Не стоит бояться, все будет нормально!
Вышли мы из управления где-то через час. Нас внимательно выслушали, тут же послав отряд за покойниками, затем записали наши показания. Пока записывали, посланный отряд вернулся: его начальник вошел в комнату, подошел к расспрашивающему нас офицеру и что-то прошептал, заставив того подскочить в кресле и недоверчиво спросить:
Что, правда они?
Стражник кивнул и офицер, отбросив перо со словами: «я должен это увидеть!» выбежал из кабинета, бросив нам:
Я скоро вернусь, подождите пожалуйста!
Мы переглянулисьинтересно, что произошло?
Офицер вернулся через пару минут, уселся на свое место и посмотрел на нас с интересом:
Что ж, должен сказать, что вы оказали огромную услугу страже. Убитые вамидесятка наемника, известного под именем Варн. Мы подозревали его в нескольких убийствах и нападениях, однако доказать ничего не смогли. Так что вы избавили нас от серьезной головной боли. Что же касается заявления относительно нанимателей Я попробую дать делу ход, но вы же понимаете, что решения принимаю не я, он развел руками.
Я кивнула:
Понимаем, пусть все идет как идет. Можем мы идти?
Да, он встал и поклонился, и еще раз спасибо вам.
К Академии мы бежали: до полуночи, когда замкнется защита, оставалось совсем немного времени. Успели в последний моментчерез несколько секунд после того, как мы шагнули в ворота, их окутала золотистая дымка. Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись:
Вот это забег! произнес Кэл.
Да уж, покачала головой я, ну что, пойдем?
Кэл проводил меня в общежитие и ушел, пожелав доброй ночи. Я поднималась по лестнице и улыбаласьсегодняшний день оказался удивительно плодотворным! Интересно, отстанет ли семья Арианы от меня теперь?
Этой ночью мне снился Кэл. Нет, это был не сон-свидание, что были у меня раньшепросто сон, в котором мы о чем-то болтали, смеялись и гуляли босиком по берегу моря. Мечта, что согрела душу и заставила меня проснуться с улыбкой.
С тех пор наши отношения с Кэлом изменились. Он неизменно улыбался мне при встрече своей чудесной улыбкой, от которой трепетало сердце и светлел самый мрачный день. Несколько раз мы сталкивались в парке и беседовали: просто невинная болтовня двух знакомых, но я после каждой такой встречи чувствовала себя окрыленной.
Наступила зима. На землю лег снег, укутав все вокруг белоснежным пушистым покрывалом, деревья в парке украсились серебристым инеем, что сверкал под лучами яркого солнца. По вечерам важные студенты Академии превращались в обычных подростков, играющих в снежки и со смехом валявшихся в сугробах. Приближались каникулы, а с нимии Зимний бал.
Мое платье было готово, и Фралия дошивала платье Сигни: идя на первую примерку, я потащила подругу с собой. Посоветовавшись, мы придумали фасон для ее платья, с трудом убедив краснеющую Сигни, что полностью прятать такую шикарную грудьпреступление. Для своего платья она выбрала персиковый атлас, заявив, что всегда мечтала о платье такого цвета, и теперь восхищенно вертелась перед зеркалом во время каждой примерки. Буквально за пару седмиц до каникул мне пришла в голову одна идея, которой я поделилась с Фралией, вызвав у той искреннее восхищение. Так что теперь портниха занималась еще и ее реализацией.
Наконец наступили каникулы. Хоть в Академии экзамены и были исключительно годовыми, преподаватели в преддверии отдыха особо зверствовали с домашними заданиями, так что наступление долгожданного отдыха обрадовало всех.
Зимний бал по традиции приходился на пятый день каникул, и наконец этот знаменательный день настал. Мы с Сигни провели четыре дня, посещая «салон красоты»: с кожи убрали синяки и ссадины, массаж и всевозможные маски сделали ее шелковистой и словно светящейся изнутри. В день бала мы с утра побывали у парикмахера и пришли оттуда, пряча головы под легкими шарфами, не желая демонстрировать свои прически раньше времени.
Я стояла у зеркала и любовалась собой. Лан увел Сигни, сообщил мне, что Рейн придет чуть позже. Услышав стук в дверь, я надела широкий длинный плащ, скрывающий платье и набросила капюшон, полностью закрывший прическу и затенивший лицо. Именно это и было моей идеей, за воплощение в жизнь которой с энтузиазмом неофита взялась Фралия. Так что Рейна ждал сюрприз!
Открыв дверь, я невольно залюбовалась им: строгий атласный камзол темно-зеленого цвета, расшитый серебром, прямые брюки, белоснежная рубашка. Он удивленно взглянул на меня:
Лин? Что это?
Сюрприз, таинственным шепотом произнесла я, все увидишь на балу.
Рейн покачал головой:
Что ж, моя загадочная нари, не изволите ли подать руку томимому любопытством поклоннику?
Я присела в реверансе, поднялась и взяла его под руку. Бал проходил в главном зале Академии, говорят, это самый большой бальный зал Каэрии. Рейн вел меня, безуспешно пытаясь разглядеть мое лицо и наряд, я же только посмеивалась и просила чуть-чуть подождать.
Мы вошли в административный корпус, прошли по короткому коридору и вошли в дверь, которой я не замечала до сегодняшнего дня, оказавшись в просторном помещении с множеством зеркал, напоминавшем фойе театра. Я подошла к одному из зеркал, Рейн неотступно следовал за мной. Глядя в зеркало, я развязала завязки плаща и сняла капюшон, одновременно легким движением сбросив плащ с плеч. Сзади раздался судорожный вздох, как будто кому-то не хватало воздуха, а я улыбнулась своему отражению.
В зеркале отражалась изящная девушка с тонкой талией, длинными ногами и красивой, хоть и небольшой грудью: я приобрела такой же корсет, что был на мне-Рине во время моего первого бала. Кожа словно светилась изнутри, слегка подведенные серые глаза казались бездонными, а русые волосы, завитые волнами, были уложены в прическу в древнегреческом стиле. Стройную фигурку подчеркивало элегантное платье: нижнее платье-чехол из атласа обтягивало тело до середины бедер плотно, словно перчатка, слегка расширяясь книзу, верхнее, из картаэльского шелка, плотно облегало лиф и талию, ниспадая затем свободной волной. Легкая ткань создавала впечатление волнующегося моря с белой полосой пены у ступней. Декольте приоткрывало плечи и грудь, лишь намекая, но ничего не выпячивая. Шею, подчеркивая ее стройность, украшала кружевная бархотка, а серебристые туфельки довершали картину.
Я повернулась к Рейну. Он смотрел на меня с восхищением и потрясением, глаза светились. Наконец он словно выдохнул:
Ох, Лин Боги, я счастливчикмоя спутница будет красивейшей девушкой на балу! И как я не разглядел тебя до сих пор?
Он взял мою руку и почтительно поднес ее к губам, не сводя с меня взгляда. Я вдруг встревожилась: не переборщила ли? Не хватало, чтобы он в меня влюбился, ведь я не смогу ему ответить! Видимо, что-то отразилось на моем лице, потому что Рейн вдруг мягко покачал головой:
Лин, ты самая замечательная девушка, которую я когда-либо встречал, и я был бы счастлив, если бы ты одарила меня своей любовью. Но я понимаю, что для тебя я лишь друг, и не буду докучать тебе чувствами. И ещея тебе безмерно благодарен за то, что ты сегодня так великолепна! Понимаешь, сегодня здесь будут мой отец и матушка, которая все время переживает, что прекрасные дамы не удостаивают меня своим вниманием, говоря последние слова, он смутился, а тут я явлюсь на бал с такой красавицей! Не сердишься, что я тебе это сказал?
Нет, что ты! Знаешь, ты замечательный, и я горжусь тем, что у меня такой друг! с облегчением искренне улыбнулась я ему.
Ну что, идем? Я уже предвкушаю выражения лиц всех присутствующих! подмигнул мне Рейн, предлагая руку.
Идем!
Мы шли по огромному залу, провожаемые самыми разными взглядами, в них читалось и потрясение, и восхищение, и зависть. Мой кавалер шепнул мне на ухо:
Знаешь, Лин, ты как свежий ветер среди этих жертв моды. Как и Сигни, добавил он, увидев мою подругу.
Мы как раз подошли к Сигни и Лану, которые стояли чуть поодаль от других первокурсников. Платье Сигни было простым и изящным: квадратный вырез декольте, довольно сильно обнажавший грудь, был частично задрапирован кружевом такого же цвета, что и платье, юбка ниспадала мягкими складками от талии, подчеркнутой широком поясом, украшенным сшитым из той же ткани цветком лилии. Голову ее венчала корона из кос, а один завитой локон был выпущен из прически и спускался на грудь. Рейн с Ланом переглянулись и сказали хором:
Вы самые красивые в этом зале!
Мы переглянулись и улыбнулись своим кавалерам. Лан приобнял Сигни за талию и принялся что-то нашептывать ей на ушко, а я принялась рассматривать зал.
Зал был великолепен: высокие потолки, украшенные лепниной, стены золотистого мрамора с рядами пилястр, огромные стеклянные двери в переплете из позолоченной бронзы, гладкий точно лед паркет. Освещался он сотнями магических светильников, размещенных на большой высоте по всему периметру зала и заливавших его ярким светом. В конце огромного помещения стояли три кресла, одно из которых было выше остальныхкак шепнул мне Рейн, его занимал король при посещении Академических балова чуть поодаль у стенки располагались штук двадцать кресел попроще. Вдоль одной из стен на высоте примерно двадцати метров тянулась галерея, на которой уже расселись музыканты.
Все больше и больше народа вливалось в зал, некоторые подходили к нам, здороваясь с Рейном и с любопытством глазея на меня. Впрочем, все было весьма учтиво: мужчины говорили комплименты, периодически окидывая меня раздевающими взглядами, дамы цедили сквозь зубы приветствия. Мы фланировали по залу, раскланиваясь с гостями, когда внезапно к Рейну подлетел какой-то невзрачный человечек и начал быстро что-то говорить ему на ухо. По мере того как Рейн слушал, его лицо мрачнело. Человечек закончил, быстро поклонился и убежал, а Рейн повернулся ко мне:
Лин, прости меня, мне придется уйти. Отец прибыл и зовет, я не могу отказаться.
Ничего, иди, я все понимаю. Ты надолго?
Надеюсь, что нет. И я очень хочу потанцевать с тобой! Не обижайся, ладно?
Он смотрел на меня такими виноватыми глазами, что я не выдержала:
Иди уже, чудо синеглазое! и тепло ему улыбнулась.
Он вдруг просиял и, сообщив мне, что «чудо синеглазое»отныне его любимое имя, поцеловал мне руку и быстро ушел. Я отошла к стенеСигни с Ланом куда-то отошли, и я не увидела их, как не искалатак, чтобы быть не особо заметной, и оглядела зал. Да уж, это просто гигантская гекатомба моде! Почти все дамы, кроме нас с Сигни и эльфиек были в платьях-клумбах. Правда, некоторые из них проявили похвальную умеренность, так что платья без цветочков и всего в три-четыре слоя ткани на юбке смотрелись вполне пристойно и даже иногда элегантно. Обилие обнаженного тела поражало: декольте некоторых дам было таким низким, что при любом движении мог случиться конфуз. В противоположность мужчинам, носящим только родовые перстни, аристократки были буквально усыпаны драгоценностями: колье, диадемы, серьги, браслетывсе это сверкало и переливалось. Я тихонько хмыкнула: а местному обществу не помешали бы налоги на роскошь!
Продолжая осматривать зал, старалась не слишком сильно вертеть головой, повернуласьи сердце засбоило: в нескольких метрах от меня стоял Кэл, в строгом черном камзоле, расшитом серебром, и черных брюках. Он был один, и от осознания этого меня охватила радость. Притаившись в укромном уголке, я любовалась им, как вдруг его лицо закаменело, а рука зашарила по поясу, словно отыскивая рукоять меча. Я повернулась посмотреть, что произошло, и застыла соляным столпом. В зал только что вошли трое драконов.
Как я их узнала? Понятия не имею! Но хуже всего было то, что это были драконы из клана моего несостоявшегося женишка: это было понятно по их светлым волосам и бледно-голубымкланового цветакамзолам. Хм, они что, все подражают Каэхнору? Только у него я видела такое выражение ледяного презрения к окружающим. Они не шли, нет, они шествовали по залу, сопровождаемые почтительными поклонами и реверансами, на которые не удосуживались отвечать. Такое поведение людей возмутило меня и вызвало непонимание: это ваша страна, ваша Академия, так почему вы кланяетесь этим надменным сволочам? Драконы продолжали свое шествие, и я вдруг поняла, что через пару минут они столкнутся с Кэлом, который продолжал пожирать их взглядом. Что после этого может произойти, учитывая его видстрашно представить! Я оглянулась, вздохнула, набираясь смелости, и подошла к нему сзади, накрыв ладонью сжатый кулак и прошептав:
Не надо, Кэл.
Он резко развернулся, взглянул на меня и застыл.
Лин?! Это вы? не сразу выдавил он.
Да. Неужели я так изменилась?
Он покачал головой:
На самом деле нет, просто сейчас я понял, что даже эльфийское зрение не всегда спасает от слепоты. Простите, Лин, вы поразили меня. Вы словно заря над морем!
Я опустила ресницы:
Спасибо, Кэл. Я рада встрече с вами. Не хотите пригласить меня на танец? да, я грубо нарушала этикет, но мне непременно следовало его отвлечь! А тут как раз зазвучала музыка первого танца.
Почту за честь, поклонился мне он, вы позволите?
Во время танца, который напоминал смесь фигурного вальса и менуэта, Кэл вдруг спросил:
Вы ведь специально отвлекли меня, Лин? Я только сейчас это понял!
Да, я испугалась за вас, у вас было такое лицо вы ненавидите драконов?
Не всех, покачал головой он, а как вы поняли, что это драконы? И Может, перейдем на «ты»?
Я буду рада, улыбнулась я ему, и тут музыка закончилась. Мы поклонились друг другу и Кэл предложил мне руку, которую я, разумеется, приняла. Кэл отвел меня в сторону и повторил вопрос:
Лин, так как ты поняла, что это драконы?
Я росла в драконьих землях, насмотрелась, и ни слова неправды! а чем тебе так насолили Таэршаттэто ведь они? Хотя Я тоже терпеть не могу этих высокомерных мерзавцев. Посмотри, шествуют по залу, точно короли! И почему все это терпят?
Он вдруг улыбнулся своей чудесной улыбкой, которая заставляла мое сердце таять, еще недавно ледяные зеленые глаза смотрели на меня тепло:
Спасибо тебе. Если бы я сейчас сорвался, то сделал бы только хуже всем. А Таэршатт Ты права, они высокомерные мерзавцы, презирающие всех, кроме драконов и использующие представителей других рас как свои инструменты.
Я сжала его пальцы:
Таэршатт презирают и многих драконов тоже.
Я знаю, среди драконов много достойных, но вот Таэршатт и их былые союзники
Былые? неужели Кэл что-то знает, как интересно, я знаю, что раньше они были союзниками Шатэрран, что-то изменилось?
Честно говоря, я мало что знаютолько то, что весной они крупно поссорились. Но может, перестанем говорить о них? Я предпочитаю говорить о прекрасном!
И о чем ты хочешь говорить? улыбнулась ему я.
Нежели непонятно? Я же сказало прекрасном, а значит о тебе! ответил он мне улыбкой, заставив смутиться и растеряться.
Видимо, он понял это, потому что вдруг подмигнул и сказал:
Не стоит смущаться. Я думаю, что многие из присутствующих повторили бы эти слова! Кстати, можно мне спросить? Ты ведь не одна сюда пришла?
Нет, покачала головой я, с Рейном, но его вызвал отец.
Хм, а я бы такую красивую девушку ни за что одну не оставил бы! Уведут ведь! его глаза искрились смехом.
А я не его девушка, мы друзья, пожала плечами я, а увести друга И вообще, мне не нравится слово увести, я же не корова и не лошадь!
О, точно нет! Могу я пригласить тебя еще на один танец?
Да, разумеется!
Мы танцевали, улыбаясь друг другу, и я пожалела, что в Аллирэне нет танцев вроде вальса или танго: мне хотелось оказаться в его объятиях, а не только касаться руки. Впрочем, идя сюда, я и не мечтала, что этот бал станет для меня таким праздником!
Вдруг музыка оборвалась, открылась дверь в том конце зала, где стояли кресла, и громкий звучный голос провозгласил:
Его Величество король Раниан II! Ее Величество королева Валирия! Ректор Академии архимаг Реаннер эр Нортарр!
Все присутствующие кавалеры замерли в поклоне, а дамы присели в реверансе. Выпрямились только тогда, когда король уселся в кресло. По левую руку от него села королева, по правуюректор. Впрочем, на короля и королеву я почти не обратила внимание, потому что разглядывала пару рядом. Судя по всему, это были родители Рейна: седовласый мужчина, при одном взгляде на которого становилось ясно, как будет выглядеть мой друг в зрелом возрастекак оказалось, он был копией отца, если не считать цвета глази красивая зрелой красотой синеглазая блондинка в модном платье голубого цвета. Рейн вошел вместе с ними, обвел взглядом зал и встретился со мной глазами. Что-то сказав отцу, он склонился к руке матери, а затем двинулся в мою сторону. Подойдя, он поклонился Кэлу, голос его был холоден: