Когда ошейник наконец остался в руках, из груди вырвался всхлип ужаса. Мелкие шипы, каждый толщиной с полногтя, были испачканы в крови и гное. Взгляд снова метнулся к самому молодому, который уже не мог стоять, просто лег, положив морду на передние лапы, и закрыл глаза. В груди всколыхнулась ярость на тех, кто это сотворил.
А дальше начало происходить то, что и воспаленным мозгом не представишь. Тело хищника стало изменяться, медленно, словно издеваясь над людьми, которое это видят. Сзади раздался судорожный вздох, а спереди то, что совсем недавно было измученным животным, стало таким же измученным мужчиной. Раны, шрамы, подтеки грязи и кости. Ребра, ключицы, коленки и локти, обтянутые тонкой кожей, выпирали, заставляя мою душу сжаться. Просто нереальная худоба, словно его не кормили больше месяца. Ранки на шее гноились, их потревожили, выдернув шипы, и сейчас желтоватая жидкость стекала вниз. Это уже неплохо, нарывы станут чище.
Телефон, прошу.тихий, надрывный голос, словно говорил он через боль.
Полезла в карман широких шорт и достала мобильник. Неизвестный с тоской посмотрел на раненого волчонка, но решил сначала сделать звонок. Пару секунд, и лицо мужчины затуманилось болью.
Мам, найди меня по этому вызову. Нужна бригада, они скоро нас догонят.а потом он посмотрел на меня, скривился, словно увидел нечто для него неприятное, но все же начал говорить:Не сбрасывайте вызов, пожалуйста. И снимите ошейники с моих людей, только кровь ищейки раскроет замки. Раз уж вы решились помогать нам.последнее скорее выплюнул, чем проговорил. Что значит кровь ищейки? Почему именно моя? Но все эти вопросы не помешали дернуться в сторону раненного.
Виктор поймал меня за локоть, на его лице был священный ужас, и он стал тащить меня в сторону машины, не обращая внимание на сопротивление.
Пошли все к черту, Поля, села в машину, и мы забываем то, что видели сегодня. Мясо бракованное было, галлюцинации поймали. Все! Быстро!
Вот только это первый раз, когда я отказалась слушаться своего мужа. Внутри меня что-то было против уезжать, ведь я могла помочь. Не так. Я была обязана помочь! Выдернула свою руку и побежала сквозь настороженно смотрящих на меня зверей.
Идиотка! Я не собираюсь подвергать опасности жизнь Димы. Дорогу домой найдешь.
Не видела, но слышала, как хлопнула дверь машины, и как она с пробуксовкой рванула из этого места.
Но зато увидела голодный взгляд абсолютно голого мужчины в сторону мяса, которое скоро превратиться в угольки. Он снял его, положил на столик, но сам не притронулся, лишь стянул пару кусочков, сложив их на тарелку, совершенно не обращая внимания на то, что они очень горячие.
Но от того, кому сейчас больше всего была нужна моя помощь, не отвлекалась, подбежала к щенку и протянула руки к ошейнику, но волчонок зарычал сквозь боль и постарался укусить, щелкнув зубами рядом с моей рукой.
Тише, маленький, я не причиню тебе вреда.
Он недоверчиво рычал, едва заметно дернул носом и начал скалить зубы. На чистых инстинктах положила ладонь на морду испуганному волчонку, тот вновь глубоко вздохнул, немного проскулил, но подставил шею. Быстрый поиск застежки, неприятная боль в пальце и, наконец, стала как можно аккуратнее снимать ошейник. Этот зверь не спешил превращаться в человека, зато стоило первому вышедшему из леса поднести к израненной мордочке вкусно пахнущие кусочки, как он проглотил их даже не жуя. Голод и боль, вот что было в глазах всех остальных, но никто из них даже не двинулся в сторону стола, на котором было не только мясо, но и хлеб с овощами.
Странное состояние не отпускало, я словно ослепла, и при этом видела все гораздо четче, оглохла, но слышала даже шевеление травы из-за легкого ветерка. И вот так, держась на грани яви и сна, снимала ошейники с остальных. Все они принимали человеческий облик, кроме щенка, который сейчас заснул.
Я не могла обработать раны, не могла даже перебинтовать, ведь аптечки остались в уехавших машинах. Молодцы, что еще можно сказать, хотя бы бинты выкинули из окна.
Помог ремень, с помощью него под недоверчивые взгляды вожака стянула заднюю лапу выше ранения, чтобы хоть как-то остановить кровь, иначе еще немного, и он отправится к праотцам.
От того, как резко повернулся ко мне первый, пошатнулась и упала на задницу, больно отбив копчик. Это страшно, когда к тебе идут с глазами убийцы, обещая медленную, мучительную смерть. Но вместо этого он без спросу содрал с меня майку, оставляя в одном нижнем белье. К нему сразу же подошла единственная девушка, прижала щенка своим телом, и тот, чьи глаза напоминают молодую зелень, сначала разодрал майку на лоскуты, а потом резким движением вставил кость, перевязав рану одной из получившейся тряпочки.
Волчонок бы завыл, но девушка крепко сжимала пасть, давая тому возможность только проскулить. Пока сознание лишь отдаленно воспринимает происходящее, как нечто невероятное, но это не помешало подойти к столу, стянуть оставшееся мясо с шампуров, и наскоро порезать хлеб с овощами.
За моими манипуляциями существа следили, словно я фокусник. Самое странное, что неизвестные продолжали стоять, лишь смотря и водя носами в сторону еды. Как они могут вот так стоять? Почему не идут? Пришлось сначала прокашляться, ибо слова застряли в глотке, а уже потом как можно спокойнее произнести:
Угощайтесь.и успела только шагнуть в сторону, как четверо мужчин и одна девушка накинулись, запихивая в рот все, что попадется под руку, глотая толком не жуя. Девушка стояла голышом, как и остальные, но этот факт ее совсем не смущал. Достаточно красивая, если отмыть и откормить, но она еще и молода. Лет восемнадцать, не больше. Незнакомка заметила мой интерес, жадно проглотила кусочек сала, нашла самый сочный и мясной, на ее взгляд, и протянула мне. И я взяла, но не для того, чтобы съесть. Под настороженный взгляд стянула еще кусочек хлеба и пошла к молодому, который лежал сейчас в тени дерева, не то заснув, не то пребывая в спасительном забытье.
Но еду он учуял, разлепил мутные глаза и снял с руки бледным, шершавым языком, после прикончил и хлеб, слизав все до последней капельки и крошки.
Долго спокойствие не продлилось, снова внутри меня нечто закричало об опасности, и тело само понесло в сторону стола, где рука схватила нож. Эти существа тоже почуяли, стали медленно оборачиваться, вновь принимая звериный облик, и все как один встали полукругом на границе леса, оставляя за своими спинами раненного. Их шерсть потерпела изменения, стала лишь немного плотнее, но те ужасные раны, что видела до этого, очень быстро затянулись.
Может, я когда рыбачила, уснула от ожидания, и сейчас мне сниться до страшного реалистичный сон? Не знаю, но предчувствие столкновения с еще одним ужасом не отпускало, пока из тени не вышло десять мужчин в безрукавках и широких штанах. Казалось, что их не беспокоит ни мошкара, ни тонкие сучки, о которые можно поранить кожу. У каждого в руке была плеть серебряного цвета. Не может же она на самом деле быть из серебра? Или может?!
Один из странных мужчин вышел вперед, его лицо было отмечено тремя шрамами, словно зверь когтями прошелся. Смотрел новоприбывший исключительно на меня. Холодно, оценивающе.
Девчонку оставить целой, наша кровь проснулась. Остальных постарайтесь пленить, если не получится, то убейте.тут он глянул на щенка, что лежал за спинами рычащих хищников, и так же холодно произнес:того добить.
Несмотря на то что из верха был только лиф, кожа покрылась холодным потом. Я видела, как воздух начал собираться в причудливые спирали, как он окрашивался в разные цвета, и как спираль стала превращаться в сеть. Если я ничего не сделаю, этих невероятных существ снова схватят, над ними опять начнут издеваться. Но что я могу? Как могу им помочь? В ушах нарастал гул, будто, что еще немного, и оглохну.
Только это оказалось не из-за сильного напряжения, а из-за огромного военного вертолета, с которого сейчас на веревках спускались люди в камуфляже. Почему-то не сомневаласьэто подмога. Понимали и пришлые, что сейчас лучше уйти, вот только главарь напоследок снова осмотрел меня и хищно улыбнулся. Его улыбка словно кричала, что яего следующая добыча, и он найдет меня.
По уходящим в лес открылась стрельба, непрекращающиеся хлопки отдавали в грудь, и как бы сильно я ни испугалась этих странных охотников за волками, все равно боялась увидеть, как один из них замертво упадет и покрасит примятую траву своей кровью.
Но их словно и след простыл, только вот бежали, а уже исчезли, растворились в воздухе и тех потоках, которые видела в момент создания сети.
Глава 2.
После того как люди в камуфляже прогнали агрессоров, они стали поднимать в вертолет пострадавшего щенка. Тот дернулся в веревках, тоскливо посмотрел в мою сторону и пронзительно завыл. В этом вое была отнюдь не радость, а отчаяние, словно его из одного ада забирают в другой. Внутри поднялась волна материнского инстинкта, и, не отдавая себе отчет, бросилась к волчонку, которого еще не успели высоко поднять. Но не добежала... Один из мужчин в форме влепил звонкую пощечину, отчего меня снесло в сторону и припечатало об дерево. В глазах помутнело, а боль жаром опалила ребра.
Щенок снова дернулся, как и первый, кого я спасла. Он бросился на ударившего меня, разинув пасть и пытаясь добраться до головы. Хлопок, и траектория движения волка меняется, он падает на землю. Несколько бесполезных попыток встать, и волк окончательно сдается, скрывая от меня зелень глаз. Из его бедра торчал дротик, скорее всего, транквилизатор.
Лицо нещадно болело, как и правый бок, которым ударилась об дерево. К нам подошел второй солдат и направил на меня ствол автомата, уверенно держа палец на спусковом крючке. Волна ужаса окатила с ног до головы, но я все равно не могла оторваться от глаз палача. Холодный. Немигающий. Этот человек привык убивать, и малейшее движение с моей стороны означает смерть. В ушах шумела кровь, заглушая тем самым остальные звуки, не отвлекала даже боль в коленях, под которыми был еловый настил.
Отставить.сухой женский голос заставил солдата опустить автомат.
А был ли он солдатом? Ощущение, словно мужчина из личной маленькой армии той женщины, что сейчас отдала приказ.
Она стояла рядом с лежащим зеленоглазым и пристально меня рассматривала. Никогда в жизни не видела такого взгляда, меня словно расчленили, снова сшили, и теперь заставляют подчиняться. Кровь перестала бешено циркулировать по организму, она застыла в жилах от еще большего ужаса, нежели когда на меня наставили дуло.
Высокий рост, широкий разворот плеч, грубоватые черты лица и глаза цвета молодой зелени. Она была похожа на амазонку в праведном гневе.
Это с твоего телефона звонил Харитон?
Взгляд невольно перетек от женщины на лежащего.. оборотня, должно быть, или вервольфа, у двуипостатных много имен.
Не смей смотреть на него!она не повышала голос, но та сталь, что в нем зазвенела, заставила двух мужчин, что стояли близко ко мне, наставить автоматы мне в голову. Вязкая слюна застряла в глотке, перекрывая доступ кислороду. Голос внутри меня ожил, требуя смерти посмевший так говорить с той, у кого кровь ищеек, но я понимала, что одно неверное слово, один косой взгляд, и меня закопают на этой поляне. А может и нет, не захотят марать руки, так и оставят гнить под полуденным солнцем, пока кто-то из отдыхающих не наткнется на полуголый труп.
Опустила глаза на свои колени и кивнула. Унижение больно бьет по самооценке, но это можно пережить. Пусть так, я не хочу умирать, и как только выберусь из этой передряги, то забуду все, как страшный сон. Не было оборотней, не было непонятных людей, способных управлять странными силами, и нет этой ужасной женщины с боевым отрядом.
Что ж, я оставлю тебе жизнь, ищейка. По непонятным причинам ты помогла моему сыну и остальным вервольфам. Я даже награжу тебя за это. В какую сумму ты оцениваешь свою помощь?вопрос был словно в насмешку.
Стою на коленях, точно подневольная, осужденная на расстрел, возле меня два мордоворота с автоматами, готовые в любой момент оборвать жизнь, и она его спрашивает о сумме. Это звучало так - «какой смерти ты хочешь?»
В три тысячи. Примерно столько мне понадобится на такси. И какую-нибудь майку.посмела поднять голову, но, видимо, только для того, чтобы увидеть издевательскую улыбочку, а потом услышать сиплый смех. Такой звук может издавать только ворона, которую душат, или же человек, не умеющий смеяться.
Черт, ты либо дура, либо блаженная. В принципе, второе недалеко от первого.она залезла в карман, достала несколько стодолларовых купюр и швырнула мне к ногам.Святослав, дай ей свою майку.
Один из мужчин отпустил автомат на землю, уверенно расстегнул верхнюю часть камуфляжа, скинул ее на оружие и рывком стянул с себя майку.
Даже в полуобморочном состоянии смогла отметить, что к такому мужчине никогда в жизни не подошла бы даже в пьяном полубреду. Его мышцы были не искусственные, накаченные в спортзале посредством протеинов, это были мышцы хищника, огромные, бугрящиеся. Он сам по себе оружие, и, держу пари, этот мужчина способен раздавить чужой череп, просто его сжав руками.
Майка, пропавшая мужским потом, впечаталась в мое лицо. Но брезгливости не было, это гораздо лучше, чем ловить машину в одном лифе. Да и не решалась я возмущаться, взгляд каждого присутствующего смотрел на меня брезгливо, с ненавистью.
Что ж, дальше справишься сама.проговорила она напоследок, зацепила крючок на какую-то деталь своей одежды и дернула за веревку, которую тут же поднял хищницу в вертолет.
За время, пока она говорила, всех уже погрузили. Двое оставшиеся подходили к веревкам чуть ли не спиной, пристально следя за мной, будто я представляла опасность. Но нет, я сидела тихо, пока гул воздушной техники не пропал окончательно.
И только тогда осознала, в какое дерьмо меня ткнули Боги. Лучше бы я плюнула на свою жалость и желание всем помогать, лучше бы села в машину, когда этого требовал муж. Нельзя так думать, но тело до сих пор била дрожь от пережитого ужаса. Никогда, ни разу в своей жизни не предполагала, что к моей голове будет приставлен ствол. Перед глазами до сих пор было дуло, готовое в любую секунду прекратить мое существование.
Подавила судорожный вздох и встала, отчего в боку закололо, а дыхание сбилось.
Каждый шаг давался с трудом, но все же я помнила, куда бросили телефон, и мне жутко повезло, что его не раздавили. Аккуратно, держась за тонкий ствол березы, опустилась на землю, надеть майку не получилось, правая рука не поднималась, но левой смогла разблокировать телефон и набрать номер скорой. Дышать становилось все труднее, возможно, сломано ребро, и оно пропороло легкое.
С трудом объяснила свое месторасположение и характер травм, после чего сознание вновь поплыло, но я знала, если отключусь, то шанс выкарабкаться сравняются нулю.
Вернулись птицы, они выдавали веселые трели, словно нарочно усыпляли, и им вторил ветер, шелестящий кроны деревьев. Природа продолжала жить и не обращала внимания на раненую девушку. По подбородку потекла жидкость, но сил вытереть не было, тело становилось ватным, балансируя на грани жизни и смерти. Легкие пытались избавиться от крови, выводя ее через рот, но помогало это слабо. Хотелось закашлять, еле сдерживала порыв, ведь если это сделать, острый край ребра увеличит рану.
Сколько я так просидела? Не знаю. Границы времени смазались, и лишь отдаленный вой сирены отголосками проникали в мозг. Мне бы встрепенуться оттого, что помощь рядом, но это лишь сильнее расслабило. Очередной накат тьмы не выдержала, провалилась в пустоту, а когда вынырнула, на лице была кислородная маска и суетливые выкрики людей. Снова провал, а потом перед глазами замелькали длинные лампы больницы.
В себя приходила с трудом, безбожно тошнило, желудок требовал избавиться от всего, что в нем было. Сглотнула и повернула голову в сторону, туда, где резвее запищали приборы. Сразу после этого был хлопок двери, и передо мной встала взволнованная девушка, она испуганно зажала рот рукой и мгновенно скрылась.
Не прошло и минуты, как передо мной появилось обеспокоенное мужское лицо лет сорока. Он начал святить в зрачок фонариком, что было неприятно, потом что-то сказал, но я не поняла его слов, они доходили как сквозь вату.
Он кинул пару фраз девушке, и та ненадолго исчезла, а потом вернулась со шприцем, жидкость из которого ввела в трубку, доставляющую в мое тело лекарства через катетер.
Сознание вновь отключилось, но в этот раз я видела сон. Даже не так. Кошмар.
Меня вернули на злополучную полянку, снова напротив женщина с грубыми чертами лица и глазами цвета молодой зелени. Она стояла и, улыбаясь, выносила мне смертный приговор. Хлопок, и тело падает. Я вроде умерла, но душа никуда не делась, она наблюдала, как один из мужчин пнул меня в живот, убедился, что дело сделано, и отошел. Снова звук вертолета, но я его не слышала, скорее чувствовала или просто знала, что он должен быть.