День Света! торжественно провозгласила мистрис.
Каждый месяц повторяется этот День Света, непочтительно пробубнила Вейн и вздохнула. Да встаем мы, встаем! Люси, просыпайся.
Жду вас внизу, лейны, пропела мистрис и так же торжественно удалилась.
Люси сразу же снова укуталась в одеяло.
Ты ведь знаешь, что это не поможет, с сожалением сказала ей сестра. Лучше встать самой, пока Алесс не примчалась с кувшином холодной воды.
Сестры слажено охнули, вспомнив, как безжалостная мистрис порой будила их дома. День Вир наставница истово чтила, несмотря на то, что повторялся он с утомительной регулярностью.
Люси села на кровати и отчаянно зевнула.
Ну почему надо воздавать хвалу вирам на восходе? простонала она.
Потому что вирыэто лучи солнца и любви, поучительно ответила Вейн, расчесывая свои темные волосы. И ты прекрасно это знаешь! Давай, Люси, просыпайся. Алесс ждать не любит. Ты же не хочешь, чтобы она отходила нас хворостиной на глазах у Лерана и его брата?
Такая перспектива заставила Люси охнуть и, резво соскочив с кровати, кинуться в купальню. Вейн только хмыкнула, проводив ее взглядом.
На этот раз они не опоздали, даже Люси собралась на удивление быстро. А Вейн и вовсе лишь умылась, стянула волосы в тугой низкий пучок, надела темно-зеленое платье и маленькую шляпку с пером и вуалью. Сестра нарядилась в яркое сиреневое платье, но лицо прикрыла, как того и требовал поход в храм.
Лейны! внизу их уже ждал улыбающийся Леран. Он поклонился, приветствуя их, и повернулся к Вейн: Сегодня вам лучше? Жаль, что вчера вы не смогли посетить с нами ярмарку! Люсинде она очень понравилась.
Да, сестра рассказала мне со всеми подробностями, улыбнулась девушка. Действительно, жаль. Но надеюсь, у меня еще будет такая возможность.
Несомненно. Думаю, эти ярмарки еще успеют вам надоесть, лейна Вейн, рассмеялся Леран.
Солнце не будет ждать! с легким возмущением напомнила наставница.
Конечно, мистрис Алесс, уже идем, отозвался Леран.
Вейн оглянулась.
А дер Александр с нами не едет? как можно безразличнее спросила она.
Брат еще вчера отправился на Перевал, у него там дела, ответил жених. Даже на ярмарку с нами не поехал.
Понятно, пробормотала девушка и положила руку на любезно предложенный локоть Лерана.
Морозный воздух мигом прогнал остатки сонливости и отчистил разум. Звезды на небе ярко сиялисиние, словно драгоценные камни. И только на востоке уже бледнели, оповещая о начале нового дня и восходе солнца.
Сестры и наставницы поехали в экипаже, Леранверхом. На подходе к храму уже ожидали люди и зажженные светочисимволы солнца и тепла мягко горели множеством желтых точек. Сверху, с дороги, казалось, что в долину слетелись светлячки. И на фоне снега это выглядело необычно и красиво.
Несмотря на то, что Вейн наблюдала эту картину бесчисленное количество раз, она все равно замерла в восхищении, завороженная торжественной красотой.
Вейн, прикрой занавесь, дует, недовольно пробурчала Люси, кутаясь в меховой плащ.
Вейн со вздохом опустила плотную ткань.
Скоро экипаж свернул и остановился неподалеку от храма. Девушки вышли и с любопытством осмотрелись. Вейн особенно внимательно, ведь именно в этом храме произойдет самое счастливое событие в ее жизниобручение с нареченным. С Лераном. Она попыталась представить, как будет подниматься по этим ступенькам, облаченная в красное платье и золотые браслеты, с тяжелым покровом на голове. А возле огня будет стоять Леран, одетый в серебряную хутуритуальный наряд мужчины, похожий на длинное женское платье с широкими рукавами.
И вот идет она по храму, сияют светочи, тихо поют жрицы, славя вир и прося у них счастья и любви для обрученных. И Вейн движется вперед и видит в глазах нареченного улыбку и
Вейн! возмутилась сестра. Долго ты будешь стоять? Пойдем уже, холодно!
Иду, вздохнула девушка. Даже представить собственное обручение не получалось.
Храм оказался огромным и был гораздо красивее того, что стоял в Таларе. Белые стены мягко светились в предрассветном сумраке, а множество желтых камушков образовывали замысловатые узоры вокруг витражных окон. И сами окнанастоящее произведение искусства: узкие, высокие, в два человеческих роста. Каждое из них представляло собой картину, выполненную из разноцветных стекол. Вот мчится на крылатой колеснице верховная вира, поражает камнем познания Тьму, и та сворачивается змеей, уползает, спасается от испепеляющего света солнца
Люси снова дернула за руку засмотревшуюся сестру.
Понравились окна? заметил Леран интерес нареченной. Этот храмнаша гордость. Знаете, после нашествия Темных прежний храм был полностью уничтожен, а этот отстраивали уже под руководством Ксандра. А мастера по витражам он привозил из столицы. Истинный художник оказался. Красиво, правда?
Очень! искренне отозвалась Вейн. Нашествие и сюда докатилось?
Леран вдруг нахмурился, отвернулся, и девушка встревожилась.
Леран? она осторожно коснулась его руки. Я сказала что-то не то?
Он вздохнул.
Вы здесь не при чем, конечно. Просто это черная страница в истории нашей семьи. Когда Перерожденные перешли Излом, много людей погибло, все это знают. К сожалению, нашествие не миновало и наши горы. Родители их выпили Темные, Вейн. Досуха. Я думал, твой отец тебе рассказал.
Нет, тихо ответила девушка. Я не знала, прости, что напомнила.
Он с благодарностью сжал ее ладонь и грустно улыбнулся.
Я этого почти не помню, маленький совсем был, а вот Ксандру тогда досталось. Он тоже был еще мальчишкой, но смог меня защитить. Знаешь, самое страшное, что родители не погибли, а стали личами. И пытались меня сожрать Я только и запомнил, что дикие глаза да оскаленный рот отца. Ксандру пришлось их убить. Родительским кинжалом и заколол. Обоих, и отца и мою маму Вернее, то, что от них осталось. Мы потом долго в подвале прятались, потому что Темные не только родителей выпили, но и тетушку, и ее детей, и всех служек, и даже собак дворовых. И многие стали личами, жаждали свежего мяса и крови. Надеюсь, никогда не придется такое снова пережить. Хотя я и помню все это смутно, говорю же, маленький был Мне тогда всего пять исполнилось.
А брату?
Ксандру было тринадцать.
Вейн молча сжала его руку. Слова были излишни. Та ночь, когда Перерожденные миновали Излом, до сих пор наполняет души людей страхом Такие нашествия случались и раньше, но последнее было просто ужасным.
Надеюсь, когда-нибудь свет победит, и люди смогут прогнать Перерожденных навсегда, вздохнула Вейн. И отомстить за потерянных близких.
Я тоже на это надеюсь, кивнул Леран и улыбнулся. Не грустите, Вейн. Я совсем не хотел испортить вам настроение своими печальными воспоминаниями. Сегодня светлый день, так не станем его омрачать!
Девушка тоже улыбнулась.
Ну вот, теперь вы оба здесь застряли, к ним подошла недовольная Люсинда. И что вы уставились на эти окна? Как будто на них цветы растут!
Уже идем, улыбнулся Леран, но руку Вейн так и не отпустил. Кстати, Люси, цветы ты еще увидишь, обещаю. И совсем скоро.
Храм был переполнен, но для Лерана и его спутников предназначалась целая ложа, с удобными сидениями и мягкими подушками. И стоило занять свои места, как юные жрицы запели гимн восхваления.
Вейн положила руки в перчатках на деревянные перила. Она всегда любила этот момент, когда юные девичьи голоса раздаются в темном храме, освещенном лишь крошечными светочами, и шум стихает. Люди замирают, внимая. Их дыхание успокаивается, смолкают разговоры. Толпа становится недвижима и безмолвна, и все ждут.
Песня нарастает, голоса жриц взлетают к своду храма, и сотни людских сердец словно следуют за ними к самому большому окну, на котором всегда одно и то же изображение: огромный диск восходящего солнца. И когда мелодия уже дрожит на пике, и голоса певчих почти срываются на самой высокой и пронзительной ноте, витраж светлеет. На нем проявляются цветы и деревья, и лучи взошедшего солнца потоком льются в храм, на стоящих внизу людей, словно благодать небесных вир.
Вейн наблюдала эту картину бесчисленное число раз, но всегда проникалась, как впервые. Конечно, с возрастом она узнала, что такой эффект льющегося света достигается какими-то хитрыми установками зеркал и стекол на крыше, но все же это было столь прекрасно, что хотелось верить в чудо. Лишь ради этого момента она поднималась затемно и ехала в храм даже по лютому морозу. А сегодня Вейн особенно верила, что небесные виры смотрят на нее и оберегают.
Очаровывает, правда? шепнул Леран, и Вейн с улыбкой кивнула.
Увы, дальше было уже не столь интересно. Знакомые наизусть храмовые гимны почитания вир, танец жриц, больше похожий на монотонные раскачивания из стороны в сторону, речь Верховной, которая здесь была на удивление моложавой, не то что в родном Таларе.
Люси уже откровенно скучала и даже пару раз зевнула, не обращая внимания на гневные взгляды мистрис. Впрочем, их наставница была истовой виринией, и ее сейчас больше занимало происходящее в храме, чем поведение подопечных.
Вейн незаметно погрозила сестре кулаком. Все-таки она была старшей, и на ее плечах лежала обязанность присматривать за избалованной сестрицей. Люси отмахнулась.
Каждый месяц одно и то же, мрачно изрекла она. Хоть бы гимн новый придумали, что ли.
Вот ты привереда, Люси, с усмешкой отчитала ее Вейн. Смотри, какие здесь витражи красивые, в Таларе таких нет.
Тоже мне достижение! фыркнула сестра. Зато наши жрицы лучше поют. А эти столько раз сфальшивили, что я со счета сбилась.
На это возразить оказалось нечего, потому что в отличие от Люсинды, Вейн не обладала ни слухом, ни голосом и судить о чистоте исполнения не могла.
Привереда! повторила она. Ничего, скоро вернешься домой и будешь слушать правильный гимн.
Люси дернула плечиком, нахмурилась, но вдруг оживилась.
Что это? спросила она и тронула Лерана за руку.
Он повернул голову и помрачнел. По проходу шли стражники, а между ними с трудом волочил ноги грязный, бородатый мужчина, закованный в кандалы. Люди брезгливо расступались, чтобы не коснуться идущих даже кончиком платья.
Суд Света, хмуро сказал Леран. Мы можем уйти, если не хотите смотреть.
Мы останемся! торопливо сказала Люси.
Вейн взглянула на нее с сомнением. Дома родители запрещали сестрам присутствовать на Суде Света, считая, что это зрелище не для юных лейн. Говорят, даже почтенные матроны теряли сознание на таких судах, что уж говорить о нежных девах! Поэтому отец строго-настрого запретил им смотреть, и даже если и случалось такое во время службы, сестер всегда отправляли домой или в экипаж, дожидаться там родителей. Люсинду такая несправедливость всегда злила. Вейн же было все равно, она и сама не стремилась присутствовать на Суде.
Люси, зная отношение сестры, вцепилась ей в руку и посмотрела умоляюще. Сквозь тонкую дымку вуали голубые глаза сияли, словно горные озера.
Пожалуйста, Вейн, давай останемся? взмолилась она. Ты же знаешь, что дома папа мне не разрешает смотреть! А мне любопытно Прошу тебя!
Вейн задумалась. Сейчас, когда скорая разлука с сестрой неизбежна, разве могла она ей отказать? Тем более что и мистрис Алесс, кажется, не против.
Вы уже взрослые, пробормотала наставница. В конце концов, нельзя скрывать это вечно!
И Вейн сдалась:
Хорошо, сказала она. Остаемся.
Люсинда порывисто обняла сестру и почти улеглась грудью на деревянные перила, чтобы лучше видеть. Тем временем храм покинули дети и подростки, на Суде Света можно присутствовать только тем, кто встретил свою семнадцатую весну.
Мужчину в кандалах подвели к помосту, и стражники отошли. Верховная жрица смерила притихших людей горящим взором и повернулась к обличителю.
В чем провинился этот человек, и почему он взывает к свету? звонко спросила она.
Он убил свою жену, Светлейшая, почтительно ответил тот. Его вина доказана, и приговор вынесенвиселица. Он взывает к Суду Света.
Верховная перевела взгляд на убийцу. Вейн тоже присмотрелась и удивилась, что по лицу мужчины катятся слезы, а рот раскрывается, словно он силится что-то сказать. Но не издает ни звука. И стоит совершенно неподвижно. Ей стало не по себе и захотелось уйти.
Суд Света состоится! так же звонко объявила жрица и повела рукой. На время Суда в храм Света я впускаю Тьму, чтобы решить судьбу этого человека! Если виры простят его прегрешение, Тьма отринет его!
В центре помоста стало темнее, словно там пролегла более густая тень. А потом эта тень сгустилась еще сильнее, перелилась в очертания фигуры, и вышел Темный.
В толпе кто-то ахнул и все-таки лишился чувств. Люси поддалась вперед, с жадным любопытством осматривая Перерожденного. Хотя смотреть там было особо не на чточерный плащ с объемным капюшоном полностью скрывал черты нелюдя.
Жрица окинула Темного презрительным взглядом, но склонила голову в приветственном поклоне.
Камень Познания! торжественно возвестила она.
Четыре юные девы в длинных церемониальных одеждах медленно вынесли на полотне камень. Вернее, его осколок. Один из сотни осколков Камня Познания, который раскололся от грехов людских, и в то же время на земле образовался Излом. И Единое разделилось на Свет и Тьму. Тогда появились первые Перерожденные, те, что были темны в душе своей. Эти осколки бережно хранились в храмах, потому что даже маленький кусочек небесного камня всегда мог отделить свет от тьмы, определить, чего в человеке больше.
Девы дошли до помоста и осторожно возложили полотно с камнем на алтарь.
По лицу бородатого все так же катились слезы. Перерожденный неподвижно стоял сбоку, словно черная тень.
Суд Света свершится! крикнула жрица и подняла руки, взывая к вирам. Ее жест повторили все девы, и певчие тихо затянули песню, вознося благодарность мудрости и терпению всевидящих вир, что присматривают за глупыми и заплутавшими человеческими душами.
Мужчина вскинул голову, словно прислушиваясь к пению. С трудом, через силу, сделал шаг к алтарю. Потом еще один. На лице его застыло выражение муки и обреченности. Еще шаг. Его рот снова открыт, но не издает ни звука. И еще
И вот он останавливается около камня, протягивает закованные руки к осколку. Толпа замирает. Очень медленно осужденный опускает ладони, касается Камня Познания И его отбрасывает с такой силой, что он пролетает мимо неподвижного Темного и врезается в стену храма. Падает на пол с глухим стуком и замирает.
Тишина. Все молчат и снова ждут.
Вейн уже сто раз пожалела, что уговорила себя остаться. Все-таки правы были родителизрелище не для девушек. Это просто ужасно. Она до крови закусила губу, мимолетно порадовавшись, что вуаль хоть немного скрывает лицо. Может, для этого в храм и принято ее надевать?
Мужчина все так же не двигался. К нему подошел обличитель и дотронулся до шеи.
Мертв, коротко и равнодушно констатировал он.
Суд Света состоялся! возликовала Верховная жрица. Виры простили прегрешения этого человека и отчистили его душу, не позволили Тьме забрать его! Его имя отныне освещено светом!
Под купол взлетел благодарственный гимн и люди зашевелились, зашептались. Перерожденный растаял черной тенью, и Вейн вздрогнула, увидев это. Тело бородатого убийцы унесли стражники. И снова звенит песня, снова льется в храм утренний свет, но на душе так противно и гадко
Ты расстроилась? встревоженно спросил Леран, заглядывая ей в глаза сквозь дымку вуали. И добавил грустно: Прости, надо было сразу вас увести.
Просто мы еще ни разу не видели Суд Света, через силу ответила девушка.
К ним подскочила Люси.
Вейн всегда слишком близко к сердцу все принимает! фыркнула она. Тут надо радоваться, а не грустить, сестра! Виры помиловали этого человека, теперь его душа в их царстве. Он не стал Темным, не стал проклятым Перерожденным!
Но он умер.
Ну и что? удивилась Люси. Он ведь убийца, его все равно ждала виселица. А так он смог сохранить свое доброе имя и умереть достойно. Вейн, ну что ты как маленькая!
Простите. Конечно, все правильно. Суд Света справедлив она улыбнулась, не желая портить своим спутникам настроение. Но неприятный осадок остался.