Проверив оружие, снаряжение и определив порядок движения, мы пошли на дело.
Кварг Арьен
Всё оказалось даже проще, чем я предполагал. Сложнее было добраться до дворца и не попасть под шальной осколок по дороге, но нам везло. Младший умудрялся находить какие-то странные тесные закоулки, местами даже тоннели под домами, и интуитивно выбирать безопасную дорогу.
Во дворце, закрытом автономными силовыми полями, было тихо, гулко, пусто и тревожно. Куда разбрелась вся охрана, я так и не понял, но по дороге к внутренним контурам защиты нам попались только две смутно знакомые бледные и напуганные девушки, которые при виде нашей компании с испуганным писком шарахнулись куда-то в боковой проход.
Вот потом уже пришлось поработать. Во-первых, во внутреннем контуре действовали гораздо более серьёзные охранные системы, и тут себя очень достойно показал этот нескладный молодой человек, Прут. Во-вторых, здесь охрана присутствовала на положенных местах, и пришлось выступить мне, младшему и «сестрёнке». К счастью, что один, что другая, действовали точно, быстро и слушались беспрекословно, и из нас даже без тренировок получилась неплохая боевая группа. Впрочем, эти двое и без моих приказов обошлись бы: чувствовалась хорошая выучка.
В итоге прошли мы как сгусток плазмы через стеклобыстро, тихо и с огоньком.
«Вольная птица» в полупустом ангаре выделялась на фоне остальных аппаратов как кадровый офицер выделяется в строю новобранцев. Я никогда прежде её не видел, но сейчас она понравилась мне с первого взгляда. У младшего губа не дура!
На вскрытие и перенастройку систем корабля у Малыша и его друга ушло не больше пары минут; я так понял, что именно этот друг эти самые системы и придумал.
Яра двинулась через корабль уникальной планировки так, будто знала его назубок. Или так, как Кверр шёл через город: на высшем чутье, по указанной духами дороге. Мне самому когда-то доводилось испытывать подобное, но наблюдать со стороныпожалуй, впервые. Это было красиво, но почему-то грустно. Может, я просто завидовал?
Рубка имела полукруглую форму. Вдоль стены располагалось множество информационных экранов и ряд из четырёх кресел: навигатор, пилот, второй пилот, стрелок. Вдоль плоской стены притулилось ещё несколько сидений (вероятно, пассажирских), а посередине на некотором возвышении стояло капитанское кресло, из которого можно было наблюдать сразу за всеми экранами.
Яра с разгона плюхнулась в кресло пилота, тонкие пальцы замелькали над сенсорами и пультами, пробуждая корабль. Младший занял место второго пилота, остальные расселись где придётся; мне попался пульт стрелка.
Особого смысла в кого-то стрелять я не видел. В конце концов, это просто яхта, а на орбите нас встретит боевой флот, толку-то с наших двух турелей. Но машинально начал обживать временно предоставленное судьбой место. Вывел всю нужную информацию, раскидал в порядке значимости по центру и периферии рабочего места, подготовил прицелы.
Механическая работа не мешала мыслям. А мысли как назло были сплошь невесёлые, хотя и довольно простые. Я чувствовал себя старым. Безнадёжно, невообразимо, безвозвратно старым и совершенно бесполезным хрычом, которого всё ещё уважают, но скорее по привычке, чем за фактическую значимость.
Не нужна была Кверру моя помощь, они бы и так прошли. Ему было нужно моё прощение.
Сейчас я был уверен, что эти ребята доберутся до Земли. Вот только теперь я сомневался, что мне там найдётся место. В этом пути, среди этих увлечённых своей идеей людей, на этой духами проклятой Земле. Наверное, было бы лучше, если бы один из снарядов упал мне на голову до того, как Малыш решил выйти на связь. Логичнее, что ли?
В общем, меня грызло ощущение собственной ненужности и бессмысленности. Учитывая, что подобное пессимистичное трагическое самоедство никогда не было мне свойственно, я решил копнуть глубже. Понять психологию и подоплёку собственных поступков порой бывает куда важнее, чем поступки других. Вернее, без понимания первого сложно добиться понимания второго.
Решение загадки оказалось простым и лежало на поверхности.
Я терял ориентиры. Вообще все, какие были. Наверное, потому, что никогда не был мечтателем, не верил в чудеса, не верил в человеческое благородство, верность, преданность и другие столь же старинные, сколь расплывчатые понятия. Сейчас мой привычный устоявшийся мир, в котором я ориентировался лучше подавляющего большинства, остался где-то там, в прошлом. А вокруг было нечто новое и непривычное.
Странно было ожидать от Дочери такой огромной и искренней веры в чудо. Странно было видеть тёплую ласковую улыбку на лице Ридьи Крайм (или как там сейчас звучит её фамилия?). Странно было видеть младшего таким спокойным и собранным. Странно было наблюдать юную и удивительно искреннюю Птеру; я очень давно не сталкивался с подобными людьми, так что успел отвыкнуть.
Вот и не верь потом в россказни об извращённой психике Неспящих. Наблюдать гибель родного мира изнутри было легко и приятно, а вот неожиданно покинуть его и увидеть всё это со стороныуже дико, странно и непривычно.
Впрочем, мысль о верном лекарстве от хандры и самоуничижения тоже пришла быстро. Близкая к летальной доза этилового спирта, принятого перорально, и станет ни до чего. Это меня один из первых командиров научил, да будут к нему духи благосклонны. И практика показывала: ничего более надёжного и радикального, чем древнее примитивное средство, человечество ещё не придумало. Это также просто и эффективно, как удар дубиной по голове.
Тот же, кстати, командир внедрил в моё тогда ещё юное неокрепшее сознание и другую ценную логичную мысль. Разведчик в свободное от службы время вполне может выпить и расслабиться, но делать это он должен в одиночестве: во избежание неприятностей.
Яроника Верг
Корабль был хорош. Даже не так; он был идеален. Послушный, стремительный, вёрткий; он принял меня мгновенно и безоговорочно, как будто только меня ему для полного счастья и не хватало. И сейчас я не просто верила, я знала: у нас всё получится.
Правда, стоило выбраться из-под защитного купола, и эйфория вместе с ощущением беспечного всемогущества отошла на второй план. Небо Брата горело. Оно кишело разнокалиберными кораблями, не только атакующими, но и защищающимися. Наверное, во всём этом была какая-то система и логика, но на взгляд стороннего наблюдателя, которым сейчас являлась я, здесь был лишь хаос, и каждый сражался против каждого. По спине пробежал мерзкий холодок от липкого навязчивого ощущения обречённости, возникшего при виде этой картины.
Остро захотелось поскорее оказаться как можно дальше. Лучше безразличная и безжизненная пустота космоса, чем это огненное безумие, пусть даже она будет последним, что я увижу в жизни.
Те двадцать три минуты, что мы выбирались с поверхности планеты до относительно безопасного пространства, стоили мне, пожалуй, нескольких лет жизни. А кораблюнескольких непрямых попаданий, одно из которых едва не угробило один из двигателей. На обзорных экранах была такая круговерть при изрядной болтанке внутри, которую не было способно погасить даже совершенное оборудование яхты, что даже меня под конец начало укачивать.
Тимула, занявшего место навигатора слева от меня, и Кверра, сидевшего в кресле второго пилота справа, я порой ещё видела периферийным зрением: мужчины, похоже, были заняты исключительно фиксацией себя в пространстве, и органы управления старательно не трогали. Что происходит с остальными, я не знала, но надеялась, что они это переживут.
Единственный, кто кроме меня участвовал в полёте, это, как ни странно, был Кварг. Неспящий, или, скорее, уже бывший Неспящий, демонстрируя чудеса реакции, управлялся с обеими орудийными установками, прикрывая наш отход. Даже умудрился сбить какой-то погнавшийся за нами истребитель.
Вытащив корабль из-под огня, я на всякий случай сразу увела его в короткий прыжок к ближайшей практически пустой звёздной системе. Там вокруг красного карлика крутилось три небольших планетки, на которых имелись только автоматизированные добывающие комплексы с минимумом персонала.
Всё. Можно расслабиться, я в кресле повернулась лицом к центру рубки, с интересом наконец-то вглядываясь в лица остальных при нормальном освещении.
Ридья, откинувшись на спинку кресла, что-то тихонько бормотала себе под нос сквозь зубы, зажмурившись. Её муж был бледно-зелёным и смотрел на меня дикими глазами, обеими руками вцепившись в кресло. Оба братца были спокойны и сосредоточены, хотя Кверр казался бледноватым. Зато глаза Птички сияли восторгом.
Это было круто! первой высказалась она.
Пожалуй, хмыкнул рядом Кверр. Хорошо, что я перед этим не поел.
Мы что, вот прямо в сторону Земли уже стартовали? несколько придушенно выдавил Тимул, с третьей попытки поднимаясь на ноги.
Пока нет, хмыкнула я. Мы крадёмся в тихое спокойное место, где можно подлатать пробоины.
И сильно нас потрепали? озадаченно уточнил Таракан. Я в этой круговерти вообще ничего не смог разглядеть и понять.
Не очень. Вроде правый двигатель задело, да защитное поле надо глянуть, ответила Птера. Поможешь? обратилась она ко мне.
Да, конечно, с облегчением согласилась я.
Я не то чтобы вообще в этом не понимаю, но специалист довольно посредственный. Подозревала, что ковыряться в двигателе придётся самой; но раз эта девочка без всяких приборов определила, куда нам попали, надо думать, с техникой она на «ты».
Лап, очнись, страшное позади, добравшийся до жены Тимул потрепал её по макушке. Женщина, шумно вздохнув, не открывая глаз, обхватила мужчину за пояс, уткнувшись лицом ему в живот.
Да лучше бы я там осталась! глухо простонала она. А я всегда наивно полагала, что у меня хороший вестибулярный аппарат Рулевые тяги из этих людей надо делать! И головки кумулятивных плазменных снарядов! Как можно в таком безумии ориентироваться?
Надеюсь, такое больше не повторится, улыбнулась я.
Все мы на это надеемся, иронично фыркнул Кверр. Ладно, сколько нам до этой стоянки лететь?
Часа два, не больше, уверенно сообщила я.
Вот и отлично. Предлагаю рассредоточиться, найти себе по каюте, освоиться, успокоиться, прийти в себя и где-нибудь чрез час собраться в кают-компании. Здесь она, кажется, есть.
Предложение было принято единогласно.
Кают оказалось девять; четыре пассажирских и пятьдля членов экипажа. Кверр гордо занял капитанскую, хотя потом кусал локти и просил об обмене, когда увидел каюты пассажирские. Но мы дружно решили, что он сам дурак, и надо было думать, для кого этот корабль проектировался. Поэтому спокойно разделили четыре каюты между собой, выделив супругам самые просторные покои, видимо, предназначавшиеся лично для Владыки.
Сбросив вонючий комбинезон прямо возле двери, я решительно направилась в ванную комнату. Осматриваться буду потом. Прежде чем вливаться в новую реальность и искать в ней своё место, надо сначала стащить с себя чужую шкуру.
В нормальных условиях вся эта высокотехнологичная ужасно сложная материя снималась опытными скульпторами тела в лабораторных условиях. Но мне почему-то редко везло на «нормальные условия», поэтому предстоящая операция не вызывала у меня тревоги, только брезгливость.
Маска оказалась качественной, даже очень. Провозилась я с ней часа полтора, не меньше, но в итоге всё-таки одержала победу за свой натуральный облик, и даже рассмеялась от облегчения, разглядывая в зеркале лицо, от которого успела отвыкнуть.
Во всех заданиях мне всегда больше всего нравился именно этот момент: возможность стащить с себя чужое лицо и хоть ненадолго стать собой, почувствовать себя живой и свободной. То же самое, наверное, чувствует бабочка, вылезая из своего кокона.
Ждать, пока автоматика почистит одежду, не хотелось, но влезать в её пропахшее потом и помоями нутро не хотелось ещё больше. Я на удачу открыла шкаф в поисках какого-нибудь халата, и обомлела: полки были забиты одеждой, как будто это не яхта для прогулок, а дорогущий магазин.
Растерянно хмыкнув при виде всей этой неопределимой пестроты, я из любопытства потянула на себя тряпочку красивого ярко-голубого цвета, оказавшуюся при ближайшем рассмотрении лёгким летним платьем. Представив, как я в этом по уши в смазке ковыряюсь в полуразобранном двигателе, снова хмыкнула и, закинув случайную находку обратно, закопалась обратно в шкаф уже более целеустремлённо. Мне нужен был простой комбинезон, лучше всегоидентичный тому, что я одолжила у Кверра.
Мужская одежда тут, к слову, присутствовала в не меньшем ассортименте, чем женская, и я не уставала задаваться вопросом, зачем кому-то понадобилось хранить тут столько одежды.
Через некоторое время я таки добыла в дальнем углу подходящий комбинезон. Он, правда, был не серый, а чёрный, но по сравнению с голубеньким платьицемидеальный вариант.
Поскольку скрываться тут было не от кого, я утянула комбинезон до приемлемого вида (не люблю, когда что-то болтается и цепляется за окружающие предметы, поэтому предпочитаю облегающие вещи), насмешливо потрепала свой слегка отросший и под маской закучерявившийся белоснежный ёжик волос, и бодро двинулась в сторону точки сбора. И так уже задержалась; скоро мы финишируем, и мне хорошо бы в этот момент занимать своё рабочее место.
Впрочем, как оказалось, не одна я не торопилась прибыть к назначенному часу. Наш и без того небольшой экипаж присутствовал в кают-компании (очень уютной гостиной в зелёно-золотых тонах с мягкими диванами вокруг журнального столика, обеденным гарнитуром, несколькими тяжёлыми вычурными шкафами) в усечённом составе: Птичка, Прут и Таракан.
Нет, всё-таки, что за дурацкая идеяобзывать людей странными кличками?
Глюмова пасть, а это кто?! удивлённо воскликнула Птера, первая заметившая меня на пороге.
Ну, вот теперь можно действительно познакомиться, проговорила я уже своим собственным голосом, только чуть более сиплым, чем он бывает в норме. Самая неприятная часть избавления от маскиэто отхаркивание чужого голоса. Ну, то есть, голосового модулятора, изменявшего форму голосовых связок. Ощущения омерзительные, потом горло полдня дерёт. Я же предупреждала, что это не моё лицо было, я с некоторой долей растерянности пожала плечами: уж больно ошарашенными выглядели присутствующие.
Яра? осторожно попробовал угадать Кверр. Как будто у него было много вариантов! Я только с усмешкой кивнула. Вот же дорога духов!
Круто, оценила Птичка, с любопытством меня разглядывая. Ты симпатичней, чем та была, неопредлённо тряхнула она головой.
Спасибо, слегка кивнула я, улыбаясь. Не столько потому, что было забавно наблюдать вытянутые от удивления лица спутников, сколько от общей эйфории: как здорово снова быть собой! Теперь, надеюсь уже, навсегда.
Нет, я, конечно, слышал, что это примерно так делается, и Кварг что-то такое упоминал, и даже, кажется, в подобной шкуре бывал, но это действительно потрясающе! покачал головой Таракан. Как будто впрямь другой человек: походка, осанка, сложение
Это ещё что, ухмыльнулась я. Твоему брату повезло больше: он крупный, его в женщину переодеть не получилось бы. Знал бы ты, как «прекрасно» жить полтора года в шкуре мелкого и щуплого престарелого ловеласа!
Эти технологии и такое могут? удивлённо вскинул брови Тимул. В том смысле, что совсем ловеласа, в полном смысле?
А кто бы мне поверил, если бы не в полном, поморщилась я. Ладно, закрыли тему, это не то воспоминание, которое можно назвать приятным. Хотя и забавно, да. Я с тех пор начала философски и с сочувствием относиться к мужчинам, я рассмеялась. А где остальные? Ну, про Ридью я догадываюсь, она могла прикорнуть, но почему твой родственник от нас прячется?
Кхм, несколько смущённо выдал Кверр. Отмытый и переодетый, в тёмных свободных брюках и такой же рубашке, он как будто помолодел, даром что седина из волос никуда не делась. Да и я себя, честно говоря, сейчас чувствовала лет на десять моложе; то ли из-за привычной эйфории возвращения в родную шкуру, то ли от облегчения, что наш побег удался. По крайней мере, первая его часть. Я пытался его позвать, но он меня сквозь дверь послал далёким и не очень приятным маршрутом. Мне кажется, он весьма не рад, что связался с нами, и пытается это пережить, улыбнулся он.
Да мы тоже не слишком рады, проворчала Птера. Если перед Ярой я хоть сейчас готова извиниться за первую реакцию, то этот ваш Кваргта ещё мерзость, и мы с ним огребём проблем.