Тогда я смежила веки и провалилась в странное подобие забытья: когда слышишь и осознаешь все, что происходит вокруг, но не в силах пошевелить и пальцем.
Через какое-то время это закончилось, я смогла подняться и продолжить путь.
Солнце нырнуло за верхушки деревьев, окрасив напоследок полоску неба в алый цвет.
Воздух стал сгущаться, потянуло свежестью, и я поняла, что мои предположения о ночевке в лесу, воплотятся в жизнь.
Это ничего, сказала я себе. Главное, что я скрыта чарами и мне не страшны дикие звери.
А что до голода и жаждыкогда-нибудь я все-таки дойду до места, где ждет помощь!
Словно злой рок услышал мои слова. Потому что в следующую секунду мой силуэт стал слабо искрить фиолетовыми сполохами Пока не проступил из воздуха.
Я застонала. Теперь, если бы встретила ту же рысь, запросто могла бы стать добычей. А еще меня могут учуять волки.
Фиолетовая стрелка на ладони потемнела и даже как будто нагрелась.
Должно быть, это значит, что помощь близко, сказала я и побежала снова.
Пальцы второй руки сжали риолин. Зеленый камень на шее, который в замке Зверя чуть не жег кожу, сейчас остыл так, что подернулся инеем.
Но мне некогда было думать об этом. Я бежала.
Казалось, все это уже было. Казалось, я здесь уже была. Сон. Тот самый сон, что мучил с момента, как папы не стало
Сумрак сгустился настолько, что напоминал разлитые в воздухе чернила. Не видно было светляков, мотыльков со светящимися крылышками, словно земля, по которой бегу, проклята Богиней. Не кричали, не ухали ночные птицы, даже ветер утих и деревья словно застыли, боясь лишний раз пошелестеть листвой. Из-за макушек деревьев выплыла луна. Непривычно большая и какая-то тревожная. Лунный свет посеребрил стволы, увешанные лишайниками, словно лохмотьями, неподвижные ветви, пожухлую траву.
Несмотря на полное отсутствие сил я бежала, не разбирая дороги, лишь изредка сверяясь с направлением стрелки на своей ладони. С наступлением сумерек она потемнела, а лунный свет сделал ее совсем черной.