На улице сверкнула молния, начал барабанить дождь, сопровождаемый далёким раскатом грома.
Дина растянула губы в улыбке, глядя на собственное отражение в мутном стекле. Плохо различимое, постоянно смазывающееся из-за стекающих снаружи капель, оно выглядело ужасно. Слипшиеся мокрые волосы, опухшие от постоянного кусания губы казались вовсе синеватыми, а кожакакой-то безжизненной и серой. И хотя девушка понимала, что это всего лишь игра теней и плохое освещение Именно такой внешний вид сейчас больше всего соответствовал её настроению.
Очередная вспышка молнии практически ослепила, и Надина зажмурила глаза.
Это помогло отвлечься, вывалиться из своеобразного транса с рассматриванием безобразной версии себя.
Плечи будто онемели, голова гудела от холода, а завершающим аккордом громко забурчал живот, напоминая, что за весь день в него не попало ни крошки еды и ни единой капли жидкости.
Дина остервенело стащила надоевшую блузу, сбросила юбку, и стряхнула с ног туфли, ни мало не заботясь о том, чтобы убрать всё на места или хотя бы отнести в стирку. Хотя раньше Надина такого себе никогда не позволяла, но сейчас это заботило её меньше всего. Дождь, под который она попала, и весь сегодняшний день выморозили тело, ледяным сквозняком задержавшись где-то внутри.
Босые ноги неприятно шлёпали по полу, тело, несмотря на духоту, мёрзло и Дина закуталась в одеяло, стащенное с кровати. Огромное и тяжёлое, оно было значительно теплее тех пародий на халат, которые она носила в угоду Генрису.
Девушка остановилась на пороге кухни, неожиданно осознавая, что пустая квартира какая-то слишком большая. Щелчок выключателя совпал с молнией, и комнату озарил вдвойне яркий свет. Дина заморгала, пытаясь избавиться от пляшущих перед глазами точек.
Поежившись от холода, она решила сначала взять какую-нибудь еду, а потом всё же одеться.
Но, распахнув глаза, она шокированно замерла.
Генрис, Генрис, Генрис.
Он стонал на столе в кухне, бесстыдно дёргал ногами на диване, стоял на ковре, демонстрируя свой оттопыренный зад.
Дина отшатнулась назад, закрывая лицо руками и делая судорожный вдох.
Его тут нет. Не может быть!
Мантра не помогала. Хотя Дина понимала, что мужчина не мог размножиться. Что он улетел! И то что она только что виделагаллюцинации от голода, не имеющие ничего общего с реальностью и спровоцированные чересчур откровенными фото, которые ей прислали днём.
Она знала это. Прекрасно знала. Но не могла заставить себя поверить.
Живот снова заурчал, напоминая о себе.
Дина отняла руки от лица и сжала их в кулаки, пытаясь придать себе уверенности. Но на кухню заглянула с опаской, готовая снова спрятаться.
Генриса не было, но одновременно с тем как взгляд Надины падал на какие-то предметы, перед глазами сразу же вставали те самые фото.
Она опустила голову, стараясь не смотреть никуда, кроме пола, и буквально прокралась к холодильнику. Открыла дверцу и замерла, понимая, что поесть будет ничуть не проще.
Все полки буквально ломились от еды. Но они были забиты тем, что Генрис готовил вчера. И только тем, что он готовил вчера. Если, конечно, не считать несколько чахлых овощей.
Дина невольно сглотнула.
Потому что сейчас некогда любимые блюда не вызывали аппетита и, уж тем более, желания их съесть. Отвращение к самому Генрису и к тому, как он Осквернил эту еду.
Она не помнила, какие именно продукты лежали под мужчиной, когда он отдавался на кухонном столе. И именно поэтому Дина не собиралась есть ничего из этого. Ей казалось, что лучше давиться полузасохшей безвкусной морковкой.
Взгляд безнадёжно скользил по полкам, в надежде найти хоть что-то, чего точно не касался Генрис. Консерву, не резанный хлеб или маленький кусочек сыра, оставшийся после составления нарезки.
В глаза бросилась так и не распечатанная бутылка шампанского и Дина грустно улыбнулась. Когда-то она ругала собственную мать за такой метод решения проблем, а сейчас сама была готова воспользоваться им.
В отчаянии девушка открыла морозилку. Упаковка замороженных крабовых палочек и давно забытое мороженое не тянули на полноценную еду, но тем не менее выглядели значительно привлекательнее, чем доживающее своё морковка.
Надина решительно достала полуфабрикаты, а, после буквально секундного раздумья, достала и бутылку.
Вчера она собиралась отмечать свой праздник. Но сегодня, видимо, придётся заливать горе.
Пробка выдернулась на удивление легко и, лишь сделав первый глоток, Дина вспомнила, что Генрис таки открыл вчера бутылку.
Шампанское растеряло за день часть своих пузырьков, пахло клубникой и приятно согрело пищевод.
Сидеть на кухне, равно как и в зале, не было никакого желания. Слишком прочно это помещение, пусть и разделённое на две части, ассоциировалось с Генрисом и теми днями когда они были счастливы. Когда она думала, что они счастливы.
Дина шмыгнула носом, чувствуя что замерзает, и торопливо сделала ещё один глоток. Немногочисленные пузырьки лопались на языке, обволакивая ненавязчивой сладостью с горьким послевкусием.
Совсем как её отношения. Первые в её жизни. Начатые с романтики, местами даже приторной, а закончившиеся острым, как жгучий перец, предательством.
Глазам стало мокро, а комок в горле успешно растворился новой порцией шампанского.
Девушка прикрыла глаза, позволяя слёзам свободно течь по щекам.
Где-то за окном сверкали молнии, громыхал гром.
Погода как никогда соответствовала настроению.
Дина растянула губы в улыбке, поймав своё отражение в тёмном стекле духовки.
Подняла бутылку повыше, произнося беззвучный тост, и снова сделала глоток.
Сейчас это казалось лучшим выбором.
Глава 7. Сбежать от самой себя
Голова не просто раскалывалась. У Дины было ощущение, что всё её тело состоит из сотен, тысяч маленьких осколков, которые кто-то разбил, а после склеил, поместив внутри звучный колокол, начинающий вибрировать от любого неосторожного движения и грозящий окончательно взорвать хрупкий внутренний мир.
Глаза не открывались, но сейчас девушка была этому только рада.
Издевательское солнце довольно заглядывало в окно, где вчера никто не задёрнул шторы, и проникало сквозь тонкую кожу век, принося неприятную щекотку.
Надина громко застонала, но из пересохшего горла вырвался полудохлый хрип.
Во рту стоял неописуемо отвратный привкус, чем-то напоминающий прокисшую клубнику.
Сейчас Дина особенно ненавидела Генриса.
Это всё его вина!
Если бы он не уехал, если бы не изменил, если бы она не узнала
Насколько проще была жизнь до этой годовщины.
Дина приложила усилие, чтобы приподняться, но тут же рухнула обратно на подушку. Тело отозвалось вспышкой боли и гулом в голове.
Вместо уютной кровати Надина лежала на мягкой куче какого-то тряпья, невероятным образом закутавшись в одеяло.
Она не смогла сдержать нервный смешок, прозвучавший в голове звонким колоколом, и уткнулась в подушку.
Тело мелко дрожало, а отвратительный привкус во рту стал невыносимее.
Сил не было вовсе.
Дина застонала, ощущая себя желе и буквально ненавидя себя. Сначала таблетки, которые превратили в подобие зомби, теперь алкоголь
Несчастная ощутила себя увязшей в паутине мухойапатия планомерно захватывала мысли, безжалостно избавляясь от эмоций и желаний девушки. Ей хотелось поддаться этому подобию спокойствия. Забыться ещё на пару часов.
Глаза открывались с трудом, но организм недвусмысленно намекал на необходимость вставать. Хотелось в туалет, живот снова исполнял арию голодного желудка, а отступившая под действием дискомфорта хандра оставила в голове тяжёлую липкую муть.
Подняться с пола оказалось значительно проще, чем думалось. Но добираться до ванной пришлось буквально по стеночке и ощущалось это настоящим подвигом.
Дина вздрогнула, когда кран выплюнул ей на руки ледяную воду, почти моментально сменившуюся обжигающим кипятком.
Она судорожно вздохнула от неожиданности и побежавших по телу мурашек, и, не давая себе передумать, плеснула в лицо водой, оказавшейся на самом деле чуть тёплой.
Умывание принесло столь необходимые освежение и бодрость, но зеркало безжалостно отражало неприятную реальностьприпухшее лицо, красные глаза и мешки под ними.
Дина ещё раз умылась, не надеясь на чудо, и с вожделением уставилась на зубную пасту с ядрёным мятным вкусом, который начисто избавил от всех невозможных привкусов.
Но она повторила процедуру ещё по меньшей мере два раза, прежде чем жгучий ментол намертво заморозил её рот, и лишь после этого отправилась на кухню.
Погром в гостиной вызвал оторопь.
Дина прикусила губу, со стыдом вспоминая, как вчера скидывала на пол столь любимые Генрисом безделушки, безобразно воя и бессвязно лепеча невнятные жалобы на всё и вся. Как разбивала рамки, глядя на счастливые мордашки и рыдая от этого. Как исступленно мазала по клавишам, в попытке избавиться от Генриса во всех сетях. И, со стыдливым злорадством, вспомнила как заблокировала ему доступ к своим картам.
Девушка беспомощно смотрела на живописный бардак, не испытывая в себе ни сил, ни желания заниматься уборкой. К тому же желудок глухо заворчал, напоминая о себе.
Первый же шаг в сторону кухни едва не закончился травмойпод ногой оказалась одна из треснутых фигурок.
Надина окинула комнату тоскливым взглядом и сделала шаг назад. Хоть болезненная вялость отступила, но не ушла окончательно, а потому идти по минному полю на полу девушка не рискнула. Да и холодильник Дина жалко улыбнулась, понимая, что если бы не разбросанные по полу безделушки, она бы даже не вспомнила бы про свои принципы, малодушно удовлетворив голод тем, что наготовил Генрис.
Резко развернувшись, Милова пошатнулась от простреливший виски боли, и отправилась в спальню, подальше от соблазнов.
Спальня по уровню порядка не сильно отличалась от гостиной, с той лишь разницей, что здесь была разбросана одежда, которую спросонья она приняла за тряпьё.
Девушка закрыла глаза руками, чувствуя как от стыда начинают гореть уши и радуясь, что никто не видел её поведения. Она спала на куче одежды. Сейчас даже не вспоминалось, о чём она думала, делая себе это импровизированное ложе.
Живот снова негромко забурчал, напоминая о более важных вещах, да и язык уже начал оттаивать от ментола зубной пасты.
Дина с усилием отняла руки от лица и с сомнением посмотрела на гору шмотья, большую часть которого она даже не помнила и, уж тем более, никогда не носила.
Короткие юбки, открытые платья, фривольные блузкияркие, женственные То, что она могла бы надеть исключительно ради Генриса, и ни за чтона улицу.
Надина рассеянно рассматривала тряпки, пытаясь найти в этой мешанине что-нибудь не слишком официальное, но в то же время пристойное. С сомнением заглянула в шкаф и шумно выдохнула, расслабляясь, заметив сиротливо лежащие джинсы.
Пусть штаны она носила не очень часто, предпочитая длинные юбки, соответствующие офисному стилю, но сейчас как никогда хотелось изменить своим привычкам.
Джинсы, свитер, связанный отцом, и Дина почувствовала себя чуточку увереннее.
Едва не наступив на стекло в коридоре, так и не убранное со вчерашнего дня, девушка осторожно переступила осколки, и лишь обувшись в кроссовки решилась ногой отодвинуть травмоопасный мусор к стене. И виновато пообещала себе, что после еды обязательно сделает уборку.
Лифт приветственно подмигивал, показывая, что стоит на этом этаже, но Надина решила воспользоваться лестницей. Похмельная слабость почти прошла и тело требовало движений.
Быстрый и неожиданно лёгкий спуск, и Дина приветственно кивнула охраннику в вестибюле. Она замерла в паре шагов от подъезда, щурясь на слишком яркий, несмотря на хмурое небо, день.
Ишь, дрянь, нарочито громко пробурчали со стороны лавки, сбивая начавшее улучшаться настроение.
Дина осторожно покосилась влево, с удивлением отмечая двух местных старичков-сплетников. Словно два жирных воробья в луже, они сидели на мокрой лавочке и сверлили девушку подозрительными взглядами.
Говорю тебе, Генрочка узнал! вчерашний сосед выглядел донельзя довольным.
А такая порядочная, вздохнул его собеседник, глядя на Дину с жалостью. И не скажешь ведь
Да точно тебе говорю! И месяца не пройдёт, как все увидят На коленях за ним поползёт! в голосе старика слышалась злорадная уверенность.
Надина вздрогнула от упавшей за шиворот капли и словно отмерла, быстрым шагом направляясь прочь от двух сплетников. Ощущение, что они перемывают её косточки, было неприятным. Но понимание, что они за что-то считают дрянью её, а Генрисаневинным агнцем, вывело её из установившегося эмоционального равновесия.
Ей хотелось не плакать.
В кои-то веки она испытывала желание плюнуть на воспитание и банально нахамить двум старикам, лезущим не в своё дело.
***
Негромко зарычавшая машина привела Дину в себя. Она растерянно посмотрела на руль, который сжимала в руках, на магазин, виднеющийся буквально в десятке метров за оградой, на стариков, которые продолжали коситься в её сторону.
Надина не сомневалась, что едва она вылезет из машины, чтобы отправиться в продуктовый, как старики начнут снова и снова обсуждать её. И наверняка постараются подобрать побольше некрасивых эпитетов к её возвращению. А она снова почувствует себя облитой помоями.
Машина заурчала громче от случайно задетой педали, и Дина решилась.
Проверить документы, пристегнуться, включить погромче радио и вырулить со двора.
Дороганеплохой способ проветриться. Тем более, что сплетники вряд ли будут сидеть у подъезда несколько часов в ожидании её возвращения.
У Дины не было цели куда ехать, ей нравился сам процесс. Отработанные до автоматизма действия, отсутствие пробок, приятная музыка
Надина слабо улыбалась, умудряясь не задумываться ни о чём, кроме дороги под колёсами.
Светофоры, повороты
Лишь мигающий значок на приборной панели заставил свернуть, выискивая бензоколонку.
Небольшая заправочная станция появилась словно из ниоткуда, когда девушке уже начало казаться, что машина сейчас попросту заглохнет от недостатка топлива.
Вместо уютного помещения под крышей, здесь была маленькая будка, в которой пряталась одна-единственная работница заправки. Но Дина порадовалась, что по негласной традиции, здесь продавались лёгкие закуски и бутылки с водой. Значительно дороже чем в любом магазине и исключительно приторно-липкие, но это было всё же лучше, чем совсем ничего. А бутылка хорошей минералки помогла окончательно примириться с собственной недальновидностью. Этот квартал девушка не знала совершенно и ей не хотелось плутать по крошечным улочкам в надежде наткнуться на продуктовый, рискуя ободрать все бока своего внедорожника об кирпичи близко-стоящих домов.
Торопливый перекус прямо за рулём, и она снова тронулась в путь. Сейчас Дина точно знала, куда стремится.
Постепенно дома стали ниже, деревья выше, а трассашире. Но плотные заросли вдоль дороги заставляли оставаться настороже даже несмотря на удивительно-пустую трассу.
Помня об опасном перекрёстке, хитро спрятавшемся за деревьями, Дина перестроилась в левый ряд и невольно притормозила, хотя других машин по-прежнему не было ни видно, ни слышно.
Удар!
Машину повело, Дина мотнулась вперёд, но нога уверенно нажала на тормоз, фиксируя колёса и не позволяя внедорожнику окончательно улететь с дороги.
Надина потрясла головой и несколько раз моргнула в попытке избавиться от скачущих перед глазами бликов.
Мотор, не выдержав издевательств, заглох, но девушку это волновало меньше всего.
В голове неприятно шумело, прокушенная губа кровила, а рёбра неприятно ныли, мешая сделать глубокий вдох.
Девушка потянулась отстегнуть ремень, но промахнулась, не в силах сфокусироваться. Лишь третья попытка оказалась удачной.
Даже точно зная местоположение ручки на двери, искать её пришлось буквально наощупь. Ещё один щелчок, и Надина практически вываливается на улицу.
Прохладный воздух и мелкая морось остужают лицо, возвращая глазам ясность.
Дина медленно обошла свою машину и тупо уставилась на нежно-розовый внедорожник. Больше чем её собственный зверь, он стоял посередине дороги и практически не пострадал. В отличие от автомобиля самой Надины.
Она с грустью посмотрела на вмятую дверь пассажирского сидения, колесо, выгнувшееся буквально восьмёркой и подозрительного вида лужу, растекающуюся под днищем. Вроде не смертельно, но и «спустить на тормозах», как вчера, не получится.