Так мы и сделали. На потолке было небольшое отверстие, туда уходил дымок от костра. Мы приготовили чай. Сил больше ни на что просто не осталось. Легли на лапник и накрылись одеялом. Илью положили между собой, так было теплее.
Наверняка, уснули все мгновенно. Мне казалось, что моя кровь пробивает себе новые капилляры. Тело горело как в лихорадке, иногда я приходила в себя и понимала, что с детьми происходит то же самое. Течение времени уже обходило стороной. Мне снился ветер. Сияющий поток ветра, окутывающий моё тело, проникая в каждую его клетку преображая, перестраивая, совершенствуя.
На вторую ночь, когда жгучая лихорадка всё ещё сковывала мышцы, но ненадолго отпустила сознание, я обнаружила, что дочери нет рядом. В груди сердце сжалось тревожной птицей. На ватных ногах, покачиваясь от пульсаций в голове, я вышла из пещеры и выдохнула с облегчением. Эльвира сидела на огромном валуне, кутаясь в чёрную толстовку, прижимая коленки, обтянутые серыми джинсами к груди. Глаза её казались стеклянными, но в них горел пока недоступный моему пониманию живой огонь. Рядом лежал её раскрытый рюкзак. Она такая неаккуратная, когда занята чем-то.
Что ты здесь делаешь? хриплым голосом спросила я.
Дочь лениво повернула голову ко мне. Рядом с ней лежало что-то белое. Упаковка аспирина? В руках она держала секундомер. И куда у неё помещается всё это?
Посмотри, сказала Эльвира изнеможённым голосом, подняв палец вверх.
Я подняла голову. Прямо над рекой в россыпи звёзд один лунный диск сиреневого цвета набегает на второй гораздо большеголубой.
За ночь сиреневый диск проходит два круга, сообщила Эля. Голубой один.
Я продолжала, как заворожённая смотреть на небосвод, пытаясь осознать происходящее. Даже боль в мышцах отошла на второй план перед восторгом.
Этих созвездий я не знаю, добавила она.
Почему ты не спишь?вырвалось у меня.
Огонь, прошептала Эля. Мне постоянно снится огонь. Он проникает в меня. Я либо я подчиню его, либо он сожжёт меня.
***
Примерно на третьи сутки я очнулась и поняла, что здорова. Дети еще спали, но сон их уже был спокоен. Даже Эльвира не ворочалась и не бормотала.
Я налила воды в котелок и повесила его над костром. Через час я приготовила рожки с колбасой. Сделала чай. К этому времени проснулись дети.
Мама, мне снился странный сон, будто вокруг вода, но она ласковая, и я точно знаю, что она мой друг, а еще она меня слушалась, признался Илья, протирая сонные глаза.
Как интересно, ответила я сыну, потрепав его по голове.
Эля выглядела выспавшейся. Я вспомнила её слова той ночью.
А как ты спала, солнышко? спросила я у дочери.
Неплохо. Какие-то вспышки. Искры, сухо проговорила Эльвира, потягиваясь у костра. Бред какой-то. Это всё от стресса.
А мне тоже снился сон, немного наигранно сказала я, чтобы привлечь внимание сына. Только я то летала, то играла с ветром, а потом во мне вдруг загорелся свет. И у меня было понимание, что этот свет исцеляет.
В ответ сын рассмеялся, уплетая завтрак за обе щеки, я щёлкнула его по носу и перехватила напряжённый взгляд дочери.
Мама, я не знаю как такое возможно, но сейчас ты выглядишь лет на 20, - тихо сказала Эля и смутилась. Вот это я понимаю, польза свежего воздуха.
Я немого напряглась, услышав её слова. Честно говоря, я и сама заметила изменения. Утром, когда я умывалась у реки, в глади воды рассматривала своё отражение. Ни один косметолог не мог такое сотворить. У меня на месте были все зубы, даже те, что недавно были удалены моим стоматологом. Даже вместо пломб просто здоровые зубы. Волосы налились цветом, кожа стала упругой. Да и чувствовала я себя так хорошо, как давно уже не было. Мне снилось, что поток воздуха исцелял меня, но Теперь это казалось не просто сном
- Дети, вы только не подумайте, что я с ума сошла, но мне кажется, мы не на планете Земля, тихо сказала я. Эти растения совсем другие
Я взяла в руки неизвестный мне фиолетовый цветок.
Мне тоже так кажется. Две луны в небе, неизвестные мне созвездия, прошептала Эля. Это похоже на кротовую нору или Или мы нанюхались болотного газа.
Но, если мы в другом мире, то как же папа? со слезами на глазах проговорил Илья, не обращая внимания на последние слова сестры. Мы же его больше никогда не увидим?
Я не знаю солнышко. Но если даже это так, то давайте думать о том, что он жив и здоров, и мы живы и здоровы. Сейчас нельзя раскисать. Нужно понять, куда мы попали и как жить дальше, сказала я уверенно, но на душе кошки скребли. Я понимала, что вернуться, возможно, мы и не сможем и не могла разжигать эту надежду в душе своих детей. Если, вернуться не получиться, дети могут пасть духом, да и жить одним днем с надеждой вернуться, тоже не правильно. Просто нужно идти дальше и устраивать нашу жизнь.
Нужно искать дорогу к людям, выйдем к деревне, если будем понимать их речь, то поймем, как быть дальше, сказала я. Дети согласились.
Собрались мы быстро. Идти решили вниз по течению реки. Люди всегда селятся недалеко от воды. Так вероятность выйти из леса была выше.
Глава 2
Мы шли вниз по течению несколько дней. Заметили, что здесь встречаются незнакомые нам деревья. Они росли в стороне от берега. Стволы были очень толстыми, похожими на секвойю, но листва напоминала длинные синие с прозеленью нити. Эти нити были очень прочными, и нам удалось связать несколько веревок посредством плетения. Я сделала из пары веревок небольшую сеть, и теперь мы могли ловить рыбу. Рыба была крупной с жирным красным мясом. Это очень радовало, мои дети не голодали. Иногда удавалось поймать куропаток, мы их ощипывали, и запекали в углях костра. На восьмой день мы заметили на берегу реки небольшую тропинку, уводящую вглубь леса. Решили, что не стоит идти сразу.
Думаю, стоит вернуться и по вечерним сумеркам разведать что там, строго сказала я. Посидим до вечера в том месте, где был последний привал.
Так мы и поступили. Вернулись к месту последнего привала и спокойно дождались, пока не надвинутся сумерки.
Эля, будь с Ильей здесь, если я до утра не вернусь, уходите, предупредила я.
Мама, почему ты идешь одна? спросила Эля.
Эля, ты же залазила на дерево, все осмотрела, только вот домов не увидела, мягко уточнила я. А потому, я пойду на разведку.
Мам, нож возьми, мало ли, тихо прошептал Илья.
Конечно сыночек. Только прошу, слушайся сестру, она уже взрослая, мягко попросила я сына. А я буду осторожной, Сложила в карман из аптечки бинт, антисептик и заметила, что там есть снотворное в капсулах. Откуда оно там взялось, я не помнила, но решила взять с собой на всякий случай. Нож я привязала к предплечью и опустила рукав.
В сумерках идти было сложнее, но я старалась ступать очень тихо. Когда-то я читала в книгах, как это делается. Вскоре я вышла к тропке, и ветер донес запах дыма. «Значит, жгут костер, подумала я. Либо это охотники, либо нам не очень повезло». Я намазала темной глиной лицо, чтоб не белело в темноте, и осторожно стала продвигаться по тропинке. Мужские голоса я услышала минут через пять. Продвигаясь под прикрытием деревьев и кустов, я начала различать разговор. Пришло понимание, что понимаю их речь.
- Ты кашу варишь, Хорь? спросил один из мужчин.
Мне их не было видно. Я постаралась подойти ближе и выглянула из-за куста. У костра на корточках сидел бородатый рыжий мужик, одетый в полотняные штаны и рубаху, поверх рубахи был жилет на меху, на ногах были поношенные сапоги. Он помешивал варево в большом котле. В десяти метрах от него на лапнике лежал косматый чернобородый мужик одетый также.
Наши уже скоро придут с добычей, проговорил рыжий мужик. Сегодня должен был граф ехать, будет, чем поживиться. Пойди, глянь как там наши шлюшки, не затосковали ли по мужской ласке. Ха-ха-ха.
Я-то посмотрю, а ты к реке по воду сходи, взвара сделаем, пробурчал чернобородый.
Я поняла, что это разбойники и если мы к ним попадем, ничего хорошего нас не ждет. И тут я вспомнила про снотворное, это был наш шанс. Я вытащила капсулы и быстро вытряхнула порошок на руку. "Главное со слабительным не перепутать" подумала я. Выходить к костру было страшно. Тут рука потеплела, я разжала кулак и представила, как порошок по воздуху перелетает в котел. Ветерок подхватил белый порошок и отнес его в котел. Я была в шоке. Значит, сон был не просто сном. Нет, сейчас не время думать об этом. Я отползла под куст и стала ждать.
Уже совсем стемнело. Рыжий мужик еще несколько раз перемешал варево в котле, чему я была очень рада, и снял его с огня. Послышались грубые голоса, и на полянку вышло около двух десятков мужчин. Мужчины были одеты в темные штаны и телогрейки на меху. Трое были ранены. Один из мужчин вел другого, связанного, светловолосого и раненого, одетого в кожаные штаны и темно-зеленый камзол, рядом волокли связанного мальчишку, на вид десяти или одиннадцати лет. Мальчик тоже был в крови. В двух шагах от костра их поставили на колени перед широкоплечим высоким мужчиной. Я поняла, что это главарь банды.
Ну что, граф, проговорил мужик. Думал, война кончилась, и ты теперь спокойно жить будешь? Нет. Ты меня за ту девку к петле приговорил, а теперь я тебя приговорю и сына твоего. Вот завтра на рассвете и будешь висеть, а я на твоей лошадке покатаюсь. Следов твоей охраны не найдут, не надейся. Они давно уже Всевышнему о своих грехах рассказывают. Сволочи, двоих моих людей положили. Увести!
Графа и его сына грубо подняли на ноги и поволокли к дальнему дереву, там привязали. Я решила ждать. Разбойники принялись пить, судя по доносящемуся до моего носа запаху, вино. Заедали кашей с «особым ингредиентом». Разожгли еще несколько костров. Поляну залило светом. Мне удалось рассмотреть восемь шалашей. Из одного выглянул главарь банды.
Притащи мне девку, Хорь, приказал главарь.
Рыжий Хорь скрылся в кустах, куда ранее ходил чернобородый. Через десять минут рыжий тащил связанную девочку двенадцати лет на вид. Она была одета в темное дорожное платьице, по которому можно было сказать, что его обладательница происходила не из крестьян. Светленькие волосики облепляли замазанное детское личико. Её руки подрагивали от холода и страха. Рыжий разбойник приволок девочку к шалашу главаря и втолкнул в проход. Из моего укрытия было слышно, как плачет и кричит от боли девочка.
«Скотина, пронеслось у меня в голове». Руки сами собой сжались в кулаки. В груди возрастало возмущение. Мне хотелось броситься вперёд, но тонкая ниточка связи с собственными детьми не позволяла сдвинуться с места. По щекам побежали горькие слёзы обиды и возмущения.
Девочка кричала около получаса, а затем смолкла. Еще через двадцать минут главарь выкинул окровавленное тельце из шалаша. Чернобородый подхватил ее и унес туда, откуда ее приволокли.
Прошло около трех часов, когда уснули все, даже часовые. Я тихо выбралась из-под куста и бесшумно прокралась к графу и его сыну. Они не спали. Я приложила палец к губам, показывая, чтоб вели себя тихо. Граф кивнул. Я не могла достаточно хорошо рассмотреть его залитое кровью лицо в сумраке. Узлы были навязаны хорошо. Тугая верёвка впивалась в кожу пленников. Я вытащила нож и перерезала её, сначала графу, а затем и его сыну. Освобождённый граф осторожно забрал кинжал у своего охранника и резким движением, закрыв ему рот, чтобы тот не издавал лишних звуков, перерезал ему горло. Кровь заливала одежду.
Кто ты такой? спросил тихо граф.
Я женщина, ответила я. Случайно наткнулась на их лагерь.
Почему они спят и не караулят нас, задал следующий вопрос граф.
Я подсыпала в кашу снотворное, вот и спят, отозвалась я. А вот что дальше делать, не знаю. У них там еще девочки, их нужно спасти, но как с ними уходить не представляю.
Пока спят, их нужно убить, сказал граф. Это единственный шанс выбраться.
Я не смогу убить даже котенка, а они хоть и сволочи не смогу, тихо прошептала я, отводя взгляд в сторону.
Легко ли убить человека? Трудно. Осмысленно очень трудно. Это не бой, когда есть только две стороны одной медали: он или ты. Но жизнь беззаботно спящего Даже если он не достоин спать спокойно. Совершить поступок, необходимый, но жестокий. И я поняла, что не смогу. Взять ответственность, примерить на себе роль судьи, решить судьбу другого. Не моё это. Запачкать руки в крови.
Я понимаю, не расстраивайтесь, тихо проговорил граф. Долго они будут спать?
Они пили вино, думаю до рассвета точно, отозвалась я.
Это хорошо, вы посчитали сколько их? спросил граф.
Да. Двадцать три, не считая того, что уже мертв, ответила я.
Сидите здесь тихо, я начну с края, сказал граф и пополз к дальнему кусту, у которого спали двое бандитов.
Граф подполз к бандитам и точными движениями перерезал горло каждому из бандитов. Пополз дальше. Кровь заливала его руки по локоть. Чужая кровь смешивалась с его собственной. Мне не было жаль этих людей, но каждый раз, когда сталь разрезала кожу, внутри меня всё сжималось.
Граф подобрался к шалашу, через какое-то время он уже двигался к следующему. Так прошло около двух часов. Близился рассвет, когда к кусту, за которым прятались я и мальчик, подошел граф.
Выходите, спокойно сказал он. Они все мертвы.
Голос его был холоден, как лёд. От этого голоса кровь в моих жилах застыла.
Уже рассвет, спохватилась я. Мне нужно к моим детям. Я их спрятала в двух часах ходьбы отсюда.
Идите за детьми, отозвался граф. Они девочек в яме держали. Вытащу девочек и скину туда эту падаль.
Хорошо, согласилась я. Я приведу детей сюда. Не уходите без нас, мы не знаем, где находимся.
Конечно, мы вас дождемся, улыбнулся граф. Я заметила, что у него тонкий нос, умные, как у хищной птицы, серые глаза глядели на меня серьезно из-под светлой челки. Волосы были ниже плеч и стянуты кожаным шнурком. Граф был обладателем высокого роста и атлетической фигуры. По рукам было видно, что он умеет управляться с мечом. Я улыбнулась в ответ и поспешила на то место, где оставила своих детей.
глава 3
Дети спали на лапнике. У костра лежала непотрошеная рыба. Значит, дети рыбачили. Я разбудила их и отправила их умываться. Сама в это время собирала вещи.
Мама, мы умылись, проговорил Илья. Куда пойдем?
За его спиной стояла хмурая и мокрая Эля. Опять Илья её обрызгал, знает же, что сестра терпеть не может воду.
По пути все расскажу, ответила я.
Мы отправились в лагерь разбойников. По пути я рассказала ребятам, все что я обнаружила, только умолчала о ужасах, которые творили разбойники. В лагерь мы пришли, когда совсем рассвело. В середине полянки горел костер. Вокруг него сидело и лежало пять девочек от десяти до тринадцати лет. Три девочки прижимали окровавленные подолы порванных платьев к промежности. Значит, с ними позабавились эти скоты. Сердце сжалось. Бедные дети, что же они пережили. Глаза были пусты. Лица ничего не выражали. Сын графа подбрасывал хворост в огонь. В утреннем золотисто-белом свете я могла рассмотреть черты его лица. Тонкие губы и нос, как у отца, по-девечьи пушистые ресницы и брови, светлые вьющиеся пряди обрамляли ореол замазанного грязью и кровью лица. Меня встретил сам граф.
Это ваши дети? спросил граф.
Да, отозвалась я. Это моя дочь Эльвира, а это сын Илья. Меня зовут Елена.
Вы крестьяне, из какой деревни?
Мы не крестьяне, ответила я. А вы так и не представились.
Извините, вы не назвали имя рода, у вас оно есть? приподнял бровь граф.
Есть, усмехнулась я. Так как к вам обращаться?
Меня зовут граф Никелиас ар Андрес, это мой сын Кориан ар Андрес, владетели этих земель, представился граф.
Хмырь высокородный, буркнула дочь, за что я толкнула её локтем.
Она такая вредина, когда не высыпается. Переходный возраст несет массу проблем. Подростки в этом возрасте часто грубят, стараются отгородиться. А эмоциональные качели порой выжимают досуха окружающих взрослых. За последние четыре года я выстроила определенную модель поведения со своей дочерью. Как говорила моя коллега, психолог, здесь важно перетерпеть, но и не молчать в сложных ситуациях. Радует, что Эльвира прислушивается к старшим, но иногда все же бывает несдержанна.
- Скажите, мы можем вам доверять? спросила я.
Еще когда мы просто шли по лесу, я долго думала о том, что не знаю, каков этот мир, государство, и как тут живут. Понятно стало только, что мир магический. Вот и чудеса, в которые верит сынишка. Я понимала, что нельзя говорить правду первому встречному о том, что мы попаданцы, но и объяснить, кто мы и откуда я не знала как. Опять же по причине незнания мира. А вот с графом нужно было подружиться, было видно, что он не плохой человек, не станет убивать сразу.