Несколько дней мать ходила пришибленная. Быть брошенной женой приятного мало. Она цеплялась к Илоне, но Илона отмалчивалась.
Она только пыталась понять, что в материнской скорби от оскорбленной любви, а что от оскорбленного самолюбия. Ведь не по расчету же мать шла замуж за отца! Было же между ними что-то тяга, симпатия, доверие? В поисках ответа Илона взяла старые фотоальбомы, исследовала картинки, где мать и отец вместе. Обнаружила странную вещь на снимках, где она маленькая с отцом, отец смеется. На снимках, где она маленькая с матерью, мать сдержанно улыбается.
Наконец мать пропала.
Обычно она приходила с работы примерно в одно время в половине седьмого. Когда в девять Илона заскочила домой, чтобы взять нужную для роли вязаную шаль, матери еще не было. Тетя Таня только руками развела: нет, не появлялась.
Подруг у матери было три и все три какие-то ритуальные подруги. Хождение в гости случалось по календарным праздникам и по случаю дней рождения. Дружба сводилась, в сущности, к долгим телефонным разговорам. Илона позвонила им и узнала, что мать у них не появлялась ни в человеческом образе, ни в телефонной трубке. Все три не задали ни единого вопроса об отце, из чего Илона поняла: мать скрыла от подруг отцовское бегство.
Она уже собралась убегать, когда позвонил Яр.
Как обстановка? спросил он.
Варвара взяла над ней шефство. Они теперь вместе ходят в домовую кухню.
В домовую кухню?..
Ну да, ей же нужно правильно питаться, а не сидеть на булочках с корицей.
Хорошая бабулька эта ваша Варвара. Передай Лиде я вас обеих в субботу в кино приглашаю.
Здорово! А твоя тоже будет?
Нет, крошка, моя не будет. Моя поехала к своей матушке плакать и жаловаться на меня, скотину неблагодарную. Знаешь, крошка, мне очень плохо
Тебе?
Яр, красавчик и замечательный собеседник, меньше всего был похож на человека, которому хоть раз в десять лет бывает плохо.
Да, мне. Ну так заметано?
Заметано!
Илона понеслась на репетицию. Но репетиция с самого начала пошла наперекосяк. Буревой был невнимателен, потом непонятно за что изругал звукооператора, Вурдалака Фредди. И сбежал, не попрощавшись. Студийцы думали выскочил в туалет, ждали четверть часа он не вернулся.
Со своей Элечкой поссорился, сказала Вероника.
Илона чуть за сердце не схватилась толстая Вероника знала то, чего она которую неделю не могла выяснить!
Реальность, как всегда, грязными сапожищами вторглась в воображаемый мир. Ну, не полностью воображаемый репетиции все же были реальны. Но то, во что они превращались у Илоны в голове, уже смахивало на фантастику. Мир, ограниченный четырьмя стенами зала, словно бы отталкивал то, что не имело отношения к пьесе «Большеротая» и к агитбригадным речевкам. В зале Илона сражалась за любовь Буревого и часто побеждала он обнимал за плечи, он мог схватить за руку, объясняя мизансцену. Эти события она переживала по десять раз. Но где-то жила Элечка, у которой были с Буревым совсем другие события. Может, в том доме, где он тогда остался на ночь.
Илона поняла, что новой сумки к Новому году, кажется, не будет нужно ловить такси и мчаться, выслеживать, узнавать правду!
Или она опоздала, или Буревой понесся в какое-то иное место.
Был еще один способ приблизиться к правде.
Поскольку Буревого пригласили в городской театр откуда-то издалека, он своей жилплощади не имел, а был пристроен в общежитие строительного техникума, выбранное за близость к театру. Там ему выделили комнатушку на втором этаже. Будущие строители, ребята крепкие и симпатичные, без личной жизни не обходились, и девчонки к ним туда бегали в любое время суток. Из трех вахтерш две были прикормленные, а одна принципиальная. Прикормленные старались не обращать внимания, когда со двора, через подвальный этаж, в общагу проникали веселые подружки.
Илона знала этот путь, потому что к будущему кровельщику Лешке бегала бывшая одноклассница Люська, та еще шалава. Лешка был выбран за особое качество он хотел на Люське жениться.
Буревого в комнатушке не случилось. Он где-то пропадал может, у Элечки, может, у другой разлучницы. Оставалось только ехать домой.
Мать сидела в зале и ждала.
Ну что, теперь ты довольна? спросила она. Ты довольна, да? Ты этого хотела?
Чего я хотела?
Чтобы он ушел!
Я хотела, чтобы вы помирились!
Мать покачала головой.
Я все знаю! Ты была дома, когда он за вещами приходил!
Ну и что?!
Ты что, чертова кукла, не могла у него чемодан отобрать?!
Не могла!
Не могла ему сказать: идиот, ты что, совсем
Если ты еще раз назовешь отца идиотом, я уйду, сказала Илона.
А кто же он, по-твоему?!
Буревой много чему научил. Однажды он сказал: обещай только то, что можешь сделать сразу, немедленно, если ты на сцене говоришь «Я тебя убью!», зритель должен верить, что прямо вот сейчас возьмешь и убьешь. Если говоришь, что спрыгнешь с крепостной стены, зритель должен вздрогнуть: эта дура сейчас прыгнет! Речь шла об эпизоде, где Мэгги угрожает самоубийством, чтобы спасти Вилли. И Буревой пытался откопать в памяти у Вероники и у Илоны хоть что-то похожее.
Вот его наука и пригодилась.
Илона повернулась, вышла из залы, потом на лестничную клетку. Ее трясло. Она понимала, что с матерями так не поступают, но ведь и с мужьями жены так не поступают! Все в семье получилось неправильно.
Тетя Таня еще не спала. Они с Галочкой ждали звонка от Толика. Там, невесть где, решалась его судьба: скоро ли отпустят к жене, и не придется ли застрять еще на полгода.
Можно у вас переночевать? спросила Илона.
Тетя Таня и Галочка переглянулись.
Что, совсем плохо? спросила тетя Таня. Илона кивнула.
Знала я, что она допросится. Он тихий, тихий, а не дай бог вожжа под хвост Галь, давай-ка раскладывай кресло.
Как это можно было знать? удивилась Илона. Мы же так хорошо жили.
Хорошо пока жареный петух не клюнул, тут все и вылезло. Ты на нее не обижайся, она просто не умеет ладить с людьми, сказала тетя Таня.
Как не умеет? Вот с вами же ладит, вот и на работе
Это, Илонка, вроде как верхний слой, он у всех гладенький. А поговорить по душам не умеет. И сама рассказать, что на душе, не умеет, поэтому и злится. Ладно, бог с ней, я между вами встревать не собираюсь, вы и без меня разберетесь.
Когда Илона уже лежала под одеялом, в дверь позвонила мать.
Моя у вас?
У нас, спит уже, сказала, выйдя к двери, заспанная тетя Таня. Ты не бойся, я ее завтраком покормлю. Ты ты ничего рассказать не хочешь?..
Нет.
Матери было стыдно вспоминать, как она ждала у комбинатской проходной, прячась за телефонной будкой. И разговор с мужем был стыдный. Слово «прости» мать просто не могла выговорить хотя понимала, что нужно. Она не видела в беде своей вины. «Прости» несколько раз сказал он. И ее попытки объяснить, что она всегда была хорошей матерью для Илоны, разбились об это «прости», как елочный шарик о паркет.
Как теперь жить с дочерью, мать не знала. Все в доме непоправимо нарушилось. Поэтому она оставила Илону у тети Тани, а сама вернулась домой и легла.
Может быть, об этом предупреждал Петя? О том, что семья развалится? Смерть это ведь не только гроб и могилка. Умирала какая-то часть души.
А в сердце перекатывался твердый орешек. Как будто в стеклянной банке.
Утром дочь пришла. Молча умылась, переоделась, устроила маленькую постирушку. Мать молчала. Она не знала, как теперь говорить с Илоной. Умерло время, когда она могла отвести дочь к гинекологу. Умерло, как раздавленный таракан. Теперь Илона уже не придает значения материнском угрозам. Теперь у нее, у Илоны, есть отец, который на ее стороне, а мать одна.
Дочь позавтракала и ушла. Куда не сказала. Мать выбралась из постели, надела халат, вышла на кухню и поняла, что все еще хуже, чем казалось. Дочь вымыла за собой посуду и протерла столик. Так ведут себя в чужом доме после случайного ночлега. Раньше она оставляла чашки и тарелки в раковине, и это было поводом для привычной вялой домашней склоки. Теперь же мать видела поводов больше не будет.
От семейной жизни отвалился еще один кусочек.
Но часы подсказали есть место, где можно спрятаться, отдышаться, ощутить себя прежней! На завтрак, чай с бутербродами, десять минут. На сборы четверть часа, за это время можно взять в шкафу платье, надеть белье и чулки, причесаться и накрасить губы. Из всех способов сделать лицо привлекательным мать признавала только помаду как в свое время ее мать, как до того мать матери впрочем, тогда, кажется, были еще румяна
Чем ближе остановка «улица Калинина», тем спокойнее и радостнее на душе. Потому что серое пятиэтажное здание оно только с виду серое, внутри оно светлое.
Шурочка, привет!
Здравствуй, Шурочка!
Шурочка, зайди потом ко мне, я кое-что принесла!
Доброе утро, Шурочка!
Шурочка, солнышко!
Шурочка, у меня такая новость! Я сейчас забегу, расскажу!
Шурочка, вы очаровательны!
Мать отвечала, улыбалась и была счастлива.
У дверей кабинетика, в котором они сидели втроем, три милые дамы чуть за сорок, уже ждали мужчины с заявками и шоколадками. Начинался рабочий день со всеми его радостями, разговорами, анекдотами, новостями, сплетнями, распоряжениями начальства, телефонными звонками. Мать была аккуратна, свои картотеки и папки с бумагами содержала в идеальном порядке и каждый раз, когда этот порядок оказывался востребованным, тихо ликовала.
Одно было плохо быстротечность счастья. В шесть все эти очаровательные женщины и галантные мужчины стремительно разлетались и друг о дружке забывали до следующего утра. Но до шести память была заперта на замок и не подсовывала домашних неприятностей.
Илона с вечера продумала свой день. До ухода матери на работу она перекантовалась на автовокзале. Там было тепло и хоть весь день сиди с книжкой в зале ожидания. Потом она вернулась домой, чтобы вымыть голову и закрутить волосы.
Бигуди дома имелись. Иногда ими пользовалась мать. Длинные прямые волосы дочери вроде не было приспособлены к локонам. Но можно же раз в жизни подкрутить концы и посмотреть, что из этого получится? Кроме того, у Илоны возник грандиозный план выстричь челку. Не самостоятельно, разумеется!
Она расчесывала волосы на прямой пробор, как все девочки, которые ходят в джинсах и битловках. Но к лицу ли ей эта мода? Не лучше ли закрыть лоб?
Может быть, лицо с челкой заставит Буревого задуматься?
Длинные волосы сохнут целую вечность, и Илона учила роль. Время от времени она усмехалась если бы школьная учительница литературы знала, что самая бездарная ученица будет блистать на сцене! Читать-то Илона любила, она только не любила школьную программу со всеми этими образами лишних и прочих человеков. Если бы эта дура слышала, как Илона теперь говорит! Подавилась бы она своим проклятым «с выражением»!
В редакции ждал сюрприз. Илону встретил в коридоре Яшка из отдела культуры.
Привет! Мы тут задумали Новый год вместе встречать, присоединяйся!
А где?
А как раз ищем территорию. Ну так как?
Илона задумалась есть ли шанс встретить Новый год в обществе Буревого? Он, не имея в городе родни, наверняка собирался праздновать в компании. Что, если эта компания «Аншлаг»?
Я тебе завтра скажу.
В корректорской Варвара Павловна и Лида уже разбирали влажные гранки, прицепляя их к оригиналам.
Лид, Яр в субботу нас в кино приглашает, сказала Илона.
На возражения (постирушка, уборка, поход на базар) вместо Илоны ответила Варвара Павловна:
Успеешь еще настираться и набазариться!
Возражать было невозможно.
Яр спланировал субботу так сперва четырехчасовой сеанс, потом, в шесть, пирожковая, которая считалась в городе почти кафе. Там всегда было чисто, и выбор радовал, имелись даже пирожные, так что за два рубля на троих получался сущий кутеж и праздник живота. Вот только беляши были подозрительные ну так они всюду подозрительные. Илона оценила деликатность Яна ему ведь был бы по карману и ресторан, но подружки бы там себя чувствовали неловко, а Лида вообще могла отказаться не любила быть кому-либо обязанной.
Фильм «Стрелы Робин Гуда» был красивым, играли латышские актеры а это почти что заграничные, вот только Илона невольно примеряла каждый эпизод на Андрея Буревого, и получалось, что он бы справится с ролью почище Бориса Хмельницкого. Эта умственная работа продолжалась и после сеанса, доставляя огромное удовольствие.
Яр, почти не вовлекая Илону в беседу, разговаривал с Лидой, даже пытался ее смешить. Но с чувством юмора у Лиды было сложновато она смеялась над анекдотом, лишь убедившись, что другие слушатели тоже хохочут.
Однако Яр сумел вызвать у нее сочувствие.
Я вдруг понял есть ради кого жить, говорил Яр. Я ведь стрекозел, порхаю, порхаю, какая-то суета постоянно, деньги какие-то туда, сюда А мне ведь тридцатник. Вон у Вовки Петринского, корешка моего, уже двое, два сына, так все для них, все для них. А я для кого?
Да, задумчиво отвечала Лида, размышляя о своем.
Ты ведь понимаешь меня?
Понимаю.
Должна же быть родная душа, ради которой живешь. Которая без тебя пропадет. И это счастье любить такую родную душу.
Илона вздохнула.
Впрочем, вздох мог относиться и к невкусному пирожному с белковым кремом, которое Яр взял ей, потому что она польстилась на внешний вид. А теперь пирожное, хочешь не хочешь, следовало доесть. Из вежливости.
Главное, чтобы слишком поздно не понять продолжал Яр, склоняясь к Лиде.
Что не понять? спросила она.
Что на самом деле нужно одно-единственное живое существо, которому можешь отдать себя без остатка. Вот моя это потеряла теперь ей все на свете виноваты. А что беременной женщине нужно себя беречь, не подменять подружек, не ездить в два рейса подряд, это до нее еще не доходит. Да и вообще уходить оттуда надо было. Я что не прокормил бы?
Вы разве женаты? удивилась Лида.
Ну, не женаты, признался Яр. Но я уже думал об этом. А теперь она меня видеть не хочет. Дурочка
А хочешь, я с ней поговорю? вдруг предложила Илона.
Не надо, крошка. Она еще больше рассердится. Ничего, ничего, время доктор, это всем известно.
Потом Яр взял такси, сперва завез домой Илону, потом сказал шоферу:
В Савеловку!
Илона домой идти не хотела. Она знала, что там мать сидит перед телевизором. И, как уже привыкла, позвонила соседям. Там была вселенская радость Толик обещал приехать в конце декабря.
Совсем немного осталось! Илончик, я, как дембель, календарь нарисую и буду дни зачеркивать! веселилась Галочка. Вот я думаю идти мне в понедельник на завод химволокна или подождать Толика, чтобы вместе на одно предприятие устроиться? Это же удобно и детей в садик привозить и забирать, ездить вместе, и в отпуск так в профкоме договориться, чтобы вместе!
Детей?!
Ну, будет же у нас когда-нибудь второй ребенок.
И третий! вмешалась тетя Таня. У меня вот ты одна что хорошего?
Я хорошая, я!
А я троих хотела.
Эту историю Илона знала тетя Таня через год после того, как родила Галочку, опять была беременна, переходила улицу невнимательно, попала под машину, а потом выкидыш и неудачное хирургическое вмешательство врача-идиота. Муж считал, что она сама в этом виновата, да она и не отпиралась хорошо понимала свою вину. Но, несколько раз начав разговор об этой беде и отказавшись его продолжать из страха, что случится настоящая ссора, они стали понемногу отдаляться друг от друга.
Муж хотел сына, хотел отчаянно, она это отлично знала и сказала прямо: «Миленький, иди-ка ты к той, что родит сына, я не держу. Это наша единственная возможность остаться друзьями, понимаешь? Иначе очень скоро станем, как дед с бабкой, которые не то что друг другу, а сами себе надоели. Давай расстанемся, пока молодые. И ты свою судьбу встретишь, и я обязательно встречу». Развод в то время был делом немыслимым, опять же при крошечном ребенке. Чтобы никто не лез в душу, они просто разбежались, сохраняя пресловутый штамп в паспорте, а формально развелись, когда у Галочки уже были два сводных братика и отчим дядя Миша. С отчимом тетя Таня прожила двадцать лет душа в душу, подружилась с его родней. Сейчас дядя Миша жил в деревне с родителями, которые стали совсем плохи, но в город перебираться наотрез отказались.