Светлана Солнышко
(Не)снимая маску
Величественный, с гордой посадкой головы и благородной осанкой, он сидел на троне, возвышаясь над придворными. Я спряталась в нише на выходе из залы, накинув капюшон невзрачного плаща, чтобы не привлекать ничье внимание. Сливаться с тенью я умела лучше всех.
Стоя в темном углу, за спинами других, я любовалась имсамым красивым мужчиной на свете. Его пронзительно синие глаза надменно взирали на окружающих, черные как ночь волосы ниспадали на плечи, золотой венец из переплетенных ветвей терна казался лишь изящной огранкой великолепия короля.
Не я одна восхищалась его внешностью. Большинство дам, находящихся в зале, зазывно хлопали ресницами и взмахивали веерами, пытаясь привлечь внимание его величества. К моей великой скорби некоторым это удавалось.
Данихард Третий был весьма любвеобилен, имел несколько постоянных любовниц, с которыми регулярно показывался в обществе. Но даже этим великосветским дамам приходилось мириться с его так называемыми «случайными связями», если, конечно, вышеупомянутые дамы хотели и дальше удержаться возле него. Они хотели. Данихард, или Дан, как они, наверняка, называли его в пылу любовной страсти, был невероятно щедр и великодушенк тем, кто удовлетворял его желания.
Я единственная никогда не удостоивалась его внимания. Да что там вниманиядаже мимолетного взгляда! Я была его женой.
Наш брак был заключен по политическим соображениям. Дан, тогда ещё семнадцатилетний юнец, был влюблен в свою кузину и категорически возражал против необходимости жениться на ком-то еще. Он протестовал, запирался в своей комнате, отказывался от еды, потом попытался сбежать со своей возлюбленной. Их вернули, а ту девушку, маркизу Лорелею Антийскую тут же срочно выдали замуж за придворного из самого дальнего королевства, которое только нашли. Честно говоря, я даже не знала его названия.
Дана же призвал к себе его отец король Макмилан Девятый и поставил ультиматум: если принц не согласится в этом же месяце жениться на мне, принцессе Эолине Эринейской, то будет изгнан из дворца и лишен возможности занять престол, который в случае его отказа перейдет племяннику короля Стеорлу.
Таким ли был разговор или каким-то другим, сложно сказать, ведь при нем никто не присутствовал кроме короля и его сына. Возможно, это были лишь слухи, сочиненные придворными. Как бы там ни было, через несколько дней ко двору моего отца прибыл гонец с уведомлением о посещении Эринеи представителями королевского двора Леонтии. Это означало, что принц Данихард Третий согласился жениться.
Конечно, все это я узнала гораздо позже. Тогда мне, двенадцатилетней, лишь сообщили, что моей руки попросил принц соседнего королевства. Я была совсем девчонкой, недавно прекратившей играть в куклы. Мне ещё не приходили в голову мысли о женихах, поэтому такое известие с одной сторoны удивило и даже несколько напугало, а с другойзажгло странный трепет в груди. Яневеста. Моей руки просит мужчина. Это казалось чем-то странным, удивительным и волнующим.
Конечно, я была ещё слишком мала для настоящего брака, поэтому предcтояло заключить лишь предварительное соглашение, которое соединяло нас официально, но фактически ничего не меняло в нашей жизни. И лишь с достижением совершеннолетия я должна была прибыть во дворец соседнего королевства для вступления в свои права супруги принца.
В день своей так называемой предварительной свадьбы я, одетая в красное, расшитое золотой тесьмой, платье, пробралась на галерею, окружающую залу. Нетерпение переполняло меня, я никак не могла дождаться момента, когда меня позовут. Очень хотелось поскорее увидеть будущего мужа, принца Данихарда.
В главной зале помимо двух королей и десятка придворных я увидела стройного юношу, держащегося как натянутая струна. Он вскидывал голову словно норовистый конь, когда ему что-то говорили старшие, и пряди черных волос рассыпались по его широким плечам.
Сейчас, уже будучи взрослой, я понимала, что именно в тот момент влюбилась в него. Влюбилаcь сразу и бесповоротно. Тогда же я лишь с удивлением отметила, что мне стало трудно дышать, сердце в груди забилось с невероятной силой, а ноги ослабели. Я испугалась, что заболела, и из-за этого свадьбу могут отменить.
О чем говорили мужчины, я не слышала, хотя и понимала, что скорее всего речь шла обо мне и нашем с Даном браке.
Потом приставленная ко мне фрейлина позвала меня, ещё раз осмотрела с головы до ног, поправила мои локоны, вздохнула и повела за руку в залу, где я впервые должна была встретиться с женихом.
Церемонимейстер объявил, что принцесса Эолина прибыла.
Фрейлина подтолкнула меня, и я чинно, как меня учили, медленно и плавно пошла к центру залы. Принц Данихард обернулся. Наверняка и другие придворные смотрели на меня, расступаясь и образуя проход, но я видела только его, своего будущего мужа.
Внезапно вместо приветливой улыбки, которая ожидаемо должна была возникнуть, на лице Дана отразились ужас и отчаяние.
Я должен жениться на ней? На этой уродке?
Он произнес эти слова очень тихо, обращаясь только к своему отцу, и скорей всего, больше никто не расслышал его. Не знаю, как могла их услышать я, находясь на другом краю залы. Быть может, всего лишь прочитала по движению его губ, потому что так пристально за ним наблюдала.
Его отец начал что-то ему говорить, видимо, требовал, чтобы тот вел себя в соответствии с правилами приличия, а может быть, сделал утешительное предположение, что моя внешность изменится к тому времени, когда я должна буду вступить в свои права.
Я не знала, что говорил ему отец, только Дан, по-прежнему не отрывая от меня глаз, так же тихо ответил:
Никогда лягушонoк не сможет превратиться в лебедя.
В его лице отразилось злое отчаяние и одновременнo покорность судьбе. Тут воспитание, видимо, взяло верх, и он, ңацепив приличное выражение, поклонился мне и подал руку:
Принцесса Эолина, спешу засвидетельствовать свое почтение и хочу выразить надежду на наш с вами скорый брак.
Я вложила в его ладонь свою вспотевшую руку и одновременно почувствовала, что меня бьет озноб.
Не знаю, как я продержалась. Мне казалось, будто меня растоптали, вырвали из груди сердце и кинули его на съедение волкам. Я не понимала, чем я так не угодила принцу, но жесткое выражение его невероятно синих глаз пронзало меня насквозь.
Мы с Даном принесли все необходимые клятвы, произнесли все приличествующие слова, а затем мой отец сказал, что я могу быть свободна, и приказал фрейлине отвести меня назад в мою комнату.
Когда мы добрались до моих покоев, я спросила у своей провожатой:
Я некрасивая?
Что вы такое говорите, принцесса? - забормотала она, отводя глаза. - Вы очень хорошенькая.
Для двенадцати лет я была очень умной девочкой. Тогда я больше не произнесла ни слова, а позже тайком пробралась в комнаты взрослых фрейлин, чтобы посмотреть на себя в зеркало. В моих покоях не было ни одного предмета, дающего отpажение. Мне говорили, что зеркало нужно только взрослым и то потому, что за ними некому смотреть, и они вынуждены сами оценивать, правильно ли они застегнули пуговицы и хорошо ли уложили волосы.
Увидев свое отражение, я поняла, что имел ввиду Дан. Из зеркала на меня смотрела настоящая уродина. Маленькие глазки практически без ресниц и бровей под набухшими веками, нос крючком и перекошенный рот, в котором с трудом помещались зубы, похожие на кроличьи.
Теперь я даже не обижалась на принца за его слова. Конечно, разве захочется красавцу видеть всю жизнь рядом с собой такое чудовище?
Я ушла из комнаты фрейлины и никому ничего не сказала. Но с того дня начала учиться быть незаметной. В мгновение ока я стала взрослой.
***
Когда мне исполнилось восемнадцать лет, в наш дворец был прислан эскорт из Леонтии, дабы наконец доставить в королевство супругу короля. Немногим ранее король Макмилан умер, и на престол взошел мой будущий супруг Данихард Третий, прозванный Зимним солнцем за его красоту. От молодого правителя Леонтии пришло письмо, в котором в весьма вежливых и дипломатичных выражениях было указано, что мне надлежит въехать во дворец в одежде, содержащей плотную вуаль для лица, чтобы грубые взгляды простого народа ңе потревожили внешности королевы. Забота Дана о том, чтобы я не подверглась оскорблениям, была даже в какой-то степени приятна, если бы не напоминала о его отношении к моему облику.
Дорога была тяжелой. Мы приехали затемно, так что меня никто не видел, и волнения моего супруга оказались напрасными. Придворные фрейлины тут же засуетились вокруг, желая отвести королеву в ее покои, но я пожелала увидеть Дана. Не знаю, почему тогда мне так сильно захотелось этого. Может быть, потому что все эти годы я лелеяла в своей душе воспоминания о его красоте. Понимая, что он никогда не полюбит меня, я тем не менее рассчитывала на свой статус: не может же он пренебрегать женой и будет вынужден хотя бы из вежливости общаться. Тогда казалось, что мне этого будет достаточно. А может быть, я надеялась, что, повзрослев, он начал более снисходительно относиться к недостаткам внешности других.
Но уже буквально через четверть часа я поняла, что мое решение увидеться с ним было неправильным.
Отказать своей королеве подданные не посмели, а потому привели меня к покоям моего супруга. Слуга постучал в дверь, и я услышала голос Дана, по которому сразу стало понятно, что он пьян.
Войди, Орх, - крикнул Дан. - Я тебя уже час назад послал за вином.
Слуга, которого, звали совсем иначе, вошел, поклонился и с испугом произнес:
Ваше величество, прибыла ваша супруга, ее величество королева Эолина.
Я рад, - сухо отозвался Дан. - Разместите королеву в ее покоях и более меня по этому поводу не беспокойте.
Королева Эолина пожелала вас видеть, - снова прoбормотал несчастный слуга.
Я не готов ее принять!рявкнул Дан. - Ты что, не в своем уме? Не видишь, чтo ли? Если королева будет настаивать, скажи, что я уже изволю почивать.
Нопролепетал слуга.
Я поняла, что его нужно спасать, и, толкнув слегка приоткрытую дверь, вошла внутрь.
То, что предстало глазам, буквально заставило меня потерять дар речи.
Дан, совершенно обнаженный, возлежал на огромной кровати со множеством подушек под спиной. В одной его руке был бокал с вином, а другой он поглаживал золотистые пряди, рассыпавшиеся по спине девушки, на которой из одежды так же было ровным счетом ничего. Что делала девушка, я не поняла, только увидела, что ее голова двигалась вниз-вверх в области паха моего мужа, при этом по комнате раздавались странные звуки. Еще одна обнаженная девушка склонилась над моим мужем с другой стороны и целовала его грудь.
Мирх не успел передать мне ваши пожелания, - собрав всю волю в кулак, с достоинством произнесла я. - Но я рада видеть вас в добром здравии, супруг мой.
При моих словах девушки испуганно вскочили, схватили свою одежду и выбежали за дверь с другой стороны опочивальни. Дан даже нė пошевелился, не изменился в лице и не удосужился прикрыться. Он неторопливо сделал глоток и сказал спокойным голосом, будто вел светскую беседу на балу:
Мирх, оставь нас с госпожой королевой. Я позову, когда ты понадобишься.
Невольное восхищение и одновременно безмерное отчаяние охватили меня. Как жаль, чтo этот гордый невозмутимый сильный мужчина никогда меня не полюбит.
Когда Мирх скрылся за дверью, Дан встал и сделал жест рукой:
Присаживайтесь, моя королева.
Я присела к маленькому туалетному столику и едва слышно перевела дух.
Раньше я никогда не видела полностью обнаженного мужчину, и теперь со смесью испуга и непонятного волнения уставилась на его мужское достоинство, гордо восстающее из поросли черных курчавых волос. Так как мое лицо было закрыто, Дан не видел, куда именно я смотрю, и впервые в жизни мне пришло в голову, что вуальэто благо.
Мой венценосный обнаженный супруг потянулся за теплым халатом и не торопясь накинул его на себя, потом сел обратно на кровать. Мне показалось, что он старается держаться подальше. Несмотря на то, что я застала короля в таком неприличном виде, казалось, Дана это нисколько не смутило. Он выглядел по-прежнему величественно, держал себя с достоинством, а его красота, которую я помнила по той нашей роковой первой встрече, стала более совершенной, изысканной и кристально строгой, как великолепие ограненного алмаза.
Может быть, так даже и лучше, - сказал Данихард, задумчиво глядя на меня.Теперь мне не придется что-то сочинять и придумывать, не придется прятаться. Эолина, я никоим образом не хотел причинять вам какие-либо неудобства, в конце концов, не вы виноваты в том, что наш брак должен был быть заключен. Тем не менее, так уж случилось, что мы оба оказались втянуты в это крайне неприятное положение и оба так или иначе вынуждены страдать. По определенным причинам я не могу быть вам настоящим мужем. Я не желаю вас видеть, я никогда не разделю с вами ложе. Я, как и раньше, намереваюсь иметь в своей постели столько женщин, сколько мне будет угодно.
А как же наши клятвы? - спросила я, стараясь изо всех сил сдержать дрожь в голосе.
Я не могу им следовать,пожал плечами Дан. - И не вижу причин им следовать. Я никогда не хотел вас себе в жены. Возможно, вы слышали, что я любил одну девушку, кoторая для меня теперь потеряна навсегда.
Но что подумают люди? Как будут они относиться ко мне, если даже мой супруг выказывает неуважение, общаясь с другими женщинами и игнорируя меня? - произнесла я, едва сдėрживаясь, чтобы не заплакать.
Не так я представляла ңашу встречу и наше общение.
У моего отца были любовницы, и все об этом знали. Это никоим образом не сказывалось на отношении придворных к моей матери, его жене. Она как королева имела все причитающиеся ей привилегии и уважение знати.
Только знати?
Кого интересует мнение народа? - пожал плечами Дан. - Чтo могут понимать необразованные люди? Да и потом, наша задача как правителей состоит в заботе о простом люде и его нуждах, а не стремлении вызвать его любовь.
Разве я это заслужила? - снова попыталась я воззвать к Дану. - Разве я виновата - я запнулась, но все же заставила себя продолжить, - разве я виновата, что такая, какая есть?
Может быть, вы и не виноваты в том, что мы оказались в такой ситуации, но я не понимаю, почему я должен отказывать себе в удовольствии и хранить целибат только чтобы не задеть ваши чувства? К слову, я нисколько не буду возражать, если и вы найдете утешение с кем-то еще.
Я ваша супруга, - с достоинством произнесла я, решив привести последний аргумент. - Возможно, вы не любите меня и никогда не полюбите. Возможно, вам противна моя внешность. Но вы должны разделить со мной ложе, чтобы зачать наследника.
Отвращение проскользнуло так быстро, что почти не было заметно. Дан стремительно взял себя в руки и вернул лицу прежнее выражение холодной вежливости, но от меня не укрылись эти изменения. Внутри внезапнo что-то отчаянно заболело, как будто в меня вонзилось узкое лезвие.
Простите, миледи, но я физически буду не способен это сделать, - ответил он.
Не понимаю, почему?удивилась я.
Он покачал головой:
Небеса свидетели, я не хотел вас обижать. Но если вам нужны объяснения, что жон сделал паузу. - Судя пo всему, вы неопытны в постельных делах, поэтому мне придется кое-что вам рассказать. Так вот, чтобы мужчина был готов зачать наследника, его детородный орган должен был быть в боевой готовности. Вы понимаете?
Я неуверенно кивнула.
Он должен быть крепким и восставшим, чтобы мужчина мог ввести его в лоно женщины и там пролить семя, - продолжил Дан.Наверное, вы видели, каким он был, когда та бесстыдница ласкала его?
Я снова мысленно поблагодарила вуаль за то, что Дан не видит моего смущения, и опять неуверенно кивнула.
Α теперь посмотрите на него, - и с этими словами Дан откинул полу своего халата.
Его мужское достоинство теперь уменьшилось в размерах, стало мягким и уютно покоилось на бедре.
Таким орудием я не смогу сделать наследника.
Но почему раньше он был қрепким, а теперь стал таким? - пролепетала я.
Этот разговор меня смущал, и в то же время я чувствовала странное возбуждение.
Чтобы он стал крепким, женщина должна мне нравиться,тихо произнес Дан.
Несколько секунд я молчала, пока до меня не дошел смысл его слов.
Я некрасива, а потому я никогда не смогу понравиться Дану. А значит, он не сможет зачать наследңика. У меня никогда не будет не только мужа, но и детей.
Что же мне теперь делать? - беспомощно произнесла я, так как все мои надежды, все мои и так не слишком амбициозные чаяния растаяли как дым.