубине своего света и сердца он верил, что мы оба скоро погибнем, если он не сделает этого.
Он просил меня не искать его.
Он умолял не искать его.
Он предостерегал меня подумать о Лили, прежде чем я сделаю нечто поспешное, что может убить всех нас троих. Он говорил, что на мои плечи ложится защита Лили. Он сказал, что сделает для нас обоих что угодно, но воспитывать её буду я. Он сказал, что доверяет мне сделать это за нас двоих.
Я нашла эту записку привязанной к моему запястью, когда проснулась на матрасе у бассейна на крыше. Он накрыл меня простынёй в какой-то момент. Он накрыл меня простынёй и привязал к моей руке шелковый шарф с запиской, словно боялся, что я её не найду.
А может, так он просто пытался смягчить ситуацию.
Если так, то это не сработало.
Должно быть, он ушел сразу же, как только я задремаласразу же, как только я закрыла глаза. Рассвет уже проглядывал на горизонте, когда я опустила голову на матрас. Я проснулась всего через несколько часов, но где-то в этот период без сознания мой муж ушёл от меня.
Даже тогда я знала, что это наверняка случилось в последний раз.
Ему не нужно было сообщать мне, куда он направляется.
Эту часть я уже знала, хотя определённо не была готова думать о том, что означало его отправление туда.
Но да, я знала.
Он направился в единственное место, куда он мог пойти, учитывая причины его ухода и те вещи, которые он говорил мне прошлой ночьювещи, на которые он намекал и говорил последние восемь-девять недель. Он отправился туда, куда, как я подозреваю, он собирался пойти с тех самых пор, как очнулся после Дубая.
Он ушёл, чтобы защитить меня и Лили единственным известным ему способом.
Если в процессе это разрушит то, что осталось от моего мужа, я знала, что он это допустит.
Я знала Ревика.
Я знала, что им движети плохое, и хорошее.
Я также знала, что как только я смогу почувствовать эту часть по-настоящему почувствовать это сокрушит меня.
Больше, чем просто сокрушит. Это разобьет моё сердце так, что я уже не оправлюсь, уже никогда не смогу жить, даже если моё тело будет существовать без него и дальше. Даже если он найдёт способ сохранить жизнь нам троим.
Потому что я знаю, что в конечном счёте он сделал это для меня.
Он говорил, что это для Лили, и может, это тоже правда, но не по большей части.
Он снова разбился о камни ради меня.
Глава 15. Наблюдать за приближением смерти
Джон обводил взглядом собравшихся за столом, подавляя неверие.
Последние несколько минут никто не произносил ни слова.
Похоже, никто в данный момент не испытывал желания говорить.
Джон наблюдал, как все они смотрят на Элли с мрачными выражениями. Их глаза и лица в некоторых случаях выражали горе (иногда открытое горе, как у Джакса, Рэдди и Ниилы), но похоже, никто не ставил под сомнение её слова.
Никто, похоже, вообще не желал выступать против нее.
Джон заметил, что Элли не смотрела на всех них.
Её взгляд оставался прикованным к реке.
Она, казалось, смотрела туда большую часть встречи, хотя Джон сильно подозревал, что она не замечала никакой части вида, раскинувшегося под шестидесятиэтажным жилым домом.
Они снова находились на крыше.
Они поднялись сюда отчасти для того, чтобы спастись от удушающей жары жилого дома внизу. Кондиционеры больше не работали ни в одном из здешних зданий, учитывая, что электричество внутри городских стен было крайне ограниченным. В большинстве комнат царило тропическое пекло, даже если открыть окна и двери, чтобы создать легкий ветерок.
Джон подозревал, что они также перебрались сюда, чтобы использовать более плотную конструкцию, которая была возведена для ритуала «связывания» прошлой ночью.
Однако сложно было думать обо всём этом сейчас.
Проблески прошлой ночи оставались в свете Джона, и в прошедшие часы у него не было времени переварить это. Учитывая, что случилось после пробуждения (эта записка Ревика и пропажа его зятя), Джон даже не успел смутиться.
И всё же определенные образы стояли перед его мысленным взором, и он знал, что сложно будет избавиться от них в ближайшее время.
Джон не мог поверить, что с момента его засыпания прошло меньше двенадцати часов.
Когда молчание затянулось, Элли прочистила горло.
Будут проблемы? спросила она. С тем, что я озвучила? Если так, то стоит обсудить. Детали организации, имею в виду.
В её голосе не было эмоции. Вообще ни капли.
И опять никто не заговорил.
Элли прочистила горло во второй раз.
С её стороны ничего, добавила она. Чан. Но думаю, я сумею нагнать её прежде, чем она доберется до Мумбая. Я возьму с собой Талей. И Ниилу, если это возможно. А также Рэдди и Иллег. Может, ещё кого-нибудь. Мы можем поддерживать те же протоколы безопасности. Балидор будет руководящим офицером на период моего отсутствия. При условии, что тебя это устраивает, брат Врег.
Джон глянул на мускулистого китайского видящего. Врег не поднимал взгляда, лишь показал неопределённый жест согласия пальцами, пробормотав:
Конечно, Высокочтимый Мост.
Элли кивнула, её взгляд опять вернулся к горизонту за краем крыши.
Хорошо. Само собой, у тебя по-прежнему останется власть над всеми армейскими аспектами. Но кому-то нужно быть за главного. Я посчитала, что Балидор будет наиболее логичным кандидатом
Её речь оборвалась, словно она собиралась сказать больше, но передумала.
Молчание сгустилось.
Обведя взглядом каменные лица видящих, сидевших по ту же сторону стола, что и он, Джон почувствовал, как в его грудь возвращается тяжелая боль. Видя отсутствующие, печальные выражения в их светах и лицах, он ощутил, как что-то в нём сломалось.
Он заговорил, выпалив слова прежде, чем осознал своё намерение.
Ты, бл*дь, издеваешься? в голосе Джона звучало неверие и жёсткое обвинение. Бл*дь, ты издеваешься надо мной, Эл?
«Брат» предостерёг Врег.
«Отъе*ись! рявкнул Джон, переключившись на мысленное общение. Вы действительно все будете сидеть и ничего не предринимать, пока она делает это? Что с вами не так? Они вас накачали чем-то во сне, что ли?»
Врег не ответил.
Джон посмотрел обратно на Элли.
В какой-то момент этого молчания взгляд её зелёных глаз скользнул от горизонта к его лицу. Она бесстрастно изучала его, словно не знала, но пыталась определить, что он может сделать. Джон увидел, как её миндалевидные глаза прищурились, а губы поджались, пока она осматривала его своим светом.